| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Далее. Питание. Полевые кухни будут подавать обеды на передовую каждые три часа. Подносчики воды — каждые полчаса.
— Далее. ...
Полковник продолжал рассказывать тонкости и нюансы предстоящей операции, а я вполуха слушал и понемногу дремал — все это проговаривали уже не раз, и это отчетное собрание было необходимо только для того, чтобы удостовериться, что ничего не забыли. И вроде бы ничего не было забыто — полковник так и шлепал по пунктам плана, изложенного в методичке — 'от и до'. От вопросов инженерного разграждения и до организации отхожих мест. Собственно, этот бой был первой пробой нашей методички по подготовке и проведению наступательных операций, что мы составили за последние три недели. Естественно, мы не рассчитывали на безукоризненность этого плана, но начинать надо было уже сейчас, потом по ходу дела будем вносить коррективы. Зато, была надежда, что командиры получат инструмент, с помощью которого они смогут лучше планировать операции — хотя бы за счет того, что не забудут какие-то моменты — про них просто невозможно забыть, если идти по всем пунктам. Завтра будет жарко.
ГЛАВА 20.
Сегодня будет жарко. Гельмут шел по лесной тропинке на север — ожидалось пополнение для их опорного пункта — целая рота, и он был послан, чтобы показать им дорогу. Предрассветные сумерки обещали жаркий день, но Гельмуту было не суждено жить дальше — выстрел из снайперской винтовки патроном с уменьшенным зарядом, да еще через глушитель — резкий 'пых' и последующий 'клац!' затвора были слышны метров за двадцать, не более, и единственное, что на краю сознания успел заметить Гельмут — это мелькнувшая к нему смазанная черточка. А потом наступила вечная тьма — пуля вошла точно в лоб, и Гельмут тихо осел на лесной тропинке.
— Так, утащили тушку и ждем ! — две тени в маскхалатах споро метнулись на тридцать метров и утащили в кусты то, что оставил после себя очередной уберменш. Уже на одного меньше.
* * *
— Все. ВРЕМЯ.
— Огонь.
Вокруг зазвучали хлопки глушителей и клацанья автоматически перезаряжаемых затворов, а немцы на артиллерийских позициях вдруг начали валиться как подкошенные колосья. Десять секунд — и полсотни человек, сновавших на батарее, лежат ломаными грудами вокруг орудий, на земле, на снарядах, на станинах. Редкие шевеления тут же прерывались новым хлопком. Батарея умерла.
Иван тоже стрелял — расстояние было небольшим, поэтому они с напарником оба вели огонь. Три остальные снайперские пары тоже работали сразу всеми стволами, без поиска целей — надо было максимально быстро уничтожить немецких артиллеристов, пока они не поняли, откуда по ним стреляют. Да какое там ? Они даже не поняли, что по ним вообще ведется огонь ! Первые падающие тела вызывали скорее возгласы недовольства насчет этих неумех. Вот это оружие !
К орудиям уже метнулись фигуры в маскхалатах. Снять прицелы и затворы — и назад, в лес. Иван и остальные снайпера все это время страховали диверсантов — не дай бог оживет какой-нибудь немец, а уж тем более начнет стрелять. Но обошлось — охранение также лежало неподвижно, поэтому бойцы вскоре вернулись с законной добычей.
Ну, теперь оставалось дождаться сначала посыльного, а затем и пехотное отделение, которых наверняка пошлют проверить, почему батарея мало того что вдруг замолчала, так еще и не отвечает на запросы по телефону.
* * *
— О — смотри-ка — связной скачет.
— Ага, давай.
Приглушенный хлопок свалил всадника, и лошадь резко вывернула голову налево и, все более замедляясь, стала заходить боком вперед, пока наконец не встала, всхрапывая и резко подрагивая мышцами груди — ее только что умерший наездник продолжал крепко удерживать повод, зацепившись ногами за кусты. Отъездился, болезный. И чего ему дома не сиделось ?
* * *
Немецкий командир все-таки выслал и боковое прикрытие. Вот не шлось ему ровно — ведь местность просматривается на отлично ! И зачем ... ? На свою голову ... Ну, получайте ! — очередь смахнула с дороги и самого офицера, который в последний момент нырнул вниз, и стоявшего рядом с ним солдата, прошлась по колонне, пока она еще не рассыпалась, и только затем нащупала трех всадников, что уже доворачивали в сторону от обнаружившей себя огневой точки.
— Все ! Отходим на сто метров перекатами через одного, слева !
Диверсионная группа, достреливая фрицев, отошла вглубь леса и затаилась. Впереди, на поляне, с которой они только что отошли, слышалась беспорядочная стрельба, которая вскоре затихла. Но ей на смену пришел шорох и треск продвигавшейся по лесу пехотной цепи — немцы шли поквитаться с 'группой недобитков', которых 'слишком много шастало по этим лесам'. Ну, как им говорили при отправке на восток. И что эти недобитки сильны только такими вот внезапными нападениями — леса тут стреляли. Именно поэтому ротный и отрядил боковые дозоры, и в очередной раз поблагодарил себя за предусмотрительность — ведь наверняка он и спугнул эту засаду, а то бы наворотили дел. Хотя и так — пятеро убитых и двенадцать раненных — считай, десять процентов роты — как корова языком. А еще непонятно, куда идти — их должны были встретить и провести до позиций, а сейчас придется идти вдоль дороги, полагаясь лишь на компас и на то, что к югу встретятся позиции, которые тут оборудовали против партизан.
А 'партизаны' тем временем заворачивали левую ракушку — они уже достаточно побегали по лесам, чтобы знать, что фронтальное столкновение с превосходящими силами противника ни к чему хорошему не приведет, но вот такие наскоки и отходы — самое то, чтобы практически без потерь уменьшить количество фрицев до такой степени, чтобы тем было уже не до преследования в лесу — унести бы ноги. Поэтому, оставив по фронту троих человек для создания шумовых эффектов видимости сопротивления, лейтенант вел сейчас своих 'лесных дьяволов' на запад, выводя хвост колонны из-под удара и одновременно заворачивая голову на север. Судя по звукам, через пять минут они уже достаточно охватили левый фланг немецкой цепи — пора было бить. Группа медленно двинулась вперед, все сильнее заходя за спины немцев. Вскоре в просветах показались серые фигурки.
— Гранаты ... — и во фрицев тут же полетели наствольные гранаты — самый подходящий вид оружия в лесной местности — прямая траектория полета позволяла вести практически винтовочную стрельбу, отсутствие необходимости замаха не демаскировала стрелка лишними резкими движениями, ну а сама граната, давая площадь поражения три на три метра, была неплохим средством уничтожения живой силы в лесных зарослях — не требовалось выцеливать пулями части вражеских тел — всю эту работу делали за тебя осколки. Разрывы, возникшие в немецкой цепи, вызвали приступы паники среди немцев. А тут еще громовое 'ура!' с фланга и фронта, взрывы гранат, уже ручных, автоматные очереди, тихий кашель снайперских винтовок — тридцать метров немецкой цепи были буквально сметены. Два свистка на отход — наш и немецкий — прозвучали почти одновременно. Немцы не знали, с чем они столкнулись, поэтому, загнув центр цепи против новой угрозы, они стали короткими перебежками, прикрывая друг друга, медленно выползать своей цепью из леса. Наши же, наоборот, знали, с кем они столкнулись, и длительный бой при таком нехорошем соотношении сил был нам явно противопоказан. Но и то — за время короткой схватки немцы потеряли более тридцати человек, причем смогли унести с собой только пятерых раненных. Ну вот — рота еще не успела занять позиции, а уже лишилась четверти своего состава.
* * *
— Ур-р-р-р-ааааа !!!!! — громовой рык перекатывался по всему полю. То здесь, то там фигурки вскакивали и тут же падали ниц.
— Так, вон куст, слева от него.
— Вижу.
— Осколочный !
— Выстрел !
— ... та-а-а-ак ..... ждем ... ждем ... оп-па ! недолет, зараза !
— Осколочный !
— Выстрел !
— Есть ! Заткнулся !
* * *
— Трофимыч, и долго мы тут будем скакать вверх-вниз ?
— А и не скачи — встань во весь рост — хоть одним дураком меньше будет.
— .... а-га-га-га ...
— .... ы-гы-гы-гы ... — раздалось из соседних ямок, куда пехота повалилась после очередного 'атакующего' рывка.
— Семка, ты бы не умничал, а ? Дай артиллерии поработать.
— Да я что ? Глотку вот только сорвал на этом 'ура !'. сколько тут — уж полчаса скачем ? А все ни туда, ни сюда.
— А ты куда бы хотел ?
— Да хоть куда.
— В тыл ?
— Почему сразу в тыл ?
— Нечто на пулеметы собрался ?
— Н-н-нууууу ...
— Вот тебе и 'нууу'. Люди чай поумнее тебя, знают что делать — артиллерия пулеметы повыбьет — тогда и пойдем. Так что задницу к земле прижми и слушай команды.
— А почему 'задницу' ?
— А головой ты думать еще не умеешь, не нужна она тебе.
— .... а-га-га-га ...
— .... ы-гы-гы-гы ... — народ, пока был перерыв на работу артиллеристов, развлекался издевательствами над молодым да горячим.
* * *
— Так, медленно на двадцать метров вперед.
— К тому бугорку ?
— Да.
Самоходка плавно прошла вперед и чуть вправо и остановилась.
— Да где же ты ? Вот урод, опять замолчал ... — командир самоходного орудия уже полчаса охотился за противотанковой пушкой, что изредка тявкала откуда-то с правого склона холма. В общей сложности они всадили туда уже семь осколочных снарядов, но каждый раз пушка снова оживала, закопанная, видимо, по самую макушку.
— Давай-ка бронебойным ... вон вроде холмик ... ах черт ! — по броне снова сыпануло пулеметной очередью, и все невольно пригнули головы. Стоять на поле боя вполоборота, бортом к противнику под сорок пять градусов, было неуютно — бортовая броня была противопульной. Но пушченку только так и можно было подавить — она находилась на фланге, и самоходчики сейчас развернулись к ней лобовой броней, которая выдерживала немецкие тридцать семь миллиметров. А от другого фланга самоходка была прикрыта почти до самого верха выпуклостью поля — попасть можно только если навесом, но без корректировки это нереально. Так что, развернув толстый лоб к правому флангу, самоходка вела дуэль с ненавистной противотанковой пукалкой.
— Тааааак ... ну-ка еще полделения ... Выстрел ! ... выше два ... бронебойный ... Выстрел ! Есть !!!! — из-за присмотренного бугорка отлетели железные конструкции, которые не могли быть ничем иным, кроме как деталями пушки.
— Давай-ка туда еще пару осколочных, и двигаем вперед. Эй, пехота ... — сержант высунулся из-за борта. — Приготовиться ! Через три минуты пойдем вперед.
— Да уж давно пора. Вы только не гоните.
— Обижаешь. Можно подумать, мало мы на учениях вместе побегали !
— Вот и ладно. Пушку подавили ?
— Да кажись. Ладно, не до ночи же с ней возиться — сколько-то железа отстригли — и ладно. Авось хоть на десять минут заткнется, падла.
Пехотное отделение и прикрываемая им самоходка медленно двинулись вперед, а тем временем из леса выкатывали батарею дивизионок образца тридцатого года — теперь, когда была подавлена пучшонка, у немцев уже было меньше возможностей для поражения наших артиллеристов и прикрывавшей их пехоты, поэтому можно было вылезти на прямую наводку и стрелять по обнаруженным целям или просто на подавление — длинный ствол в сорок калибров позволял дальше стрелять прямыми выстрелами, хотя вес под полторы тонны уже не обеспечивал нужной маневренности, как для полковушки двадцать седьмого — поэтому-то дивизионки и выкатывались только на прямой выстрел — ну, те, что мы еще не поставили на гусеничные шасси — там им было самое место.
Под этим прикрытием вперед наконец двинулась цепь из самоходок и танков. Немецкая противотанковая пушка левого фланга еще не была подавлена, поэтому вперед продвигались только правым флангом, стреляя из орудий по каждой вспышке, что высвечивалась на немецких позициях. Пехота короткими перебежками продвигалась вперед — частично прячась за стальными корпусами бронетехники, а частично — за неровностями поля. До этого в течение трех недель они только и делали, что тренировались двигаться вместе с танками — и чтобы не подставиться под выстрелы со стороны 'противника', и чтобы следить за движением техники — обстановка на поле боя менялась каждую минуту, и внезапный маневр гусеничных машин, обнаруживших новую противотанковую пушку, вполне мог привести к трагедиям. Поэтому-то пехоте приходилось быть вдвойне осторожными — ходить с танками не так-то просто.
Но тем не менее цепь постепенно продвигалась и продвигалась вперед. Редкие разрывы пятидесятимиллиметровых минометов заставляли падать на землю при каждом свисте падающей мины, но пули почти не свистели — орудия танков и самоходок устроили на немецких окопах настоящую пляску вздымающейся земли и визжащих осколков — то один, то другой танк или самоходка замирали, делали выстрел и затем продолжали продвигаться вперед. Им помогали орудия, выставленные поодаль на прямую наводку — расчеты немецких гаубичных и батарей тяжелых минометов были уничтожены снайперским огнем диверсионных групп, что позволяло нашим артиллеристам действовать в комфортных условиях. В конце концов огонь со стороны немецких окопов окончательно затих — двадцать метров фронта на один артиллерийский ствол сделали свое дело — фрицы, что еще оставались живы, уже не высовывали головы, даже если чей-то пулемет еще не был разбит осколочным снарядом — герои и дураки у немцев закончились.
Ну, как минимум на правом фланге. На левом ситуация была немного другой — наши самоходчики все никак не могли подавить противотанковую пушку — засыпав место очередного выстрела градом осколочных снарядов, они на время заставляли ее замолкнуть, но вскоре бронебойные снаряды снова начинали чиркать по лобовой броне наших самоходок и, хотя они ее не пробивали, но заставляли танкистов нервничать, а танки с противопульным бронированием и такие же самоходки вообще держались на расстоянии — технику приходилось беречь для засад.
Так что, временно застопорившись, наступление на левом фланге тем не менее продолжало развиваться — в дело вступил один из штурмовых взводов.
* * *
— Третий, сыпани шрапнелью вдоль ложбинки ... хорошо, ждем.
Через минуту первый разрыв возвестил о том, что команда принята — вспухшее впереди облачко выплеснуло из себя сноп картечных пуль, что густо сыпанули по склонам ложбинки метрах в пятидесяти впереди продвигавшихся штурмовиков.
— Отлично, есть накрытие ! Вправо-влево по двадцать метров, по три снаряда, беглым. — лейтенант передал трубку полевого телефона связисту. — Ну и мы пошли. Орудие. Не отставай ! Дегтярь, поднимись на склон и сади по южному склону и туда, вдаль — прочеши кусты.
Под прикрытием огневого налета группа снова продолжила движение. Несмотря на то, что ложбинка была прикрыта от прицельного огня с обоих флангов, немцы не упустили такой удобный подход к своим позициям, поставив в ее устье аж два пулемета и пехотное отделение — под их-то огонь и попала штурмовая группа, что продвигалась по дну ложбинки. К счастью, немцы поторопились открыть огонь, как только дозор вышел из-за выступа на ее дне — наши смотрели в оба, поэтому увидели наверху впереди замельтешившие немецкие каски и успели прянуть обратно, прежде чем из кустов полетели густые очереди двух ручных пулеметов. Лейтенант не стал дожидаться, когда немцы отстреляются, и тут же запросил артиллерийскую поддержку — ну а что ? раз выделили ему два орудия — пусть работают. Вот они и начали работать, засыпая немцев шрапнелью — по другому их никак и не достать.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
