Дьявол начинает и... Общий файл

— Для оборотня, вервульфа, волкодлака, — мальчишка, не выдержав, рассмеялся. — Ну, это отец так Акимку запугивал, чтобы братишка в лес без спроса не совался. А ловушка для волка, наверное. А, может, для медведя.

— Т-точно не для об-боротня? — все еще заикаясь, но, уже начиная успокаиваться, пролепетала Софа.

— Точно! — Рем щелкнул спутницу по носу. — Не бывает ведь их. Байки только для того, чтобы у костра травить, и придумывают. Ну, и отец бывало. Пошли быстрее, а то как бы за нами в погоню не пустились.

Дети ускорили шаг. Попасться не хотелось никому. Еженедельные сожжения слуг Дьявола давно стало обыденным делом что для Рема, что для Софы. Но становиться одной из жертв пламени детям, тем не менее, совершенно не хотелось.

Сквозь листву деревьев проглядывало яркое солнце. Оно уже давно встало и теперь напоминало детям о том, что они уже несколько часов без устали идут, а при этом и маковой росинки во рту не держали.

— Может, ягоды поищем? — предложила Софа. — Покушать-то нам нужно. А то и не дойдем ведь.

— Заблудимся, — возразил Рем. — На самой-то тропинке ягод нет. Лучшие умельцы, нежели мы с тобой, их уже собрали. А за нее выходить опасно.

— Разве тут люди ходят? — удивилась Софа. — Мы ведь уже далеко от села отошли.

— Далеко? — Рем присвистнул. — Да мы и двух верст не прошли!

— Как же это? — Софа округлила глаза. — Вроде ж, уже порядком прошли.

— Самую малость. До ближайшего села еще очень далеко.

— Тогда тем более, нужно ягод найти! Ведь не дойдем. Ты стой на дороге, а я ягоды поищу. Тебе тоже принесу! — крикнула девочка, скрываясь в придорожных кустах.

Рем и глазом не успел моргнуть, как она исчезла. Мальчишка постоял с минуту, а затем скрылся в противоположной стороне дороги: "А то как же это так получается, Софа — девчонка о еде позаботится, а я истуканом буду стоять!"

Долго искать ягоды не пришлось. Софа и Рем почти одновременно выскочили на дорогу. Девочка набрала ягод в подол юбки, мальчишка скинул с себя рубашку и сложил добычу туда.

Ягоды — хороша же добыча! Но ни лука со стрелой, ни простой рогатки не было. Рем даже Петов нож оставил лежать возле тела односельчанина. Не подумал тогда о том, что он может понадобиться. Сейчас оставалось только сожалеть о своей глупости.

Софа набрала черники, Рем нашел несколько кустов малины. Хоть и дикой, но все одно лучше, чем ничего.

— Будем делиться? — софины глаза загорелись, лишь только девочка увидела, что принес Рем. — Меняемся кучка на кучку?

— А то!

Дети со смехом разделили ягоды, а затем быстро съели. Голод давал о себе знать. Да и спешить нужно было. Поев, молча собрались в дорогу. Рем не стал снова надевать рубашку, зацепил за пояс, на случай, если еще понадобится, и пошел вперед.

Редко детям нужно было совершать такие длинные переходы. Да и лес все густел и густел. Тропинка мало-помалу мельчала. Порой сложно было разглядеть, где она, а где лес. Хорошо хоть пить не хотелось. В лесу было не так жарко, как в селе, да и съеденные ягоды оказались сочными, несильно утоляющими голод, но прекрасно справляющимися с жаждой. Так что одной бедой меньше.

Путники не останавливались до самого вечера. Все надеялись, до соседнего села дойдут. Все время казалось, за следующим поворотом покажется опушка, а за ней домики, в которых приютят маленьких путешественников. Но конца лесу все не было. Казалось, вот он — просвет — но, подойдя ближе, дети обнаруживали, что это лишь видение.

Остановиться решили только тогда, когда на землю опустились сумерки. Солнце скрылось за деревьями, редко когда сквозь густую листву проникали его лучи.

С исчезновением солнца все как-то изменилось. В нескольких шагах от детей раздавались непонятные шорохи, будто бы даже голоса доносились. А еще тени. Они кружили вокруг в непонятном хороводе, то приближаясь, то вновь отдаляясь.

— А-а! — Софа внезапно вскрикнула и посмотрела Рему в глаза. — Там за деревом что-то есть!

— Да что там может быть? — Рем хотел сделать шаг в сторону, но Софа схватила его дрожащими руками.

— Подожди! Не ходи туда! Давай останемся здесь?

— Но там ведь ничего нет! — попытался проявить терпение мальчишка. — Показалось тебе!

— А если нет?!

— Ну, оставайся здесь, — Рем по одному расцепил пальцы, что вцепились в его рубашку. — Я сам пойду, проверю.

— Нет! — девочка испуганно оглянулась. — Здесь страшно! Не ходи! Давай здесь на ночевку остановимся.

— Нужно подальше от деревьев отойти, — не согласился Рем. — Чтобы ветки от костра не загорелись. Вон, смотри, — мальчишка поглядел куда-то в сторону и показал рукой Софе на недавнее пепелище. — Там и остановимся на ночлег.

Дети собрали немного мха, веток (хорошо дождя давно не было, все вокруг сухое). Рем достал из кармана штанов огниво. Высек искру, как учил отец, а затем раздул огонь. В сердце при воспоминании об отце пришла тоска, горечь утраты, даже в сердечко что-то кольнуло. Мальчишка спрятал в карман огниво, поборов мгновенно вспыхнувшее желание избавится от предмета, что навел грустные воспоминания. Он уже не взял нож. Еще раз поддаться эмоциям было бы глупо.

— Ремка, что с тобой?! — заметив, как по щеке друга скатилась слеза, Софа отбросила ветку, что как раз держала в руках, в сторону, и подошла к мальчику, подняла вверх твердый подбородок. — Что не так?

— Все не так! — Рем со злостью спиной ударился о ствол дерева. — Отца убили, братишку могут со свету сжить. Мы с тобой идем незнамо куда!

— Мы знаем, куда. В соседнее село, к добрым людям.

— Не бывает добрых людей!

— Бывает, я точно знаю! — Софа обхватила Рема за шею, прижалась щекой к его голой груди. — Только вчера мне сон снился. Там люди были добрыми, они хотели помочь. Я правда видела!

— Видела, конечно, видела, — Рем погладил девочку по волосам, чувствуя, как по его щеке катится слеза. Порыв Софы его ничуть не убедил: чего ждать от ребенка! Просто хотелось успокоить Софу. Она ведь, как и его братишка, верила простым заверениям, что все будет хорошо. Зачем же лишать ее этой веры? Ни к чему это.

— Успокоился? — улыбающаяся физиономия поглядела на Рема.

— Конечно, — мальчишка порылся в карманах и вытащил кусок хлеба. — На вот, держи. Вчера с обеда унес. Хотел собак покормить, но и нам сгодится!

Маленькие пальчики схватили хлеб, дернули раз-другой, разделив на две части.

— Держи, — Софа протянула Рему один из кусков.

— Да тут и на одного мало! — попытался воспротивиться мальчишка.

— Но нас двое. Ты со мной поделился, значит, и я с тобой должна! — маленькие пальчики вложили в ладонь другу хлеб. — Ешь!

Хлеб таял во рту, ведь окромя ягод ребятишки ничего не ели. Правда, маленький кусок хлеба скорее распалял голод, а не утолял его. Но тут уж ничего поделать было нельзя. Пришлось довольствоваться изрядной порцией слюны, а затем глядеть на весело горящий огонь, чтобы хоть как-то отвлечься от урчащего в ожидании прибавки к скудному ужину желудка.

Внезапно раздался холодящий кровь вой. Софа мелко задрожала и прижалось к Рему.

— Страшно.

— Волк простой, — Рем и сам ощутил, как к горлу подступает предательская дрожь. Но все же попытался справиться со страхом, ободряюще улыбнуться. — Он не подойдет к костру. Боится огня.

— А если оборотень? Ты про них утром говорил.

— Да в них только Акимка и верил!

Внезапно вой усилился. К первому голосу добавился второй, затем третий. А вместе с волками свою песню затянул ветер. Ударил в спины усталым путникам, зашелестел листвой. Софа уже сама не знала, отчего она дрожит. То ли от страха, то ли от холода.

Рем снял перевязанную вокруг пояса кофту.

— На вот, держи. А то чего доброго замерзнешь.

Девочка протянула ладошки вперед, но тотчас одернула.

— Сам лучше одень, чтоб до утра не околеть.

— Я закаленный, — отмахнулся Рем. — Мне холод не страшен.

— Страшен! Надевай!

Мальчишка усмехнулся, но все же надел кофту. А затем обнял Софу, надеясь хоть так помочь ей согреться.

— Так тепло?

Ответить девочка не успела. В двух шагах от костра промчалась тень. Софа еще крепче прижалась к Рему.

— Зверь!

А затем еще один гость. Шорох то справа, то слева, мрачное угуканье совы...

Ночами в лесах чертовщина всякая происходит. Духи ушедших выходят на свет Божий, на смертных охоту начинают. Горе тем, кто на ночь в лесу останется. На утро только оболочка от человека и останется. Поглотят душу. Одно тело по свету и будет ходить.

Вспомнились Рему рассказы отца, которыми он пугал младшего сына.

А парни возле костра и того пуще рассказывали. Будто в лесах вампиры живут. Они кровь всю из человека выпивают. Несчастный тогда замертво падает. А на следующую ночь тоже вампиром становится, на людей охоту открывает. Может и брата убить, и отца, и мать, и невесту...

На этом месте кто-то из мальчишек — друг рассказчика — выпрыгивал будто из ниоткуда, и к шеям слушательниц тянулся. Девчонки и разбегались кто куда от страха.

— Успокойся, нет там никого! — Рем подскочил на ноги, схватил одну из веток из костра и бросился туда, где только что промелькнула тень. — Видишь, пусто! — Рем вернулся к спутнице, снова бросил ветку в огонь. — Пусть только сунется кто!

А затем новая тень.

— Не ходи туда! — Софа схватила уже готового вскочить Рема за рубашку. — Там никого нет. Мне не страшно!

Ее губы дрожали, но отпускать от себя Рема девочке хотелось меньше всего. А вдруг там все же есть кто, вдруг он нападет!

Дети сидели, обнявшись, Рем так вообще пытался скрыть, что боится идти тень искать не меньше, чем Софа. В первый-то раз оно как-то само собой получилось. Как вспомнил деревенскую жизнь, так сразу спокойнее стало. Но ненадолго. Пытаясь скрыть дрожь, мальчишка подбросил в догорающий костер еще мха, кинул несколько веточек. Сосну старался не кидать. Знал ведь, что она в одно мгновение прогорит.

Так они и сидели, греясь от костра и оберегая друг дружку от страха. Порой казалось, странные звуки лишь мерещатся, а затем накатывала новая волна ужаса. Детские глаза открывались и с надеждой смотрели на костер, что будто бы должен был спасти их ото всех бед.

— Знаешь, это самая страшная ночь в моей жизни. Не думала, что когда-то так напугаюсь, — тихо прошептала Софа на ухо Рему. — Самая-самая страшная.

* * *

Светать начало рано. Жаль только ни Софа, ни Рем этого не заметили. За несколько часов до рассвета детей все же сморил сон. Усталость взяла свое, победила и холод, и страх. Два одиноких, прижавшихся друг к другу тела.

Тут-то их и нашли!

Глава 18. С попутным ветром

997 год по местному летоисчислению. За 3 года до заключения пари...

— Хватит прохлаждаться, лоботрясы! — мясистый кулак ударил о стол, подбрасывая вверх разноцветные фишки. — Живо за работу! Ишь, нашли себе забаву! Фиц, давай в руки тряпку и драй палубу, Креск... Дьявол, вот же имечко, язык сломаешь, пока выговоришь. Кресктений, бери Рема и к парусам!

Матросы разбрелись по кораблю, оставив риксы* на столе. Только выигранную мелочь в карманы и засунули.

Трехпарусное судно уже давно, по всему было видно, отметило свое пятидесятилетие. Некоторые доски прогнили, другие даже успели заменить дешевыми грубыми поленьями из карте* . Монет на колиандр* не хватило. Да, золотое время судна давно минуло. Паруса были кое-где залатанные, кое-где вообще порваны после недавнего шторма...

— Убрать паруса! Быстрее!

Взмывшая до небес, что казались такими близкими, волна, на миг укутала весь корабль вместе с грот-мачтой. А затем отступила. Полуживая, выброшенная на борт "Цирцеи" грозным Карским морем рыбешка задыхалась. Все медленней, а вместе с тем обреченней шевелились жабры.

Еще один рывок. Туда — в море... Еще один...

А затем замерла навсегда.

Но у всего в этом мире есть цена. Даже у полуживой рыбешки! Один из матросов поскользнулся на влажной чешуе. Даже вскрикнуть не успел, как покатился к корме и достался водной стихии взамен рыбы.

— А-а! — яростные волны поглотили крик несчастного.

— Бирда смыло. Капитан, прикажите...

— Нет времени! Уберите паруса, иначе мы все отправимся на корм морскому Дьяволу* ...

— Кресктений, не знаешь, чего это наш капитан с утра разбушевался?

— Да кто ж его знает, — невысокий человек лет тридцати с огромной буроватой родинкой на щеке сплюнул в сторону. — Может, не с той ноги встал, или ему Морской приснился.

— Всяко бывает, — Рем вздохнул и покрепче натянул паруса. — Когда мы уже вернемся?!

— На берег? Не глупи! Ничего хорошего в нем нет. Баба моя опять пилить начнет, что денег у нас нет, ребятишек не во что одевать. Будто бы я сам об этом не знаю!

— Я хочу вернуться. Давно дома не был. Софу не видел. Скучаю по ней очень.

— Главное чтобы она себе пока тебя не было, кого другого не нашла, — Кресктений снова сплюнул. — Бабы они такие. Подлые до жути. Была у меня раньше такая. Чуть я в море, она к любовничку своему. Хорошо хоть друг у меня нашелся, рассказал про все ее шашни. А то я бы и не узнал ничего. Так бы и ходил с рогами на голове. Барсения, — в голосе Кресктения прозвучала нежность, — хоть баба и стервозна да и пилит все время, зато верна мне.

— Софа не такая, — Рем мечтательно вздохнул. — Я ведь ее, почитай, всю жизнь знаю. Сначала за сестру считал, а как в море вышел, понял, совсем не могу без нее. Какая же мне она сестра?

— Это ты сейчас так говоришь, — моряк расмеялась. — Помню, я сам в любовь вечную верил. Чепуха все это. Надоест она тебе, как на суше денька два побудешь.

— Нет, — Рем поглядел на небосвод, надеясь увидеть там очертания родного берега. — Как сбежали мы с ней с родного села, так почти и не расставались.

— Помню, ты рассказывал. И о том, как по лесу бродили, и о том, как вас крестьянка нашла, когда в лес по грибы-ягоды ходила, как приютила она вас. Точнее, — Кресктений поморщился. — Одну Софу. Ты ей не по нраву оказался.

— Да все не так было! — Рем рубанул воздух кулаком. — Совсем не так...

— Эй, просыпайтесь! Просыпайтесь! Вы чьи будете?

Рем открыл глаза, вздрогнул, увидев перед собой незнакомое морщинистое лицо. Длинные спутанные волосы, горящие огнем глаза — кикимора, все, как рассказывали мальчишки!

— Убирайся, нечисть! — громко заорал Рем, пытаясь побороть страх. Мальчишка даже хотел вскочить на ноги, но поскользнулся на валяющейся подле него ветке, с которой он еще вчера на лесных духов охотился (она внезапно показалась несуразной, не наделенным магией оберегом, что спасет от врагов, а простой палкой, каких еще тысячи в лесу), и повалился наземь.

Кикимора расхохоталась.

— Да какая я тебе нечисть?! Живу я здесь. А вот вы, кто такие будете?

— Я — Софа, — открывшая вслед за Ремом глаза девочка, показала на своего спутника. — А это Рем. Мы с села Большицы.

— Далеко же вы от дома ушли, — кикимора, оказавшаяся старухой, покачала головой. — Здесь за поворотом уже Кислици начинаются.