Дьявол начинает и... Общий файл

Впрочем, Гарду, что морковку для бабиного носа принес, тоже досталось. Ее-то гардина мамка в суп собиралась покрошить, а не на детские забавы потратить.

Софа отвлеклась от воспоминаний и снова взглянула в окно. Вздохнула и тихо прошептала строчку из песни, что ей некогда Геран пел:

— А снег все летел и летел...

Пришедшая на ум песня напомнила о муже, а вместе с ним и о стоявшей на печи юшке. Девушка взяла с полки полотенце и подошла к беленой печи. Осторожно, стараясь не обжечься, сняла с нее небольшую кастрюльку. Для Герана делала. Сама Софа уже поела. Да и в последние дни есть-то не особо хотелось. Мира, софина соседка, что уже пятый раз рожала, сказывала, что такое перед самыми родами бывает. Ну, не хочется есть, хоть ты тресни! По ее словам, Софа не позже, чем через неделю родит, а то и еще раньше может. Сегодня, завтра...

Софа вновь погладила круглый, как мяч, живот. Подержала руку возле пупка. Может, шевеление почует? Такое ведь уже бывало, и не раз. Дитя будто ножками по материному животу било, надеясь, что скоро свет белый увидит.

— Ну, давай же, шевельнись! — тихо, себе под нос, мурлыкнула Софа, а затем звонко расхохоталась. Какое же это счастье, женщиной быть. Матерью, женой.

Софа вспомнила, как узнала, что беременна. Уже через месяц после свадьбы. Кровь в положенный строк не пошла. Сначала, женщина, понятно обрадовалась. Счастье-то какое им с Гераном привалило! Не успели пожениться, как ребеночек появится. А затем...

— Ну, и чего ты радуешься, дуреха? — Анфиса, еще одна мужняя соседка только посмеялась над Софой. — Тут горевать впору. Толстой станешь. Брюхо — во! — на себе показала женщина, лишь слегка увеличив свое и без того необъятное пузо. — Потом ведь каждый год по ребенку. Нет бы, гулять, пока молода!

— Дети — это хорошо! Это счастье! — попыталась возмутиться Софа. — Вот увидишь, Геран будет рад услышать новость!

— Угу, как же. И тот час к другой бабе праздновать побежит! К тебе же долго потом не подойдет. Вон, как мой, — Анфиса помолчала, с болью вглядываясь в пустой двор.

Софа даже пожалеть ее захотела: "Вот ведь оно что, у самой в семье неладно, так она... — додумать Софа не успела.

Анфиса махнула рукой.

— Точно тебе говорю, тебя то же самое ждет. А если после первого ребенка не бросит, значит, после второго кинет. Разница небольшая в любом случае.

Тяжелый это был разговор. Софа потом целый день молчала. Ела без слов, обошлась без приветствий, когда Геран со встречи со своими братьями вернулся. Молчала... Все время молчала! А затем все же не выдержала. Брякнула без лишних слов:

— Я беременна!

— Что? — муж будто в первый раз не расслышал. — Что ты сказала?

— Я... Я... — Софа сжалась в комок, уже успев пожалеть, что вообще завела этот разговор. Потом бы как-нибудь... Но Геран ждал ответа. Софа зажмурилась и как можно тише произнесла. — Я беременна.

Девушка боялась открыть глаза. Боялась открыть их и увидеть...

— Софа, так это же замечательно! — Геран внезапно подхватил жену на руки и закружился с ней по комнате. — Наконец-то, у нас будет ве... Вельма. Если родится девочка, назовем ее Вельмой.

— А если мальчик? — осторожно спросила Софа.

— Тогда Вельмаром, — Геран махнул головой, стряхивая упавшие на глаза волосы. — Это самый счастливый день моей жизни! Самый счастливый.

Неправой оказалась Анфиса, ой, неправой!

День клонился к вечеру, а Герана все еще не было. Софа уже и волноваться начала, хоть и пыталась ради маленького себя успокоить:

— Ну, чего ты не знаешь что ли своего муженька? Наверняка ведь, он с братьями своими.

В последние-то дни Геран и впрямь все больше времени с членами своего ордена проводить начал. Бывало, по полночи мужа нет. Все дела у них какие-то таинственные. Только Софу он больше на ритуалы ихние с собой не брал. Говорил, опасно это. Не в ее положении.

Успокоиться все никак не выходило. Кажись, разумные мысли в голове бродят, а на деле ни одна из них не радовала.

Ну, где же он?!

Софа внезапно решилась. Поднялась с кровати. Кожух поверх сарафана надела да вышла во двор. Сходит она сама к его братьям. Ну и что, что Геран против был. Ничего ведь такого в ее визите и нет. Ее-то саму члены ордена навещали. Особенно сестры Мальва и Нирина. Первая так приходила: посплетничать, как Софа живет посмотреть, да и вообще, о своем, о женском поговорить, совета спросить, как у более опытной.

Нирина заходила, чтоб о ее здоровье узнать, с духами поговорить, чтоб узнать, что с ребенком делать. Как его лучше устроить. Бывало, в транс прямо при Софе впадала. Ненадолго, правда. Но все равно по возвращении едва от усталости не валилась. Бледнела. Сквозь кожу кости просвечивались. Только глаза живыми и оставались. Да и те порядком усталые.

Софа даже хотела, чтоб Нирина к ней больше не заглядывала. А то ведь сама себя в могилу сведет. Но все никак подходящего времени не было, чтобы мужа попросить. То одно, то другое. А затем Геран вновь исчезал.

На улице было свежо. Не сказать, чтобы сильно морозно, но щеки да нос в скором времени раскраснелись. Ноги продрогли. Софа скоренько дошла до места. Вот, наконец, и старый, заброшенный по виду дом.

Девушка без стука зашла в середину. Сюрприз Герану да остальным сделать хотела.

Сделала, это уж точно!

* * *

— Как же ты рисуешь? Совсем с ума сошел?! — со злостью воскликнул Геран. — Звезда ровной быть должна, а не кривой, как у тебя. Или ты хочешь, чтобы Ваал вместо того, чтобы дарами нас одарить, прибил на месте?

— Как же можно? — неудачливый маляр хмыкнул. — Мы же ему такое подношение делаем. Только-только рожденная ведьма. Третья в их проклятом ряду.

— Может, и мать ее того? — предложил Миклуш, задумчиво почесывая затылок. Судя по роскошной шевелюре, мысли посещали парня куда как реже.

— Только попробуй! — пригрозил Геран.

— Неужто, ты влюбился, — золотоволосая девушка рассмеялась. — И впрямь говорят, у мужчин мозги в... — она не договорила, насмешливо посмотрела Герану чуть ниже пояса. — А как же: "Софа — всего лишь инструмент, для достижения цели"?

— Она и сейчас инструмент, — Геран игриво посмотрел на златовласку. Буркнул маляру. — Да ровнее ты! — и вновь обратился к девушке. — Я не хочу рисковать. Если она умрет, меня могут обвинить в убийстве. Мало ли. Вдруг какой идиот найдется. Проще оставить ее в живых. А ребенка подменить, как договаривались. Нирина будет принимать роды. Скажет, что дитя мертвым родилось. С чего бы этой дурехе не поверить? Многие рожают мертворожденных.

— И многие роженицы умирают при родах, — продолжала держать свою линию златовласка. — Почему бы Софе одной из них не оказаться?

— Странно это, чтобы и роженица, и ребенок умерли. Пусть дура поживет еще немного. Или... — Геран выразительно поднял брови. — Ты ревнуешь?

— Делать мне больше нечего! — со злостью буркнула златовласка и тотчас налетела на маляра. — Ну, вот что ты делаешь. Где линия?! Нам ведь потом этот рисунок поверху кровью детеныша наводить. Как мы, по-твоему это делать будем?

— Я-то все сделаю точно, — маляр навел линию и с хитринкой посмотрел на Герана. — Ну, а как ты ошибся. Ребенок не ведьмой окажется, или демону не по нраву придется. Что тогда?

— А вот это еще одна причина, почему я сейчас не хочу убивать свою жену, — мужчина хмыкнул. — Если не пойдет этот ребенок, родит следующего. И снова... Мертвого. Когда-нибудь да должно сработать! Софа — ведьма. Сама ведь сказала. Ее мать тоже ведьмой была. Ее даже сожгли за это. Недалеко отсюда. В Большицах. Это идиотка Софа даже сбежать подальше не додумалась. Думала, не найдут ее. Нашли. И теперь...

* * *

Что "теперь" Софа уже не слушала. Она отскочила от погреба, громко хлопнув крышкой, и побежала вон из дома. В голове вертелась сотня мыслей:

"Как же так?"

"Не верю! Не может быть..."

"Ребенок!"

Вдали раздались шаги. Крики...

"Себя-то я выдала" — запоздало поняла Софа, но не остановилась, думать о своем промахе не стала. Только бежать!

Что-то ударило внизу живота, заставляя ее остановится и тяжело задышать. Софа вскрикнула и едва не покатилась наземь от внезапного спазма. Но устояла: за чей-то забор уцепилась.

Чей же?

Маленький домик с зеленой крышей, сейчас почти скрытой за снегом. Длинная труба, из которой вываливает густой дым. Беленые стены, два маленьких окошка с желтыми занавесками за ними...

Анфисы дом!

Софа осторожно, ладошкой держась за ограду, зашла в небольшой, как у нее самой, огородик. Тяжело вздохнув, отпустила ограду и, покачиваясь, зашла на крыльцо. Постучала в дверь.

— Анфис, Анфис открой, это я — Софа.

Долго с той стороны никто не появлялся. Софа уже подумала, что нет Анфисы.

"Вот так всегда!" — девушка смахнула накатившуюся на глаза слезу. Еще раз, громко, отчаянно стукнула о двери и...

— Да кому это там приспичило?! — толстая баба резко отворила двери, впуская в натопленный дом морозный воздух. — Софа? Чего тебе-то?

— Пусти, прошу, пусти меня, — не дожидаясь приглашения, Софа ввалилась в дом. Привалилась спиною к теплой стене и взмолилась. — Помоги, пожалуйста!

— Чем же? — удивилась Анфиса. — Герана кликнуть?

— Нет! — Софа задрожала. — Он убить меня хочет. Не меня. Ребенка моего... Спаси!

— Чего это ты надумала? — возмутилась Анфиса. — Сама ведь говорила, он рад был, как ты ему о беременности сказала.

— Рад-то рад, да только, — Софа схватилась за живот. — Извести мальца вздумал. Прикончить...

Софа едва не расплакалась. Да не успела.

Стук в дверь.

— Молю! — беременная едва на колени не грохнулась. — Это Геран. Не говори ему, что я здесь, не говори...

— Да не скажу я, не скажу. Истерику только прекрати! — Анфиса резко толкнула Софу в одну из комнат, а сама отперла двери.

— Геран, кого я вижу? — женщина изобразила удивление. — Какими судьбами?

— Да вот, жену свою ищу. Софу не видала? — да как взглянет своими глазищами.

Анфисе аж мороз по коже пошел, хоть сама баба крепкая. Бесстрашная, можно сказать. Только оттого, что сосед на испуг ее взять и решил, солгала (а ведь до того выдать Софу хотела: уж больно девица на безумную смахивала):

— Неа, не видала. Мы с ней, почитай, уже неделю не виделись.

Геран кивнул, а затем, не прощаясь, сошел с порога.

"Нет, ну что за люди?!" — про себя фыркнула Анфиса. Ни тебе "здравствуйте", ни "до свидания". Сама же к Софе в комнату зашла.

— Ну, рассказывай давай, чего ты от муженька своего прячешься?

— Он... Убить... Ребенка... Не выдавай меня!

Больше не слушая бессвязный лепет соседки, Анфиса расстегнула ее кожух. Присмотрелась к животу.

— Бог ты мой, — вскрикнула от удивления. — Да у тебя ведь схватки начинаются. Не, девка, это не дело. Не дам в моей хате рожать! Сейчас Герана позову, пускай тебя забирает!

— Нет! — Софа схватилась за руку Анфисы и проговорила более связно. — Я уйду. Клянусь. Ты только Герану ничего не говори. Прошу!

— Куда же ты пойдешь? Говорю же, ты сейчас рожать начнешь!

— К Анисье, к бабушке. Она поможет, поймет, поддержит... Только как выйти так, чтобы Геран не заметил? Он наблюдает за домом, знаю я его... — от страха у Софы застучали зубы.

Анфиса поспешила ее успокоить:

— К черному ходу давай отведу. Он на другую улицу ведет. Ни в жизнь тебя никто не найдет!

Софа кивнула. Кое-как поднялась, ежесекундно боясь закричать от боли: "А то Анфиса того, чего доброго, и впрямь Герана кликнет. А это смерть верная".

К счастью, черный ход оказался недалеко. Смогла выдержать. Не вскрикнуть. Только на пороге и прошептала:

— Спасибо тебе, Анфисушка, голубушка, век не забуду...

— Иди уже! — Анфиса подтолкнула ее к выходу, только лишь напоследок добавив. — Только ты смотри мне, к Анисье своей иди. А то точно подохнешь. Да дитятко с собой в могилу заберешь.

Софа кивнула, пообещала, даже поклялась, кажись...

Не важно!

Нельзя к Анисье идти. Там ее Геран первым делом искать будет. Другое, другое что-то придумать надо. Но что?

ЧТО?

Софа все шла и шла вперед. Не оборачиваясь, не думая ни о ком и ни о чем. Только ребенок. Один только ребенок важен!

Куда идти?

И снова вперед. Только вперед...

Мысли путались. Ноги загребали снег и не хотели идти дальше. Да и куда идти? Некуда! И все равно надо! Еще один шаг. И еще...

Софа не видела, что происходит вокруг. Вот, вроде, и село кончилось. Вот показались черно-белые деревья. Вот...

Внезапно она упала. Прямо в снег. Затряслась. Не то от холода, не то от боли. А может от страха. Не за себя, за маленького...

На мгновение Софа поднесла к глазам руку, которой до того поддерживала живот. Поглядела на нее. Красный. Красный цвет. К миру, состоящему из белого цвета, добавился красный.

— Красный.

Софа попыталась подняться, но лишь подняла голову, как вновь повалилась на снег.

— Красный...

Глава 25. Подруга

1000 год по местному летоисчислению. Через несколько дней после заключения пари...

Софа погладила малыша по голове и еще ближе поднесла его к своим грудям. Дитя сначала уткнулось в ее сосок носом, затем начало пить молоко. Все быстрее и быстрее.

"Голодный, видно" — подумала, улыбнувшись, Софа, а затем погладила сына по голове. Митрофан, Митька... Софа и представить не могла, почему выбрала такое имя для единственного сына. Но не жалела об этом. Как еще дитя называть? Не Гераном ведь.

Женщина стиснула зубы, украдкой смахнув набежавшую на глаза слезу. Казалось бы, за два года злость, обида, ненависть... — все те чувства, которые она испытывала к своему мужу, должны были пройти. Исчезнуть. Как, например, ежегодный снег. В этом году он не таял почти до апреля. Но все равно ведь растаял. Пусть и позже срока. А эти чувства...

Софа закусила губу, внезапно подумав о давно погибшей матери. У них ведь даже судьбы были схожи. Обе, как разродились, в чужое село пришли, обе поближе к окраине поселиться решили.

Интересно, а с матерью-то что случилось? Тоже любимый предал, или еще что произошло? Женщина вздохнула. Мало ли бед на свете? О матери ведь своей Софа почти ничего не знала. В детстве прошлое родительницы ее не особо интересовало. А потом... Потом и матери не стало.

Ладно, чего зря печалится — Софа смахнула с лица еще одну слезу. Все ее раздумья ни к чему не приведут. Не знала она мать, вовсе не знала, кто ее отец. И никогда не узнает! Плакать — только сырость разводить.

Заметив, что ребенок насытился, Софа убрала его от своей груди, завязала кофту обратно, а затем положила маленького в небольшую кровать у самой печки. Дите с детства уж больно тепло любило. Холода же, наоборот, сторонилось. Ух, в зимнее время и доводилось с ним мучиться!

— Софа, ты здесь? — с порога донесся невысокий слегка грубоватый голос.

— Да! — женщина резко подскочила, а затем приложила палец к губам. — Тихо, он только заснул.