— Мы вас пригласили, товарищ Чаганов, для того,— сразу берёт быка за рога Сталин,— чтобы посоветоваться об организации связи между Генеральным штабом и его представителями в войсках — корпусом офицеров.
''Офицеров'... наверняка кто-то, из здесь сидящих офицеров Российского Генерального штаба подсказал. Первое, кстати, упоминание слова 'офицер' в наименовании должности в Красной Армии и применено оно в отношении института представителей Генерального штаба. Все же остальные лица кадрового состава вооружённых сил продолжают именоваться либо командирами, либо начальниками'.
В ходе закончившихся штабных оперативно-стратегических игр обнаружилась очень неприятная вещь — 'недостаточно высокая оперативная подготовка штабных работников, начиная от дивизии и заканчивая фронтом. Сохраняются проблемы с управлением крупными оперативными соединениями, организацией взаимодействия между родами войск как в обороне, так и в наступлении'. Военное руководство страны, по результатам разбора игр, незамедлительно принимает меры с целью исправить положение: создаёт особый орган, 'состоящий из специалистов Оперативного Управления и преподавательского состава военно-учебных заведений' с широким кругом задач, призванный наладить 'эффективную работу штабов соединений и объединений' и непрерывную двустороннюю связь с Генеральным штабом.
— ... Есть мнение,— вождь щёлкает бронзовой настольной зажигалкой в виде танка Т-43,— прикомандировать к 'офицерам' связистов, для того чтобы они имели свой, независимый от армейцев быстрый канал связи.
''Канал связи'..., даже вождь не устоял перед наплывом новомодных словечек, которые мы с Олей запустили в местный оборот'.
— Полностью независимым и быстрым,— устраиваюсь на стуле рядом с Шапошниковым,— такой канал станет если снабдить каждую группу офицеров своей радиостанцией и шифровальной машинкой. То есть, иметь такой комплект для каждых двух офицеров в дивизии, двух — в корпусе, трёх — в армии и фронте и пяти офицеров на направление. Всё оборудование при этом будет задействовано для передачи одного сообщения от каждого офицера в день. Просто больше у него не выйдет, ведь в нём он должен сообщать о том, что видел собственными глазами, а не передавать информацию со слов других лиц. Тогда как-то расточительно по части задействованных ресурсов получается. Не лучше ли в таком случае задействовать штатных армейских связистов и шифровальщиков, использовав лишь особый шифроблокнот для установок наборного поля шифромашинки?
— Речь идёт о том, товарищ Чаганов,— Захаров наклоняется к столу и поворачивается ко мне,— чтобы полностью исключить работников армейского штаба из этого канала связи, чтобы сообщения офицера в Генштаб не могли быть прочитаны никем из армейцев.
— В таком случае, проще научить каждого офицера работе на шифровальной машинке. Текст он будет сам печатать на ней в шифровальном отделе штаба и затем передавать уже закодированное сообщение радисту.
— Но шифровальщик-то всё равно имеет возможность по шифровке восстановить исходный текст, ведь так?— ловит мой взгляд начальник Генерального штаба.— Поймите, товарищ Чаганов, не хотелось бы чтобы содержание доклада офицера с критикой начальства стало известно кому-то из работников штаба.
— Понимаю, Матвей Васильевич, но если у офицера в шифровальном отделе будет свой сейф со своим шифроблокнотом, то опасаться восстановления текста не следует. Согласитесь, что такой порядок значительно упрощает работу офицера, так как не требует охраны и обслуживания техники. Хотя я понимаю вашу озабоченность, контролёров нигде не любят. У нас в военной промышленности тоже есть подобный институт. Чтобы у местного начальства не возникало никаких вопросов наши 'офицеры' имеют спецпропуска-'вездеходы' и удостоверения за моей подписью, работают по утверждённому мною положению, где прописаны их права и обязанности, а также права и обязанности проверяемых. Насколько мне известно, подобное положение утверждено и для уполномоченных Госплана. Поверьте, это снимает множество проблем, которые могут возникнуть у 'офицеров'...
В кабинете глухо 'захрюкал' звонок местного телефона, вождь снимает трубку:.
— Кто?... Личное послание, не хочет передавать послание в НКИД?... Хм... А где он сейчас находится?... Что ж, товарищ Поскрёбышев, поезжайте на Белорусский вокзал и получите его лично.
* * *
— 'Адольф Гитлер, 2 мая 1941 года, Берлин, Рейхсканцелярия',— Чадаев заканчивает громкую читку послания германского канцлера и откладывает в сторону свежеотпечатанный его перевод. В кабинете устанавливается напряжённая тишина, такая, что становятся слышны мягкие пошаркивания кожаных сапожек вождя по ковру.
— Сколько сейчас немецких дивизий на нашей границе?— не поворачиваясь к сидящим за столом военным и некоторым членам Политбюро спрашивает он.
— По нашим данным 42 пехотных, 2 танковых, 2 моторизованных и одна кавалерийская,— быстро отвечает начальник Генерального штаба.
— Вы уверены, товарищ Захаров?— Недовольно замечает Молотов.— Зачем Гитлеру преувеличивать их количество у наших рубежей, разве он не должен наоборот преуменьшать их число?
— Это обобщённые данные на 30-е апреля, товарищ Молотов, которые учитывают сведения, добытые авиационной и закордонной разведками в стокилометровой приграничной зоне. Они хорошо согласуются с данными, содержащимися в 'Директиве'...
Ворошилов что-то шепчет на ухо Молотову, оба хмыкают.
— ... Разведупру сведения о сосредоточении германских войск из 'Директивы' не доводились,— невозмутимо продолжает Захаров,— что же касается вашего второго вопроса, то Генеральный штаб считает преувеличение своих сил германцами делается намеренно и имеет свой глубокий смысл. Немецкие генералы, распространяя дезинформацию, что на границе с конца прошлого года собрано 80 пехотных дивизий, хотя на самом деле их тогда было не более 25-и, создают у нашей разведки эффект привыкания. Будто бы, крупные силы немцев без армейских штабов просто стоят на отдыхе, не имея никаких агрессивных целей. Кроме того, даже если наша разведка обнаруживает новые соединения в приграничной зоне, это не говорит определённо об общем увеличении германских сил, ведь может так статься, что они просто не были по каким-то причинам обнаружены нами раньше.
— А сколько по мнению Генерального штаба немецких дивизий находится на Западе?— поднимает голову Киров, сидящий напротив Захарова.
— Мы полагаем, что около 160 дивизий, не все они находятся именно на Западе, так что точнее будет говорить о силах, которые не находятся вблизи нашей западной границы. Это может быть Франция, Норвегия, Греция, центральная Германия и так далее. Таким образом, всего в сухопутных войсках Германии имеется примерно 210 дивизий...
— 50 дивизий на Востоке, 160 — на Западе,— перебивает генерала Ворошилов,— но вы продолжаете утверждать, что Гитлер готовиться напасть на нас, а не на Англию?
— Продолжаю, товарищ маршал, потому что за последний месяц число германских дивизий на Востоке удвоилось и скорость их накопления быстро растёт. Но самое главное в том, что германские войска прибывают в районы, указанные в 'Директиве' в точном соответствии с графиком их сосредоточения. Совершенно точно установлено, что с середины апреля железнодорожные перевозки в восточном направлении достигли своего максимума, идут днём и ночью. Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что к концу мая число германских дивизий на наших границах достигнет 80-и, а к середине июня — 120-и. Такого количества войск уже вполне достаточно для начала войны. Отсюда мы делаем вывод, что немецкое командование уже назначило дату начала войны — где-то в двадцатых числах июня. А все неуклюжие объяснения в послании Гитлера о расположении немецких войск на отдых на Востоке, перед десантной операцией на британских островах — ложь, призванная скрыть свою истинную цель — подготовку к началу войны с СССР.
— Так что же, будем отвечать Гитлеру или промолчим?— Сталин прерывает тягостное молчание, которое повисло в кабинете.— Слушаю вас, товарищ Чаганов.
'Младшие всегда говорят первыми'.
— Молчание будет означать, что мы приняли определённое решение и решение это — война,— неожиданно для себя самого встаю с места,— как говорил Сунь-цзы: 'Война — это путь обмана'. Поэтому мы вполне можем ответить, тем более что Гитлер выбрал непубличный способ ответа на открытое обращение — эпистолярный. Наша цель — показать врагу свою нерешительность и слабость, поэтому было бы неплохо предложить ему провести мирные переговоры, например в Брест-Литовске, где решить все разногласия...
Глава 10.
Москва, ул. Шаболовка 37,
Телевизионный центр.
14 мая 1941 года, 23:10.
— Здравствуйте, товарищи,— в дверях звукозаписывающей студии пропускаю вперёд Олю,— прошу прощения за опоздание. Всё готово, товарищ Нусимович? Отлично, товарищ Спектор, включайте запись.
Мы с супругой быстро занимаем два свободных центральных стула из ряда стоящих вдоль стены сзади операторского пульта. Киваю осунувшемуся от бессонных ночей Райкину, сидящему справа в группе командированных ленинградского Радиокомитета и машинально поглаживающему тонкими длинными пальцами орден Красной звезды на лацкане пиджака.
— 'Немецкий народ! Национал-социалисты'!— Зазвучал лающий голос 'бесноватого'.— 'Одолеваемый тяжёлыми заботами, я был обречён на многомесячное молчание. Но теперь настал час, когда я, наконец, могу говорить открыто. Когда 3 сентября 1939 года Англия объявила войну Германскому Рейху'...
Собравшиеся в студии напряжённо вслушиваются в каждое слово, в каждый звук, вырывающийся из колонок.
'Неплохо поработал наш авторский коллектив компилируя будущую речь фюрера... речь и в самом деле ничем не выделяется из сотен таких же произнесённых Гитлером. Всё по шаблону: в ней есть прошлое, настоящее, будущее. Вот и сейчас, упомянув 1939 год, он как обычно съезжает к исходной точке — временам краха кайзеровской Германии — и перекидывает мостик текущей обстановки к недалёкому будущему... '
— ... 'Ещё в 1936 году Черчилль заявил перед комитетом Палаты представителей США, что Германия снова становится слишком сильной и поэтому её нужно уничтожить'...
'Эту фразу можно убрать... хотя можно и оставить, у Гитлера Англия и Черчилль — это особый пунктик, к нему он возвращается в своих речах многократно'.
— ... 'Национал-социалисты! Никогда немецкий народ не испытывал враждебных чувств к народам России. Однако только на протяжении последних двух десятилетий еврейско-большевистские правители Москвы старались поджечь не только Германию, но и всю Европу, предпринимали попытки навязать своё господство, притом не только духовное, но, прежде всего военное'...
'М-да, прямое цитирование, однако... с логикой и историей не всё в порядке, но слово из песни не выкинешь. Ну и ключевая фраза, ради чего всё это затевалось'...
— ... 'Немецкий народ! В данный момент осуществляется величайшее по своей протяженности и объему выступление войск, какое только видел мир. От Северного Ледовитого океана до Карпат развёрнуты соединения немецкого восточного фронта. Вместе со своими союзниками им поставлена задача уже не защита отдельных стран, а обеспечение безопасности Европы и тем самым спасение всех. Поэтому я сегодня решил снова вложить судьбу и будущее Германского рейха и нашего народа в руки немецких солдат. Да поможет Господь в этой борьбе'!
Головы собравшихся в операторской с надеждой поворачиваются ко мне, их глаза пытаются по выражению моего лица понять закончился ли их двухнедельный марафон, со сводящими с ума многочисленными дублями. И всё ради того, чтобы составленное из отдельных кусочков фонограмма зазвучала естественно, была неотличима от настоящей.
— Неплохо поработали, товарищи, неплохо...,— начинаю я, сдавленный вздох разочарования разносится по комнате,— осталась самая малость. Авторы и озвучка могут пока передохнуть, остаются звукооператоры и радиотехники, сбор в 6:00... Так вот, что мне не нравится: понимаете, вся его речь идёт в рваном темпе. На самом деле он так речь не произносит. У него темп идёт по нарастающей примерно две трети по времени, а в конце, последние 5-10 минут он выходит на максимум скорости, будто у него оргазм наступает. Нужно сделать именно так. Задача ясна? За работу...
* * *
— А тут что?— Оля кивает на вереницу дверей по обе стороны длинного пустого коридора, по которому мы идём быстрым шагом.
— Здесь готовятся радиопередачи к...
— 'Вставай страна огромная...',— мощное звучание хора резко обрывается вместе с захлопыванием звуконепроницаемой двери.
— ... К 18 мая всё должно быть готово,— заканчиваю фразу пальцевым кодом, когда мы выходит на воздух.
— В воскресенье значит,— вздыхает она,— а я когда ты рассказывал про их радиоцентр в Цеезене и не сообразила что к чему. Теперь понятно, выносим сначала их центр Иновещания на коротких волнах и эфир наш, так?.
— Так-то оно так, но, к сожалению, внутреннее вещание на длинных и средних волнах остаётся за противником.
— Да и чёрт с ними,— машет рукой Оля,— ты лучше скажи как практически осуществить вещание, чтобы никто не догадался что передача сигнала идёт не из Германии?
— Вещание, положим, нам без надобности. По сути, мы осуществляем кратковременную подмену сигнала. Работаем адресно направленными антеннами на волнах Радиоцентра в Цеезене: на Англию, Скандинавию, Средиземноморье и Соединённые штаты. Пеленговать короткие волны вообще не просто, а тут вроде как и смысла нет, ведь все передатчики стационарные. Утром как обычно выходит первый выпуск новостей. Если где-нибудь в Африке и Южной Америке этого не случится, то это тоже объяснимо плохой проходимостью сигнала. Допустим даже, что бдительные англичане обнаружат, что сигнал идёт из Финляндии, ну и что? Думаешь объявят, что Гитлер ничего подобного не говорил? Просто перекрестятся и выпьют виски за наше здоровье, не поглядят, что 5:30 утра. Немцам в это время будет не до пеленгации, тем более что сигнал на их территории будет очень слабым. Я, кстати, считаю, что и с началом войны они эту тему педалировать не будут — кому захочется признаваться в том, что их обвели вокруг пальца, да и не поверят им.
— Американцы эту историю раздуют,— повисает у меня на руке супруга, резко останавливаясь в десятке шагов от моего 'броневика',— не всегда у нас с ними будут хорошие отношения.
— Историю будут писать победители,— пытаюсь освободить руку я.
— Погоди, Лёша, не торопись. У каждого победителя будет своя история, поэтому все шаги надо хорошенько обдумывать, чтобы не давать козыри врагу...
— Не понял, ты что...
— ... Нет, я не об этом,— Оля кивает в сторону телецентра,— я по поводу Боса.
— Какого ещё босса?
— Субхаса Чандра Боса — один из лидеров, наряду с Неру и Ганди, индийского национально-освободительного движения. Только, в отличие от этих двух, не соглашатель, а настоящий борец.
— Да-да, припоминаю, Молотов о нём говорил на Политбюро не так давно: англичане требуют передать его им, так как тот сбежал из индийской тюрьмы, где сидел за террористическую деятельность. Немцы тоже хотят его заполучить, видимо думают использовать против англичан. В общем, неприятная ситуация создалась, так как отпираться мы не можем — в Коканде в газете 'Знамя труда' напечатали фотографию Боса, когда тот заявился в редакцию , перейдя нашу границу с Афганистаном.
