Князь Тишины

—  По-моему, ты меня пытаешься запугать, — заявила я, чтобы потянуть время: что делать, я пока не придумала. — Всякий может сказать — типа, душу заберу. Хотела бы — забрала бы без предупреждения.

—  Душа должна быть подготовлена, — непонятно пояснила Хель. Она продолжала подкрадываться ко мне, а я мелкими шажками пятилась, стараясь, чтобы это выглядело незаметно, пока не уткнулась спиной в колонию светящихся грибов. Хель остановилась в полутора метрах от меня, убедилась, что бежать мне некуда, и тоже остановилась.

—  Хм, интересно. А как готовят душу?

—  Ты не знаешь, как готовят душу к странствию в мое царство? — удивилась Хель. — О чем вы, смертные, вообще думаете? Срок вашей жизни ничтожен, но вы и за эти несколько десятков лет умудряетесь так испохабить данный вам материал, что иные души и в руки брать противно, а уж запах от них! В древние времена при кончине человека напутствовал жрец, чтобы хоть сверху слегка отчистить грязь его земной жизни, а теперь и этого нет. Но в нашем с тобой случае, — Хель неожиданно сменила тон, — все гораздо проще.

Она прикрыла глаза и глубоко вздохнула.

—  В души юных еще не успевают проникнуть эти споры разложения и тлена. Твоя душа чиста и свежа, как цветок асфодели, расцветший туманным утром и сам словно сотканный из тумана... Но это не навсегда. Нет более преходящей и непрочной чистоты, чем чистота невинности. Она драгоценна и в то же время ничего не стоит. Ее невозможно ни защитить, ни сохранить. Вся ее прелесть — именно в мимолетности. Но для путешествия в Хель это состояние чрезвычайно благоприятно. Вряд ли твоя душа еще когда-нибудь будет так готова, как сейчас. Так пойдем же!

Ее невыразительный монотонный голос зачаровывал, усыплял, притуплял все эмоции, лишал воли.

—  Умереть молодой, — сладко, словно пробуя слова на вкус, произнесла Хель, — остаться прекрасной навечно — это удел избранных. Герои легенд, любимцы богов умирали в юности, потому что они были достойны большего, чем эта земная жизнь. Небесные покровители забирали их к себе. Отдай же мне твою душу, пока она чиста, дитя мое. И твое посмертие будет блаженным и грандиозным, чего ты никогда не получишь в этой жалкой жизни, полной мелочных забот, которые превращают в серую грязь самое высокое и чистое, что есть в душе. Ты покинешь ее молодой, и она не успеет отравить и разрушить тебя; ты пойдешь дальше, вверх, а не вниз, как большинство...

Я наконец догадалась, чего она хочет. Чтобы я отдала ей душу добровольно, пошла за ней сама.

—  Подумай, — ласково сказала Хель. — Ты растеряна. Тебе еще ни разу не делали столь заманчивого предложения, и ты не можешь сразу сказать "да". Я подожду.

Левой щекой я ощущала тепло, очень знакомое, напоминающее деликатное поглаживание. Похоже на солнечный луч, подумала я. Наверно, слева подвальная отдушина, в которую проникает солнечный свет и греет мне щеку. Я покосилась на Хель. Она стояла как статуя в ожидании моего решения. Мираж частично был пробит, но, чтобы уничтожить его совсем, ни у меня, ни у солнца не хватало сил. Я могла бы находиться на пляже в выходной или посреди толпы на улице, и все равно этот мираж — темный коридор и Хель — никуда бы не делся и меня не отпустил. Возможно ли такое — мираж, который сильнее реальности?

"Не может ли иллюзия превращаться в реальность?" — явилась вдруг мне пугающая мысль. Хотя на занятиях нам об этом пока ничего не говорили, она показалась мне правдоподобной. Допустим, Хель — это всего лишь мираж, но, если я сейчас отдам ей душу, что будет со мной дальше? Это же натуральная ловушка!

—  Нет, я не хочу.

—  Почему? — искренне удивилась Хель. — Боишься? Не обращай внимания. Страх — физиологическая защитная реакция организма. Делая шаг вперед, надо обязательно преодолевать страх, иначе нельзя.

—  Я не боюсь, — задумчиво ответила я. Я действительно не боялась, поскольку все мои силы были сосредоточены на борьбе с дремотой. — Спасибо, все очень заманчиво, но мне как-то не хочется.

—  Это несерьезно, — свысока бросила Хель. — Тебе предоставляется шанс, какой бывает раз в жизни, а ты не понимаешь...

Все я понимала. И этот тон лохотронщика, который опрометчиво избрала Хель, не способствовал принятию мной положительного решения.

—  Я отказываюсь, — так твердо, как могла, сказала я. — Мое решение окончательное, и хватит меня уговаривать. Только время зря потеряешь.

Хель взглянула на меня и потемнела лицом. По-моему, она глубоко обиделась.

—  Мне нужна твоя душа, — упрямо повторила она. — Хочешь ты или нет, а придется тебе с ней расстаться.

—  Ты не можешь ее забрать, — с вызовом заявила я. — Не положено, я угадала?

—  Тогда мой младший брат отправит тебя ко мне, — прошипела Хель. — Случалось ли тебе встретить свою смерть лицом к лицу? Я выпускаю Фенрира по твоему следу. Отныне его единственная цель — найти тебя и убить. Ты познакомишься с запредельной тьмой. Ты заглянешь в бездну и познаешь настоящий ужас.

—  Ой, напугала!

—  Фенрир — это твои детские страхи, то, чего ты боишься в самой себе. Ты загнала их глубоко, но сегодня они проснутся...

Хель начала от меня удаляться. Она словно плыла по воздуху. Ее ласковая мертвенная улыбка стала откровенно злорадной.

—  Смерть идет за тобой по пятам! — полз под черными сводами ядовитый голос. — Насильственная гибель в страхе и боли, которую желание жить делает еще мучительнее. Отвергнув меня, ты сама выбрала ее!

Хель резко развернулась и удалилась во мрак, похожая на древнеримское привидение в свете фосфоресцирующих грибов. Я осталась в коридоре одна, лихорадочно соображая, отделалась я от нее или нет. Было совсем тихо. Я собралась идти дальше и...

Тишину взорвал звериный рев. Она лопнула и разлетелась на части под напором этой невероятной звуковой волны, а на ее гребне неслись ярость, голод и жажда убийства. Фенрир! Кровь во мне застыла, я скорчилась, зажала уши. Рев нарастал, приближался, повторялся и усиливался подвальным эхом, будя во мне первобытный ужас и убивая все остальное. Он, как смерч, вырвал из меня остатки самообладания, рационального мышления, вообще способности мыслить. Я уже не помнила, кто я, где и почему. Остались только инстинкты. Два первичных инстинкта живого существа, на которого нападает враг: убегать или нападать самому. Но убегать было некуда. Лабиринт — это извращенная ловушка, где за каждым поворотом меня ждет новая смерть. И я, как и положено трусу, буду умирать тысячу раз, пока моя душа не надорвется и не взмолится: "Где же ты, убей меня, пожалуйста!"

Мой растерзанный разум был не в силах успокоиться и обрести хотя бы минимальный контроль над ситуацией. Но тут мне довелось узнать, что человек — устройство куда более сложное, чем я думала раньше. Нечто во мне приняло решение за меня. Я стояла и тряслась, желая только одного: чтобы этот кошмар как-нибудь сам, без моего участия, закончился, — когда вдруг почувствовала, что мое тело меняется. Я не сразу заметила, что рев Фенрира неожиданно смолк, что грибы на стенах сморщиваются и осыпаются, что в воздухе опять запахло дождем, а черные стены и потолок побелели от инея... Все внимание поглотили происходящие со мной перемены.

Кожа стала грубой и жесткой, как кора, потом — как кость, потом — как железо. Кровь разом вскипела и превратилась в горючий газ. Тело ощущалось одновременно легким и тяжелым, подвижным и очень сильным. Глаза ослепила яркая горячая вспышка, а когда зрение вернулось, мне показалось, что я со сверхъестественной зоркостью смотрю сквозь прицел, и каждый мой глаз — ствол огнемета. Пальцы на руках зудели и дергались, как будто через них пропускали электрический ток. Я посмотрела вниз и увидела, что вместо пальцев у меня самые натуральные оружейные стволы, и в каждом плещется зловещий огонек.

Вокруг меня со всех сторон вдруг что-то монотонно зашелестело. Я еще и подумать ничего не успела, а мои новые руки отреагировали: темноту разрезал надвое огненный поток. В полумраке что-то грохнуло, затрещало, посыпались искры. Через несколько секунд неподалеку раздались растерянные голоса:

—  Ах, девочки! Что же это она делает?!

Тело обернулось к невидимой цели и ответило новым залпом. Раздался дружный вопль и топот удаляющихся шагов. Только теперь я сообразила, что за шелест спровоцировал первый выстрел — просто опять начался дождь. Но преобразившееся тело успокаиваться не желало. "Враги! Со всех сторон враги! Обложили! — думала я. — Да что же это у меня за мысли?! Надо искать убежище, а потом, кто сунется, перестрелять по одному. Хватит, успокойся! Нет, в засаду, пока не началось!"

...Я стояла в облаке пара: дождь, падающий на мою раскаленную кожу, с шипением испарялся. Кажется, место для укрытия было выбрано удачно. Спиной я упиралась в ледяную глыбу, в которой от жара моего панциря уже образовалась небольшая пещера; к тому же по спине стекала холодная вода, что было довольно приятно; слева была зона быстрого дождя, и нападения оттуда, скорее всего, можно было не ожидать. Оставалась зона впереди и справа. Именно там я последний раз слышала рев Фенрира.

Я стояла пригнувшись и выставив вперед руки-огнеметы, ожидая атаки. В лабиринте было тихо, только дождь шумел. Мелькание дождевых капель в глазах заставляло руки дергаться, отзываясь на малейшее движение в обозримом пространстве. Это ужасно выматывало, меня начало мутить. Должно быть, мое тело слишком чуткое для нервной системы, подумала я и попыталась закрыть глаза, но как бы не так: кровь вскипела, стволы отозвались выплеском огня. Я себя абсолютно не контролировала. Откуда-то из-за пелены дождя снова донеслась перекличка испуганных голосов. "Да позовите же кого-нибудь!" — "Ленка, с ума сошла, она тебя сейчас размажет! Отойди от двери!"

Мои трансформированные руки ответили новой вспышкой. Все, что я могла, это не шевелиться в засаде. Сквозь нарастающую головную боль я подумала, что если хоть на шаг отойду от глыбы, то от последствий никто не будет застрахован.

—  Что она делает?

—  Геля, ты нас слышишь?

Что я с собой сделала? Сейчас было хуже, чем десять минут назад, когда я почувствовала себя запертой в некой машине убийства, которой я не умею управлять; теперь я сама превращалась в эту машину, она пролезала в мой мозг, подменяла мысли. Перестань сопротивляться, говорило во мне что-то, и сразу станет легче; разлад между душой и телом пройдет, они гармонично объединятся и примутся за дело, для которого эта оболочка и была создана: убивать чудовищ. "Но тут нет чудовищ!" — пыталась спорить я. "Нет, они здесь, — возражала машина убийства. — За каждым углом. Фенрир еще не уничтожен. Кроме того, есть те, кто их создал. Родители чудовищ — сами худшие чудовища. И среди них та, которая все это подстроила. Кстати, неплохая мысль: не отомстить ли?" — "Нет!" — упорно повторяла я, понимая, куда все клонится. Пока еще понимая.

—  Кого я зрю перед собой? Не сам ли это Локи? — раздался вдруг приятный баритон у меня над головой, как будто из динамика.

Руки непроизвольно дернулись наверх, в глазах вспыхнуло пламя, и на голову посыпалась бетонная пыль.

—  Хитроумный Локи, сам себя перехитривший! — как ни в чем не бывало повторил голос.

—  Выйди на свет и стань справа, лицом ко мне, с поднятыми руками, — произнесли мои губы. Голос из-под забрала прозвучал глухо и зловеще.

—  Еще чего! — расхохотался невидимка. — Ты почему не пошла в подземный ход, несчастная? Давно бы выбралась отсюда.

—  Так я тебе и поверила. Ты кто такой?

—  Я... ну, скажем, Один.

—  Врешь. У Одина другой голос.

—  Ладно, признаюсь: я — дух-хранитель...

—  Мой?

—  Нет, школьного подвала.

—  Водопроводчик, что ли?

—  И мне совсем не нравится, что мой подвал твоими стараниями превращается в груду развалин. Кончай это дело. Пойдем, я тебя выведу.

Теперь голос прозвучал левее. "Пытается зайти мне за спину, собака", — отметила я, тоже поворачиваясь миллиметр за миллиметром и держа руки-стволы на изготовку. Как бы только невидимка не замолчал, а то куда я буду целиться?

—  Я не могу отойти от льдины, — сообщила я. — Где-то поблизости болтается Фенрир.

—  Да, я его только что видел. Он как раз взял след и будет здесь минуты через две. Ой, как глазки-то вспыхнули! В них тоже огнеметы? Только они не помогут. Фенрира убить невозможно.

—  Неправда!

—  Разве ты не нашла мой лист с подсказкой? Это заложено в условиях игры. Тебя подставили, глазастик.

—  Что же мне теперь делать, человек-невидимка?

—  А подумай. Ладно, нет времени на загадки. Фенрира можно связать. Помнишь сагу о трех цепях?

—  Да, да, невидимая цепь из корней гор, шума кошачьих шагов, бород женщин, слюны птиц, голоса рыб и всего такого. Только у меня в инвентаре ее почему-то не предусмотрено. А ты ее с собой случайно не захватил?

—  Представь себе, что-то в этом роде как раз при мне...

Я не успела ответить, как голос невидимки перекрыл яростный рев, который эхо делало еще громче и ужаснее. Из-за дождевой завесы выступило нечто огромное и черное. В пасти твари, как набор швейцарских кухонных ножей, синевой отливали клыки. Я вжалась спиной в льдину и вскинула руки, готовясь испепелить врага.

—  Не стреляй! — зазвенел голос, казалось, прямо у меня в ушах. — Это бесполезно! Поймай цепь и просто брось ему в морду!

По рукам скользнуло что-то холодное и гладкое, почти невесомое. Я машинально схватила брошенное — на ощупь оно действительно напоминало цепь — и изо всех сил швырнула в приближающееся черное чудовище. Очередной душераздирающий рев резко оборвался. Фенрир остановился, замотал башкой. Я услышала звук, похожий на визг ножовки по металлу: волк пытался перекусить цепь. Потом его голова склонилась к полу, лапы подогнулись. С потрясшим подвал грохотом Фернир рухнул всей тушей на пол и захрапел.

—  Вот и всех делов! — торжествующе сказал виртуальный водопроводчик. — Гейм овер. Умница. Я очень тобой доволен. Выдержка, сообразительность, хладнокровие в решающую минуту. Теперь принимай человеческий облик и катись из моего подвала. Интересно, кто его будет после тебя чинить?

Дождь прекратился, в подвале стало светлее. Лужи высыхали прямо на глазах. Вокруг меня постепенно проступали стены, опаленные и изуродованные дырами, кучи бетонной крошки на полу... Такое ощущение, будто я находилась на месте подземного ядерного взрыва. Где-то вдалеке слышались встревоженные голоса.

—  Давай, превращайся, — торопил меня невидимый помощник.

—  Я не могу, — проскрежетала я. — Лучше меня не трогай. Я как заряженное ружье с пальцем на спусковом крючке. И этих ваших кидал сюда не пускай, а то будут жертвы.

—  Эх, елки-палки, — пробормотал голос. — Опять проблемы. Подожди-ка меня немножко...

Буквально через тридцать секунд невидимка радостно сообщил:

—  Вот оно, твое спасение! На, выпей. Смотри, я ставлю вот сюда...