Князь Тишины

—  Ну, давай, — без энтузиазма согласилась я. Отказывать безо всяких причин, тем более хозяину квартиры, было неудобно.

Мы пошли танцевать. Даня прикасался ко мне так осторожно, как будто боялся, что от резкого движения я развалюсь на части. Я невежливо вертела головой. Через несколько минут наконец увидела Сашу — третья девчонка, хихикая, тащила его с кухни за руку. Я в бешенстве отвернулась.

Черт, и песня, как назло, такая красивая, такая романтичная... Как будто поверженный ангел летит сквозь межзвездное пространство, оставляя за собой шлейф пылающих осколков... Космическая катастрофа и космическая тьма — обе одинаково далекие от мира людей... Саша обнимает меня за талию, мои руки лежат у него на плечах... Мы — вместе; мы не люди, а боги. Или поверженные ангелы...

Нет, вдруг отчетливо поняла я, не будет Саша со мной сегодня танцевать. И никогда не будет. Судьба такая.

Как же быть? Неужели может быть такая ситуация, когда я ничего не могу сделать, вообще ничего? Что толку быть демиургом, если я не в состоянии даже...

Я уныло глядела через Данино плечо в темное окно и вдруг увидела, что из мрака выступает размытый силуэт человеческой фигуры. По затылку побежали мурашки. Долю секунды я надеялась, что это просто глюки, но силуэт приобрел отчетливый синеватый оттенок. Только этого тут не хватало!

Повеяло холодом. Призрак прошел через окно и растворился в воздухе.

В голове раздался ехидный голос Князя Тишины:

—  Привет, красавица! Давненько не виделись. Чувствую, меня тут не хватало.

Я окинула комнаты быстрым взглядом. Никто ничего не замечал, не слышал и не видел. Даня рассеянно смотрел мимо меня в пространство. Леха с девицей самозабвенно висли друг на друге, Антон спал на ходу, Саша со своей "дамой" о чем-то тихо разговаривал.

—  А, это ты, синий, — мысленно приветствовала я призрака. — Ты что, живешь тут?

—  Нет, пролетал мимо по своим делам, смотрю — народ тусуется...

—  Ты как всегда не вовремя. Видишь, я танцую.

—  По-моему, ты от этого не в восторге.

—  Ишь, какой наблюдательный.

—  Кавалер неподходящий, да?

На глаза у меня неожиданно навернулись слезы.

—  Послушай, — обратилась я к Князю, — раз ты такой умный, такой догадливый, так помоги мне!

—  Да чем же я могу тебе помочь? — изумился синий. — Разве что морально поддержать...

—  Ну почему он меня не пригласил на танец? Что ему стоило?

—  Он. — Князь хмыкнул. — Да-да, конечно. Давай перечислим возможные варианты. Раз — он не любит танцевать. Два...

—  Но с той девчонкой же пошел?!

—  Так она его сама вытащила.

—  Ну и что?

—  А почему ты его не пригласила?

Я даже остановилась от такого нелепого предположения. Даня удивленно на меня посмотрел. Я сделала вид, что споткнулась, и продолжила танец, не прекращая вести оживленный мысленный разговор.

—  Ты что? Не будет такого, чтобы я за ним бегала!

—  Ну и не бегай, — согласился Князь. — Зачем он тебе? Люби его молча и не мучайся. Высказанная любовь неизбежно теряет свое достоинство.

—  С чего ты взял, что я его люблю?

—  Ну извини, показалось. Так на чем мы остановились? Раз — он не любит танцевать; два — он стесняется приглашать тебя на танец...

—  С чего бы ему стесняться?

—  А вдруг ты откажешься?

—  Это я-то? — Я едва не разразилась хохотом.

—  Он ведь не знает, как ты к нему относишься.

—  Саша Хольгер никогда ничего не стесняется, — сообщила я. — Потому что он страшный гордец.

—  А ты знаешь, что гордость и застенчивость с виду легко спутать?

—  Спасибо за тонкое оригинальное наблюдение. Так что же мне делать-то?

—  Да ничего. Я тебе в таких делах не помощник. И плавно переходим к третьему варианту — ты не хочешь предположить, что абсолютно его не интересуешь?

—  Я и так в этом уверена!

—  Не-а. В глубине души ты надеешься, что он в тебя тоже тайно влюблен.

—  А если и так, — прошептала я, — почему бы этому и не быть на самом деле? Давай, помогай мне! Сам понимаешь — больше мне такого случая никогда не представится.

Затылком я чувствовала почти осязаемый взгляд Князя. Казалось, он смотрит мне прямо в голову, запросто читая мысли.

—  Запомни: я помогу только тогда, когда тебе действительно будет нужна помощь. Даже если ты сама не будешь об этом знать. Ладно уж, подскажу. Предложи им поиграть в жмурки и увидишь, что будет.

Ощущение взгляда в спину исчезло, холодный сквознячок прекратился. Я сделала неловкое движение и нечаянно наступила Дане на ногу.

—  Ой, прости! — Даня сразу выпустил меня. — Просто сплю на ходу! Извини, пожалуйста! Это все музыка, натуральная колыбельная, честное слово...

Я приняла Данины извинения и пошла к столу, чтобы выпить и собраться с мыслями. Вскоре вслед за мной пришли Антон с девчонкой, потом Саша, и через пару песен танцы сами собой закончились. Мы сидели за столом, перекусывали, лениво болтали и думали, чем заняться дальше. Тут я и подкинула свежую мысль насчет жмурок.

Несмотря на мое опасение, что забаву сочтут детской и скучной, идею с энтузиазмом подхватили, особенно девчонки.

—  Только играть будем в темноте, — заявила одна из них. — Так романтичнее.

—  Ага, — подхватила другая. — Помните, как на день святого Валентина мы играли в темноте в прятки? Когда Тошка забрался на пианино и спрыгнул оттуда на диван, а на диване сидели мы с Викой.

Антон скорчил выразительную рожу — должно быть, тот прыжок врезался ему в память навсегда. Но Леха с Сашей, кажется, против жмурок не возражали.

Мебель, типа стола и стульев, мы решили не убирать, чтобы было интереснее бегать в темноте. Девчонка в голубом платье посчитала нас какой-то смехотворной детской считалкой. Водить выпало бедняге Антону. Девицы завязали ему глаза шарфом, как будто естественной темноты было недостаточно, после чего выключили свет и с визгом и хихиканьем попрятались по углам. Меня темнота застала на диване. Поскольку пианино поблизости не наблюдалось, я решила там и остаться. Тем более что на том же диване, буквально в двух шагах от меня, неподвижно сидел Саша. Когда мои глаза привыкли к темноте, комната наполнилась шорохом и блуждающими тенями. Посередине, хватая растопыренными руками воздух, топтался прекрасно видимый на фоне окна Антон. В шаге перед ним, сдавленно хихикая, маячила одна из девиц, пытаясь подманить его к столу. Мигом представив, как Антон натыкается на стол со всей посудой и объедками и обрушивает его на меня, я попыталась скрыться, но споткнулась и упала кому-то на колени. Меня схватили за плечи и усадили на место. Голос красавца Лехи прошипел мне в ухо: "Сиди тихо!" Тем не менее Антон шепот расслышал и с криком: "Ага!" — опрокидывая стулья, рванул к нам.

За спиной у него хором завизжали девчонки. Я тоже завизжала и кинулась бежать, но снова оказалась на коленях у Лехи. Антон споткнулся о стул и плашмя упал на диван. Раздался грохот, звуки возни и сердитый Сашин голос: "Ты мне шею сломал! Слезай с меня, кабан!"

Зажегся свет. Пара стульев была перевернута, часть посуды оказалась на полу. Девчонки хохотали. Придавленный Саша ухмылялся. Водить предстояло ему. Пока одна из девчонок завязывала ему глаза шарфом, я незаметно вылезла из-за стола и встала у него за спиной, прислонившись к серванту. Гости умолкли, Даня выключил свет. "Я иду искать", — сообщил Саша. Девчонки, хихикая, шарахнулись к дивану. Я же, наоборот, шагнула к Саше и расположилась прямо напротив него, подворачиваясь ему под руку. Несколько секунд в комнате было тихо, как в межзвездном пространстве. Саша стоял неподвижно и прислушивался. Потом он сказал: "Ага!" — и быстрым движением поймал меня за плечи.

Мир пропал, остались только я и Саша. Когда Сашины пальцы сжали мои плечи, я почувствовала, что лишилась сил, и если он меня отпустит, то я сразу упаду. Но он не отпускал, а наоборот, сжимал все крепче. Ему нравится прикасаться ко мне, почувствовала я, и меня бросило в жар от радости и волнения. Я никогда не забуду этого мгновения; но в тот миг я не могла ни о чем думать. Прошло несколько бесконечных секунд безграничного счастья. Потом раздался Сашин голос:

—  Вика, ты?

Только что я была в райском саду, а теперь он превратился в ледяную пустыню. В темноте хихикнули.

—  Ты что ли, Маришка?

Я промолчала. Саша разжал объятия и стащил с лица шарф.

—  Это Геля, — мрачно сказала я. — Не утруждайся.

В комнате снова включили свет, и все изменилось — не в лучшую сторону. Только что мы с Сашей были одни во тьме предвесеннего вечера, и он почти держал меня в объятиях, а теперь тени убил электрический свет. Мы снова в неприбранной комнате; нетрезвые парни, встрепанные девчонки, стол с объедками, Саша уже отступил от меня на метр и не смотрит в мою сторону. Ну и пусть.

Я ушла на кухню да так и осталась там, глядя в звездное небо и россыпи огоньков внизу. Я консервировала мгновение. Убираем то, что раньше, и то, что после, и остается только темная комната и Сашины ладони на моих плечах. Пусть хоть будет о чем вспомнить. Он ведь действительно меня не любит. Как трудно поверить в очевидное...

ГЛАВА 20

Ревность. Горящий лес

О ты, ставший огнем ада, сделавший его таким ярким!

Омар Хайям

Сегодня моя душа горит невидимым испепеляющим пламенем. Неужели никто вокруг не чувствует этот жар? От него сжимается мой мозг и леденеют ладони. Мысли мечутся, как стая ворон, носятся по кругу и опять возвращаются к одному и тому же ненавистному имени. "Катя" — словно выстрел в сердце. Вчера мы были в гостях у Хольгеров, и тетя Наташа в разговоре с мамой обронила одну фразу. Всего одну, но ее ядовитый смысл отравил меня насмерть. У Саши роман, его девушку зовут Катя.

"Названивает и названивает! — фальшиво жаловалась тетя Наташа. — Почти каждый вечер, аж телефон перегрелся. Сашенька приходит из школы усталый, а тут она: "Позовите, пожалуйста, Сашу!" И разговаривают чуть ли не часами..."

Когда я думаю об этом, то мне хочется кричать от горя. А может, это неправда? Просто выдумки тети Наташи? Чего она только не соврет, лишь бы похвалиться своим сыном! Но ведь он, он ничего не опроверг, хоть и слышал эти ужасные слова. Он только самодовольно ухмыльнулся. Когда я увидела эту усмешку, я поняла, что все правда, и я погибла.

Весь день я просидела на уроках как пришибленная, ничего не слышала и не понимала, а после обеда побежала в мастерскую. Сегодня занятий не было, но что-то тянуло меня туда: может, я бессознательно рассчитывала найти помощь или утешение, а может, там я чувствовала себя сильней. В мастерской у Антонины было немноголюдно, тепло и уютно, что было особенно приятно, поскольку в небе, под стать моему настроению, клубились косматые тучи и назревал какой-то природный катаклизм. Антонина встретила меня приветливо, но тут же заявила, что занята с дипломниками, и отправила в свою каморку.

—  Включи чайник. В китайской вазе найдешь заварку и пряники. Сахар в черепе гнома. И заодно подумай насчет леса. Когда я закончу урок, изложишь свои соображения.

"Правильно я сделала, что пришла сюда!" — подумала я, окидывая взглядом каморку в поисках китайской вазы. Привычная обстановка подействовала утешающе, терзающие душу мысли до времени затаились. В саму каморку, кстати, я раньше заглядывала нечасто. Мне она всегда страшно нравилась: крохотная, вытянутая кверху комнатушка неправильной формы, по самые стропила заваленная всяким хламом, в основном работами учеников с разных курсов. Единственным островком порядка в этом царстве хаоса был застеленный салфеткой стол с электрическим чайником, настольной лампой, создававшей загадочный полумрак, черепом гнома и журналом посещений.

Забулькал чайник. Я вытрясла из единственной чашки присохшие чаинки, бросила туда пакетик фальшивого "липтона", плеснула кипятка и надкусила пряник. Теперь надо сосредоточиться и заняться делом: подумать о лесе.

Да, о лесе, а не о чем-то (или ком-то) другом. И не о финиковой роще или, не дай бог, о джунглях, а о хорошо знакомом мне сосновом лесе Карельского перешейка. Это мое персональное задание. В то время как все дают простор воображению, творя экзотические сказочные дебри, я воссоздаю банальную природу северо-западного региона. С фантазией-то у тебя все в порядке, заявила вредоносная Антонина, а вот достоверности и знания реалий не хватает. Так что тренируйся.

Итак, лес. Чтобы настроиться, я закрыла глаза и еле слышно, почти шепотом, запела бесконечную походную песню: "А за деревом дерево, а за деревом куст. А за кустом снова дерево, а за деревом дерево, а за деревом куст..." (Мантра повторяется, пока певцы не охрипнут или пока лес не кончится. )

Постепенно образы и воспоминания становились все ярче, выстраивались в одну картинку. Что там, в лесу? Елки, березы, сосны. Белый мох. Брусника под слоем хвои. Шишки, как коричневые цветы. Ледниковые валуны, вросшие в землю. Мелкие злые комары. Запах болотной воды, еловой смолы, сыроежек. Дыма и жареного на костре хлеба... Помнится, позапрошлой осенью ездили с Хольгерами за грибами, и мы с Сашей бегали друг за другом и швырялись шишками. И он так столкнул меня с высокого валуна, что неделю болела спина — мама даже боялась, не повредила ли я позвоночник. Он тогда запросто касался меня, а я не ценила!

Какая она, эта Катя, отнявшая у меня моего возлюбленного? Я могу представить ее с легкостью, как живую. Конечно, привлекательная (но не красавица, а то не останется надежды). Она ходит в голубом атласном платье. Внешне чем-то похожа на Изабель Аджани. Темные волнистые волосы. Наглые выразительные глаза. Развязные манеры. Умение вести разговор так, чтобы за каждой шуткой таилось приглашение. Полное отсутствие комплексов. Я встречала таких девчонок и старалась держаться от них подальше: они внушали мне странную смесь отвращения и зависти.

Не иначе как она преследовала его, вешалась ему на шею... а он решил — почему бы и нет, раз само в руки валится... Нет, не надо об этом думать.

Зубы ревности впились в мое сердце с такой силой, что у меня стало красно в глазах от боли. Я резко поставила на стол чашку; горячий чай выплеснулся на колени, но я даже не почувствовала этого. Перед глазами висела красная пелена. Когда она исчезла, я увидела, что стою на холме посреди равнины, как полководец, руководящий сражением. У меня за спиной стоят трое с закрытыми лицами — моя свита. Передо мной, метрах в трехстах, расстилается лес.

Дерево, еще дерево... Сухие стволы с голыми ветвями, похожими на когти хищных птиц. Мертвый лес до самого горизонта. Ураган несет по небу грозовые тучи, гнет деревья к земле и ломает их. Из туч вырываются молнии, десятки, сотни, тысячи молний, наполняя пространство жутким светом. Молнии поджигают деревья. Весь лес охвачен огненной бурей. Вихри разбрасывают по небу клубы копоти. Грохот и оглушающий рев. Земля раскалывается, и из глубоких трещин вырываются языки пламени. Миру приходит конец. Моя душа превращается в пепел.