-Вот в этом доме моя тетя и проживает — показала барышня на двухэтажный особнячок. Городовой обогнал меня, поднялся на крыльцо и позвонил в звонок. Через некоторое время нам открыл пожилой дядька, весьма недовольного вида, видимо слуга. Только открыл рот, собираясь выяснить цель визита полиции, как увидел мою ношу и сразу запричитал — Ирина Михайловна, дитятко, что с вами случилось.
-Вот что, отставить причитать, пропусти нас в дом, не видишь у его высокоблагородия руки уже устали. Показывай куда барышню положить, да хозяев предупреди. Дядька, замолчав, сразу прошел в дом, мы за ним. В гостиной, он показал на диван, куда я и определил девушку. Через пару минут в гостиную вошла ОНА.
-Я хозяйка этого дома, Матвеева Софья Леонидовна. Господа! Объясните мне, что тут происходит, и что случилось с моей племянницей?
Вот на кого похожа племянница — на свою тётю. То-то я начал сомневаться, когда увидел её там, под аркой, больно молодой мне тогда она показалась по сравнению с той, что гуляла по набережной.
-Да ничего страшного в этот раз не произошло — решил успокоить хозяйку дома городовой.
-В этот раз! Вы сказали — в этот раз?! Так что же произошло в этот раз с моей племянницей?
-Мадам! Вы только не расстраивайтесь сильно. Тут совсем рядом с вашим домом на вашу племянницу напали два злыдня. И если бы не заступничества вот этого господина, могло бы закончиться совсем нехорошо.
Хозяйка быстро подошла к девушке и стала взволновано расспрашивать
— Ириша что с тобой сделали эти разбойники? Тебя ударили, ранили?
-Да нет, тетя. Когда я увидела у одного нож, я просто лишилась чувств. А пришла в себя, когда они меня куда-то несли. Но вот этот благородный морской офицер, не дал им этого сделать. Но падая, я сильно ударилась ногой.
-Ногой она ударилась! А если бы что-то ужасное с тобой случилось. Я даже не представляю, что бы я говорила твоей матушке, если бы не уберегла тебя. Я тебя предупреждала, что это большой город, и по нему небезопасно гулять одной. Почему ты не послушалась меня и так допоздна задержалась.
-Степан,— позвала хозяйка кого-то. Тут же нарисовался парень лет четырнадцати.
-Быстро сбегай к Фоме Илларионовичу. Скажешь, что я очень прошу срочно прийти и посмотреть что у моей племянницы с ногой.
Хозяйка, отдав распоряжение слуге, повернулась к нам.
-Извините меня, не знаю вашего имени — обратилась она ко мне.
-Капитан первого ранга Флота его Императорского Величества Михаил Коронатович Бахирев, — алкоголь снова начал обволакивать мозг.
-Спасибо, господин Бахирев, что уберегли мою племянницу от ужасной участи. И как мне отблагодарить вас за спасение девочки?
-Да вы что, сударыня, какие могут быть благодарности? Долг офицера защищать Россию и женщин.
-Нет-нет. Я ваша должница.
-Сударыня, время уже позднее, хотя правильнее будет сказать, что раннее. Ваша племянница сейчас находится в безопасности, позвольте мне откланяться, а то у меня запланировано на сегодня много срочных дел. Вот у городового много вопросов будет к вашей племяннице. Я полагаю, что поутру и ко мне у полиции тоже будет немало вопросов.
Я откланялся и направился к себе на квартиру, надо было хотя бы немного поспать, так как днём было действительно много дел.
Вечером, когда вернулся к себе, мне передали, что меня дожидается посыльный. Спустившись вниз я увидел того самого парня, что видел у госпожи Матвеевой. Он передал мне приглашение на ужин от своей хозяйки.
И я побывал в этот вечер на званом ужине, где, кроме хозяйки и её племянницы, не знал никого из приглашённых, и там меня сделали героем дня, а точнее ночи, только и было разговоров про ночное происшествие, причём происшествие уже изменилось до неузнаваемости. Ещё эта неугомонная девчонка носилась между гостей и рассказывала о ночной перестрелке, уже почти с десятком разбойников, у которых, почти у всех, было по четыре, а то и по пять револьверов, и как мы их всех героически обратили в бегство. Но кое-что я полезное для себя из этого ужина я получил. Я узнал, что хозяйка дома очень не бедная вдовушка двадцати восьми лет, и для многих очень выгодная партия. Два года назад перед самым Новым годом, её муженёк, зачем-то оказавшись на Ладоге, провалился под лёд, водных процедур не пережил, и скоропостижно скончавшись от горячки, оставил ей весь свой немалый капитал. Сейчас делами мужа руководит его кузен, который в данный момент подбивает к ней клинья, то есть хочет прибрать к рукам и денежки и даму, весьма, надо сказать, привлекательную. Видел я этого кузена на ужине. Какой-то он слащавый весь, румын наверное, всё любезностями и комплиментами сыпал и пялился на хозяйку, хотя и я от него не отставал, часто поглядывая на неё. А там было на что посмотреть. Поздно вечером гости начали покидать гостеприимный дом. Видя это, я также сообщил, что мне пора откланиваться. Хозяйка пригласила меня в кабинет, где ещё раз поблагодарила меня за спасение племянницы и уговорила, правда не сразу, принять на память золотой портсигар с красивой гравировкой. Сообщила, что отныне двери её дома для меня всегда открыты, и что я могу приходить запросто, без уведомлений и приглашений. И тут, как говорится, мне взбрело в голову, и я пригласил её погулять по ночному городу, на улице всё же белые ночи, не темно, да и рядом герой, который её в обиду не даст. Она, как ни странно, согласилась, и мы отправились любоваться ночью.
И вот с этой прогулки у нас и случился бурный роман, со всеми вытекающими. И этот роман как внезапно начался, так же внезапно и закончился.
Всё это я вспомнил стоя в вестибюле перед входом в зал ресторана. Если уж быть совсем точным, то вспомнил не я, а адмирал. Я только предоставил ему свободу действия и не мешал, а сам наблюдал, притаившись в нашем с ним сознании.
Войдя в зал, я осмотрелся. За прошедший год тут ничего не изменилось, за исключением того, что присутствующие мужчины, в основном, были в военной форме. Почему-то я посмотрел направо, где находились отдельные кабинки. Меня интересовала именно та, вход в которую скрывался за большим фикусом, но она была закрыта плотной задёрнутой портьерой. Видимо была занята, да и остальные, похоже, тоже. Мы направились к свободному столику, и тут же перед нами появился радостно улыбающийся официант, просто источавший желание обслужить дорогих гостей и всячески им услужить.
-Ваше превосходительство-с, давненько вы к нам не заглядывали-с, а мы вас вспоминали-с. Да-с, вспоминали-с. И только добрым словом-с. А уж как про вас стали в газетах-с писать, так уж и вовсе-с. Как же-с, очень лестно нам, ведь настоящего героя-с обслуживали. Да-с, настоящего-с.
-Да полно тебе, Трифон Ермолаич, поди и не вспомнили ни разу.
-Батюшки!— официант так всплеснул руками, что я немного отшатнулся от летающей белоснежной салфетки, что была на его руке, — вы даже-с имя-отчество моё помните-с, ваше превосходительство, да я, да мы, да завсегда-с, милостивец вы наш. Да как же-с вас не вспоминать! Такой благородный господин-с. Редко кто был таким щедрым как вы-с, ваше превосходительство-с.
-Вот что Трифон, посади нас так, чтобы мы не на глазах у всех были. Потом неси обед, мне чего-нибудь для согрева и про даму, смотри, не забудь.
-Сейчас, одну минуточку-с будет исполнено-с, — казалось, что обрадованный Трифон встретил любимую бабушку и сейчас в лепёшку расшибётся, но старушку чем-нибудь вкусненьким порадует.
Не через минуту, конечно, но через две-три мы сидели именно в той кабинке, спрятанной за фикусом. А ещё через пару минут мы уже обедали.
-Ты даже запомнил, как звать этого официанта?
-Да вот, как-то запомнилось. Он ведь нас чаще других обслуживал, помнишь? Весьма расторопный малый, а я тогда не скупился на чаевые.
-Ещё не забыла. И он ведь тоже не забыл, что именно это место мы чаще других выбирали и всегда сидели здесь. И как ему удалось его освободить, оно же вроде было занято, когда мы вошли.
— Так ты это место тоже помнишь?
-Конечно, дорогой. Не поверишь, я в последнее время иногда захожу сюда, с тех пор, как вернулась в Петроград. Но он никогда мне не напоминал о том, что я тут уже не одиножды бывала.
-Вот даже как. А я, поверь, с тех пор тут ни разу и не был. Да и война ведь идёт. И в Петрограде я, всего-то, во второй раз за год.
-Из газет я узнала, что в последнем сражении ты был тяжело ранен, и что сам Государь навещал тебя в госпитале.
-Да, раны серьёзные были, это меня с аэроплана подстрелили. Расслабился после победы. А Государь прибыл в госпиталь не ради меня, а ради всех раненых, пострадавших в том бою.
-Софи! Объясни, почему ты, не предупредив меня, так внезапно уехала из столицы. И даже весточки для меня не оставила через своих домочадцев. Я несколько раз приезжал, но тебя не было. Ты так и не вернулась назад. Ну а потом началась война, и мне было не до посещения столицы.
-Я знала, что ты приходил, все же вести я из дома получала. А когда я, в середине августа вернулась домой, мне рассказали о твоих визитах.
-Скажи, а почему ты запретила своим домашним дать мне твой адрес. Я бы написал. Я же волновался.
-А зачем? Я знала, что у тебя в первую очередь море и служение отечеству, а для семьи у тебя просто нет времени. Но то, что мне было нужно от тебя, я получила, и теперь ни о чем не жалею.
-Так значит сейчас у тебя семья. Так ты что! Вышла замуж за....этого?
-Да. Я вышла замуж за Павла Васильевича.
-Вот как. Значит, он всё же добился своего.
-Что значит добился? Он управляет делами моего бывшего мужа, а теперь моими и своими. Ты же ведь не стал бы этим заниматься?
-Так ведь я во всей этой коммерции ничего не понимаю. Моё, это море, корабли, война. Да, ты права, я бы не стал бы этим заниматься.
-Вот видишь! А он очень хорошо ведёт наши дела.
-Ну, в этом мне с ним не тягаться.
Мы немного помолчали, делая вид, что ужасно увлечены едой, которая действительно была выше всяческих похвал.
-И когда произошло это радостное событие?
-Так, на Покрова и венчались. Да ты, Миша, никак ревнуешь? — довольная и одновременно, чуть ехидная, улыбка на очаровательном личике.
-Да нет, не ревную. Хотя тогда было немного обидно. Просто сбежала, не сказав ни слова, прямо как невеста из-под венца. Могла ведь просто сказать, что нашим отношениям пришел конец. Я ведь не гимназист какой, устраивать сцены или стреляться из-за отвергнутой любви точно не стал бы. Н-е-ет. Это ведь не наш метод, — жаль, что Софья не сможет понять весь юмор этой шутки. Да и никто не поймёт, ещё лет пятьдесят, пока, не родившийся ещё, гениальный Гайдай не снимет своего "Шурика"
-Я решила, что так будет лучше — уеду, забудешь и всё. А тут война началась, и тебе уже было не до меня.
-Это верно, было чем заняться, и о чём думать. Да и сейчас я ещё на войне, хотя и в отпуске.
А ты ведь ещё красивее стала. Просто расцвела. Детишки есть?
-Да. сын растёт.
-Поздравляю! От всего сердца поздравляю. Тем более, наследник родился.
-Принимаю поздравление.
-Как величать сего мужа.
-Назвала Михаилом.
-Не понял. Это что же, в честь меня?
-Почему в тебя. Мой дедушка также был Михаилом.
-А сколько ему уже исполнилось? Месяца два-три, как я полагаю?
-Шесть.
-Чего шесть?
-Полгодика ему исполнилось.
-Как полгода!? Стоять! — Софья в недоумении уставилась на меня, следить нужно за речью, — прости, Софьюшка, оговорился, но ведь ...Но этого не может быть. Если ты вышла замуж в октябре, то не могла его родить.... Так, стоять, — опять вырвалось, — ноябрь, декабрь... — начал считать я, — июнь, июль. Ты должна была родить только в июле, а сейчас октябрь. А мы с тобой в июле ещё встречались... Так это что же получается, это мой сын? Так это что, правда!? У меня есть сын?!
Софья всегда смеялась так, как будто кто-то щедро сыпал хрустальные колокольчики, вот и сейчас то же самое.
-Миша, какие вы, мужчины, бестолковые иногда бываете. Вот как ты сейчас, — и снова колокольчики на всю ресторацию.
Видок у меня сейчас, видимо, не очень, глуповатое выражение явно присутствует, но растерянная и одновременно радостная улыбка не сходила с моего лица.
"Сын. У меня сын. Наследник. Мой наследник!"
Сквозь радостную вату в ушах ко мне пробился голос Софии.
-Миша, Михаил, да очнись ты! Да, это твой сын. Но пообещай мне, что ни при каких обстоятельствах, никто об этом не узнает. Что ты не будешь настаивать на встрече с ним, ни сейчас, ни в будущем. И он никогда, Миша, ради всего святого, никогда не должен узнать, что его отец ты. Возможно, когда-нибудь, на смертном одре, я и признаюсь ему в этом, если обстоятельства вынудят, а так это должно умереть вместе с нами.
-Нет-нет, я не могу этого тебе обещать. Бред какой-то. Почему я должен забыть о сыне, если я только что о нём узнал?
-Пожалуйста. Я умоляю тебя, забудь, что у тебя есть сын. Так будет лучше и для него и для меня.
Софья так умоляюще на меня смотрела, нервно покусывая свои губы. Если она хотела всё это скрыть, то зачем подошла ко мне у входа в ресторан? Могла просто пройти мимо. Эти последние три месяца пока я нахожусь в теле адмирала, он ведь о ней ни разу не вспоминал до сегодняшнего дня. И надо ведь такому случиться — именно сегодня наши пути пересеклись в этом памятном месте для нас обоих.
Если честно, мне, именно мне, не адмиралу, всё равно есть у "меня" сын или его нет — это сын бывшего адмирала Бахирева. А вот у нынешнего он обязательно родится в ближайшем будущем, но это будет сын совсем от другой женщины, которую я, именно я люблю. И что же ей ответить сейчас....
-Забыть я не забуду, но молчать обещаю. Ты мне вот что скажи. Если ты не хотела, чтобы я узнал о сыне, то почему подошла ко мне, а не прошла мимо? И даже сейчас, сидим, разговариваем. Ты ведь могла промолчать? Не понимаю.
-Я сама не могу это объяснить. Меня сюда, как будто что-то потянуло, ноги сами привели сюда. Я даже малыша оставила на няню, и пошла, не шла даже, а почти бежала. И только отдышалась, ты подъехал, я сразу поняла, что наша встреча предопределена свыше.
А ведь то же самое, что и с Софьей, случилось и со мной. Я, вначале, тоже не понимал, зачем приказа кучеру ехать именно сюда, когда мог прекрасно пообедать в любом другом месте. Теперь я знаю, зачем нас господь привёл сюда. Чтобы я узнал то, что было мне неизвестно.
-А когда я это поняла, то и рассказала тебе о сыне, хотя до сегодняшнего дня даже не думала тебе об этом говорить, — продолжала Софья.
— Ну, раз я пообещал, то ни одна живая душа не узнает об этом. Клянусь, если ты не захочешь, то он не узнает что я его отец. Скажи мне, а как же Павел Васильевич отнесся к рождению ребенка. Он что не догадывается, что малыш не его?
-Почему же не догадывается. Он, в отличие от некоторых, сразу знал что ребёнок не его а твой, и несмотря на это, дал ему свою фамилию. И теперь у него растёт наследник и продолжатель дела, Михаил Павлович Мосунов.
— И вот тут я реально превратился в соляной столб. Я был настолько ошеломлён услышанным, что адмиральское сознание тоже отключилось. Пару минут мы были в полной отключке, потом я увидел, что Софья что-то говорит, но я её не слышал. В голове какая-то каша, и в этой каше неторопливо появляются мысли. Михаил Павлович Мосунов — это же фамилия и имя с отчеством моего прадеда, но как такое может быть? Или это просто полный тёзка моего прадеда, или всё же речь идет именно о моём прадеде. Что же тогда получается, мой настоящий прадед — это адмирал Бахирев? Ну не хрена же себе, вот теперь понятно, почему я оказался в этом теле. Вот то главное, что я должен был знать! И тот, неведомый поводырь привёл меня сюда, чтобы я это всё узнал.
