Перешагивая порог в гостиную собственного дома, небольшого в сравнении с замком дина Вилея, но уютного, Аня настраивалась на быстрое переодевание в удобную будничную одежду, на быструю проверку, всё ли в доме спокойно, и на подготовку ко сну, а потом — на побег через спящий дом к озеру. К Таегану.

Порог перешагнула. Машинально взглянула на напольные часы и убедилась, что на всё про всё у неё есть примерно час. Взглянула на гостиную в мягкой полутьме, в которой дремотно сияла единственная свеча, — и обомлела.

— Э-э... — растерянно пробормотал Никас, созерцая пять человек, которые, вообще-то, не должны были здесь находиться и которые, вообще-то, должны были крепко спать в постелях собственных комнат!

Но этих пятерых непреодолимый сон почему-то сморил прямо в гостиной.

На диванчике, который обычно вмещал двоих, сейчас прикорнули трое: полулежали Онора и Кристал, а на их коленях, придерживаемая их руками, сладко спала Лисса. В двух глубоких креслах дрыхли Греди и Кеган.

При виде этой самой картины Аня снова бросила взгляд на часы: успеет ли она к Таегану? Может опоздать, а в его ситуации её опоздание, несмотря на все весомые причины, особенно обидно. Но ведь...

Никас решил проблему легко. Он за плечи потряс сначала Кегана, потом — Греди. Когда те, встали, покачиваясь, на ноги, старший брат вполголоса скомандовал:

— Греди, Лиссу на руки — отнеси её в её комнату! Кеган, отведи Кристал к ней. И потом свободны. Живо!

Мальчики что-то промычали и двинулись к диванчику. Приблизившись к ним, Аня хмыкнула: на столике между диванчиком и креслами валялась куча журналов. Понятно, чем развлекались младшие в ожидании уехавших на вечер... Через минуту Никас со спящей Онорой на руках поднимался следом за двойняшками, шёпотом подгоняя их.

Аня забежала к себе только переобуться, чтобы не греметь по дому каблучками туфель, а потом, не переодеваясь, заторопилась по комнатам девочек (мальчики — заглянула в их комнаты — уже спали, натянув на себя одеяла), чтобы приготовить их ко сну. Не всё же поручать бедняге Никасу. И только улыбалась: в их доме привыкли ложиться спать ближе к десяти, когда ночь на подходе, а уже двенадцатый...

Последней она проверила комнату Оноры. Там сидел Никас.

Честно говоря, Аня побаивалась, что после общения с блестящими дамами в доме дина Вилея Никас откажется от мысли взять Онору в жёны. И теперь её сердце дрогнуло, когда она перехватила его взгляд на спящую девушку, прежде чем выйти из её комнаты. Взгляд принадлежал человеку, который принял решение и не собирается от него отступать. Взгляд оценивающий, но в то же время чуть отстранённый.

— Не жалеешь? — напрямую спросила она в коридоре и тут же пожалела сама, что задала вопрос, неправильно сформулированный.

Но Никас понял её недоговорённость.

— Среди тамошней молодёжи были дальние родственники Таегана. Он попросил их познакомить меня со всеми, — сказал Никас бесстрастно, а потом добавил, не меняя выражения отстранённости на лице: — Теперь все знают, что брат дайны Агни помолвлен. Нет, не жалею. Из магической школы, закончив её, Онора вернулась не тем забитым тощим подростком, каким она приезжала на зимние каникулы. Сначала я думал жениться на ней, потому что она и в самом деле, как ты сегодня пошутила, могла бы помочь Сайл и Бридин держать дом в чистоте и в порядке. Тем более у неё не было и намёка на то, что она сумеет сама справиться со своей судьбой. Но, пока я ухаживал за нею в подвале... Это ужасное слово — "ухаживал", когда его говорю я. Каюсь, я был брезглив порой и злился на Онору, что в подвале время от времени (очень редко, но ведь я мужчина!) приходилось мыть её, менять ей одежду... Но однажды Лисса незаметно прокралась в подвал следом за мной, а потом в разговоре с Кристал и при мне назвала Онору "страшной ведьмой". И я вдруг подумал, что Онора вынуждена быть... подавленной. А на самом деле у неё необычный, сильный характер. Вспоминаю, как, будучи привязанной, она рычала на меня, когда ей что-то не нравилось... Связанная, находившаяся в состоянии помрачения, она находила силы сопротивляться мне, хоть это и было бесполезно, если я хотел накормить её или переодеть... Я пробовал представить, какой она бы была, дай ей возможность быть самостоятельной в этой жизни. Мне кажется, она вовсе не мямля. Просто... просто это такие обстоятельства. Такая жизнь. И тогда я перестал играть с мыслью о женитьбе на ней. Но твёрдо решил это сделать. Она не виновата, что вокруг неё люди, которые не дают ей быть настоящей.

— И не виновата в том, что живёт в мире, который этого сделать не поможет, — задумчиво добавила Аня. В начале монолога Никаса она тоже злилась на него — из-за возможного опоздания к Таегану, но спустя пару его фраз поняла, что и это очень серьёзно и необходимо — выслушать Никаса. И улыбнулась брату. — Но теперь у неё появился ты. И у неё ещё есть время стать настоящей.

— Появился, — подтвердил Никас и оттолкнулся от стены, возле которой стоял, прислонясь. — Завтра куплю кольца для помолвки. Спокойной ночи, Агни.

— Спокойной ночи, Никас...

Пока не закрылась дверь в его комнату, она шла спокойно к своей. Но, услышав стук, стремительно бросилась к двери — и буквально ворвалась к себе. Минута на переодевание, минута — на то, чтобы развесить сброшенные вещи по спинкам двух стульев, схватила любимые кожаные тапочки — и, сбросив мягкие домашние туфли, помчалась босиком по коридору, а потом вмиг обулась, ожидая, пока откроется потайная дверца на террасу.

И, только когда бежала по тусклой тропке к ночному озеру, вспомнила, что бросила взгляд на коридорные настенные часы. И ничего из этого взгляда не отложилось в памяти, когда смотрела на них. А сейчас поняла, что у неё почти пятнадцать минут до встречи с Таеганом. Остановилась. Недоверчиво посмотрела на далёкие пока мостки. Пустые. И уже не спеша принялась спускаться дальше, к сонной чёрной воде.

... Привычно за минуты до того, как возвращалась способность говорить, Таеган переплыл озеро и. схватившись за край мостков, одним сильным рывком из воды сел на доски. Аня немедленно укрыла его плечи покрывалом, которое она специально для него прятала в купальной беседке последние несколько дней. Таеган снял рубаху и быстро обтёрся покрывалом.

Только потом он обнял Аню и ласково привлёк её к себе.

Ощущая, как его прохладное после заплыва тело быстро нагревается, Аня счастливо вздохнула. Столько проблем и сомнений сейчас и в будущем!.. Но эти драгоценные минуты на ночном озере восполняют всё!

Она слушала редкие ночью всплески на воде, слушала глубокий пульс то ли свой, то ли Таегана и даже жалела, что нельзя просто так сидеть с ним и долго молчать.

Пора заговорить. Сам он ни за что не начнёт беседу, то ли наивно, то ли суеверно считая, что начать говорить первым — показать слабину.

— И всё-таки — почему я? — спросила она, обнимая его за плечо и наслаждаясь запахами воды и привкусом озёрной тины, холодком обвевающими его разгорячённую кожу. — Я видела, какими глазами смотрят на тебя девушки в доме твоего дяди. Им же всё равно, молчишь ты или нет. Ты в их глазах завидный жених. Так... Почему?

— Многое сплелось, — сказал он и со вздохом опустил подбородок на её голову. Она подвинулась ближе и чуть не рассмеялась, когда поняла, что ей хочется мурлыкать под этим жёстким подбородком, то и дело мягко ласкаясь-толкаясь в него, как истово бодается в подбородок и челюсть своего человека разнежившаяся кошка. А он мягко гладил её ладонь, и она чуть и впрямь не размурлыкалась, догадавшись, что он гладит не столько ладонь, сколько её палец с помолвочным кольцом

— Помнишь, во время танца я рассказала тебе об Оноре? Таеган, давай попробуем снять тебе проклятие того храма?

— Онора молода и неопытна.

— Но образы, которые я использовала, чтобы она "вернулась", сработали. Мы можем объединиться. Мы — ты, я и Онора. Она снимет твоё проклятие, а если оно перейдёт на неё, я помогу ей выбраться из магической ловушки. Есть вариант, когда может сработать и только моя магия образов. Таеган, приходи сегодня в обед на озеро. Пока девочки играют в воде, я нарисую образ твоей силы. Может, тогда вообще не понадобится магия Оноры?

— Кто был тот мужчина, которого ты встретила и проводила от ворот поместья? — внезапно спросил Таеган. И отстранился от неё.

До сих пор она прижималась щекой к его груди, слушая, как гулко стучит его сердце... Выпрямилась. Щеке стало холодно.

— Какой мужчина? — не сразу сообразила она. — Что — с воротами поместья?

Переход от деловых мыслей о магической помощи — к какому-то мужчине с воротами был слишком резок, и Аня смешалась, вопросительно глядя на Таегана. И чувствовала себя при этом дура дурой.

Таеган не отодвинулся. Он просто как-то так легко снял руку с её плеча — и вот уже нет их двоих. А есть отдельный он и отдельная она. Глядя на чёрное озеро, мерцающее расплывающимися белыми звёздами, он терпеливо повторил:

— Ваши ворота просигналили, что кто-то прибыл, и ты вышла к гостю. Мне показалось, этот человек тебе давно и близко знаком. Вы коротко поговорили, и он спешно ушёл. Уехал.

Вот теперь Аня "въехала". Одновременно вспомнила его вчерашний неозвученный вопрос на озере: "Ты ждёшь гостя, который тебе дорог?" Но открыть рот не успела. Таеган продолжил:

— Для такого короткого разговора вы слишком хорошо друг друга понимали. И... твой муж умер год с лишним назад.

Аня сидела на мостках, слушала его негромкий голос и гадала о постороннем: его странная манера давать факты, чтобы собеседник сам сообразил, чего от него хотят — появилась не из-за вынужденного ли молчания? И фыркнула: подать ему его же блюдо?

— Помнишь? У дина Хармона есть сестра — дайна Эннис, которая магически отравила меня месяц назад. А ещё у неё на посылках бегает лекарь.

Таеган уловил мысль сразу. И сразу проникся логикой, встревоженно спросив:

— Зачем он приезжал?

— Убедиться, что отравленная умерла, — равнодушно сказала Аня. Её саму до сих пор выворачивала наглость дайны Эннис, пославшей лекаря... А потом мысленно махнула рукой и упрекнула: — Если бы ты прятался в тех кустах, которые растут ближе к воротам, а не дальше, мы бы сейчас не тратили время на пустое выяснение всяких глупостей!

Выпалила — и тут же испугалась: спрыгнет с мостков и уплывёт к себе. Чуть не заплакала от страха, что он так и сделает: "Зачем?! Зачем сказала лишнее?! У-у, зловредная баба! Обязательно поддеть надо! И вообще! Радоваться надо, что он ревнует на пустом месте!.." Но Таеган только вздохнул и вновь притянул её к себе. Аня не сразу, но согрелась, уже просто прижимаясь к нему в прохладной ночи.

— Убедиться, что ты умерла, — повторил он хмуро. Некоторое время молчал, и Аня понимала, что молчит он, о чём-то размышляя, а потому не заговаривала сама.

Где-то далеко, ближе к владениям его дяди, дина Вилея, вода громко плеснула. Оба резко посмотрели в ту сторону. Но тишина постепенно устоялась, и они успокоились.

— Времени мало, — негромко сказал он, и Аня сообразила, что он говорит о своём, ночном времени. — Поэтому... Завтра во всех утренних газетах будет отчёт о вечере в доме дяди. Ты, как таинственная отшельница до недавнего времени, будешь героиней этих газет. Будь осторожна. Да, я порой гуляю по твоему поместью, но не всегда могу успеть оказаться там, где тебе нужен.

— Что ты имеешь в виду? — забеспокоилась Аня.

— Лекарь сегодня приезжал узнать, умерла ли ты. Завтра дайна Эннис прочтёт о том, что ты была на вечере. Я не знаю её характера, хотя по попытке убить тебя ясно, что она может приехать в поместье и собственной персоной. И, если она такова, что её ничего не смущает, что она ничего и никого не боится, она может снова попытаться уничтожить тебя. Ещё раз — будь осторожна. Обещай мне.

— Хорошо, — от неожиданности послушно ответила она. — Я буду осторожной.

— Далее. — Он говорил, как полководец перед решительным боем, которого в душе боялся сам, но отступить уже не мог. — Завтра ты попробуешь нарисовать с меня образы. Правда, есть одно "но". Если ты неопытная, то дашь мне только силу. Временную. Что значит — имеющееся на мне проклятие чужого храма может позже прорваться снова. И снова заставить меня молчать.

— И что нужно сделать, чтобы полностью снять его с тебя?

— Онора, — последовал ответ. — Только ты снова должна нарисовать для неё то, что её спасёт от проклятия на мне. Розы.

— А как ты узнаешь, что проклятие может прорваться?

— Я не могу принести сюда зеркало — намочу его, пока переплываю озеро. Если будет возможность, принеси какое-нибудь с собой. Если твои образы дадут мне небольшой шанс хоть на секунды обрести свои силы, я увижу, спало ли с меня проклятие храма. Если проклятие останется, можно будет попросить Онору о помощи. А... пока-а...

Он не сразу понял, что снова заикается, но, сообразив, мгновенно замолчал.

Аня открыла было рот попросить, чтобы он просто посидел рядом с ней, но Таеган вздохнул и, поцеловав её, привычно скользнул с мостков в воду.

Она бездумно смотрела ему вслед, а потом тяжело поднялась и только сейчас прочувствовала, как устала. И криво усмехнулась, вспомнив, что хотела поговорить с Таеганом о прошедшем в доме его дяди вечере. И, чтобы убедиться: произошедшее не сон, — взглянула на кольцо, подаренное Таеганом. На месте. То самое кольцо, которое утверждает, что Таеган — её жених, а она — его невеста.

Странно. Он в последнем слове соединил всё то, что она предлагала, но сделал это упорядоченно, да ещё присовокупив зеркало к экспериментам с картинками образов... Он мыслил жёстче, чем она. Схематичней. Но именно это ей в нём и нравилось... Но главное всё же сделано! Он согласился!.. Нет, она представляла и очень хорошо: Таегану, военному, трудно смириться с тем, что приходится участвовать в деле, никем не испробованном. Но своим уменьшающимся временем на возможность речи он загнан в тупик. И этот предложенный Аней эксперимент для него единственный свет впереди.

Но сейчас её больше занимали мысли о другом.

Устала. Не от физической работы, как в своём мире. А от множества вопросов и проблем, которые приходится решать чуть ли не на бегу... Она снова работает изо всех сил. Снова на семью, в которой снова неродная — по духу, разве что по занятому телу... Но в этой семье она главная. Старшая. И здесь все зависят от неё. И она уже так привыкла к членам этой семьи, что уже и жизни себе не представляет без них...

Хватит впустую сидеть на месте...

Аня нехотя поднялась и побрела к тропинке, а потом — к дому.

... Она проснулась занемевшая от неудобной позы и, не увидев сразу, где спала, даже испугалась. Но со стоном разогнув руки, на которых тяжелела голова, разглядела, что сидит за столиком, прячущимся за стенами библиотечных стеллажей. А руки свои осторожно подняла от раскрытого рукописного фолианта дина Хармона.

Вздохнула и зевнула. Полночи читала, пытаясь воспринять информацию. Вроде получалось. Во всяком случае, Аня нашла ответы на парочку вопросов по своему дару. Первый ответ: дин Хармон был довольно зол, когда писал о том, что её дар мага образов и в самом деле неустойчив и, бывает, пропадает в самый неподходящий момент. Теперь стало ясно, почему картонка с первой розой, начертанной чёрным карандашом, не сразу обрела нужную силу-сияние. Второй: картинки с неприятным отсветом и в самом деле не должны находиться рядом, потому что в них иная сила. То есть должна быть определённая система расположения картинок. И видеть её может только опытный маг. Аня утешилась тем, что она хоть что-то видит, хоть и не сразу.