Матерящаяся по-русски и армянски мужики перелезали через завал на горной дороге. Много, человек 500. Машины и автобусы пришлось оставить на той стороне, завал сделан грамотно, без тяжёлой техники не разберёшь. Отловить бы тех, кто это сделал. Наверняка те, из деревни, куда они ехали. Теперь придётся шкандыбать пешком три километра. Это был второй завал, на второй дороге, оттуда вообще далеко, поехали сюда и на тебе. Просто издеваются твари! Ну ничего, сейчас за всё заплатят. Они ехали сюда навести справедливость — выпереть с их исконной армянской земли зверьков-айзеров. Там, в селе, всех человек двести, куда им против такой толпы? Убивать они не собирались, ну разве что по случаю. Так побить, поиздеваться, немного пограбить, выпереть из домов, пусть идут пешочком до ближайшего азерботовского городка километров 50 через горы. Сбеременными женщинами, детьми и лежачими стариками. Жестоко? А кому сейчас легко? Гы-гы-гы.

Тёмный людской поток уже свернул за резкий поворот дороги метрах в 150 от завала, а матерящаяся толпа ещё лезли и лезла. Многие сжимали палки, арматура, цепи, охотничьи ружья, даже пару автоматов. В карманах — ножи, кастеты, у некоторых — пистолеты. Несколько рюкзаков, где бутылки с зажигательной смесью, на всякий случай, если придётся выкуривать зверьков, село жечь они не собирались. Зачем, если им потом там жить?

Многие волновались — надо будет не прощёлкать, поделить дома по справедливости, а то некоторые нахрапистые нахалы самое лучшее себе в момент прихватят, махай потом кулаками после драки.

Трое заводил с группой поддержки шли первыми. Они не особо боялись, вряд ли местные будут стрелять, такая масса, что за ними, просто сметёт и порвёт. Неожиданно они встали, удивлённые донельзя — на обочине дороги, у края пропасти на камне спокойно сидел пожилой человек в чёрном бесформенном плаще. Типичное широкое армянское с мясистым носом и пухлыми губами. Порывистый утренний ветер развевал шикарные седые вьющиеся пряди. Он их ждал.

— Куда собрались в такую рань? — спросил незнакомец по-армянски с необычным акцентом. Громкий глубокий голос несколько раз отразился от стен сбегавшего вниз ущелья. От неожиданности некоторые вздрогнули.

— Туда, показал пальцем главный в чёрной кожаной куртке, — пообщаемся с азерботами.

Старый армянин покачал головой: — это у вас не получится.

Толпа прибывала.

— Там что, засада? Войска, менты? Там не должно никого быть! — насел на него один из заводил.

— Нет, не получится потому что я вас не пущу.

Заводилы засмеялись и вот уже ржёт вся толпа.

— Ты смешной, дед, — не знаешь, кто дорогу завалил? — спросил главный.

— Я завалил.

— Мы не шутим дед. Дорогу недавно завалили, тут взрыва явно не было, мы бы издалека услышали.

— И я не шучу. Это несложно. Я в армии начинал служить сапёром. Несколько отверстий перфоратором и смесь, которая при застывании увеличивается в объёме во много раз. Взрывчатку лучше сэкономить, она потребуется.

— Не могу поверить, что ты один это сделал, дед!

— Ну не совсем один, мне парни из села помогли, а то у меня суставы болят от перфоратора, возраст всё-таки.

Главный немного опешил: — а зачем?

— Что встретить вас вот тут и не дать пойти в село, чтобы совершить непоправимые вещи. Не хочу, чтобы вот тут из-за таких идиотов как вы началась война и пострадали миллионы невиновных.

Толпа почти окружила его. Главный уже понял, что дедк ему давать дальше говорить. Это несложно, типичный кавказский приём — ор, гвалт, брызги слюны. Такое пугает противника и распаляет своих, а пока он решит, что делать с этим сумасшедшим. Избить и бросить на обочине? Наплевать и пройти мимо? Может сбросить в пропасть? Чем это обернётся, если за ним стоит?

Странный дед неожиданно встал, чёрный плащ, на секунду вздувшись парусом на ветру, упал на дорогу. Толпа испуганно выдохнула и отшатнулась. В кулаке была оборонительная осколочная граната без кольца, замедлитель был выставлен на ноль. Как только дед отпустит рычаг, граната взорвётся. Но дело было даже не в ней, а в надетом жилете-разрузке, обвешанном десятком таких же гранат и набитом плотными брикетами.

Гвалт, крики и угрозы стихли, как будто щёлкнули выключателем. Не торопясь, слегка прихрамывая человек в разгрузнике вышел на середину дороги и медленно пошёл вперёд через толпу. Вокруг моментально образовалось пустое пространство. Кто-то вжимался в скалу, некоторые пытались рвануть назад, через завал, но задние все ещё напирали, кого-то выдавили на самый край пропасти и они отчаянно цеплялись за товарищей, толпа спрессовалась. В воздухе ощутимо повис тягучий страх. Сейчас жизнь всех была в руках вот этого человека. Если он решит, то через мгновение их всех не будет и никто ничего не может с этим поделать.

— Эй, слушай отец.. — срывающимся тонким голосом затараторил главный, — ты это... не дури, ты что... давай поговорим...

Человек в разгрузнике даже не повернул к нему головы. Сильный глубокий голос был слышан даже на самом завале.

— На мне — сорок килограмм октагена, не считая прочего. Это как 70 кг тротила, больше чем в 100-кг авиабомбе. Вы тут плотненько упакованы. Взрыв отразится от скалы и завала из вас погибнет, по самому минимуму, штук 150, а остальные будут мало отличаться от убитых. У меня два взрывателя на размыкание и меня не удастся обезвредить. Я старый вояка, инвалид и не боюсь смерти.

— Слушайте меня если хотите жить! Кучка гадов подбила вас совершить большое зло — начать войну. Вам обещали, что если выгоните невинных людей из домов, то сможете там поселиться. Вам не сказали, что вам прилетит ответка на беспредел и такие же толпы начнут резать и калечить армян, жечь ваши дома. Я воевал и знаю как это бывает. Всё раскрутится стремительно, не пройдёт и двух недель как заработает артиллерия. Ваши дома превратятся в груду щебня, среди которого вы будете откапывать трупы своих близких. Вы будете стрелять, будут стрелять в вас, противник ведь тоже не дурак. Обезумевшию люди, потерявшие детей, родителей, братьев, любимых. Вы будете мстить, будут мстить вам и так до бесконечности. Такие войны начинаются как лёгкая прогулка, а заканчиваются морями крови через многие десятилетия. Из-за вас ваш народ пройдёт через ад, голод, нищету, страшную боль и воимя чего?

— Вы можете мне ответить? — непонятный человек медленно повернулся вокруг, захватывая взглядом растерянные, испуганные глаза, — Нет? Тогда вам скажу воимя чего, — чтобы кучка мерзавцев погрела руки на этой войне. Им нужна власть над вами, а война даёт абсолютную власть, им нужны деньги — они их получат, вы будете гибнуть и гнить в нищете, а они обеспечивать своих правнуков немыслимой роскошью. Для этого им надо натравить людей друг на друга, потому что иначе у них ничего не выйдет. Такое происходит сейчас не только здесь. Сейчас такие же толпы пошли громить армян, русских, осетин, татов, грузин и всех, кого можно. Если это не остановить, то уже к вечеру произойдёт непоправимое и останавливать придётся большой кровью, а через три дня не удастся остановить вообще.

Сзади что-то пискнуло, это вожак пытался что-то сказать, но от страха у него не очень получалось.

Седой армянин повернулся, уставившись вожаку в глаза, — тебе обещали деньги и карьеру в заварушке. Все дураки покупаются на одно и тоже. Знаешь, что случилось тут на Кавказе, не очень с такой же колонной полтора часа назад? Знаешь какой был взрыв?

— Зверьки сами подорвались на своей взрывчатке, — попытался улыбнуться главный.

— Знаешь, потому что вы все связаны между собой! — голос был слышан даже в задних рядах, — но они обманули тебя, потому что знали, что ты испугаешься и можешь не повести стадо! Слушайте если вы хотите быть людьми, а не стадом! Полтора часа назат такую же толпу погромщиков остановил человек в такой же обвязке как у меня, он был того же племени, что и многие в той толпе. Его не стали слушать и он взорвался, а потом его брат на пикапе, набитым взрывчаткой врезался в хвост колонны сзади. Я не знаю кем эти братья были и жили, но они умерли настоящими Людьми, которые остановили зло ценой своей жизни!

Почти вся толпа испуганно стало озираться вокруг.

Человек, обвязанный взрывчаткой, презрительно усмехнулся: — Перепугались? Ищете пикап сзади? Здесь это лишнее, меня достаточно.

Он поднял над головой руку с зажатой гранатой. Люди вокруг шарахнулись, некоторые вскрикнули от ужаса. Откуда-то сверху пронеслось несколько стремительных теней и трое заводил упали в судорогах. Ещё двое упали из стоявших сзади на завале.

— Провокаторы просто парализованы, а теперь я хочу поговорить с вами как с людьми, — он точным движением достал из кармана кольцо и вставил в гранату, разомкнув усики, — Пойдёмте со мной вон туда вниз, там пошире и ветра меньше. Этих козлов-провокаторов оставьте здесь.

Толпа, как зачарованная дудочкой крысолова, двинулась за ним. Несколько десятков бросились карабкаться через завал к машинам.

— А ты откуда, отец? — спросил человека со взрывчаткой стройный кучерявый парень в большой кепке.

— Издалека.

— Как тебя звать, отец?

— Зовите меня просто Суреныч.

— — — — — — — — — — — -

Толпа встала, даже близко не вместившись на мост, соединявший берега через весело бурлящей горнлй речки. Растерянная, злая, испуганная масса людей. Два тёмных грузовика с наспех наваренными поверх кабины листами, как тренированные овчарки стадо, загоняли хвост толпы, прижимая его к мосту. Они просто медленно ехали на толпу. Люди сначала бежали, потом быстро шли, а сейчас в ужасе пытались протиснуться в плотной массе таких же подальше от приближавшейся смерти. Все уже знали, что сегодня значит появление этих машин, но деваться было некуда. Впереди река и мост. На другом конце моста стояла такая же мечта камикадзе. В туго затянутом металлической сеткой кузове по периметру плотно набиты ящики с гвоздями, в середине — упаковки промышленной врзывчатки. Тонны полторы-две гексогеновой смеси. В любой момент все три шахид-мобиля дадут газу, врезаясь в толпу и тогда живыми уйдут немногие, здоровыми никто.

На мосту, облокотясь на крыло машины-убийцы, стоял спокойный бритоголовый верзила в короткой плотной коричневой кожаной куртке и широких брюках. "Не меньше пяти тысяч," — подумал бритый, — "Затихли, дыхание сбивчивое, начинает ускорятся. Пора, а то вот-вот начнётся паника".

Это был его второй выход сегодня. Первая маленькая толпа ранним утром была для разминки, он начал хорошо, но потом пошло не туда. Хорошо Социнженер подстраховал и удалось вырулить. Здесь ошибка будет в прямом смысле смертельной. Не только для него, для всех кто здесь.

"Деваться некуда, сам напросился," — подумал он, делая шаг вперёд, то первых рядов было метров двадцать.

Похоже, он тут был самой большой обезьяной в стае. Так было почти везде. Большинство людей едва доставали ему до плеча. Но дело было не только в габаритах. Человек мог быть исключительно обаятельным, но умел включать и выключать в себе что-то вызывающее страх, чувство острой опасности и желание немедленно заткнуться и убраться подальше.

Бритоголовый размеренным шагом подходит на расстояние вытянутой руки. От него исходит разлетающееся по толпе ощущение спокойствия, силы и смертельной опасности.

Крепкий парень со свирепым лицом в переднем ряду нервно сжимает толстый стальной прут с рукояткой из изоленты. Казалось, что прыгнула кобра — прут уже в лапе верзилы. Свирепый непроизвольно вжимает голову в плечи. Со стороны казалось, что без сопротивления отдал оружие. Нет, он пытался его удержать, но это было как пытаться оттолкнуть рукой ковш экскаватора, как раз тот случай, когда сопротивление бесполезно. Ещё три секунды и завязанный узлом прут со звоном отскакивает от изъеденного временем камня моста.

— Пришли громить и убивать невиновных, а самим страшно умирать, да? — мощный бас, разносится по долине, перекрывая шум реки. Странный у него акцент, вроде бы азербайджанец, но похоже говорят турецкие горцы.

— А тебе не страшно? — ничем не примечательный мужичонка в серой плотной ветровке пытается казаться уверенным, но нервное повизгивание не обманывает никого, особенно толпу, которая сейчас чувствует любую эмоцию лучше любого зверя. Главарь или один из главарей.

— Мне — нет. Если я сейчас умру, то как мужчина, который защищает невиновных, а не как шакал. Кто вас звал сюда? Вам не приходило в голову, что если вы идёте убивать, то вас тоже могут убить? Не приходило в голову, что потом дороги назад не будет? Чем вы думали? Зачем слушали провокаторов и идиотов? Вы выглядите нормальными, честными мужиками, что на вас нашло?

— Хачи рагромили наше село! — выкрикнули из-толпы.

— Кто вам это сказал?

— Гасыр! — лица повернулись к мужичонке в серой ветровке.

— Он вам солгал! Посмотрите сами!

Мало кто обратил внимание, как из-за машины-убийцы выкатила тележка робота-проектор, стремительно дунув к лысому. Слегка расплывающаяся огромная голограмма повисла над речкой.

Большая возбуждённая толпа, человек 400-500 армян около колонны машин у какого-то каменного обвала, среди них с полсотни азербайджанцев, по большей части мужчины, но есть и пожилые женщины. Женщины в цветастных платках из огромных чайников разливали чай по пиалам. Пиалы принимали несколько молодых армян и передавали дальше по цепочке в толпу. Несколько десятков человек галдели на армянском, азербайджанском и русском,яростно жестикулируя, для Кавказа это нормально. Как они умудряются слышать и понимать друг друга? Загадка, не иначе как тренировка с детства. Люди кого-то яростно обсуждали, доносились обрывки проклятий и благодарных слов кому-то, но явно никто не собираелся бить друг друга, хотя армяне были поголовно вооружены — палки, бейсбойные биты, арматура, ружья, железные трубы, цепи, было несколько автоматов, с пяток океанийских автоматических дробовиков, а у двоих смуглых крепких парней даже ручные пулемёты.

Седой армянин в тёмном плаще помахал рукой: — мы узнали, что шайка провокаторов хочет напасть на деревню айзеров, чтоб потом всех перессорить. Вот мы и пришли проучить гадов.

Женщины в платках загалдели по-азербайджански, кивая головами и размахивая руками. Можно было понять, что пришла огромная толпа армянских мужиков под предводительством вот этого седого, дай Аллах ему и его детям здоровья. Потом приехала маленькая толпа, человек тридцать парней-армян, многие с ружьями и с автоматами. Тогда большая толпа их окружила, отобрала оружие и многих сильно избила, некоторых чуть ли не до смерти. Теперь они тут поставят блок-пост и будут убивать провокаторов.

— А та бригада, что мочили, кто там был? Армяне? — выкрикнули из толпы, по-русски.

— Это мы армяне, — ответил седой в плаще, — а там какие-то хачи паскудные. Шакалы натуральные, такой сброд у любого народа есть и беды наделают мама не горюй, если вовремя на место не поставить.

— Всё враньё! Это океанийский спектакль! — взвизгнул Гасыр.