Некоторое время шли молча.
— У меня вопрос. — Недовольным голосом начал Гонт после длительного молчания.
— Спрашивай.
— Когда эту японку от меня отогнали, то позвали почему-то не японцев, а двух русских инженеров.
— А среди разнимающих их что, не было?
— Был. Один. Техник, по значку на форме. А остальные… Два англа, скандинав и женщина из русских же. Но она удерживала японку.
— И что тебя здесь удивило?
— Скандинав был тоже инженером. Но позвали русских.
— Это наш Проект, потому все к нам и обращаются. Русские тут как посредники, а часто и арбитры. Особенно в межнациональных спорах.
— А они у вас часто бывают? Эти межнациональные споры…
— Очень редко. Общество здесь, — на дальних станциях — устоявшееся. Отношения почти что семейные… Кстати, почти пришли.
Они прошли по винтовой лестнице вверх на высоту метров в тридцать от предыдущей и оказались на широкой и круглой палубе. По всему периметру шли поручни чуть ниже линии большого стеклянного купола, состоящего из весьма крупных сегментов и накрывающего всю палубу. К этому времени станция окончательно поднялась выше облаков, и теперь плыла в так называемом «Горизонте Холода». Вид открывался не только во все стороны горизонта, но и на небо.
— Запад там — ткнул Алексей в одну сторону, где было светлее — восток там, а север там…
Гонт аккуратно отснял панораму, не забыв запечатлеть и ехидную физиономию пилота который, изображая экскурсовода, приготовился к дальнейшим пояснениям в своём стиле.
— А «Щит» — вон там! — развернувшись и ткнув вверх, в сторону сияния Солнца, с улыбкой сказал Алексей.
Гонт послушно поднял одну из камер и запечатлел сияющий сквозь стекло-хамелеон купола яркий тонкий полумесяц Солнца. Алексей, меж тем поискал по сторонам света нужное и потянул Гонта за рукав.
— Вон там, над большим облаком…ну где только что молния сверкнула… видишь большой радужный «веник»? Это та самая комета, которая на Венеру скоро упасть должна.
— КАКАЯ ОНА ОГРОМНАЯ!!! — выпучил глаза Гонт — на полгоризонта!!!
— О! Заметил «слона»! — в свою очередь удивился Алексей. — А чего удивляешься? Мы же её из космоса совсем недавно весьма хорошо видели.
— Ну…эта… я думал, она такая большая, потому, что через камеры корабля смотрим.
— Ах вот оно что! Теперь ты её видишь непосредственно. Она уже очень близко и если ты чуть-чуть приглядишься. То, возможно даже заметишь, как она движется. Правда на это понадобится где-то полчаса…
— А почему здесь нет персонала? Ведь такое зрелище!
— Уже привыкли. Ведь эта комета — четвёртая, которую мы под облака кидаем. Впрочем, когда очередная смена кончится — придут любоваться.
А отсюда, с обзорной палубы «Лапуты», было видно очень далеко.
Бледный свет солнца сеялся по бескрайним просторам облаков, большей частью ими же и отражаемый назад, в космос. Небо тут было тёмным. По земным меркам, даже вечерним. Причём эта тьма не шла с местного запада. Наоборот — как хорошо было видно из Башенки, западная сторона была значительно светлее, чем восточная. Объяснялось это тем, что именно там, на востоке, располагалась обширная зона, где Щит полностью перекрывает свет Солнца. Там царила почти ночь, лишь слегка подсвеченная жемчужным сиянием солнечной короны. В ту сторону, даже облака были более серыми и более тёмными, чем на западе.
— У меня вопрос! — заявил Гонт, всё также стоя лицом к окну и снимая панораму. Алексей лишь вопросительно задрал бровь.
— Зачем перекрывали весь поток солнечного света? Ведь так будет мрак по всей планете. Ночной мрак.
— Почти так и есть! Это здесь ещё немного светит. С краю.
— Но тогда не лучше ли было оставить столько, чтобы было как на Земле? Также светло.
— Нет. Так было нельзя. Чтобы освоить Венеру, нужно охладить её атмосферу. Как я говорил, там внизу, у поверхности сейчас триста девяносто по Цельсию. А нужно, как максимум, чтобы было не выше сорока. Чтобы осела лишняя атмосфера, и можно было бы запустить хлореллу для переработки лишнего углекислого газа. Иначе бесполезно — сгорит. В принципе, можно было бы обойтись и тем, что вы говорите, но тогда для полного охлаждения атмосферы пришлось бы ждать несколько тысячелетий. А нам нужно осваивать эту планету уже сейчас. Поэтому и было принято решение перекрыть временно почти весь поток Солнечного излучения. Сейчас Венера получает примерно столько же тепла, сколько получает его такая планета как Уран.
— И сколько времени вам ждать осталось, чтобы вся эта атмосфера остыла?
— Ещё лет несколько… Как говорят — примерно года три ещё. Слишком уж много запасла она тепла за эти миллионы лет своего существования.
— Но когда остынет, что вы будете делать со «Щитом»?
— Когда придёт срок, мы будем его потихоньку разбирать и перемещать его части ЗА Венеру.
— А это для чего?!
— Венера очень медленно вращается. Одни сутки здесь длятся почти целый земной год. Поэтому, если оставить всё как есть, то с дневной стороны всё будет раскаляться и иссушаться, а на ночной наоборот — будет лютая стужа. Зима. Поэтому, ещё тогда, группой Малявина было предусмотрено создание дополнительного ОСВЕТИТЕЛЬНОГО кольцевого зеркала за Венерой.
— Такого же, как сейчас построено у Марса?
— Да, такое.
— А, кстати, всегда хотел спросить — а почему у Марса Щит имеет форму не круга, а кольца?
— Его функция не затенять, как на Венере, а наоборот — отражать дополнительный свет на Марс. Так как единственное достаточно удобное место для его сооружения, это точка за Марсом, то это зеркало не должно попадать в хвост тени Марса. Потому центральной части, где она пролегает, попросту нет. Там отражать нечего. Точно также будет и у Венеры сделано.
Алексей сделал паузу и продолжил.
— Ты слышал новости по Марсу?
— Нет… А что там?
— Там разразилась Большая Буря и начал таять подпочвенный лёд. Полярные шапки буквально кипят. Там же замёрзшая углекислота.
— Прямо так и кипят?
— Да. Даже из космоса видно. Стремительно тает.
— А как же поселения на поверхности?!
— На поверхности там изначально делались все базы под эту Бурю. Строили, предпочитая выбирать фундамент на скальном основании. Им ничего плохого не грозит… — сказал было Гамаюн, но тут же поправился, — Правда, я забыл про базу Дома Крайт!
— У них, — продолжил он, — база стоит на песке и под ним километровый слой замёрзшего льда. Когда её ставили, они особо искали такое место. А после поселяне их предупреждали, чем это может обернуться и просили перенести Базу. Но у них то ли денег, как обычно не хватило, то ли они проигнорировали. Думаю, что ближайшим поселениям придётся забирать персонал Базы и их поселенцев к себе. Ещё пара месяцев такого стремительного нагрева — и их основание поплывёт. Если стают полярные углекислотные льды, то плотность атмосферы возрастёт минимум в четыре раза. А это сильно подхлестнёт таяние льдов. Рост плотности атмосферы, её прогрев и таяние льдов — процесс взаимоподдерживающийся.
— Вы утверждаете, что с базой Дома Крайт будет катастрофа?— сильно заинтересовался Гонт.
— Специалисты давно это утверждали и предупреждали Дом Крайт. А то, что они не вняли — это теперь уже их проблема. Проблема быстро эвакуировать свой персонал и поселенцев. Причём в условиях УЖЕ начавшейся Бури Времён.
— Хорошо, что меня туда не послали — глубокомысленно сказал Гонт и приосанился. Алексей посмотрел в ответ на него и хищно ухмыльнулся.
— Кстати, ты знаешь, что тут бывает такое явление, как «Огненный шторм»?
— А это что? — профессионально заинтересовался журналист.
— Это буря. Очень сильная. Огромный атмосферный вихрь, высотой километров пятьдесят-семьдесят. С бешеной мешаниной электрических разрядов, каждый из которых в десятки и сотни раз мощнее чем любой его земной аналог. И самая серьёзная его черта — это очень большая температура. В теле бури, иногда получается, температура на сто — сто пятьдесят градусов выше, чем в окружающих пространствах. Даже хорошая теплозащита многих наших исследовательских аппаратов, бывало, не выдерживала, и гибли люди. Сгорали. То есть, если наша станция сейчас получит повреждение, то там на поверхности у нас не будет никакого шанса спастись. Огненные бури сейчас там очень частое явление.
— А разве станция может упасть?
— Конечно! Серьёзное повреждение баллона с водородом — и «до свиданья гуси»!
Гонт посмотрел на окружающие виды совершенно иными глазами. Он чем дальше, тем больше начинал бояться.
— Испугался? — тут же ехидно поддел его Алексей, на что получил растерянный взгляд.
— И правильно сделал! — тут же поспешил подтвердить его страхи пилот. — Это тебе не лужайка в Земном парке. Это «Огненный Ад Венеры»! Именно так и никак иначе! Всё с большой буквы. И вообще у нас здесь народ суровый. И то, что ты только пяткой в ухо получил — радуйся! Могли и вообще из станции выкинуть — типа «сам свалился». А там до поверхности ты заведомо не долетишь — сгоришь раньше. И никаких следов!
Алексей посмотрел на ошарашено-напуганную харю репортёра, не выдержал и рассмеялся от души. Гонт насупился.
— Так вы шутили! — осуждающе сказал он.
— Только насчёт того, что тебя могли отсюда вышвырнуть! Только это! — отсмеявшись, заявил Алексей.
После, правда, памятуя о глупости журналиста, на всякий случай решил перестраховаться.
— …Впрочем, и это не факт! Если достанешь… Думаю и выкинуть могут. Места тут глухие. «Закон — тайга, медведь — прокурор!», — добавил он загадочно, чем вверг Гонта в ступор.
Белый снег России
Раман лежал под деревом, лениво наблюдал за медленно плывущими по небу облаками и старался ни о чём не думать. Медик, приставленный к их подразделению, был непреклонен и прописал три дня отдыха. Пришлось подчиниться. А ведь так хотелось рвануть куда-нибудь на юг Индии. Да хотя бы опять в тот же Бомбей… у него как раз накопилось там несколько незаконченных дел. Но раз уж приказали — значит, надо отдыхать!
— Рома! — Василий Иванович подошёл к валяющемуся на травке Раману. Тот приподнял голову, посмотрел, кто его окликает, и тут же подскочил на ноги.
— Лежал бы уж, — сказал Василий и жестом пригласил его присесть туда, где был.
— Отдыхаешь? — задал риторический вопрос Координатор и сам опустился на травку. Раман мгновение спустя тоже присел и сложился в позу лотос.
— Так вот… послали отдыхать!
Василий Иванович заржал.
— Меня вот тоже медицина отдыхать услала… — сказал он. — Ничего, если я возле тебя тут поотдыхаю? Посижу?
— Всё хорошо. Присаживайся. Ствол дерева тут большой, и тебе кусочек опереться достанется. — сказал Раман.
Василий тоже сложился в позу лотос рядом с Раманом и откинулся спиной на тёплый и гладкий ствол.
Несколько минут просто молча созерцали парк, чистое небо, фонтан, в котором болталась какая-то девочка под присмотром мамаши. Смотрели, как чуть далее играет в волейбол в тени деревьев группа инженеров. В выходной день в парке было несколько многолюдно.
— Каждый раз удивляюсь отношению корпорации к своим сотрудникам. — наконец нарушил идиллическое молчание Раман.
— А чем?! — удивился Василий. — Чем мы так удивительны?
— Я многих видел. В других Домах и других народах… это как их ты называешь «западники», принято, если сотрудник не справляется, то его просто надо выкинуть и заменить на нового. Несмотря на прошлые заслуги. Они часто грешат тем, что выжимают соки из них до последнего. А потом как использованную тряпку выкидывают. У вас в корпорации всё не так. Если даже намёк появился на то, что сотрудник может истрепаться на работе, выдохнуться или уже выдохся, его принудительно отправляют на отдых. Даже если он совсем истрепался — всё равно не выкидывают.
— Мы русские! И корпорация русская, — ухмыльнулся Василий Иванович. — Ты разве не понял, почему мы так поступаем? Ты же был в Сибири, на Урале.
— Истоки не понял, но принял сам принцип. Он мне сильно нравится.
— Тогда тебе лучше в нашей истории покопаться. Я считаю, что русские, изначально находясь в таких условиях, когда каждый человек на счету, так ценили Жизнь. Потому и стремились её хранить, спасая всех, до кого могут дотянуться. А так как ближний всегда рядом, то спасали ближнего. Жертвуя иногда собой. Так что жизнь ближнего у нас всегда равнялась жизни собственной. Потому и отношение такое.
— А почему тогда поступают иначе те, кого вы называете Западники? — заинтересовался Раман.
— Западники жили слишком хорошо, чтобы ценить чью-то жизнь. На чём и погорели. По-моему по этой причине — из-за слишком хорошей жизни — у них была принята конкуренция. Один человек в условиях Западной Европы вполне мог хорошо прожить. Для них было нормально выкинуть человека, который даже на короткий промежуток времени сдал… ну, например, переутомился и не смог вытянуть очередное сверхтяжёлое задание. Такое было характерно для них ещё в начале двадцать первого… их психологи, помню, изучали такое явление, как «выгорание». Ха! Мы просто до такого состояния людей стараемся не доводить. А если уж кто попал — лечим, а не выкидываем.
— Да. У них до сих пор так принято. Я много раз такое видел… А помните мальчика, что я вытащил тогда…
— Это когда тебя искала целая армия, чтобы убить? — хмыкнул Василий.
— Ну да… Тот малец не спал уже третью ночь. Работал. А те ублюдки, что его чуть не забили до смерти, возмутились тем, что он просто на ходу заснул и упал с бутылкой их любимого пойла.
— Помню-помню! — хохотнул Василий Иванович. — Ты тогда поступил, как поступил бы любой из нас.
— Так чего же вы все тогда разорялись?! — удивился Раман.
— Можно было и… поаккуратнее, — насмешливо заметил Василий.
— А-а!..
— Кстати, а почему ты всё-таки за него заступился? — прищурился Василий. — Воспоминания прошлого?
