Гасыр пытался что-то сказать, но резко замолчал, увидев красную точку лазерного прицела у себя на груди. "Не надо," — кто то сказал ему в микронаушнике по-азербайджански. Точно такое же сообщение получили парни из его бригады.

Было видно, как на голограмме несколько человек подсоединились к связи — кто через океанийские микротрубки, кто через огромные древние телефоны-перстни и браслеты. Размером такие монстры были, наверное, сантиметра с два. "Да, всё так!" — выкрикнули из толпы, — "Никакая это не постановка!"

— Мочи его! — собравшись с духом заорал Гасыр, засовываю руку в карман и протискиваясь за спины. Грузовики-убийцы медленно двинулись вперёд.

"Закрой пасть, парень!" — под рёбра Гасыра кольнуло остриё ножа, — "Вы тут достаточно наколбасили. Если хотите умирать, то без нас!"

Бритый спокойно повернулся к главарю: — Ну давай, иди сюда. Ствол только из кармана сбрось и давай, покажи какой ты смелый. Что бздишь-то?

Гасыра моментально схватили за руки и за волосы, кто-то моментально вытащил пистолет и стилет из карманов. Потом толкнули в спину: "Пшёл вперёд!"

У стаи теперь был новый вожак.

— Я хочу поговорить с вами как с людьми, — громко сказал бритый, — вы чуть не сделали чудовищную ошибку, попавшись на обман конченых мерзавцев. Но я знаю, вы все достойные люди и я знаю, что вы сделаете то, за что вами будут гордиться ваши внуки. Я нисколько не сомневаюсь!

— — — — — — — — -

Группа контроля безпрепятственно въехала в село. Пара десятков молодых азербайджанцев. Почти все с огнестрелом. Из-за блокированных дорог пришлось объезжать далеко. Связь не работала.

Странно, такое впечатление, что в городке ничего не случилось. По идее, должны были гореть несколько домов, вдоль дорог лежать минимум с десяток трупов, толпа должна была куражиться над раздетыми догола женщинами, в общем, должна была быть движуха, а тут вообще по нолям. Детей на улице не было, что очень странно для Кавказа, хотя во дворах тусовались хачи, настороженно смотря летевшие к центральной площади машины. Ладно, сейчас разберёмся, место встречи на площади. Площадь пуста. То есть вообще никого. Что за хрень?!

Старший снова вызывал Гасыра. Ничего. Вызвал по радиосвязи, сигнал приёма мигал, но не отвечали. Мать его за ногу! Что тут вообще происходит?

Толпа текла изо всех улиц и переулков. Чёрная и страшная. Ни гомона голосов, выкриков, ни единого слова. Только тяжёлое дыхание и гул тысяч ног. Толпа шла стирать в порошок и убивать. Это чувствовалось за километр. В руках — арматура, трубы, ножи, палки, цепи, ружья. У нескольких смуглых парней — океанийские автоматические дробовики. У двоих даже ручные пулемёты. Крепкий парень со свирепым бросился в ближайший двор, забежал в сарай и выбежал с топором, заняв свое место. "Ты ж мне оружие сломал!" — тихо сказал он бритому детине в коричневой куртке. Тот только кивнул.

Приехавшие затравленно озирались. Бежать некуда. Но, наверное, они зря испугались, им поначалу сдуру показалось, что это хачьё, а это явно свои, айзера.

— Эй! — Облегчённо вздохнув, — выкрикнул старший, — Где Гасыр с пацанами!

— Сейчас встретишься, — угрюмо ответил по-азербайджански парень с топором.

— — — — — — — — -

Самая большая из трёх орд, восемь тысяч джигитов, начала было охватывать большое узбекское село. Древняя тактика кочевников, никому не дадут уйти! Вот-вот наступят сумерки, впереди вся ночь для веселья. Давно пора зачистить священную землю Ферганы от вонючих узбеков. Там не мужики, а бабы, не то что они, киргизы, вчерашние лихие кочевники.

По широкой дороге из села прямо на них двигалась тёмная людская масса. Уже не очень далеко, метров четыреста, лиц не видно, но по одежде и повадкам видно, что это вряд ли узбеки. Что-то происходило и на флангах разворачивающегося для окружения полумесяца. Джигиты останавливались, потом все быстрее бежали назад, кто-то в недоумении вставал, но через несколько секунд присоединялся к бегущей толпе, что-то крича вместе со всеми. Через пару минут можно было различить слова "Это смерть! Чёрные машины!"

Метрах в пятидесяти за бегущими неторопливо ехали три или четыре чёрных грузовика с обшитыми железными листами кабинами и плотно набитыми чем-то затянутыми металлической сеткой кузовами. Взрывники-смертники!

Связи в Ферганской долине не было уже несколько часов. Никакой. Перед тем, как орда выгрузилась из кузовов и автобусов, связь включилась на несколько минут, у многих зазвонили коммуникаторы — паникующие родственники кричали в трубки, что две маленькие орды внезапно атакованы чёрными машинами со взрывчаткой. Потом появились два штурмовика с дронами и почти никто не ушёл живым. Связь прервалась. Старшие сказали, что это провокация, океанийцы и русские просто так пугают трусливых, но ведь они не трусы, правда? Некоторые хотели повернуть назад, но не решились. Тем не менее, люди шёпотом говорили, что где-то вдалеке действительно было несколько сильных взрывов. Ещё говорили, что несколько часов назад прямо на Сырдарью, ещё не совсем спавшую после половодья, сели несколько чудовищных размеров самолётов.

Чёрная толпа уже совсем рядом, хорошо видны лица, суровые, решительные, небритые. Это совсем не узбеки. Все вооружены кто чем — арматурой, трубами, цепями, дубьём, ножами, топорами, ружьями. "Кавказцы!" — выкрикнули сразу несколько голосов. Тем, кому приходилось драться с кавказцами, по большей части в армии, знали, что перед ними серьёзный, очень агрессивный и напористый противник. Но что им тут надо? Как они здесь оказались? Что это за войско?

Когда первая растерянность стала проходить, киргизы стали замечать, что перед ними очень необычное войско — широкие, явно армянские, немного детские пухловатые рожи, соседствовали с мрачными, небритыми, заросшими до самых бровей айзерами, рядом с ними — свирепые лица дагестанских горцев, вот там — характерные лица осетин... Весь Кавказ что-ли здесь? Погромщики растерялись. Одно дело громить мирное, беззащитное село, а совсем другое насмерть закуситься с явно опасным противником. Они прибыли с Кавказа вряд ли для того, чтобы сейчас броситься бежать Да ещё эти машины по бокам. Рванут сейчас прямо в толпе, а это зверьё перед ними вырежет оставшихся.

Предводительствовал у этого странного воинства бритый здоровенный мужлан в коричневой кожаной куртке. Он единственный среди всей толпы не был вооружён. Хотя такому мамонту оружие, наверное, было и не нужно. Бритый не торопясь подошёл к первым рядам.

— Мы готовы умереть, но не пустить вас в село! А вы готовы умереть, чтобы попытаться войти? — киргизы отлично понимали бритого, говорившего, вроде как на азербайджанском.

— Кто вы, что? Что вам здесь нужно? — спросили одновременно несколько старших.

— Я только что сказал — не пустить вас убивать и калечить невиновных людей, а кто мы, — он полуобернулся назад.

— Я — армянин! — выкрикнул стройный парень в кепке.

— Мы — айзера, — спокойно сказал мрачный дядька с топором.

— Мы — аварцы, я — лезгин, мы — осетины, мы — даргинцы... — загудела толпа.

— Эй, сзади, окружают! — закричал кто-то.

Многие обернулись — метрах в ста позади из грузовиков выпрыгивали несколько сот крепких суровых мужиков возраста от 16 до 50 с лишним лет, вооружённых кто чем. Некоторые были в национальных шапках. Казахи. Под руководством какого-то молодого амбала приехавшиеся моментально сформировали явно боевой порядок, перекрыв путь назад. Положение окружённых становилось явно отчаянным.

— Пусть вожаки выйдут вперёд и уйдут. Казахи их пропустят. Ты, ты, вы оба, ты... — бритый безошибочно тыкал пальцем, — уходите или умрёте.

Вычисленные растерянно смотрели друг на друга, пытаясь принять решение что делать. Все одновременно непроизольно дёрнулись — внезапно ожили молчавшие микронаушники: — Попробуешь дёрнуться — моментально раскинешь мозгами по сторонам, — получили все незатейливое предупреждение. У некоторых на груди несколько секунд поплясали зайчики лазерных прицелов.

— Пойдёмте вон туда к старому ангару, — махнул рукой бритый растерянно переминающейся с ноги на ногу толпе, как только заводилы отошли метров на триста, — поговорим по-человечески, — да не бойтесь, если б хотели вас убить, уже убили бы!

— А если мы потом уйдём и вернёмся? — с вызовом спросил широколицый молодой крепкий киргиз.

— Тогда считай парень, — ответил дядька в возрасте, раньше назвавшийся аварцем, — Что вы против нас всех пошли...

Незатейливый ответ подействовал сильнее самых изощрённых угроз. Толпа несостоявшихся погромщиков в сопровождении кавказцев двинулась за лысым. Отряд казахов постоял на дороге минут двадцать на всякий случай, потом быстро погрузился в машины и растворился в наступавшей темноте.

Стройный армянин в кепке и мрачный азербайджанец сидели спиной к спине на ещё тёплом после жаркого дня полуразбитом бетонном блоке. Так спокойнее, чтоб не подобралсь со спины, если что. Они пошли в первый дозор. Нарезали задачи всем и рулили тут бритый детина, назвавшийся Акбаром и несколько хорошо организованных откуда-то взявшихся бывалых дядек — седой армянин, жилистый смуглый даргинец, какой-то осетин и ещё пара подобных. Все отличались спокойствием, уверенностью и редкостной рассудительностью, так что вожаков в них признали быстро. Всё было ясно: Акбар — главный, остальные — бригада при нём.

Из бездонных недр экранопланов достали ящики с сухпайком. Добровольцев в патруль разбили на пары, выдали дробовики с запасом патронов. Пары подобрали в стиле армянин-азербайджанец. "Если доверять друг другу не будем — скоро погибнем все," — буднично пояснил лысый.

Азербайджанец так и не расставался с топором, ствол стволом, а так надёжнее. Было тут ещё и другое — он хотел вернуть топор хозяину. Несколько фраз, которыми с ним перебросился бритый, неожиданно глубоко запали в душу, одна из них так и стояла в ушах: "А скажут...". Парень не хотел, чтобы хачи подумали, что раз азер, то украл топор. Ну и вообще... Он достал прессованный питательный брикет. Эх, такой никогда точно не разделишь. На двоих полагался один паёк. Ну так и есть — получились две явно неравные части, ломать дальше, лишь крошить понапрасну. Секунду поколебавшись, он молча протянул бОльшую часть армянину. "Чтоб не подумал, что раз я азер, то скрысил себе побольше..." Всего лишь утром ему было глубоко плевать, что о нём подумает какой-то хач. Но сейчас было по-другому. д

Напарник молча взял кусок, у него были из пайка две бутылки с жидкой смесью, побольше и поменьше. Он взял большую бутылку и молча протянул азеру. "Дашь поменьше, будет потом говорить, что раз ара — то жлоб."

— Эй, слышь, ара, — буркнул мрачный, — ты дробовик неправильно держишь, так быстро не выстрелишь... Не, я тебя не учу, — примирительно сказал он, — за себя боюсь, — вдруг тебя раньше времени убьют, тогда и я не смогу отстреляться...

Ара кивнул и перехватил дробовик, как показали. Из головы не выходила тусовка, что была полчаса назад. Полусумерки большого старого обшарпанного комплекса со спортивными и концертными залами, построенного, наверное, ещё во времена СССР, где разместили кавказское ополчение. Суреныч, громко отвечал на вопросы в огромном фойе. После невероятного дня, изрядно перевернувшего вверх дном их представления о мире, вроде бы надо было упасть и заснуть, но большинство собрались огромной толпой вокруг седого дядьки, по-свойски сидевшего на высоком каменном постаменте. Видимо, когда-то там стояла скульптура Ленина. Кто сидел скрестив ноги на полу, кто притащил стулья и табуретки, кто просто стоял, люди вслушивались в каждое слово, хотя старый ара не говорил ничего особенного. Разговор был про Армению, но по сути, обо всех. Только что какой-то сутулый армянский нацик довольно путано выразил свою картину светлого будущего.

— Давай, сынок, я коротко изложу то, что ты сказал и что не совсем сказал. Прикинем, что выйдет, если ваши фантазии вдруг воплотятся, — усмехнулся Суреныч, — опредили сначала, что для вас главное — чтобы армяне жили в безопасности, достатке, без страха за будущее, были свободными, имели отличную медицину и образование или метнулись воплощать ваши идеи? Чем в случае выбора надо пожертвовать — вашими фантазиями или хорошей жизнью?

— Нельзя так ставить вопрос — только в национальном государстве армяне могут жить, наконец, достойно! — срывающимся голосом выкрикнул сутулый.

Суреныч вздохнул: — То есть ты подразумеваешь, что сейчас там живут недостойно и раньше не жили, а мешают вам хорошо жить именно инородцы? Ладно, представим, что Армения выперла со своих и близлежащих земель всех инородцев и стала охрененно независимой. Власть тебя и твоих друзей. Твои действия?

— Ну как? Начать строить экономику, армию, торговать...

— С кем торговать? Под вашим руководством из-за этнических чисток вы перессорились со всеми соседями. Радуйтесь, если хотя бы грузы пропускают через свою территорию. Так с кем конкретно вы будете торговать и чем именно?

— Ну как... с Европой, Россией, Америкой, Китаем... мы будем поставлять свои товары и услуги, а на валютную выручку строить экономику!

— Что такого может предложить независимая Армения Европе, Америке, России и Китаю из того, что у них нет и они не могут купить у других местах? Чтобы получить их деньги надо откусить чью-то долю рынка, ведь денег даже у Америки ограниченное количество? Чем вы можете взять? Ценой? Исключительным качеством? Уникальным товаром? Так чем именно? Вы обладаете мощным современным производством и передовыми технологиями? Через вас идут ключевые транспортные пути? Ваши работники исключительно умелы и работают почти задарма?

— Туризм! — выпалил сутулый, — когда мы откроемся миру к нам хлынет поток туристов посмотреть наши древности, попробовать нашу великолепную национальную кухню, мы будем продавать наши вина и коньяки, в горах можно добывать полиметаллы...

— То есть вы с самого начала собираетессь стать экономикой Третьего Мира. С продажи хаша и лепёшек в соврменном мире не разбогатешь. Придётся конкурировать с уже известными всем брэндами — итальянской, французской, мексиканской, испанской, греческой кухней. Чем армянская кухня в глазах американца или немца лучше французской и мексиканской, чтобы лететь из-за неё тысячи километров? Древние церкви и развалины? Насколько хорошо они могут конкурировать с Римом, Мачу-Пикчу, Афинами, Пирамидами, Чичен-Ицей, Парижем и Киото, чтобы западные или китайские туристы бросили всё и рванули к вам? Климат так себе, моря нет...

— У нас есть горы потрясающей красоты!

— Каждый кулик, конечно, своё болото хвалит, но чем Армянское нагорье привлекательнее Альп, Скалистых Гор или Гималаев? Я уж не говорю про всякие Пиринеи и прочие Карпаты. Там развитая инфрастуктура, опыт бизнеса отточен даже не десятилетиями, а столетиями и тут поток туристов у них пытается откусить непонятно кто?