-Его превосходительство контр-адмирал Левицкий — под началом которого я имею честь служить — вызван в ГМШ к Его высокопревосходительству вице-адмиралу Русину. Я был в числе сопровождающих. После совещания адмирал отпустил меня, так что я до завтрашнего дня свободен. Только решил пройтись по городу, немного развеяться, как увидел вас. Сразу вспомнился наш "Рюрик". Решил подойти, о здоровье справиться, о "Рюрике" поговорить да вспомнить былое.

-Здоровьем, как известно, Бог меня не обидел. Вот даже имел желания сейчас с барышней познакомиться — проговорил я, глядя как предмет моего интереса удаляется в сторону Александровского сада,— и не я виноват, что вас с крейсера перевели на эти "железные бочки". Сами изъявили желание на них служить — немного раздраженно проговорил я, всё ещё провожая взглядом девицу.

-Да я и не сожалею об этом. Пройдет немного времени и эти "железные бочки", как вы изволили выразиться, в грядущей войне ещё о себе заявят. И громко заявят, помяните мои слова! Скоро на флот начнут поступать подводные лодки Бубнова, это будут самые совершенные лодки в мире. В шестьсот тонн водоизмещения, два двигателя для надводного хода по одной тысячи триста сил да два электромотора по четыреста пятьдесят сил. Ни в одном флоте подобных нет. Скорость в восемнадцать узлов надводного хода, да до десяти узлов под водой смогут давать. Как обещал господин Бубнов, его лодки смогут опускаться до ста метров. Да к тому же, и вооружение будет, ранее не виданное — двенадцать торпед за залп может выстрелить. Это разве не силища. Никакой дредноут не выдержит столько попаданий.

(Примечание. Возможно, на момент составления проекта они и были самыми совершенными, но имели много недостатков. Первый и самый существенный — эти лодки не были разделены водонепроницаемыми переборками на отсеки. Второй — не предусмотрено запасных торпед внутри корпуса. А также, основными аппаратами пуска торпед, были не оправдавшие себя в боевой обстановке, палубные торпедные аппараты Джевецкого. Только две подводные лодки "Кугуар" и "Змея" имели предусмотренные проектом дизельные двигатели, и поэтому скорость надводного хода приближалась к заданным параметрам и составляла 16.5 узла. У остальных восемнадцати, построенных за годы войны, она была от 9 до 13 узлов, в зависимости от мощности установленного дизеля)

-Молчу, молчу! Эх, как вы разошлись, никак меня агитировать собрались перейти на ваши бочки. Мне пока ещё и на белом свете неплохо, и добровольно в ваш "железный гроб" я не полезу.

-А зря. За подводными лодками большое будущее как говорит наш "ПАПА"

-Кто?

-Да мы так начальника бригады, Его превосходительство контр-адмирала Левицкого, называем.

-Ну и как он на это смотрит?

-Похоже, что это ему по душе.

-Ну что ж, Константин Иосифович, раз не удалось мне познакомиться с очаровательной девицей, может, тогда заглянем в ресторацию, и там продолжим наш спор, что лучше — крейсер или подводная лодка.

Зайдя в первое попавшееся подобное заведение, мы как истинно русские сделали немаленький заказ, а через некоторое время повторили в таком примерно духе — "Человек! Подойди сюда, голубчик, побыстрее! Всего того же и графинчик побольше организуй. И побыстрее, любезный. Господа офицеры пьянству предаваться изволят!" А в третий раз прозвучало уже так "Эй, болван, собачий сын! Подойди сюда, скотина! Живо водки нам графин. Да салат из осетрины!"

Поздним вечером, в хорошем подпитии и сытом и благостном состоянии, я на пролётке направлялся к доходному дому купцов Марголиных, что стоит недалеко от Измайловского моста. Когда я по делам бывал в столице, то нередко мне приходилось снимать меблированную комнату в этом доме. Вот и в этот приезд мне предоставили комнату на третьем этаже. Окна из комнаты выходили на Большую Подьяческую, а далее был вид на Никольский переулок. С этой же улицы был ещё один вход в дом, что в этот раз было для меня немаловажно. Так что я мог попасть на свой этаж и в комнату не через парадные двери, что располагались со стороны Набережной Фонтанки, а прямо из переулка. И кроме того, мне не хотелось подшофе проходить длинным коридором почти через весь дом и встречаться с кем-то из знакомых. Вот потому-то я, выбравшись из пролётки, направился ко второму входу. Уже поравнялся с дверью, мне оставалось только подняться на крыльцо, и я в здании, но тут раздался женский крик, как мне показалось, от противоположного дома, что стоял по Никольскому переулку. Развернувшись, я направился в том направлении к виднеющейся арке. Как только я вошел в арку, увидел двух вполне прилично одетых молодых парней и лежащую у их ног барышню. Один из парней что-то прятал за пазухой, а у второго в руке на миг блеснул нож, который он быстро спрятал, наверно рассчитывая, что я не заметил. Оба были крепко сложены и очевидно не из робкого десятка. Да и что им было боятся, видя перед собой не вполне трезвого офицера.

-Что тут происходит?

-Да вот сестрице стало дурно, вдруг вскрикнула да и упала ни с того, ни с сего. Сейчас мы её аккуратно поднимем и отнесём домой, к папеньке и маменьке. Тут нам недалеко — прямо пропел один из парней елейным голоском.

-Может вам помочь?

-Да мы сами справимся, ваше благородие.

-Ну как знаете.

"И кто его ведает, может и правду братья, а я тут чёрт-те что подумал, сейчас отнесут барышню домой и всё" — лениво подумал пьяный я. Всё же сейчас белые ночи, и видно девушка, не наблюдая часов, допоздна загуляла, а братья по повелению родителей видимо вышли её искать. И тут, в темноте арки встретились, и она бедняжка с испугу упала в обморок.

Один из парней взял девицу на руки и только сделал шаг в сторону внутреннего двора, как вновь раздался девичий визг. Девица стала извиваться и брыкаться у парня на руках и вдруг закричала в голос

— Отпусти меня негодяй! Мерзавец! Что вам от меня надо. Помоги-и-те-е, — видимо пришла в себя от прикосновения.

Парень от неожиданности выпустил барышню из рук, которая вновь оказалась на земле.

-Стоять! — рявкнул я, — а чего это ваша сестрица кричит на вас, господа, как на чужих, или вы никакие не братья, а замыслили дурное?

-Шли бы вы, ваше благородие, своей дорогой, и так на ногах чуть стоите. Не приведи господь, споткнетесь, да головой о булыжную мостовую — угрожающе проговорил один из них, вынимая нож.

Значит мне не показалось, это на самом деле был нож. У второго тоже что-то должно быть вот только он руку за спину прячет. Наверняка тоже нож или кастет, а, не дай Бог, револьвер, ещё шмальнёт сдуру — промелькнуло в моей затуманенной спиртным голове.

-Вы что, ребятки, решили на флотского офицера напасть? Никак, на каторгу захотели?

Тот, что с ножом, только оскалился, и, нехорошо улыбаясь, стал приближаться ко мне.

— А вот мы сейчас всё и выясним, ваше благородие.

-Ну что ж, покойничек, давай, выясняй.

И чтобы эти два урода случайно не попортили мне шкуру, я из кармана достал маленький и изящный, но, тем не менее, вблизи смертоносный пистолет Браунинга.

-Ну-ка, бросай свою железяку, а не то сейчас твои мозги разлетятся по мостовой — предупредил я первого бандита.

Тут раздался щелчок взводимого курка. А у второго-то, оказывается и револьвер имеется — тут же сообразил я. Это хорошо, что не самовзводный, а то бы точно схлопотал пулю от него. Я невольно отшатнулся назад, услышав этот щелчок, и этим, возможно, спас себе жизнь или уберегся от ранения. После выстрела опять раздался женский визг, быстро смолкший после того, как я выстрелил в ответ. Вот только я стрелял не в того, кто был с револьвером, а во второго, того, что был с ножом и ближе ко мне.

Он чуть наклонился вперёд, схватившись за правое плечо и зарычал от боли — ах ты сука! Попал б....

О булыжник звякнул выпавший нож, нападавший бросился бежать во внутренний двор. А там проходные дворы. Второй ещё раз выстрелил в меня, но вновь промахнулся, и побежал вслед за первым, крича — мы ещё встретимся мокрозадый. Я практически протрезвел от произходящего, это ведь не в бою, когда возле тебя свистят пули, а обычный поздний вечер в большом городе, мало того, в столице, да ещё в центре её. Отсюда до Зимнего всего несколько кварталов. Выстрелы в ночи всполошили окрестности, были уже слышны свистки и топот приближающихся городовых. Я подошел к сидящей на земле — правильно сказать не на земле, а на булыжниках — барышне, которая потихоньку всхлипывала, то ли от боли, то ли от пережитого, не вполне приятного приключения.

-С вами барышня всё в порядке? Вас не поранили?

— Нет, не поранили, вот только нога немного болит, да и локоть ударила, когда упала. Ой! Они ещё мой ридикюль забрали, а там у меня.... И цепочку с кулончиком сорвали — подарок матушки.

В этот момент в арку влетают трое полицейских, заливаясь в свои свистки и бряцая уставными, но при беге только мешающими саблями, а следом подмога, в лице местного дворника.

-Кто стрелял? Кто такие, и что тут происходит?

-Городовой! Я офицер Флота Его Императорского Величества, капитан первого ранга Бахирев.

-Городовой, старший унтер-офицер Поликашев, Ваше высокоблагородие — представился старший наряда.

-Вот что, братец. Тут только что было совершено разбойное нападение на вот эту молодую женщину. Был отобран ридикюль, сорвана цепочка с кулоном.

-Понятно. Вы видели, кто это сделал?

-Ещё бы я их не видел! Когда один из них с ножом напал, а другой стрелял в меня из револьвера. Это были двое мужчин, одеты вполне прилично. Это точно не рабочие. На вид им лет тридцать-тридцать пять. Побежали теми дворами. Одного из них мне удалось ранить, в правое плечо. Значит ему трудно будет бежать да и кровью он след будет оставлять. Вот что господа, я бы на вашем месте не терял времени зря, а попытался их догнать.

-Ершов! Быстро проверить там всё, и возьми с собой Мамедова на всякий случай — отдал распоряжение Поликашев.

-Эй, как тебя там... Ершов, будьте осторожны, у одного всё же револьвер имеется — крикнул я вдогонку убегающим городовым и припустившему за ними дворнику с лицом чистокровного татарина.

-Унтер-офицер,— это я уже Поликашеву, — где-то вон там должен нож валяться, — и показываю рукой в сторону предполагаемого места, — его выронил тот, кого я ранил.

-Сейчас поищем Ваш высокблагородь.

Я наклонился над барышней

-Как вы себя чувствуете? — спрашиваю,— встать можете или вам помочь подняться?

-Если вам будет не трудно, то помогите, — и барышня протягивает руку.

Я подал ей свою руку, чтобы она смогла опереться на неё. И вот тут я наконец-то разглядел её более внимательно. Мне показалось, что я её знаю или где-то уже видел, и это было не так давно. Я начал думать, но в голове ещё стоял хмельной туман. Ну как же так, ведь определённо я где-то её видел. Точно, это же её я видел днем на Английской набережной. И теперь вот эта неожиданная встреча ночью. Что она тут делает так поздно? Возможно, она живёт в одном из соседних домов? — задавал я себе вопросы. Нет, не может быть, та была постарше. Этой где-то лет двадцать, ну возможно ещё пару лет наброшу. Той было не как не меньше двадцати пяти. Возможно это и она, просто эти сумерки её так преобразили.

-Ой, ой — запричитала девица — больно. Нога!

Я подхватил её за талию и помог встать на ноги.

-Идти сможете.

-Попробую.

-Давайте я вас провожу до дому. Вы тут наверно где-то рядом живёте, раз так поздно оказались в этом месте. Дома, поди, родные беспокоятся, себе места не находят.

-Да-да, тут рядом.

-Прошу извинить мою бестактность, но не могли бы вы сказать, как вас зовут.

-Ирина.

-Ирочка значит.

-Нет! Ирина Михайловна я.

-А я тогда, Михаил Коронатович.

-Ой, как необычно.

-Что необычно?

-Да вашего батюшку зовут необычно.

-Я над этим не задумывался.

-Имя вашего батюшки, похоже, имеет древнеримские корни.

-С чего это вы взяли?

-Немного изучала латынь.

-О-о, даже как. Интересно и что это имя означает.

-"Сoronatus" или. "Corono" — это значит увенчанный, или коронованный.

-Чего-чего?

-Коронованный — это значит, что на его голову возложена была корона.

— Похоже, вы что-то напутали. Я слышал совсем другое. Был один святой с таким именем, который пострадал за христианскую веру.

-Так этот святой жил в римской империи, а значит, был римлянином.

Тут наш разговор прервал подошедший городовой Поликашев — Ваш высокоблагодь, вот нашел — и показывает складной нож с лезвием не менее восьми дюймов.

-Да, опасная игрушка.

-Этим ножом один из тех разбойников пригрозил мне, говоря что убьет, если я только пикну — сказала девица.

-А ведь и мог бы, барышня! И чего вы так поздно одни гулять изволите? — задал вопрос городовой

-Я никогда не видела белых ночей, когда даже ночью светло, как у нас днём в пасмурную погоду. Потому-то немного увлеклась, гуляя по городу.

-Это значит вы не петербурженка, и приехали в столицу к кому-то в гости. И откуда вы приехали, и к кому?

-Из Саратова, погостить к тёте. Она уже давно меня звала. Приезжай, говорит в середине лета, посмотришь, как у нас в это время бывает красиво. Вот и приехала.

-Когда прибыли в столицу?

-Так вчера и приехала.

-Вчера, значит приехали, а сегодня чуть жизни не лишились.

-Так я и не думала, что в столице может случиться такое.

-Вы барышня одна приехали или кто из родственников вас сопровождал?

-Я не маленькая уже, чтобы меня кто-то сопровождал. Да в детстве я тут была с родителями и не раз, но только на белые ночи я не попадала. Но после смерти папеньки, мы больше сюда и не ездили, да и маменька всё меня одну никак не отпускала.

-А сейчас значит отпустила?

-Да отпустила!

Чувствую, пора вмешиваться. Городовой входит во вкус вопросов, а девушка уже "сердиться изволит".

-Городовой, я вот что предлагаю. Где-то тут, рядом, её тётка проживает. Так вы её туда проводите, и уже там, в домашней обстановке расспроси её о подробностях этого ночного происшествия. Видишь, барышня напугана и немного пострадала. Да и нога у неё болит, надо бы врача пригласить. А я завтра сам зайду к околоточному или в участок и там расскажу всё, что знаю по этому происшествию. А сейчас я, пожалуй, пойду. Спать пора. Но если вдруг что срочное, я остановился в доходном доме купцов Марголиных. Я вот только сейчас для барышни пролётку поймаю, не пешком же ей идти с больной ногой.

-Ой, что вы! Не надо! Мне тут совсем рядом, только через это двор пройти и всё.

-Ну, раз так, то показывайте дорогу — и подхватываю девушку на руки, как давеча тот детина.

-Ой, не надо, не надо. Опустите меня, я и сама могу дойти.

-Вы сказали, что тут рядом, так что не надо дергаться, а то неудобно нести. Вы барышня лучше держитесь за шею, так мне будет легче вас нести.

-Городовой вышагивал позади нас и негромко хихикал, улыбаясь в свои усы. Я немного переоценил свои способности по переноске молоденьких девиц на руках, и через сотню шагов начал сдавать. Мои шаги стали не столь тверды, да и дышать я начал как загнанная лошадь, но мои мучения прекратились ещё через полсотни шагов.