— Это правильно. Подготовьте план действий, подберите команду и проведём мозговой штурм завтра утром. Срочно свяжитесь с русскими, передайте информацию о захвате, если те ещё не догадались. Возможно, что штурмовики провели все без шума и вынудили персонал к сотрудничеству. Вот что критически важно — русским необходимо немедленно, наплевав на все условности и договоры, не допустить космитов и океанийцев даже к местному управлению. Иначе вся операция может оказаться под угрозой.

— Это опасно, босс! Ещё со времён Реконкисты есть договор о потенциальной измене. Если его введут в действие, то Совет Конфедерации может временно прекратить полномочия русского правительства — два голоса против одного. Океанийцы и поселенцы здорово воюют и в русской армии у них много сторонников. Если они победят и низложат правительство, то все может пойти прахом. Мы начинаем дёргаться и импровизировать, это очень рискованный путь.

— Вы всё верно говорите, Рон, но если промедлим, ситуация может кардинально измениться в пользу противника. Всё, Вы можете идти. Встречаемся завтра в 7 утра здесь.

Социнженеры

Крепкий мужчина возраста "за пятьдесят" обвёл тяжёлым, хорошо поставленным взглядом людей, сидящих в креслах небольшого зала и толпившихся в стенных экранах голопроекторов. Издалека казалось, что вместо давно некрашенной стены, увешанной плакатами с экономическими достижениями и назидательными надписями, за чуть голубоватым стеклом — человеческое море. Практически все — старые, пожилые или среднего возраста мужчины. Здесь, на Кавказе, так заведено — дела местных кланов решают старейшины и авторитеты. Закон в этих краях всегда был относительным понятием, важные решения выносились авторитетными собраниями исходя из соотношений силы кланов, текущего расклада, неписаных древних обычаев и сложейшей системы балансов, союзов и конфликтов, в которых мог разобраться только выросший здесь с детства.

Остатки древних народов, выдавленных в горы удачливыми соседями. Тех, кто выдавливал, потом подвигали следующие. Разобщённых горцев легко захватывала любая более-менее организованная сила, но даже мощные империи не могли изменить сути жизни этого мира в себе. Поколения сменялись поколениями, забывались старые и приходили новые религии и технологии, приходили и исчезали империи, а горный мир в себе так и жил тысячами лет, приспосабливаясь ко всему. Прогнулись под зороастрийцев, потом под христиан, затем многие приспособились и к Аллаху. Резня, обман, предательство, месть, жестокость, работорговля, лютая борьба за место под солнцем. Взаимная ненависть, недоверие, обиды, вражда, жажда мести уходят корнями в тысячелетия.

Единственной опорой и надеждой всегда был только свой клан, своя семья, без них человек на Востоке — никто. Никакой серьёзной силы кроме трех аулов родственников при таком раскладе надолго объединить нельзя, а даже если удастся, то все равно скоро перегрызутся. Чужак — не совсем человек, слово, данное чужому, держать необязательно; тебе позволено всё, самый конченый урод но свой — тот, на которого только и можно положиться. Результатом всего это, кстати, является очень характерная истеричность горячих кавказских джигитов. Бандиты имеют не только национальность, но и полную поддерку своих общин. Соплеменники в случае чего, гвалтя, брызгая слюной и честно смотря в глаза, дадут любые показания, занесут денег в нацобщак на взятки и прочие необходимые расходы. Это попавшее в историческую ловушку общество не может решить проблему вечного отставания изнутри себя силами зажатых в себе микронародов, у них просто не получается сконцентрировать необходимые ресурсы для рывка.

Социнженер ещё раз бросил взгляд на притихших людей. Здесь были авторитеты почти всех ключевых общин. Только что ему пытались ставить ультиматумы, что "они поднимутся все и не потерпят." Тут явно не обошлось без попыток координации, но те, кто координировал, плохо знали местную специфику. Первый резкий поворот — и каждый сам за себя.

"Если начнёте с такого диалога, то где встанете — там все и ляжете," — невозмутимо ответил Социнженер. Рядом с ним из ниоткуда появилась огромная голографическая картина: объемная карта побережья Чёрного моря, потом вид с дрона — эксадра из нескольких необычных кораблей. Четыре боевых многоцелевых тримарана на расстоянии пары километров друг от друга выплёвывают с интервалом в несколько секунд клубы дымного пламени, из которого выскакивают и уносятся ввысь серебристые сигарки с огненными факелами на хвостах. Штук пятьдесят, не меньше.

Чтобы быть Социнженером надо уметь очень многое — знать свойства людей и групп, уметь планировать и создавать социальные структуры, уметь воздействовать на психику и убеждать, в том числе используя Сеть в режиме реального времени. Объемная видеоструктура появлялась на лету, управляемая беззвучными командами человека и вызываемыми самостроящимися блоками.

"Эмуляция залпа оперативно-такических ракет класса Каракурт," — бесстрастно сообщил сетевой робот, — "подлётное время по баллистической траектории три минуты, боеголовки — рентген-нейтронная второго поколения, индивидуального наведения. Радиус полного поражения — от одного до пяти километров." На карте вспыхнули зоны поражения с вызывающими оцепенения числами жертв. Небольшие города, крупные деревни, пригороды больших городов, населённых "опасным контингентом" поражались практически полностью. Через минуту, скользя вдоль гор, из ниоткуда выскочили несколько пар лёгких штурмовиков, отрабатывая кассетами с химическим оружием по тому, что могло остаться живым. Поражение почти 100%.

— Это геноцид и фашизм! — выпалил кто-то.

— Не фашизм, просто геноцид, — флегматично ответил Социнженер, — если вы всем народом отстаиваете свое право убивать, держать рабов и насиловать, то те, кто не хочет быть вашими жертвами, будут защищаться. С бандитами и методы соответственные. Мы защищаемся наиболее оптимальным и наименее затратным способом. Коллективное нападение и коллективная угроза приведут к коллективному возмездию. "Каждому — своё."

— Фашистский принцип!

— Древнеримский принцип справедливости. "Suum cuique" — лозунг юристов и судей. Но если Вам так нравится, то считайте его нацистским, наши действия от этого никак не изменятся.

— У нас есть женщины и дети.

— Защищать их ваша обязанность, а не наша. Вместо защиты вы обрекаете их на смерть. Тем более женщины — объекты, производящие детей, а дети — заготовки будущих убийц, насильников и рабовладельцев. Решить проблему сразу — просто оптимальный подход. Ничего личного.

Зыбкое, с трудом созданное закулисными переговорами единство народов и кланов, распозлось как домик из песка под напором ливня. Толпа загалдела, многие возмущенно кричали, размахивая руками, показывая на нескольких человек, более чем недвусмысленно давая понять, что на таких условиях они не договаривались за них подписываться. Накосячили, пусть сами и выкручиваются! Если смогут.

— Мы требуем суда по законам России! Мы немедленно свяжемся с Президентом Северного Кавказа и Представителем Президента Росии. Нам угрожают геноцидом! — выпалил один из особо заинтересованных.

— Связывайтесь, конечно. Полномочный Представитель Президента Северного Кавказа вот-вот будет здесь, можете задать ему любые вопросы. Введён в действие пункт 4 договора о Союзе при захвате части территории России враждебными силами. Также автоматически введён в дейстие пункт о насильственном преступлении против граждан Океанийского Союза. Судить будет СЧП, возможно даже Верховный как для случаев массовой коллективной ответственности. Случай срочный, решение примут очень быстро. Если правительство России откажется выполнять договор, это равносильно предательству. В этом случае вступает в действие договор с Союзом Объединённых Космических Поселений. Как вы думаете, насколько вероятно, что в текущей ситуации правительство России подпишется за убийц и насильников? Правильно думаете, вас оставят один на один с нами. Вы только что видели на проекторе своё ближайшее будущее, "в случае если". Напоминаю, у нас, в смысле, у вас, остаётся совсем мало времени. Я вижу, что никто не планирует выступать на стороне общин, совершивших преступление.

— Вы нас не так поняли, — примирительным тоном ответил морщинистый статный старик в каракулевой папахе, — должно быть следствие, подозреваемые, суд, чтобы определить степень вины и если все будет доказано, то никто не будет защищать преступников. Пусть они останутся один на один с законом. Но это должно быть...

— Как должно быть — решим мы. Обычное следствие в условиях круговой поруки будет годами ходить по кругу. Подозреваемые в двух случаях из трёх арестованы, в третьем — определены. Военные дознаватели, максимум, за сутки, узнают правду. Суд займёт час. Исполнение приговора — на месте. Зачем выслушивать все детали сутками и неделями?

— Исполнение?! Их что, казнят?

— Кого казнят, кого обработают так, чтобы у будущих искателей приключений сразу отбивало охоту.

— Их будут пытать?

— Вина очевидна, нужно определить сообщников и пособников. Если не захотят говорить добровольно, то да — химические препараты, пытки, детектор лжи, включая прямое внедрение электродов в мозг. На войне как на войне.

— Вы воюете с нашим народом?

— Это пытаетесь воевать с окружающими, в том числе и с нами. Не удивляйтесь, вам отвечают соответственно.

— У любого народа есть преступники, нельзя судить весь народ.

— Если народ поддерживает преступников, он сам преступник и тогда включаются механизмы коллективной ответственности, если же он хочет очиститься от преступников, то мы всеми силами поможем. Если вы наши союзники, то мы всеми силами будем вас защищать, как защищаем своих граждан. Массовое нападение на граждан союзника автоматически приводит в действие пункт 4.

— Мы ждём Представителя.

— Конечно... Вот и он.

Внезапное воздействие совершенно неожиданного фактора в точно выбранный момент времени — трюк из учебника по социнженерии для второго курса, старый, но убийственный способ. Чем опытнее Социнженер, тем лучше он им владеет.

Вначале никто даже не понял, почему в зал быстрым, слегка подпрыгивающим шагом, вошёл человек в чёрной форме офицера Поселений. Его на Кавказе с недавнего времени знали и уважали, но какого шайтана он тут делает?

— Я Николай Соболевский, новый Полномочный Представитель Президента Северного Кавказа, — вместо приветствия чётко прознёс вошедший, — вот оригинал приказа о моём назначении, желающие могут посмотреть последнее сообщение на сайте Президента. Мои распоряжения, соглашения и заявлении обладают такой же силой, как если они исходят непосредственно от Президента Северного Кавказа. Соответствующее официальное заявление будет через три минуты. Не могли бы Вы, уважаемый Социнженер, включить новости на голопроектор?

Заявление Президента добило окончательно. Такого просто не могло быть! Может быть он был под наркотиками, может быть его заставили угрозами или это вообще какой-нибудь артист? От океанийцев, а тем более космитов можно ожидать чего угодно. Но подпись... официальное заявление секретариата... личное заявление. Особо авторитетные люди сумели дозвониться и им подтвердили, что всё правильно.

Каждый пытался осознать случившееся в привычных ему словах. Криминал, "правильные бродяги", "деловые" и "авторитеты" поняли, что "попали в непонятное". Служивые признались себе, что они полностью дезориентированы и потеряли контроль над обстановкой. Люди попроще сказали себе, что они совершенно офигели.

— — — — — — —

Психологическая карта Президента Северного Кавказа была составлена заранее и весьма точно. Подходы и техники воздействия отработаны заблаговременно, время рассчитано практически по минутам. Всего полчаса назад Соболевский завершал разговор с объектом воздействия.

Президент был живой копией Кавказа — хитрец, казнокрад, взяточник, возвышенный романтик в глубине души, разочаровавшийся в жизни и людях циник, напористый жизнелюб и беспредельно амбициозный оптимист, уверенный, что всё повернётся к лучшему. Наивный юноша, верящий в добро и прогресс, прошедший все ступени бюрократической лестницы, выросший в разочаровавшегося в людях волкодава. "После Реконкисты, сынок, то во что все превратилось, — безответственность, лень, бесхозяйственность, разгильдяйство и трусость," — чётко суммировал он в самом начале разговора.

— Это придётся изменить, если не удастся, то всё погибнет, — твёрдо ответил Соболевский, — и кроме нас некому. Начинать надо здесь.

— Я тоже был таким горячим, — усмехнулся Президент в седеющие усы, — потом обломался.

— Неудивительно, Вы были практически один и не знали что делать. Сейчас Вы не один и мы знаем, что делать. Интерактивный динамический план перед Вами на планшете.

Президент вздохнул, — присядьте, Николай, в ногах правды нет.

— У меня нет ног.

— Извините.

— Ничего страшного, но лучше я постою.

— Понятно, так чувствуете больше контроля и думаете, что легче среагировать.

— Вы умный человек. Да, примерно так.

Через несколько минут кавказец покачал головой: — У нас большой шанс погибнуть, Соболевский.

— Конечно, поэтому я и пришёл к Вам, а не кому-то другому. Мы с вами мужчины и воины, люди долга, нам ли бояться смерти? Разве не из-за таких моментов люди живут всю жизнь? Разве не об этом Вы мечтали в юности? Если Вы погибнете, то навсегда останетесь в памяти людей героем, если всё пройдёт успешно — великим героем и далеко не только на Кавказе. Сотни лет спустя Вашим именем люди будут называть мальчиков Вашим именем, а Вашей фамилией — звёзды и города.

— Вы на удивление тонкий психолог для космического пилота, Соболевский, — буркнул Президент, — но то, как здесь представлено...

— Не совсем следует последовательности событий? Да, Вы и тут правы, но это для меня не имеет никакого значения, а для тех, кто пойдёт за Вами и для будущей истории — очень даже. Мы сейчас пишем историю как захотим. Такой сейчас момент и Вы определите какой она будет. В школьной истории будет написано, что это Вы составили план, позвали меня как человека, которому можно доверять и всё завертелось. Те, кто писал план гибели России, полагал, что с Кавказа начнётся гибель России, а отсюда начнётся её спасение. Вот из этого кабинета.

— Понимаете, Николай, — Президент замялся, я...

— В смысле вор и взяточник? Вы — герой, а не святой. Публично покаетесь, вернёте в казну деньги, Кавказ Вас поймёт и будет носить на руках. Россия тоже поймёт и примет с восторгом. А вообще воры и взяточники по Вашему примеру наперегонки бросятся возвращать заначки, чтобы успеть на уходящий поезд. Или не успеть на уходящий на Колыму поезд, это как нравится.

— Ммм-да, откровенно...

— У нас нет времени ходить вокруг до около и соблюдать особые политесы.

— Сколько у меня времени на ответ?

— Нисколько.

— А если я откажусь?

— Я Вас убью, а предложение получит следующий человек. У меня в протезах несколько видов оружия. Охрана пропустила меня без особого досмотра. Кстати, Вам надо будет заменить охрану.