Иллюзия Свободы

Особенно удачная пародия вызвала звонкий смех у подруги, на что Гарри также счастливо улыбнулся.

— А прекрасным девушкам тоже не сладко живётся, — начала Гермиона, которой понравилась игра, но смех не давал удачно скопировать трагичный тон. — Им очень хочется посмотреть на бедных парней, самостоятельно готовящих еду, но они не могут этого сделать, потому что, осознавая, насколько эти парни "бедные", — выделила слово Гермиона, — они не могут оставить их одних в столь "сложных и ответственных моментах", — закончила она, не выдержав и уже во всю смеясь.

Она быстро взяла картошку, готовая её обчищать, но Гарри не устраивал такой финал. Ему очень понравилось перешучиваться с Гермионой и видеть, как его шутки вызывают у неё искренний весёлый смех.

— Нет-нет, прекрасная мисс не должна заниматься таким неблагодарным делом, — запротестовал он, забирая у неё картошку.

Гермиона удивленно уставилась на него, а потом потянулась за новой, но Гарри, изловчившись, своим телом закрыл ей доступ. Тогда, нахмурившись, она постаралась обойти вокруг него, но он, не отворачиваясь от подруги и довольно улыбаясь, отодвинул миску подальше.

— Гарри, дай мне картошку. Я тоже буду готовить, — начала она неуверенно, но с нажимом.

— Что вы, мисс, как я могу, да я не прощу себя, зная, что лишил вас занимательного зрелища в виде несчастного парня, самостоятельно занимающегося готовкой.

Увидев ухмылку друга и блеск его глаз, Гермиона задумчиво перевела взгляд с него на миску за его спиной. Тогда в глазах Гермионы вспыхнул огонек понимания.

— Ну что же, бедный парень, мисс проявит к вам снисхождение и понаблюдает за вашими слабыми потугами.

Гарри немного сник, надеясь на более бурное сопротивление, но принялся за работу, и тут Гермиона, внезапно выхватив из его рук "объект их спора", с наигранно громким победным кличем кинулась в дальний угол кухни.

Почувствовав, как сердце радостно подскочило и забилось, Гарри принял единственно разумное решение в этой ситуации — кинулся вслед за подругой. Но она, воспользовавшись замешательством парня, уже успела оббежать огромный стол и стояла, лукаво улыбаясь на противоположной стороне.

— Ну что "несчастный парень" провела тебя прекрасная мисс?! — спросила Гермиона не в силах убрать из голоса довольные нотки.

— О-о-о... Прелестная мисс даже не подозревает, на что способен "несчастный парень", когда у него таскают картошку прямо из под носа! — на этих словах Гарри сделал резкий рывок к ней.

Она только этого и ждала и уже побежала в противоположную сторону. Так она оказалась снова за другой частью стола. Но Гарри был не очень разочарован. Гермиона явно не рассчитывала на это, а Гарри, разогнавшись и хорошо оттолкнувшись, перепрыгнул на другую сторону, оказавшись прямо возле неё.

Она, смеясь, заголосила, делая вид, что сильно перепугалась, и уже хотела бежать, когда Гарри, взгляд которого был полон озорных искринок, обвив руками, взял её в "кольцо", и предложил ей сдаваться.

Гермиона не видела выхода, но и сдаваться так просто не хотела. Ей на глаза попалась кастрюля с водой, и тогда она решила проиграть маленькую битву, чтобы выиграть "войну". Она протянула левую руку, держа на ладошке "трофей". Развеселившийся Гарри, не насторожившийся выражению лица подруги, на котором было просто написано, что она что-то задумала, был вмиг забрызган водой, как только он разомкнул руки для того, чтобы забрать свой приз.

Захлебываясь смехом, они продолжили обливать друг друга водой. Когда в кастрюле вода закончилась, они подключили в помощь волшебные палочки и продолжили догонялки, используя заклинание "Агуаменти". Мокрые и счастливые они совершенно забыли о голоде и носились, словно беззаботные дети, взрываясь озорным смехом всякий раз, когда кому-то удавалось особенно удачно окатить своего оппонента.

Но вот Гарри особенно успешно изловчившись и провернув замысловатый маневр, смог загнать Гермиону в угол. Они стояли, тяжело дыша и смеясь, несмотря на то, что были абсолютно мокрые.

Внезапно Гарри прекратил смеяться, завороженно разглядывая любимую. Кофточка промокла и, прилипнув к телу, обрисовывала контуры фигуры. Карие глаза особенно ярко сияли и пленяли своей загадочностью и глубиной. Волосы подруги намокли и тяжелыми прядями ложились на плечи. Одна прядка прилипла к лицу, и Гарри, восхищенный представшим видом, не смог удержаться. Он, протянув слегка дрожащую руку, убрал с лица Гермионы непослушные волосы, при этом его рука ненароком коснулась кожи девушки. Кожа на ощупь была приятная и гладкая, и такое простое прикосновение дарило ему просто потрясающие ощущения, сводило с ума и пробуждало неимоверную тягу повторить прикосновение. При этом он не заметил, что выражение лица подруги медленно, но уверенно стало меняться с улыбающегося на серьёзное и сосредоточенное.

Его глаза затуманились, и он, поддавшись своим чувствам, провел ладонью по её щеке. Немного влажная, но отдающая жаром кожа манила к себе. Ему вдруг отчаянно захотелось узнать, какие ощущения он испытает, если прикоснется губами к ней. Он потянулся и практически приблизил своё лицо к лицу Гермионы, когда заметил выражение её глаз. Она смотрела большими, казалось, испуганными глазами и больше не улыбалась.

Сердце болезненно сжалось от мысли, что Гермиона не желает принимать от него ласки.

"Дурак, на что я рассчитывал! Гермиона, наверное, скучает по Рону, вот и все. И мои поцелуи ей не нужны, ведь она не из тех девушек, кто дарит их всем подряд. Теперь она еще и обидится на меня за то, что я полез к ней, когда у неё есть Рон! А я еще в своем безумии пытался надеяться, что неправильно понял слова Джинни..." — укорял себя Гарри.

Но тут он заметил, что подруга не просто не отвечает ему, а... "насторожилась", — удивленно отметил про себя Гарри. Она вся напряглась и подобралась, словно готовясь к каким-то последующим действиям. Видя впервые такую реакцию у Гермионы в своем присутствии, Гарри и сам испугался не на шутку, думая о том, чем он мог довести любимую до такого состояния и столь резкой перемены от беззаботного смеха до такого... Гарри не мог понять "чего такого", но понял, что это что-то не хорошее, и он обязательно выяснит, что это значит. Ещё несколько секунд он молча и удивленно смотрел в глаза Гермионы, а потом, внезапно наигранно рассмеявшись, отстранился от неё со словами:

— Да, прелестная мисс, с тобой можно забыть о времени и о делах, но "несчастный" парень чувствует, что больше не выдержит чувства голода, а потому отправляется готовить нам поесть.

Стараясь придать голосу как можно больше беспечности и делая вид, что не замечает, как Гермиона вздрогнула при звуке его смеха, а также растерянности и смятения, которые всё ещё не покинули выражение её лица, он, высушив себя и убрав особенно сильные лужи воды в комнате, принялся за готовку еды.

Он продолжал шутить, краем глаза наблюдая за Гермионой, которая уже вышла из угла, но всё такая же мокрая стояла возле стола, задумавшись о чем-то. Волнуясь, что она может простыть и заболеть, он подошел и, применив к ней чары, помог ей высушить одежду. Явно расстроенная Гермиона отстраненно слушала реплики друга про целителей и простуду. Но когда он высушил одежду и в нерешительности остановился, говоря про её волосы, она, тихо поблагодарив его и сославшись на то, что хочет переодеться и досушиться уже у себя в комнате, ушла из кухни.

Момент был испорчен. Гарри, чувствуя тревогу, хотел пойти за Гермионой, но подумал, что так ещё больше смутит её. Хмурясь и ломая голову над тем, что он мог сделать не так, Гарри принялся усердно готовить как можно более вкусную еду, чтобы порадовать Гермиону и подбодрить её хотя бы таким способом.

Они проспали завтрак, и Гарри чувствовал себя так, словно уже наступило время ленча, поэтому он приготовил небольшие сосиски с тостами, бифштексы, к которым на гарнир подал картофель фри, и салат из сырых овощей.

Закончив с сервировкой стола, он ещё побыл немного на кухне о чем-то размышляя, но потом проследовал в комнату, которую выделил для Гермионы, находящуюся по соседству со своей.

Быстро преодолев лестничные пролеты, он остановился возле её двери. Постояв несколько секунд в нерешительности и предварительно сделав несколько глубоких вдохов, чтобы умерить дыхание, он тихонько постучал.

— Входи, Гарри, — прозвучал тихий и, к сожалению, отметил Гарри, всё также расстроенный, голос подруги.

Войдя, он обнаружил её, сидящую в зашторенной комнате на кровати.

— Гермиона, прошу к столу, завтрак или обед, не знаю точно, что это, но кушать подано.

Подруга одарила его слабой улыбкой с каким-то осадком грусти.

— Спасибо, Гарри, прости, что я не помогла тебе. Зато я покормила уже моего любимца Флорри[1] и Хедвигу. По-моему они сдружились, — более радостно улыбнулась она.

— О, так это просто здорово, нужно будет почаще отсылать друг другу письма, чтобы они могли видеться. Ну, это в смысле, когда мы будем не в Хогвартсе, — немного путаясь, начал объяснять он, глядя на подругу, идущую за ним. — Не можем же мы позволить их дружбе ослабнуть из-за разлуки. Мы их хозяева и должны помогать им...

— Гарри... — внезапно прервала его Гермиона.

Не дав спуститься с лестницы, она остановила его, взяв за руку.

-... ты обиделся на меня за... за то, что я прервала на... игру? Мы давно не были такими беззаботными и не проводили так весело время, — запинаясь и выдавая свою взволнованность, Гермиона пыталась заглядывать прямо в зелёные глаза и прочесть в них ответ.

— Что?! А нет, конечно. Мне было очень приятно и весело обливать тебя водой, но, видя, что у меня получается лучше и ты уже вся мокрая, я решил, что ты можешь простыть, да и парни как не странно хотят не только... игр, но и поесть, — пытался отшучиваться Гарри. — Ну ладно, если честно, то, зная, каким бывает твой аппетит зверским, я боялся, что с голоду ты съешь меня...

После этих слов, он запнулся и, смутившись, почувствовал, что начинает краснеть. Мысленно ругая себя за то, что, не подумав, дал волю словам, он предпринял отчаянную попытку всё исправить и объяснить, что в таком состоянии делать крайне не рекомендуется, потому что всегда выходит только хуже.

— В смысле, я знаю, что ты ешь немного, я даже считаю, что ты мало ешь, могла бы и побольше. Так и заболеть можно. А это у меня бывает зверский аппетит. Нет, я, конечно, тоже не обжора, но люблю покушать. В смысле, еда — это, конечно, не главное для меня, но все любят вкусно покушать. Вкусно ведь не обязательно много. То есть я имел в виду, что это я мог с голоду съесть те... в смысле Кикимера, например, — указал он в сторону так вовремя подвернувшегося эльфа, который, услышав слова молодого хозяина, впервые ничего не пробубнив, очень даже с не старческой скоростью ретировался из поля зрения волшебников.

Чувствуя себя так, словно он побил все возможные рекорды идиотизма, и сейчас ему вручат шутовской колпак, Гарри с надеждой воззрился на растерянную подругу, которая, в свою очередь, удивленно смотрела на него. Наконец она, практически неуловимо мотнув головой, произнесла:

— Гарри, всё же прости, что я испортила веселье, — она умоляюще сжала его руку. — Ты, наверное, считаешь меня странной и скучной?!

— Что ты, Гермиона, конечно же, нет.

"Всё же её что-то гложет и, как мне кажется, это началось ещё до битвы на Косом. Но что же это?!" — не мог взять в толк Гарри, всё еще чувствуя отголоски неловкости от своей "умной" речи.

— Но ты.... В смысле я заметил,... в общем, мне даже показалось, что ты... испугалась. Ты что... э... боишься меня? — не зная, как подобрать слова, он с волнением пытался прочесть эмоции на лице подруги, которые бы дали ему ответ на этот важный вопрос.

— Нет, Гарри, я здесь с тобой, и я тебе доверяю, — слегка смущенно ответила она.

— Что тогда тебя мучит? — не собирался так просто сдаваться Гарри.

— Мучит? Меня? Меня ничего не мучит, тебе показалось. Просто...

— Что просто? — видя, что пауза не прекращается, спросил он.

— Ничего...

— Ты опять боишься?! Чего?!

— Нет, тебе я доверю даже свою жизнь.

— Тогда что это? Гермиона, пожалуйста, не обманывай меня. Я же вижу, что что-то случилось. У тебя проблемы? Тебя кто-то обидел? Почему ты не захотела ничего говорить в кафе?

Глаза подруги опасно заблестели, но она не заплакала, а вместо этого задала совершенно неожиданный вопрос:

— Гарри, скажи.... Ты высоко ценишь дружбу, я это знаю. Скажи, мы всегда будем друзьями? Если я ошибусь, ты сможешь меня простить?

Озадаченный вопросом, но желающий успокоить Гермиону, зная, что любимая всегда будет для него самым ценным сокровищем в мире, он, аккуратно подбирая слова, заговорил:

— Я не совсем понимаю, о чем ты, вернее, почему ты именно сейчас заговорила об этом, но ты всегда будешь дорога мне. Ты самый близкий для меня человек, и это ничего не может изменить. Думаю, если быть абсолютно честным, то не простить можно только предательство, и даже в этом случае, можно учесть обстоятельства или мотивы, ведь не всё можно считать предательством. И главное, я знаю, что тебе я могу доверять полностью. Гермиона... — голос Гарри стал ещё более решительным и серьёзным. Он взял её за плечи и, легонько их сжав, продолжил: — Ты замечательный, добрый, чудный человечек, ради которого я готов отдать свою жизнь. И так будет всегда. Я только не понимаю, почему ты об этом спрашиваешь. Это связано с твоим настроением на Косом и с этим непонятным страхом, который не известно откуда-то появился в твоих глазах?

Гермиона молчала, и Гарри, не в силах сдержать импульс, замаячил рядом, эмоционально жестикулируя:

— Ну почему ты молчишь? Не мучай меня, я тебя прошу! Я же вижу, что ты переживаешь, что-то гложет тебя. Ты выглядишь слабой, уставшей, расстроенной и даже слегка болезненно. При этом ты мне ничего не рассказываешь. Что я могу подумать? Как я могу помочь?

Внезапно его осенила мысль, которая вчера начала крутиться у него в голове, но после последний событий забылась. Вспомнив об этом, он начал нерешительно, но, всё же желая добиться правды от Гермионы:

— Тебя обидел кто-то из Уизли?

Заметив пробежавшую тень по лицу Гермионы, которая напоминала испуг ребенка, чувствующего, что его вот-вот в чем-то разоблачат, Гарри вцепился в эту мысль:

— Кто это был? Это Джинни?

Гермиона отчаянно замотала головой.

— Это Рон?

Глаза подруги испуганно расширились, и она как-то неуверенно, но всё же отрицательно покачала головой.

— Значит, Рон.

— Гарри, нет,... Я... Ты.... Пойми, я не могу. Хотя бы не сейчас...

— Гермиона, что он тебе сделал? — Гарри почувствовал, как в нем закипает гнев, потому что это могло быть что-то нехорошее, если подруга так ведет себя и даже отказалась возвращаться к Уизли. — Если он тебя обидел, он пожалеет об этом, поверь мне. Никто не имеет права обижать тебя, даже Рон.

Помимо того, что Гарри рассердился на друга, в его голову потоком хлынули неприятные мысли о возможной причине конфликта между ними.