Акбар еле помещался вторым номером в крохотной полупрозрачной подлодке. Первым был турок непонятного возраста, но явно в годах, хотя если служит на флоте, явно не старик. Моряк он был отличный, сразу видно.

Акбар бежал из трейлера не тогда, когда думали враги, не в гараже, а когда фура остановилась на полминуты перед воротами. Поднять, а потом аккуратно поставить за собой на место чугунную водосточную решётку, прикрытую фурой было детской игрой для борца-тяжеловеса. Потом путь по древнему, построенному ещё до Второй Мировой водостоку и начавшим обсыпаться переходам и коммуникациям уже непонятного назначения. Когда-то здесь готовились к войне и воевали, а потом про подземные пути почти все забыли кроме старых контрабандистов. Но даже они старались не соваться сюда без крайней необходимости, могло заживо похоронить в любой момент. Но всё-таки по сравнению с тем, от чего сейчас убегал Акбар здесь незначительный риск. До моря подбросил парень на мотороллере, ждавший его в условленном месте. То, что тут называют морем — вообще непойми что — сплошь топкие иловые островки, иногда заливаемые штормами во время сильного прилива, песчаные банки, открывающиеся во время отлива, солёные болота, через которые кое-где проложены мостки и море, море бесконечной грязи. Северные Фризы, жить тут мало кто хочет, хотя есть места и более-менее, поэтому устроили заповедник.

Сообщили, что дрон полчаса назад сбросил "подарок". В зарослях терновника Акбар нашёл большой свёрток, нейросетевые очки вели его в темноте лучше любых карт. Как хорошо, когда спутники всё время над горизонтом! Снять чехол, уничтожить, пакет на берег. Рывок шнура и с глухим шипением упаковка развернулась в небольшую лодку. Одноразового моторчика хватит на полчаса. Не уложится, придётся идти на вёслах. Он с сомнением подкинул почти невесомые раскладные вёсла, не сломать бы, с его то-лапами. Перетаскивать лодку через мостики, переходы и грязные островки для него было вообще не усилием. Разве что вымазался как свинья, неудобно было когда его встретили, да ещё и пожилой турок, а вымыться негда. Акбар от неожиданности присел, когда кочка, на которую он начал наступать, внезапно раскрылась и заговорила по-турецки. Умеют океанийцы маскироваться на воде, мастера.

Как полагается на Востоке, Акбар называл прокопчёного солнцем старого жилистого моряка почтительно Ата — отец. Глубин там мало, фарватер отвратный, похуже фьордов, проходы узкие несколько десятков, в лучшем случае — сот метров , идти в них значит попасться в крысиный коридор. Ата вёл подлодку виртуозно — по небольшим глубинами по самому краю илистой грязи. Они почти прошли солёные болота Халлигенских островов, как пришлось залечь в грязь. Тоненькая ниточка сетевой антенны, выходящая на поверхность, подала сигнал тревоги — "вертушки". Их искали несколько противолодочных вертолётов, стаей беспокойных птиц мельтешили дроны. Замаскированная под кусочек плавающего мусора камера давала размытое изображение — везде грязь, брызги, волны, темнота, даже цифровая обработке мало помогала. Но все равно было видно как одна из вертушек зависла, в воду полетела тёмная точка, сместилась на пару километров, зависла, опять сбросила что-то в воду.

— Ставят гидроакустические буи, — хмыкнул Ата, плотно сеют, много вертушек нагнали. Очень надо тебя найти. Они не знают, вышли ли мы за Фризы. Хорошо, что мы из проток выбрались, а то их буями засыпали, могли б и не проползти. Ты что-то спросил? Ах да, из экипажа меня послали, потому что у меня опыт на таких малышках по болотам, возраст опять же, зачем молодым рисковать? Ну и ещё я единственный турок в экипаже, проще с тобой общаться.

— Неужели в океане есть болота?

— На мелях и в открытых лиманах полно — и в Полинезии, и в Папуасии, а ещё в Африке и Южной Америке.

— А если не секрет, сколько Вам лет, Ата?

— Шестдесят семь.

— Ого! — Акбар присвистнул и Вы до сих пор служите?

— Не, давно в запасе, сейчас призыв резервистов, двоят экипажи, знаешь ведь что в России творится. Двоят — это делят на 2 экипажа и добавляют призывников из запаса, — пояснил моряк.

Даже на пятиметровой глубине в слое жидкой грязи посветлело, как будто взошло Солнце, но через пару минут потемнело опять.

— Что это? — удивился Акбар.

— Вертушки опустились к самой воде, врубили прожектора и идут вдоль проток на всякий случай, если мы там лежим на дне. Значит, вот-вот улетят. Они не умеют ходить в болотах и думают, что другие тоже не умеют.

— Ну вот и улетели, нам пора.

Подлодка совершенно бесшумно медленно поползла вперёд. Минут через десять они вышли в очень мутную, но воду. Шли также бесшумно, но заметно быстрее.

— Мы раньше шли под винтом, Ата, а мы двигались в грязи, кажется это что-то тащит нас и сейчас вообще без усилий, — спросил борец.

— Молодец, соображаешь, это волновой двигатель, видел, по бокам у нас вроде широких полужёских пластин? Это плавник, если включать на небольшую скорость не засекается вообще никак, ни акустикой, ни сканом турбулентностей, даже обученные животные его не опознают, путают со скатом. Главное, не делать глупостей и не гнать, а то засекут по кильватерному следу. Противник ведь не дурак, тут со многими технологиями посильнее чем у нас. Ресурсы и опыт у них ого-го.

— А Вы давно в Океании, Ата?

— 50 лет. Приехал вскоре после Войны за Независимость и Северной Реконкисты.

— Вот это да! Но, видимо, тоже довелось повоевать?

— Моему поколению всем довелось, сынок.

— А если не секрет, Вы кто по профессии? — Акбару всё было интересно.

— Матрос-моторист, военные специальность — моторист и ещё оператор малышки. Ещё техник по строительству островов, но в наших краях каждый третий такой техник.

— Вы свой остров тоже строили?

— А как же?! 25 метров океанского берега и 50 в глубину, мой участок. Трёхэтажный дом, сад, причал, естественно, все подземные причиндалы — цистерны для воды, кладовки, общий подземный причал для подлодок, завод-док, ангар для дирижаблей. Тридцать лет строил.

— А гидросамолёт тоже есть?

— Не, баловство это для молодёжи. Автожир — оно надёжнее. Правда, у меня там младший с семьёй живёт, мы с женой в подводный посёлок переехали, 200 метров от поверхности. Тихо, спокойно, наверх всего пару минут на лифте.

— У Вас, поди уже внуки есть?

— Одиннадцать и двое правнуков. Старшая в двадцать родила, ну и внучка не отставала.

— Здорово. А правнуки с Вами живут?

— Нет, на Марсе. Мы их только по голосвязи видели.

— Внучка тоже с ними на Марсе? А её мать, дочка Ваша?

— Внучка с ними, да. Дочка моя тоже на Марсе. Теперь навсегда,после взрыва реактора.

— Прости, Ата!

— Ничего. Свыкся уже. Десять лет прошло.

— А с остальными всё нормально? Сколько их у Вас?

— Четверо, два сына, две дочери. Теперь двое. Старший сын остался в море два года назад. У нас непросто, хотя, с другой стороны, всё просто и ясно. Может ты и зря к нам едешь, как бы не пожалеть.

— Вы ж не пожалели, Ата, хотя у Вас вот так сложилось. У Вас наверняка такие дети и внуки, что Вы с женой ими гордитесь, любой бы, наверное, гордился. Живи вы в другом месте, то вряд ли они б были такими как есть.

— Догадливый ты. Хитрый. Да, мы ни о чём не жалеем. У нас в Океане радуются тому, что было, а не страдают от того, что потерял. Ко мне братья приезжали, пытались жить, но так и не смогли, уехли, а я какой-то другой, как приехал в Океан, словно всю жизнь там до этого жил.

— А дети чем занимаются:

— Сын доктор. Дочка техник на аэроострове, — моряк вздохнул, — Романтично живут, конечно, но у неё трое детей от разных мужчин, но замуж она не хочет, нравы, коечно, у них там... хуже чем в Поселениях. Но довольна.

— Расскажите про аэроострова немножко, Ата! Вы там были?

— Был, конечно. Романтично, говорю, живут. Остров их летающий огромный такой пузырь, как вытянутый диск, весь с внешней стороны обвешан сосисками такими. Это летающие квартиры, дирижабли. Снутри пузыря переходы, коммуникации, заводики автоматические. Если кто хочет купаться или полететь куда, отстёгивает свою сосиску и полетел. Отдых на море и них такой — грузовой дирижабль спускает "поплавок", такую автономную плавающую квартиру со всеми или удобствами или на ножках на мель ставит, а потом забирает. Кочуют по небу. Между пузырями летают на своих дирижаблях или на самолётах, если надо побыстрее или молодёжи погонять хочется.

— А ураганы не страшны?

— А что им ураганы? Поднимут свой пузырь километров на 20, туда ни один ураган не заберётся. Ураганы они любят, где ураган — куча энергии. Знаешь откуда ураган энергией питается — от конденсации испарившейся воды. Чего вздыхаешь? Воздуха не хватает?

Акбар и правда чуть слышно вздохнул. — Эх, Ата, в каком говне я жил!

— — — — — — — — — -

Ханна очень боялась умереть тут, запертой в контейнере, в железном тайнике размером чуть больше гроба. Открыть тайник можно только снаружи. Ей дали несколько памперсов, упаковку пластиковых бутылок воды и коробочку с брикетами еды на всякий случай. Ещё две пачки таблеток — для сна и от морской болезни. Сказали деловым тоном, что если она будет принимать их эти несколько дней, то памперсы могут не потребоваться, лучше все время спать и не пытаться выходить в Сеть. Её откроют в Мурманске, за 4 часа до этого её разбудит специальный будильник, который нельзя услышать, но электрический импульс не почувствует разве что мёртвый. Надо выпить стимулятор, чтобы нейтрализовать действие снотворного и ждать. В самом крайнем случае с ней свяжутся по Сети. Лазерная связь недоступна, а другую тут можно перехватить, мало ли что.

Капитан был расстроен, русские решили устроить таможенную проверку именно у него на корабле. С катера через борт перевалило десятка полтора таможенников и погранцов, среди них пяток женщин. Сумерки белой северной ночи, туман, морось, злые таможенники, которых какой-то бюрократ погнал проверять корабль. Хорошо хоть старпом суетится, он немножко говорит по-русски, бегает туда-сюда по проходам между контейнерами, гоняет матросов, отвечает на идиотские вопросы таможне. Капитан уверен, что всё чисто, но никогда нельзя быть уверенным на 100%. Вдруг кто из команды протащил что-то не то и кто-то стукнул?

Условный стук снаружи, поворот ключа и почти неслышный скрип небольшого люка, "Эй, готова? Выползай!" — прошептал тот же матрос, который проводил её на корабль. Старпом на всякий случай стоял на стрёме за углом. Ни к чему его видеть незаконной пассажирке. Дело очень стрёмное, но Багор хорошо платит. "Иди туда — тебя встретят," — шепчет матрос, слегда толкая Ханну в спину. Здесь нет камер наблюдения.

Узкий проход между контейнерами, поворот... и её хватает за руку смуглая молодая черноволосая женщина в серо-зелёном дождевике, сверху перекрещиваются полосы флуоресцентного жилата. "Тихо!" — говорят ей на чистом немецком. Рука готова зажать Ханне рот, если она вскрикнет. Через десять секунд на Ханне такой же дождевик и жилет. "Надень капюшон! Не крути головой. Иди за мной, слезем по трапу, смотри вниз." Ханна не сразу узнала ту девушку, с которой она поменялась одеждой ещё в прошлой жизни.

— Они сваливают кэп! — старпом ввалился на мостик. Всё нормально, обычная русская бюрократия.

— Это хорошо, — отвечает капитан, — глянь-ка на запись, я только что прокрутил, — вроде к нам пришло пять баб-пограничниц, а уходит шесть! Что за хрень!

— Они грузятся в катер, кэп, мне пойти к ним, спросить что за фигня? — вскинулся старпом.

— Ты что, не просох после вчерашнего? Не тронь дерьмо, оно воняет не будет. Пусть хоть делением размножаются. Мне похер, что у них там, главное, от нас отвязались!

Ханна первым делом с катера послала срочный вызов Акбару: — Любимый, — прошептала она срывающимся голосом, — С тобой всё в порядке? Я добралась! Меня встретили...

Ореанна отвернулась, одна часть её была рада потому что это было правильно, а другую захлёстывала поднимающаяся древняя ярость: "Выцарапать бы глаза этой сучке!"

— — — — — — — — — -

Хусама знала, за что Аллах наказал её. Она недостаточно предохранялась и не покаялась мужу, что беременна. Собиралась, всё не могла решиться и так и не успела. Но она была счастлива. Она очень хотела ребёнка от человека, который был для неё всем. Она не зря молилась каждый день, Аллах услышал её и смилостивился. Месяц назад к ней прямо на улице подскочил какой-то двинутый чернявый юноша, то ли турок, то ли курд. То ли исламист, то ли просто псих, хотя разница невелика. "Смотри на небо, а не под ноги, грешница! Где твой платок! Как ты его носишь!" Немцы вокруг отодвинулись в сторону, пряча глаза, только один араб сделал к ним шаг, когда молодой дёрнул Хусаму за рукав. На секунду их глаза встретились и парень подмиггул, а в её руке оказалось что-то. Женщина стала бледнее мелованной бумаги и даже не заметила как странный человек крикнул ещё что-то и исчез. "Присять, присять, дочка!" — потянула Хусаму на скамейку пожилая арабка, — "Тебе нельзя волноваться, в твоём-то положении! Вот что значит ходить без мужчины по улице!"

Пожилая ещё долго костерила проклятых турок, молодёжь и нравы на улице, а Хусама не верила, что всё это правда. Придурошный сказал все три кодовые фразы, которые ей велел запомнить Он ещё в самом начале. Смотреть на небо, спросить про платок, носить платок. Значит, человек от него. Она незаметно опустила в карман маленький свёрточек. Дома она развернула нейроком с инструкцией и с трясущимися руками пошла в ванную. Хорошо что соседки нет дома. Хусама не удивится, если та стучит. Хусама не ошиблась, а что удивительного? Это Германия. Свободная демократическая страна.

Налить воду, погрузить руку с полицейским браслетом, воду не выключать. В ванной было маленькое окно, скоро появится спутник! Когда голограмма мужа появилась над булькающей ванной, то женщина чуть не упала в обморок.

— С тобой всё хорошо? Ты здоров?... Ты на самом деле развёлся со мной или это понарошку, чтобы их обмануть?... Да... конечно понимаю, если невзаправду, то ничего...

Вывозить её с экстримом было нельзя, но надо спешить, скоро рожать. Первая попытка тихо исчезнуть из Германии сорвалась. Лишь неделю назад удалось через адвоката получить разрешение на выезд в страны Евросоюза не более чем на два дня и только с браслетом полицейского надзора. Позавчера определились, наконец, куда — в Италию. Там выходила замуж близкая подруга-арабка. Близкой, да и подругой, на самом деле, её называть было сложно. Чтобы она внесла Хусаму в список гостей пришлось отвалить нехилую сумму. Свадьба была в Вероне. Романтично. Ромео и Джульетта и всё такое.

Скоростной поезд до Вероны, с остановкой в Милане на несколько минут. Такой же поезд до Генуи. Отклонение от предполагаемого маршрута на 2-3 часа допускалось, время безжалостно тикало. Браслет исправно посылал данные о положении и разговоры, которые анализировал искусственный интеллект. Если робот найдёт что-то подозрительное, то подключится человек. Хорошо, что на Хусаме был бесформенный плащ с длинными рукавами, а то люди шарахаются, почти все знают, что это за "украшение".