— Я не о видеофоне.
Артур держал в ладони янтарный камень — лок. Алекса в два прыжка вырвала его у Артура.
— Нужно вызвать Дона.
— Алекса, Дон настойчиво просил, на связь с ним пока не выходить.
— Кажется, мы это уже проходили. Это всё отговорки.
— А я привык доверять Дону. Дай-ка мне.
Артур вызвал на связь Джона. Часть камеры тут же приняла вид того помещения, где находился Джон. Он сидел в одиночестве за миниатюрной кафедрой и что-то писал. Увидев Алексу с Артуром, он с облегчением заметил:
— Хорошо, что вы вышли на связь, а то мы в неведении, живы ли вы.
— Живы, папа — выкрикнула Алекса, — но мы в плену, только у кого?
— В стране произошёл переворот. Кругом вооружённые стычки, огонь на поражение, но мы спешно организовываем штаб сопротивления.
— А кто во главе этого переворота? — спросил Артур.
— Пока ничего не известно. В каждом городе своя шайка, вооружённая до зубов. И когда они успели вооружиться?
— Папа, а где мама?
— Она со мной. Мы в безопасности. Так, где вы?
— Кроме того, что это крайний север, мы ничего не знаем, — ответил Артур.
— Нас могут застукать в любую минуту, поэтому спрячьте подальше свой лок, и на связь старайтесь выходить с осторожностью. Связь только со мной. Дона не вызывать. Держитесь там. Надеюсь, что всё очень быстро закончится.
После сеанса, Артур убрал лок под тюфяк, и уже где-то через час в камеру ввалилось несколько солдат со странными опознавательными знаками на рукавах. Обыскав пленников, они вытолкнули Артура наружу, и закрыли дверь. Алекса в напряжении уставилась на её поверхность. Когда он вернулся через полчаса, на его лице ярко красовались следы от побоев. Его с силой втолкнули в камеру, и тут же грубо схватили Алексу. Артур её окликнул, и она оглянулась.
— Держись, жена, — просто проговорил он.
— Да, конечно, — испуганно прошептала она.
* * *
Войдя в просторное помещение, Алекса зажмурилась от обилия раздражающего света. Свет отражался бликами от всех поверхностей, поэтому ей трудно было разглядеть все подробности обстановки. Голову немного кружило, но Алекса нашла силы поднять её, чтобы увидеть, как перед ней рисовался Платон Стентон, небрежно сидящий на краю стола. Это был голограммный экран. Алекса даже не удивилась, но Платон всё равно постарался сыграть:
— Да, Алекса, это я.
— Я вижу, не слепая.
— Что же ты, Александра, замуж вышла, а весь мир оповестить об этом забыла?
— Частная жизнь не принадлежит всему миру.
— Дорогая моя, Александра, как раз в данный момент, твоя частная жизнь целиком и полностью принадлежит мне. И лучше тебе не врать.
Платон всё время истерически улыбался, как бы ликуя и торжествуя победу. Алекса могла лишь сожалеть о том, что не может плюнуть в него. Тяжело вздохнув, она не устояла и слегка покачнулась в сторону, схватившись за голову.
— Что это с вами? Уж, не беременны ли вы от своего дражайшего мужа? — злорадствовал Платон.
— Да, беременна! — с вызовом выкрикнула Алекса. — И тебя это никаким боком не касается.
— Ну, уж что-что, а это можно проверить.
— Только попробуйте, прикоснитесь!
— Какие мы недотроги.
— Что тебе нужно от нас Платон?
— От тебя, Александра совсем немного — перейти на нашу сторону. Тем более что ты была причастна к сотням жертв террора.
Алексу передёрнуло:
— Что ты сказал?
— Да, Александра, это тебя с нетерпением ждал порабощённый народ, когда же ты выйдешь из заключения. Это на тебя возлагались надежды простых людей. Это к тебе взывали граждане, чтобы ты наконец-то взяла власть во всей Аргенде в свои руки, потому, что твой отец оказался простым предателем народа. Ты хватилась слишком поздно, ты подорвала доверие народа, а так же и моё. Но я терпелив. Ты отвергла меня, того, с которым ты могла бы властвовать над всей Землёй. И всё-таки, я спрашиваю тебя в последний раз, ты переходишь на нашу сторону?
— Ни за что! — членораздельно произнесла она.
— А вот твой друг, он не стал долго раздумывать.
В зоне видимости появился Дон. По видимому, он только что вошёл, и ничего вокруг не замечая, что-то оживлённо предавал Платону. Алекса смотрела во все глаза, наконец, Дон повернулся в её сторону, но даже не дрогнул.
— Привет, Алекса, — бросил он, как бы, между прочим.
— Дон, — оцепенело, проговорила она, — что происходит?
— Ничего серьёзного, обыкновенная смена власти. Был один президент, теперь будет другой. Естественно многие законы теперь потеряют свою силу, а на их место заступят другие. Пора жить по— новому, Алекса.
Они переглянулись с Платоном, и Платон довольный даже приобнял Дона.
— Красиво говорит, правда? — обратился Платон к Алексе.
— Ты, только помни, Алекса, — добавил Дон, — что я тебе говорил, когда мы виделись в последний раз. И ещё, лучше тебе послушать Платона, и перейти на нашу сторону, то же самое передай и Артуру. Он ведь с тобой?
— С ней, с ней, — подтвердил Платон, — оба утверждают, что женаты.
— Так вы всё-таки поженились? Давно бы так, сколько можно скрываться.
Алекса только и могла, что разевать рот, словно рыба, выброшенная на берег.
— Не противьтесь, там с Артуром, вам же лучше будет, — добавил Дон.
— Послушай своего друга, — вставил Платон.
— Никакой он мне не друг! — наконец обрела дар речи Алекса. — Пусть катится ко всем чертям. Я так и передам Артуру, что его друг нас предал.
— Подумай, Александра, — остепенил её Платон, — если ты будешь сопротивляться, тебя придётся уничтожить, как и твоего отца.
Алекса застыла на месте.
— Не веришь? — продолжал Платон. — Спроси у Дона. Он руководил всей этой операцией и даже присутствовал при казни.
Дон опустил глаза, и немного помявшись, выдавил:
— Сожалею, Алекса, но так получилось. Джон был казнён пять часов назад, так было нужно. Вот уже пять часов, как его нет, и я тому свидетель.
Воцарилась тишина, и Дон добавил:
— Трудно поверить, каких-то пять часов.
Алекса отказывалась даже думать об этом. Её сознание помутилось, поэтому очнулась она уже в камере на сыром тюфяке.
Артур приподнял её голову и напоил водой. Алексу всё ещё трясло в ознобе.
— Что они сделали с тобой? — спросил заботливо Артур.
— Они сказали, — гнусаво заговорила она, — что папу... пять часов назад...
Она не выдержала и зарыдала, Артуру пришлось успокаивать её. Немного утихомирившись, сквозь слёзы она выдавила:
— Дон предатель.
— Я не верю, — просто сказал Артур, — так, что произошло пять часов назад?
— Его казнили, — и она заревела во весь голос.
— Артур встал на ноги, и прошёлся по камере.
— Говоришь, пять часов назад?
— Да, да! — в истерике кричала Алекса.
— А, с кем ты разговаривала два часа назад?
Алекса мгновенно прекратила рыдать, она вдруг вскочила на тюфяке, и замерла.
— С кем? — соображала она.
На залитом слезами лице проявилась счастливая и удивлённая улыбка.
— О, Боже! Артур!
Она вскочила на ноги и, бросившись ему на шею, повисла на нём.
Артур, машинально приподняв её, слегка закружил на месте. Но лишь только Алекса коснулась ногами пола, она тут, же повалилась на пол.
— Ой, да что с тобой, Алекса!
Он едва успел подхватить её, и уложить на тюфяк.
— Не знаю, какая-то слабость.
— Ты голодна.
— Да, я хочу есть.
Артур что есть мочи принялся долбить в дверь, пока в проёме не показалась голова охранника.
— Здесь когда-нибудь кормят?— выкрикнул он голове.
Голова исчезла.
Когда они перекусили едой из компакт — пакета, Алекса сказала тихо:
— Так, значит, Дон опять в разведке. Это стало его второй профессией.
— Скорее всего, третьей.
— Да, всесторонний человек. У Айлина тоже было две профессии, Алекса вздохнула, — красивые он города строил.
— Почему, строил? Я просто уверен, что мы ещё свидимся с ним.
— Ты настоящий его друг, если так думаешь.
— А, ты, Алекса, признайся, ведь ты тоже в тайне ждёшь его?
— Ты прав, — она смущённо улыбнулась.
— Эх, вы! Как я за вас боролся, если б вы оба знали.
Он безнадёжно махнул рукой, и прилёг прямо на пол у стены.
— Ты сума сошёл! — выкрикнула она, — пол металлический!
* * *
Красный диск солнца любопытно выглядывал из-за туманных, заснеженных сопок. Это север, здесь всё ещё властвовала зима. Стоял самый настоящий мороз, потому что над посёлком, куда привезли Артура с Алексой, отсутствовал погодный купол. Не то, чтобы его забыли установить, или не было средств на его установку, просто для заключённых эти условия жизни считались оптимальными. Сверкающие на солнце, куполообразные домишки, словно грибы, были наполовину укрыты снегом. Весь посёлок был окружён длинными арочными корпусами, а за их пределом виднелись высокие сооружения, которые являлись и шахтами, и вышками наблюдений.
Режим заключённых, о котором сухо пересказал охранник, немного взбодрил настроение, пленников. Кроме обязательного утреннего и вечернего сборов, здесь было установлено свободное передвижение, но они рано радовались.
Их привели в один из заснеженных домиков. В доме присутствовала сырость и холод. Оказывается, здесь все коммунальные услуги работали автономно, и отопление производилось обыкновенным горючим сырьём. Всё это компактное энергетическое сооружение, вместе с сантехникой и кухней располагалось в центре домика.
Немного постояв в тишине, окинув помещение невесёлым взглядом, они переглянулись.
— Ничего, — проговорила, Алекса, — главное навести порядок.
Артур разогрел систему отопления, Алекса же, деловито принялась за уборку помещения. Молча, она распихивала по местам различные предметы утвари, и Артур только удивлялся вековой предрасположенности женщин наводить уют в любых условиях жизни. На них всё ещё были одеты утеплённые синие костюмы, в которых было предписано ходить на улице, хотя в доме можно было одеться по своему усмотрению. Уже поздно ночью установилось некоторое тепло, и Алекса, раздевшись, уснула на единственной кровати. Артур же соорудил себе подобие постели из имеющихся в наличии одеял прямо на полу, у бака отопления.
Наступили дни борьбы за тепло, за сон, за отдых, за порцию еды, за жизнь и здоровье.
Заключённые работали на шахте по добыче золота, которое залегало в нижних слоях земли. Для воспитательных целей, на этих древних шахтах использовался исключительно ручной труд. Утром рабочих опускали в шахту, а вечером поднимали. Иди на все четыре стороны, но идти никуда не хотелось, кроме, как в столовую, а после в свой холодный домик. Нужно сказать, что в домиках жили в основном семейные пары, и бывало, что годами. Здесь же были больница, школа, детский сад, и даже кинотеатр. Инфо было только местным, таким образом, информация с большой земли не поступала. Хотя заключённые знали, что для служащих лагеря, существовал свой центр информации. В основной своей массе, заключённые жили в общежитиях.
Через месяц изнурительных работ Алекса похудела и осунулась, у неё участились обмороки, и пропал аппетит, она сделалась угрюмой и неразговорчивой. Напрасно Артур пытался её хоть чем-нибудь развеселить, используя ухищрения в виде анекдотов и розыгрышей. Однажды, придя домой позже обычного, он позвал её, и торжественно, открыл перед ней ладонь. Это был сладкий брусок, означающий по-нашему конфету. Взглянув на неё потускневшими глазами, Алекса, вдруг стиснула рот ладонью, и бросилась к туалету. Её рвало, как никогда.
— Алекса, ты серьёзно больна! — взволнованно проговорил, вошедший следом за ней, Артур. — У тебя что-то с печенью. Я вызову врача.
Алекса ничего не ответила. Бледная, она молча протиснулась между Артуром и дверью, и, упав на кровать, уставилась в потолок, преодолевая тяжёлое дыхание.
Спустя полчаса Артур вместе с охранником бродил вдоль дома. Доктором здесь, в колонии был интеллигентный дядечка средних лет, из числа бывших заключённых. Когда он вышел наружу, Артур спросил его озабоченно:
— Доктор. Что с ней?
— Обычное дело.
Он похлопал Артура по плечу.
— Завтра пусть немного отлежится, а потом ей нужно будет подойти в комендатуру. Там ей выпишут дополнительное питание, и лёгкий труд.
Встретив непонимающий и расстроенный взгляд Артура, доктор добавил:
— Поздравляю вас, господин Лишневский, вашему будущему ребёнку уже два месяца. Берегите жену.
Он ещё раз по-дружески похлопал его по плечу и удалился.
Постояв немного с раскрытым ртом у двери, Артур вошёл в дом. Алекса лежала на кровати и отсутствующим взглядом смотрела в потолок. Пройдя мимо неё, он остановился у стола, и, не поворачиваясь к ней, спросил одними губами:
— Стентон?
— Нет, — так же тихо сказала Алекса.
— Я понимаю, я сую свой нос не в своё дело...
— Я не знаю, кто, — выдавила он громко.
— Ты не помнишь? — он повернулся.
— Такое я бы не забыла.
— Насколько мне известно, у тебя были провалы в памяти.
— Ну и что.
— И всё-таки ты не помнишь, что было два месяца назад.
— Я лежала в больнице. Со мной постоянно находилась Инга, потом этот теракт...
— А до этого?
— До болезни я никуда из дома не выходила, а после у меня не было провалов. Да, о чём я? Такое, я не могла взять и забыть! И вообще, у меня никогда не было мужчин!
Алекса вдруг закричала:
— Господи, бред какой-то! Этого мне ещё не хватало!
Она уже билась в истерике о подушку, и Артур поспешил успокоить её.
— Отстань от меня, — кричала Алекса, — я знаю, что ты сейчас думаешь обо мне!
— Да успокойся, Алекса, кто я тебе?
— Вот именно, тебе наплевать на меня, ведь я не твоя женщина, я ничья!
— Алекса, ну, что ты несёшь, разве это сейчас важно?
— Господи,— опять воскликнула Алекса,— ну, что ты ещё мне преподнесёшь? Стыдно-то как!
Она вновь уткнулась в подушку, а Артур только и мог, что гладить по её голове, и похлопывать по спине, а когда она немного приутихла, он осторожно прикрыл её одеялом и оставил в покое.
Артур в данной обстановке мог думать только о самом насущном — что теперь ему придётся трудиться за двоих, чтобы заработать на пресловутый уголь. Если питание в колонии было авансом, то уголь фактически был денежным расчётом за трудодни.
Алекса же пребывала в состоянии сумасшествия. "Этому должно быть объяснение, — думала она, — наверное, я всё-таки забылась. Неужели, Стентон? Не будет же он просто так, постоянно напоминать мне об этом. Но, ведь он был у меня тогда каких-то полчаса. И все эти полчаса я была в здравом уме. Как же я буду об этом помнить, если и в самом деле забыла? Нет, я не верю этому!"
Долго ещё Алекса терзалась, пока не забылась тревожным сном.
На следующий день Артур придя с работы, принёс ей немного еды. Посадив её за стол, он присел рядом с ней.
— Знаешь, Алекса, я узнал на работе, что здесь, в колонии, оказывается,— опустив голову, он сознательно тянул слова, — как это не покажется абсурдным, можно избавиться от ребёнка. И это делает сам доктор, — заспешил Артур, — вполне законно. Зачем им здесь лишние хлопоты. Доктор не предложил вчера, потому, что думает, что мы семейная пара.
