Галя же обернулась ко мне, выпрямила спину, напряглась, уперла руки в боки и, блестя глазами, возбужденно заявила.
— Я не хочу продавать ничего! Даже щепотки!
— Да не будем, не будем! Это я так просто сказал, не подумав. Деньги можно и иначе заработать! Всё что имеется в этом мешочке, всё твое!
Галя успокоилась, расслабилась и снова повернулась к плите. А я задумался.
"Странно как-то! Подрасти с помощью упражнений можно, и может быть даже на те же семь сантиметров, но не за неделю же! Гормоны роста? Может, втихаря купила и пользуется? Ведь я-то тряс перед ней бутылочкой с анаболиками? Так она юридический не заканчивала, чтобы убедить себя, что я был недоволен только из-за анаболиков, а раз о гормонах роста и не заикнулся, то их можно попробовать! Тем более что анаболики тоже гормоны, только другие... Нет всё это очень сомнительно... и странно. Так ведь и сам поверишь в то, что это не женьшень, а Гунь Минь, что я брат Даши Малицкой, а мой папа сам Харитон Малицкий! Ля-ля-ля, я сошла с ума... Ладно, что остается? А только наблюдать за Галкой, и ждать ... когда Гунь Минь закончится?
* * *
Пошла вторая неделя моей работы официантом в `Иль-де-Франсе`. Днем я работал один и отвечал за четыре столика, а вот вечером всё еще работал на подхвате. Помогал подносить, уносить. Контакты с клиентами у меня в этот период были минимальны. Понятно, что ставка была высока. Вечерние клиенты все сплошь уважаемые люди, богатые, влиятельные, маги через одного и привередливые до ужаса и к блюдам, и самое главное к вниманию к ним со стороны официантов. Большинство из них ходило более-менее постоянно, и терять, из-за неуважения или из-за некорректного обслуживания, таких выгодных клиентов никто не хотел. Я еще не достиг таких вершин, когда танцы вокруг клиентов выглядят естественно и органично. Поэтому и следовал тенью за Линой или еще за кем-нибудь, молча, разнося блюда, не встревая в разговоры своих более опытных коллег с завсегдатаями. Учился, одним словом и улыбался. Вот с улыбками у меня прогресс имелся. Я даже разделил улыбки для клиентов на три категории. Мужикам улыбался едва — едва уголками рта, только, чтобы выполнить формальное требование об обязательной улыбке, в ответ не получал и того, но не больно-то и хотелось. Женщинам с мужьями или одиноким, но случайным посетительницам улыбка была гораздо шире и теплее. А уж тем, кто ходил постоянно и с кем волей-неволей познакомился, улыбался от всей души.
А ведь были еще и те, кто теперь ходил обедать персонально ко мне! Правда их было всего четверо и конкуренции за столиком они пока друг другу не создавали, но если такими темпами дело пойдет дальше, то мне, несомненно, выделят еще столик, другой, а бегать придется быстрее. Именно это заявила Лина, которая по долгу службы учитывает все нюансы моей работы.
Но самое удивительное, что среди этих четырех девушек и женщин жаждавших пообедать исключительно за столиками с моим обслуживанием, оказалась и мама Рады. Иногда она появлялась с дочкой, иногда одна. Я уже выяснил, что зовут ее Екатерина Андреевна Горчакова. Она глава небольшого клана Горчаковых, бывшего в вассальных отношениях с влиятельным кланом Морозовых! Когда я это узнал, мне немножко поплохело, но потом, после некоторых раздумий я решил не паниковать. Судя по осторожным расспросам моих коллег, Морозовы в `Иль` практически не заглядывали. Они и жили в другом месте и работали не здесь, так что вероятность встречи была невелика, но всё-таки не равнялась нулю. Поскольку теоретически был возможен приезд кого-нибудь из Морозовых с деловыми целями в офис Горчаковых, то тогда становился довольно вероятным и их совместный дружеский обед-ужин в `Иле`. Поэтому я взял себе за правило заполошно не врываться в зал, как бы ни спешил клиент, а выделить несколько секунд для осмотра: не появились ли среди клиентов знакомые мне по отдыху на `Медвежьем озере` личности.
Девушки, и Лина, и уж тем более Галина знали наперечет всех моих поклонниц, ходивших обедать за мои столики, но только Екатерина Андреевна удостаивалась их едких комментариев. В этом были солидарны обе девушки, хотя обычно они не замечали друг друга. Подробному анализу, непременно в моем присутствии подвергалось и лицо, и одежда и косметика. Девушки искренне `сочувствовали` старушке, как они ее называли, высказывали разные предположения о причинах такой увлеченности молоденькими официантами. Заодно доставалось и мне, дескать, какой я жестокий, что провоцирую бедную старушку. Я отмалчивался, делая каменную рожу. Чаевые, которые оставляла мне Екатерина Алексеевна, позволяли ей рассчитывать если уже не на пылкое чувство, то на дружеское участие так точно. Естественно, что все эти комментарии высказывались за несколькими плотно закрытыми дверями. Реакция магов, а уж тем более магесс, услышавших подобные высказывания в свой адрес, была легко прогнозируема.
Но сегодня поводов для таких комментариев не было: Екатерина Андреевна не прибыла обедать в `Иль`. Не было и Рады, отношение которой ко мне не претерпело никаких изменений. При моем появлении у Рады прорезались исключительно отрицательные эмоции и понятно, что когда она приходила в `Иль` одна или в составе молодежной компании из кланового офиса, то за мои столики не садилась. А вот когда она обедала с мамой, то конечно строго обязательно сидела вместе с ней за моими столиками и выглядела этакой Снежной Королевой на фоне общительной, улыбчивой Екатерины Андреевны.
Но оказалось, что я зря усомнился в Екатерине Андреевне и этот день не стал пропащим, то есть не обошелся без нашей с ней встречи, только встреча оказалась перенесена на вечер по ее инициативе.
Когда я нес два подноса плотно уставленные тарелками с салатами для компании магов и магесс из такого же, как у нее, младшего рода Курбатовых отмечавших что-то в своем узком кругу за двумя сдвинутыми столами, я вдруг обнаружил улыбающуюся мне Екатерину Андреевну. Она сидела за соседним столиком в компании трех мужчин довольно сурового вида. Хотя они и сидели за моим столиком, я их не обслуживал по вечерам. Екатерина Андреевна это знала, поэтому никаких вопросов не последовало. Их обслуживала круглолицая толстенькая и живая, как ртуть Настя.
"Видимо деловой ужин", — решил я, поглядывая краем глаза за тем, как что-то сосредоточенно обсуждает компания Екатерины Андреевны.
Тут одна из Курбатовских магесс, своей фигурой и шириной плеч `приятно` напомнившая мне Лику, только бывшая постарше моей обидчицы лет на десять и личиком посимпатичнее, улыбаясь, обратилась ко мне.
— Тут на столе только Божоле на всех заказано...
— К мясу, да и не только оно великолепно подходит...
— Мне больше нравится бордо...
— Имеется отличное шестилетнее Шато Фонрок! — из служебного рвения я всегда был готов предложить все самое дорогое и улыбнулся, глядя прямо в глаза поднявшей ко мне лицо женщины.
Тут надо сказать вот что. Буквально, несколько дней спустя после начала моей работы официантом я, тренируя свои улыбки на посетителях (раз уж это было вменено мне в служебные обязанности) заметил одну интересную вещь. В тех случаях, когда меня спрашивали совета по поводу выбора тех или иных блюд или вин, как сейчас, я само собой смотрел прямо в глаза, давая ответ, улыбался мягкой, ненавязчивой улыбкой. При этом, пытаясь транслировать во взгляде свои ощущения: любовь и радость от встречи с ними. Нечто похожее проделывают актеры, вживаясь в роль. Вот и я всякий раз, на краткое время вживался в роль любящего человека, любящего именно ту женщину, на которую смотрел. Так вот, я обратил внимание на то, что при таком комплексном воздействии, дамы как-то сразу теряли свой напор. Голоса их становились тише, на щеках появлялся легкий румянец, а самое главное они без споров соглашались на всё, что я им предлагал, и уже не обращали внимания на цену блюд. Хотя незадолго до этого могли громко удивляться тем, как всё дорого.
Вот и сейчас я, глядя в ее красивые серые глаза, транслировал ей: люблю, люблю, люблю.
Это ожидаемо подействовало. Неожиданной, для меня оказалась сила этого воздействия. Женщина нервно сглотнула, у нее на щеках неожиданно выступили красные пятна, ее резко голос изменился.
— Да... бокал принеси...те, — протянула она томным, с легкой хрипотцой голосом и провела по своим полным накрашенным губам розовым язычком. Я был в шоке от буквально отдавшейся мне взглядом женщины. Ни она, ни я не отводили глаз. Наступило молчание, и вдруг женщина нервно дернулась. Наш визуальный контакт разорвался. Я поспешил за заказанным бокалом Бордо и краем глаза, уже уходя, увидел, как к ее уху склонился сидевший рядом тощий горбоносый мужчина в черном костюме и я даже услышал его яростный шепот.
— Ты что себе позволяешь...дорогая!?
"Так это муж там, рядом с ней сидел! Наверно врезал ей локтем в бок, когда услышал такое воркованье от своей жены! То-то она так дернулась! — думал я, торопливо идя на кухню. — Пожалуй, не стоит больше так глядеть в глаза женщине, когда она не одна! Чёрт с ними, с чаевыми! Могут быть проблемы! И сейчас ведь еще не все закончилось! Муж-то у нее маг и если этот тип ревнивый..."
В общем, когда я принес заказанный бокал с темно-красным Бордо, на женщину я не смотрел. Вообще! И я уже для нее и не существовал. Она даже не кивнула мне, когда перед ней возник бокал с вином. Муж мрачно ковырялся в своей тарелке и по сторонам тоже не смотрел.
"Может и обойдется еще? Всё-таки повод-то невеликий: подумаешь, на его жену посмотрели, как на женщину! Тут гордиться надо, а не козни строить..." — думал я, торопливо удаляясь от стола.
Но весь мой недолгий опыт общения магами говорил мне о другом. О том, что маги самолюбивы, мстительны и реакция даже на шутку, со стороны простолюдина, у них совершенно неадекватная, Поэтому всякий раз подходя к столу, за которым я был на весь вечер закреплен вместе с Линой, я ощутимо напрягался, пытаясь предугадать предложенную моему вниманию пакость. И всё равно это мне не помогло.
Я нес здоровенный поднос, на котором мирно стояли две тарелки с филе косули с фуа-гра в трюфельном соусе и две с рибаем с картошкой и спаржей. Поднос закрывал мне весь обзор и пола я не видел, но даже если бы и видел, то сомневаюсь, что это помогло бы мне. На ровном до того полу вдруг возникло некое твердое препятствие. Невысокое, где-то мне по колено, но этого оказалась вполне достаточно, чтобы мои ноги, встретившись с неожиданной преградой, резко затормозили, а тело с подносом неуклонно продолжило движение вперед. Скорость продвижения вследствие отсутствия у меня опыта переноса такого количества тарелок за один раз была не высока, и я начал медленно-медленно, но вполне уверенно клониться вперед. Сделать я ничего не мог. От падения меня отделяли секунды. Когда эти четыре огромные тарелки спланируют на пол или на сидящих за столом магов, зальют их недешевую одежду жирным соусом, украсят сверху жареным мясом и зеленью, мою дальнейшую судьбу предсказать будет несложно: вылечу с работы примерно с такой же скоростью!
Неудивительно, что при таких мыслях у меня в груди похолодело. И в этот момент, произошло нечто удивительное. Время, казалось, резко замедлилось, а потом и вообще остановилось. Я отчетливо видел, как с уже наклонившегося сторону движения подноса собрались соскользнуть тарелки... и застыли! Я решил перехватить поднос руками, и поэтому разжал ладони и о, чудо: поднос, казалось, завис в воздухе. Времени, чтобы восхищаться и размышлять над таким феноменом, у меня не было. Я торопливо скользнул на пол, поворачиваясь в воздухе спиной вперед. Примерно в таком стиле берут высоту прыгуны в высоту. Только я не в высоту прыгал, а метнулся вниз спиной вперед, переворачиваясь в полете и выставляя одновременно руки вверх, чтобы упереться ими во все еще плавающий в воздухе поднос. Когда так внезапно замедлившееся время, снова возобновило свой ход, я уже удобно лежал на полу, на спине, выставив руки вверх, удерживая поднос, и даже ухитрился выровнять его строго горизонтально. Кстати никакого препятствия на полу конечно уже не оказалось. Вставать из положения `лёжа` с подносом на вытянутых руках было тоже не просто, но после удачно проделанного акробатического трюка ко мне словно пришло некое вдохновение. Я плавно поднялся с подносом в руках, остановился, чтобы привести в норму мое бешеное дыхание, успокоить пульс, резко рванувший вверх, и увидел удивительную картину. Глаза! Казалось, вокруг меня были одни только глаза, с изумлением смотрящие на меня. Молчали все и клиенты за столами, и мои коллеги. Тишина стояла ошеломляющая. Я выдержал небольшую паузу, а затем, чтобы разрядить ситуацию подмигнул Екатерине Андреевне. Она всё видела от начала и до конца, поскольку каждый раз, когда я еще только приближался к соседнему столику, я всякий раз легонько улыбался ей, как своей постоянной клиентке. И ее прекрасные изумрудные глаза и без того не маленькие тоже увеличились до своих естественных пределов.
— Надеюсь, вам понравился этот небольшой аттракцион, который был приготовлен специально для наших дорогих гостей! — сказал я громко, улыбнувшись сначала Екатерине Андреевне, а затем обведя взглядом весь зал. Напряжение спало, гости пришли в себя и загомонили. Я приступил к тому, зачем пришел, начал расставлять перед клиентами их заказы.
Горбоносый мерзавец в черном, а я не сомневался, что это именно он сотворил для меня нечто на полу, сидел в полной прострации и смотрел, не мигая на меня. Его жена, тоже всё отлично понявшая, сидела рядом, красная-красная, опустив глаза в тарелку.
Когда я, завершив раздачу, вышел из зала ко мне подскочили все, кто видел мой трюк. Там за закрытыми дверями я остановился и в тот же миг понял, что я мокрый насквозь. Пот прошиб и мою рубашку, и то подобие смокинга, которое числилось здесь униформой.
"У меня ничего не болит в данный момент, но не факт, что такие ускорения и падение на вовсе не мягкий пол спиной обойдется без последствий!" — подумал я и обратился к Лине, как к старшей по залу.
— Лина, можно мне сделать перерыв? Мне надо прийти в себя!
Лина обняла меня, сочувственно заглянула в глаза и вдруг поцеловала.
"Хорошо еще, что в щеку!" — подумал я, чувствуя, как ко мне с другой стороны прижимается еще одно горячее девичье тело. Галина с пониманием отнеслась к поцелую Лины, очевидно расценив его как помощь для снятия стресса, но вот поцелуя в губы от Лины она бы точно не потерпела. Поэтому я, торопливо отвернувшись от Лины, чтобы ей не пришло в голову продолжить свои антистрессовые мероприятия, подставил щеку Гале. Она не отказалась от поцелуя (еще бы уступить в этом Лине!), но тоже ограничилась моей щекой. Слишком уж много глаз на нас сейчас смотрело.
— Влад, отдохни, приди в себя и посиди вон хоть тут в холле и можешь сегодня не выходить!
Народ еще некоторое время глазел на меня, как на чудо, но скоро отправился работать. А я, оставшись один, уселся в одно из кресел, стоявших в холле и задумался: и что это такое было?
"Сроду ничего подобного не делал! И даже не подозревал, что способен сделать... Хотя в стрессовых ситуациях, при смертельной угрозе человек может многое. Но тут-то, какая угроза? Ну, выгнали бы меня! Так сейчас я, скорее всего уже смог бы легко устроиться на работу. Да может и не выгнали бы, если бы узнали, что я брякнулся на пол не сам по себе, а маг помог! Кроме того, ущерб был бы просто колоссальный. Все эти деловые костюмы и вечерние платья стоят о-го-го, сколько и заплатил бы за всё `Иль`. А если меня не выгонять, и поверить моему рассказу, то можно навесить ущерб на меня и выплачивал бы я его из зарплаты пару лет..."
