Носорог

Впрочем, это уже мои домыслы, основанные на знаниях, когда-то полученных в ином мире на напрочь неизвестных здесь курсах социальной инженерии, и я не уверен, что в этом мире с его магией и расовым многообразием, схожие проблемы породят тот же результат. Так что и прогнозировать что-либо я всё же не стану, по крайней мере, вслух. К тому же, у меня своих дел достаточно. Вот появилась возможность кардинально изменить свой социальный статус, и я ею воспользовался. Да и Дайна тоже была не против упрочить свои позиции подданной Закатной империи, приобретённые через поручительство Шоттского банка, которое, в случае необходимости, мог бы отменить любой королевский судья.

Иными словами, с получением паспортов мы не успокоились, и принялись за поиски недвижимости, приобретение которой напрочь отрезало возможность лишения нас подданства решением даже Высокой скамьи Королевского суда, высшей судебной инстанции империи. Такое право есть лишь у короля, а до него ой как далеко.

В общем, искать новый дом мы стали вместе. Как-то само собой так вышло. К тому же, в результате нескольких недель поисков, именно Дайна нашла самый подходящий вариант. Как оказалось, подходящий нам обоим.

Надо заметить, что право собственности на недвижимость в империи тоже имеет свои особенности. Так, любой житель может купить себе дом в городе или деревне, но вот землю под ними... чёрта с два! Городские земли принадлежат Короне, сельские земли — либо местным ландмастерам, либо той же Короне. И они не продаются. Вообще. Землю, что в городе, что в сельской местности можно только арендовать, как, собственно, и поступает подавляющее большинство подданных. Нет, бывают, конечно, исключения, вроде тех же фермеров-фригейсов Варрийских равнин, или пастухов-йондейлов Верхнего Шотта... Дайна ещё вспомнила неких "отельеров", владеющих так называемыми "съезжими домами" в Нижнем Шотте, но всё это лишь исключения, подтверждающие правило. Слишком их мало, да и найти фригейса или йондейла согласного продать свою землю, задача невыполнимая. Фригейсы имеют право продать свою землю только Короне и никому больше, а любой йондейл, как говорит моя орчанка, скорее зарежется, чем лишится принадлежащей ему бесплодной скалы и, соответственно, тех немногих привилегий, что дарует его владение.

С домами в Тувре всё тоже оказалось непросто. Точнее, слишком просто... есть деньги — покупай что хочешь. Проблема в другом. Дом можно купить только целиком. И неважно, будет это доходный дом, вроде того, в котором я снимаю квартирку или роскошный особняк, где-то Хиллэнде или Белтраве. Купить часть дома, будь то лавка на первом этаже или та же квартира в доходном доме, так же невозможно. Вот запрещено и всё тут. К тому же, если приличный коттедж где-нибудь в деревушке у Пампербэй вполне можно купить за полторы-две сотни совернов, то домик на окраине Тувра, например, на том же Граунд-хейле, по-соседству с обиталищем Берриозов, уже обойдётся не меньше чем в триста-триста пятьдесят совернов.

Тот же вариант, что отыскала Дайна стоил и вовсе восемьсот либр, но... эту сумму мы вполне могли поделить на двоих, поскольку, по сути, владение состояло из двух небольших кирпичных домиков-близнецов, стоящих на одном участке и принадлежащих одному хозяину. И если в первом доме, выходившим фасадом на ту же улицу, где находится особнячок старого Уорри, на первом этаже раньше располагалась какая-то торговая лавка, зал которой был разделён на две части лестницей, ведущей на балкон второго, жилого полумансардного этажа, то во втором доме, разместившемся на противоположном конце участка, имелся "парадный" вход с параллельной улицы, ведущий в просторную, но изрядно захламлённую мастерскую краснодеревщика. А уже из неё можно было как выйти во двор, так и попасть в жилую часть дома. Здесь, на первом этаже располагалась небольшая гостиная, кухня с ещё одним выходом во двор, и такая же лестница, как и в первом доме, ведущая на второй этаж, разбитый на пять тесных комнаток-клетушек, которые Дайна тут же вознамерилась превратить в одну "приличную спальню, ванную комнату и гардеробную". Хозяин-барин. Мне всё равно больше понравился дом с лавкой, о чём я тут же и уведомил смутившуюся было орчанку.

— И чем же ты будешь торговать? — поинтересовалась она, когда мы осматривали внутренний дворик меж нашими будущими домами.

— Выпивкой, — я растянул губы в широкой улыбке и распахнул дверь в погреб, оказавшийся на удивление просторным. Хотя... нет, если всерьёз заниматься тем, что я задумал, ледник всё равно придётся расширять. И сильно. Впрочем, Дайне с её артефактами, на производство которых орчанка явно нацелилась, внутренний двор таких размеров и не нужен вовсе, так что... есть шанс договориться.

— Хочешь открыть винную лавку? — спросила Дайна, когда я выбрался из погреба. Я мотнул головой, бросив короткий взгляд на стоящего невдалеке хозяина дома, и орчанка понятливо кивнула. Она и сама не особенно-то восторгалась вслух мастерской краснодеревщика, хотя помещение ей явно понравилось. Наоборот, носик морщила, всем своим видом выражая недовольство от наличия в её будущем доме "такой бесполезной комнаты"... да ещё и ворчала вслух о том же.

Хозяин же был терпелив и молчалив, хотя по делу давал вполне исчерпывающие и весьма толковые объяснения. Да и дома, хоть и пустовали последние пару лет, как минимум, он содержал в приличном состоянии. Ни плесени в углах, ни гнили деревянных балок и перекрытий. Пыльно конечно, но было бы странно, если бы здесь ещё и еженедельную уборку производили. Достаточно и того, что зимой домики протапливались как следует, судя по отсутствию каких-либо следов промерзания, а это, между прочим, затраты. Пусть относительно невеликие, но всё же, всё же...

В общем, осмотром мы с Дайной остались довольны, как и их бывший хозяин, уже к исходу дня получивший свои деньги в обмен на купчую. Точнее, две купчих, чин по чину зарегистрированных в конторе окружного совета. К моему удивлению, проблем с размежеванием участка, которых я подспудно ожидал, у нас не возникло. Клерк землеустроительного стола, к которому мы обратились за разрешением, принял из рук прежнего хозяина зданий, план участка, расстелил его на своём столе и, вбив на стоящей рядом монструозной, сияющей надраенной латунью, печатной машинке его регистрационный номер, замер в ожидании. А спустя пару секунд, стекло покрывающее поверхность стоящего по соседству огромного стола, мягко засияло жемчужным светом и вдруг покрылось множеством пересекающихся чёрных линий. Похоже на карту. Где-то на краю этого своеобразного экрана замерцал зеленоватым светом небольшой вытянутый прямоугольник, и чиновник, довольно кивнув, с пулемётной скоростью вбил очередную череду цифр и букв с нашего плана. Прямоугольник вырос в размерах и в его очертаниях я с удивлением узнал план нашего будущего участка. Масштаб? Ну да, он и есть... Магия, чтоб её!

Прислушавшись к нашим пожеланиям, клерк извлёк из-под стеклянной столешницы толстый карандаш ткнул им в угол изображения, от которого тут же побежала строка с какими-то цифрами... впрочем, судя по виду чиновника, абсолютно ему ясными. Он покивал и... с невообразимой небрежностью отчеркнул жирную красную линию, разделив план участка на две части. Количество цифр над картинкой тут же начало увеличиваться, а клерк вновь затарабанил по клавишам печатной машинки. Секунда, другая... и проведённая им красная линия истончилась, выцвела до чёрного цвета, поёрзала и замерла, разделив план участка на теперь уж точно равные половинки. Чиновник пробежался взглядом по столбцам цифр и, убедившись в их правильности, наложил на изображение бумажный лист с планом, который, благодаря подсветке стеклянной столешницы вдруг стал полупрозрачным. Совместив линии границ участка на бумаге с высвеченными на стекле, клерк прижал края листа массивными держателями и вновь ткнул пару клавиш на своей чудо-машинке.

— Прикройте глаза, — буркнул он, а в следующую секунду, даже через опущенные веки я почувствовал вспышку света. Резкую, как сверкание сварки. — Готово!

Теперь и на бумажном плане красовалась та же разделительная линия, превратившая один участок в два. Мы с Дайной переглянулись, и на край стола чиновника, рядом с его печатной машинкой, легли два скеллинга. Клерк издал короткий печальный вздох... и через минуту мы уже держали в руках каждый план СВОЕГО участка. А монеты? Что, монеты? Не было никаких монет. Кто не верит, может посмотреть на стол чинуши. Пусто там.

Деньги отданы. Купчие на руках, планы тоже. Отметки о регистрации документов на месте. Налог уплачен, о чём имеются соответствующие записи на корешках в наших чековых книжках... Мы с Дайной переглянулись и в моей руке появился очередной блокнот.

— Как насчёт небольшого празднования? — листок перекочевал в ладонь орчанки, и та радостно улыбнулась.

— Готовим вместе, — прищурилась она.

— Ты на салатах. Мне — два мясных, — дождавшись, пока девчонка прочтёт мой ответ, я ощерился ей в лицо.

— Тазик. Один. А с тебя фаршированный кальмар, — не осталась в долгу Дайна и, чуть помедлив, добавила: — с баррским сыром и чесноком. Без зелени.

— Догкховор-рились, — кивнул я, не поленившись произнести сложное для моей глотки слово вслух. Мы с орчанкой пожали друг другу руки и, рассмеявшись, двинулись вниз по Граунд-хейл, в уже почти бывшую мою квартиру. Сегодня нас ждал вкусный ужин, и долгий уютный вечер в хорошей компании. А завтра займёмся приведением в порядок нашего нового жилья. Будем разбирать завалы, сносить ненужное и строить нужное... надо будет ещё поговорить с Падди. Ушлый хафл наверняка знает, где можно нанять толковых сантехников для возведения нормальных ванных комнат...

Приготовленный в четыре руки, ужин был съеден, но в моей высокой трёхпинтовой кружке ещё плескался вкуснейший чёрный эль, а в бокале Дайны удобно устроившейся на брошенном у каминного зева пледе, мягко покачивался ароматный горячий глинт, которым она запивала острый и пряный сыр, кусочки которого тягала из отобранной у меня тарелки. Ну и ладно, мне под эль и сушёная кабанятина пойдёт. Хо-ро-шо...

— Грым, — лениво протянула орчанка, чуть ли не прижимаясь спиной к чугунной дверце пышущей жаром печки. — А ты в самом деле решил открыть винную лавку? — спросила она.

— Кгхрм... — не найдя в кармане штанов ставшего привычным блокнота, я лениво огляделся по сторонам и... плюнув на всё, легонько топнул ногой по полу. На доске не прикрытой пледом, появилась проявленная мною, словно выдавленная в дереве надпись. Аккурат рядом с Дайной.

— Ага. На развес торговать буду.

— Вином? На развес? — прочитав моё послание, удивилась орчанка.

— И закуской. Холодной. Вроде того же пряного сыра и копчёностей, — одна надпись сменила другую.

— Таверну, что ли, откроешь?! — изумилась Дайна.

— Питейное заведение, — уточнил я. — Эль, ром и закуски.

— А горячее? — непонимающе воззрилась на меня орчанка, и я вновь топнул ногой, проявляя на дереве свой ответ.

— Если только говядину... жареную... с кровью. Но её ещё доводить до кондиции придётся, — сглотнув слюну, я обновил надпись на полу перед орчанкой.

— Говядину. До кондиции... Что там делать-то? Отрезал шматок, бросил на сковороду, пожарил и съел, — недоумённо протянула Дайна.

— Если бы всё было так просто и быстро, — я вздохнул. — Не умеют здесь правильно мясо доводить. Всё норовят свежатину парную на огонь брякнуть. Неучи...

— Покажешь-научишь? — с явным интересом в голосе спросила орчанка. Ну да, ничего неожиданного. За прошедшие три недели совместного ведения хозяйства я понял, что она большая любительница хорошо поесть. Как я.

— И samogon гнать тоже научу. Обязательно, — заверил я подругу и неожиданно для себя самого, широко зевнул.

Спать пора... завтра будет долгий день.

Глава 4. Рассуждения и размышления

— Он странный, — проговорила Дайна. Фари перевела взгляд с орчанки на суетящуюся внизу голубую махину, с лёгкостью тягающую тяжеленные дубовые столы по залу своего готовящегося к открытию заведения, и лениво кивнула.

— Зато добрый, — отозвалась она.

— Это да, — поудобнее устраиваясь в лёгком плетёном кресле, кивнула орчанка и, чуть помолчав, вздохнула. — Но его странности это не отменяет. Знаешь, он ведь меня даже ни о чём не расспрашивал. Ворвался, разломал клетку, сорвал ошейник... Без вопросов, без выяснений! Завалил золотом, "в качестве компенсации", прикрыл своей спиной от пуль и магии. Спас. Приютил. И опять никаких расспросов. А подданство империи?! А дом этот?! И снова всё вроде как само собой разумеющееся!

— Разве это плохо? — индифферентно пожала плечами хафла, продолжая с интересом наблюдать с балкона за вознёй турса.

— Нет, но... странно же, — после небольшой паузы вновь повторилась орчанка. — Ты много знаешь разумных, что сделали бы столько для абсолютно незнакомого иноплеменника, при этом ничего не требуя взамен?

— Для иноплеменницы, — поправила приятельницу Фари.

— Какая разница! — отмахнулась та.

— Красивой иноплеменницы, — отвлёкшись от наблюдения за голубым гигантом, хафла перевела насмешливый взгляд на орчанку.

— Ты... да я... да как? — потемнев лицом от смущения, взвилась та. Фари же в ответ, только шаловливо улыбнулась. Но в следующих её словах и интонациях не было даже намёка на веселье.

— Впрочем, что такого он сделал-то? — развела она руками. — Спас тебя от рабства? Так, незадолго до этого, он сам испытал на себе действие такого же ошейника. Ничего удивительного, что увидев бедолагу попавшую в такую же беду, он пришёл на помощь... Завалил золотом? Если ты про артефакты, так они не его вовсе были. "Компенсация" же, так? Про спасение и вовсе молчу. Какой смысл снимать с тебя ошейник, чтобы потом оставить на судне бывших хозяев? Так что, и спасение с тонущего корыта было вполне логичным, согласись?

— Ну-у... — от ровного тона приятельницы, Дайна успокоилась так же быстро как и вспыхнула.

— Вот-вот, — с умилительной серьёзностью покивав, кроха-хафла ткнула в её сторону пальцем. — Или может быть, он должен был тебя оставить одну на пустынном морском берегу? Зимой? Ночью? Продрогшую, истощённую, голодную и уставшую? Потому и приютил, да. И накормил и спать уложил. Потому что, как говорит сам Грым: "мы в ответе за тех, кого приручили". Вот он и принял ответственность. Ну а то, что ты у него загостилась...

— А я о чём! — отозвалась её собеседница. — Именно, загостилась. И он ведь не то, что не выгнал, даже не намекнул ни разу, что я у него в гостях задержалась. Про подданство и покупку домов, я и вовсе молчу. По-моему, это уже за пределами всякой доброты...

— Ну, положим, насчёт подданства, это я вам подсказала, — протянула хафла и, на миг замолчав, со вздохом проговорила: — а с домом... не ты одна мечтала о собственном жилье. Месте, где всё своё и все свои... Я не знаю, что случилось с твои прошлым домом, но Грым... Представь на минуточку, что ты очнулась в совершенно незнакомом месте и ничего, вот совсем ничегошеньки не помнишь и не понимаешь. Вообще. Вокруг совершенно непонятные и незнакомые разумные бормочут что-то на абсолютно неясном языке, а ты не то что понять их не можешь, собственного имени не помнишь, и даже отражение в зеркале вызывает только испуг и ни единого проблеска узнавания. И никто ничего не может тебе объяснить. Кто ты, откуда? Где твой дом и родичи... и есть ли они у тебя вообще. Представила?