Особые обстоятельства

— Да нет, просто... о, смотри-ка! — неожиданно оживился Казимир. — Это что за херня ещё такая?! Ты видел когда-нибудь что-нибудь подобное?!

— Что там такое? — в дверном проёме возникла хозяйка квартиры, заставив Макарова натянуть плед чуть ли не до подбородка. — А-а, да это же утреннее шоу Дуэйна Янга! Что тут странного?

— Это передача для фриков? — невинным голосом осведомился Сушкевич, с нескрываемым отвращением глядя на экран телевизора.

— Почему вы так решили?

— Потому что ни один нормальный человек, находясь в здравом уме, не станет нести в прямом эфире...

— Это не прямой эфир, это запись.

— Хорошо, пусть не прямой эфир, но всё равно приходить в студию и нести на камеру вот такую ахинею — вы не находите, что это несколько странно?

— Ну... действительно, там попадаются странноватые личности, но... слушайте, а у вас на телевидении нет таких программ, что ли?

— Таких — нет. Есть, конечно, "Мнения с Борисом Васильевым" или "Провинциальные истории", но эти передачи, в основном, для пенсионеров и домохозяек. Кому нечем себя толком занять. Нормальный человек это смотреть не станет. Да и откровенному фрику доступ на телевидение у нас заказан, а если такой кадр и проскользнёт на передачу, то потом с продюсера и редактора спросят за такой косяк. Как следует спросят. Мало не покажется.

— У вас есть цензура? — Элина приподняла левую бровь.

— Есть, конечно, а вы что думаете? — Макаров всё-таки решился и вылез из-под пледа. Схватив висящие на подлокотнике одного из кресел брюки, он принялся сноровисто одеваться, чем вызвал усмешку у хозяйки квартиры. — Или вы считаете, что любой извращенец или просто шизанутый имеет право приходить в студию и нести свою ахинею на всю страну? Или вообще пропагандировать содомитские наклонности?

— Ну... здесь мне сложно с вами не согласиться. Но свобода слова...

— Свобода слова привела вашу страну ко Второй Гражданской войне и последовавшему вслед за ней распаду на несколько государств. Нам такая, с позволения сказать, "свобода" не нужна. Россия — великая страна и в ней проживают люди многих национальностей и вероисповеданий, и все они мирно соседствуют друг с другом. Русский или турок, маньчжур или гаваец, сомалиец или грузин — не имеет никакого значения. Все мы — подданные Его Императорского Величества, граждане Российской Империи, и всех такое положение дел вполне устраивает. Все относятся друг к другу с уважением, никто не насмехается над чужими традициями. И мы — я имею в виду соответствующие государственные структуры — не потерпим никаких действий, направленных на подрыв государственных и морально-нравственных устоев нации. Можете считать мои слова чистым пафосом, но так есть.

Элина Кларк задумчиво пожевала губами и медленно покачала головой.

— Если бы все наши политики и те, кто ответственен за государственную безопасность, были такими, как вы, то вряд ли бы все те события, о которых вы только что упомянули, имели бы место быть в нашей истории. Но есть так, как есть. Кстати, есть будете? Я завтрак приготовила. А заодно и поведаете мне, что вы собираетесь предпринять.

— А что на завтрак? — Казимир выключил телевизор и бросил пульт на столик. — От кофе не откажусь... если, конечно, это действительно кофе, а не какая-нибудь бурда неизвестного происхождения.

— Кофе бразильский, молотый, приготовлен в кофейном аппарате.

— А кроме кофе есть что-нибудь? — спросил Макаров.

— Сэндвичи с сыром, грибами и тунцом... Что такое? — нахмурилась Элина при виде неопределённого выражения, возникшего на лице Макарова.

— Нет, ничего, всё нормально. Грибы — это хорошо. Вы любите грибы собирать?

— Простите? — не поняла американка.

— Разве в Америке люди не ходят в лес по грибы да по ягоды? — удивился Сушкевич.

— В Америке люди покупают грибы и ягоды в магазинах. В лес у нас только охотники ходят и лесники. Ну, ещё парочки, сами знаете для чего. К тому же, не забывайте о частной собственности — есть ведь места, которые кому-то принадлежат, и он отнюдь не обрадуется тому, что по его земле кто-то будет шастать и что-то там собирать. А у вас что, в магазинах не продают грибы и ягоды?

— Продают, разумеется, но большинство предпочитает самостоятельно их собирать. В лесах. Там самое главное — не заблудиться. Леса, знаете, какие бывают? Войдёшь где-нибудь у Егорьевска, а выйдешь в районе Шалаховского водохранилища! И чеши потом по лесной дорого до Рахманово, чтобы на автобус сесть!

— Приходилось блуждать? — прищурилась американка. Названия местностей она благоразумно пропустила мимо ушей, ибо ей они ровным счётом ни о чём не говорили.

— Да, пошли как-то с приятелем по грибы, а он ещё тот Сусанин7. Поехали на автобусе в Шишкин Лес, это посёлок такой неподалёку от Москвы, между Вторым и Третьим транспортными кольцами, а леса там знатные, грибами да ягодами богатые. Да вот только потом с полными вёдрами прошли лес насквозь и вышли не к посёлку, а к Михайловскому тракту, а там автобусы не так и часто ходят. К тому же, на Подольск там нет прямых рейсов. Вот и пришлось ждать автобус, который курсирует до ближайшего населённого пункта, откуда можно было уехать до Подольска. Хорошо хоть не так жарко было.

— Интересное у вас, русских, времяпровождение! — покачала головой Элина. — По лесу ходить да грибы искать! А ну как зверь дикий и хищный попадётся — что тогда?

— Под Москвой? — усмехнулся Макаров. — Да вы, наверное, шутите. Это же не Сибирь, не Аляска и не Архангельская губерния, откуда там хищники? Белки, там, ёжики, лисы — да, но и только. У нас популяции строго контролируются егерями.

— Это как?

— А так. Если где-то популяция становится слишком большой и несёт угрозу экологическому равновесию, лишние животные усыпляются и перевозятся туда, где их количество в силу каких-то причин невелико. Ну и охотники тоже существуют у нас, правда, здесь всё очень строго. За нарушение правил можно не только лицензии лишиться, но и в тюрьму сесть. А про браконьеров я вообще молчу. У егерей на сей счёт приказ — таких мерзавцев на месте стрелять.

— То есть ваши егеря вооружены боевым оружием?

— А как иначе с браконьерами справиться? К сожалению, браконьерство до сих пор существует. Даже несмотря на законы, которые вовсе не милосердны по отношению к таким персонам. Однако, давайте пройдём на кухню. Уж больно вкусно оттуда пахнет.

Элина несколько смущённо улыбнулась и отодвинулась в сторону, давая русским сыщикам возможность пройти.

— Кстати — ты что ночью кинул вниз, чтобы те придурки заткнулись? — шёпотом поинтересовался Макаров, придерживая Казимира за локоть. — Хозяйка не хватится?

— Не знаю, — пожав плечами, так же шёпотом ответил Сушкевич. — Какая-то штука попалась под руку, вроде как деревянное что-то. И тяжёлое. А какого хера они там затеяли свою сраную дискуссию?!

— Тихо ты, не шуми!

Сэндвичи и впрямь оказались отменными, о чём оба следователя не преминули сообщить зардевшейся после этих слов хозяйке квартиры. Кофе тоже пришёлся им по вкусу, и он действительно оказался бразильским, принадлежащим к сорту "сантос" — одному из самых лучших в мире. Словом, завтрак вполне удался.

Через открытое окно кухни, занавешенное москитной сеткой, доносились различные уличные шумы. Под самым окном заработал газотурбинный движок — кто-то куда-то собирался. По улице, которую можно было увидеть из квартиры Кларк сквозь развесистые ветви платанов (в отличие от почти полностью лишённых растительности центров американских городов, пригороды и жилые районы всё же имели зелёные насаждения, правда, до того уровня, который наблюдался в городах России и Европы, эта растительность не дотягивала), проехал городской автобус, скрипя ходовой частью.

— Итак, господа — что вы намерены предпринять? — Элина, отставив в сторону пустую чашку из-под кофе, внимательно посмотрела на Макарова и Сушкевича. — Куда направитесь? Ведь у вас, вне всякого сомнения, уже есть какой-то план?

— План есть, — кивнул Макаров, допивая кофе. — Но сначала навестим господина Иволгина. Он сейчас ведь в Клиническом центре Национального Института Здоровья находится, я прав ведь, Элина?

— Точно так. Это в Бетесде, примерно в полутора часах езды от моего дома. Ну, если в пробки попадём, тогда дольше придётся добираться.

— Сколько сейчас? — Макаров бросил взгляд на свои наручные часы. — Ага, половина восьмого! Это что значит?

— В смысле? — не поняла Кларк.

— Если мы сейчас двинемся в путь, сразу после завтрака, мы как доедем до Бетесды, нормально?

— Ну... — Элина призадумалась. — Думаю, если поедем через Стэнтон-Парк и Силвер-Спринг, то сможем проехать туда гораздо быстрее, нежели по Триста Пятьдесят Пятому шоссе. Там от Маунт-Вернона дорогу реконструировали, сделали по четыре полосы в каждую сторону. Этот отрезок должны быстро проехать.

— Тогда давайте собираться.

— А потом что? Ну, поговорите вы с Иволгиным, если врачи позволят — что дальше будете делать?

— Полагаю, что стоит наведаться в Дентон, поговорить с руководителем научной группы, в которой работал покойный профессор Брукс. Вполне возможно, что там мы сможем получить недостающие ключи к разгадке всего этого дела.

— Вы так полагаете?

— Если мы достоверно узнаем, что работы, которые велись группой профессора Чижека, имеют отношение к работе группы профессора Никодимова, значит, мы на верном пути. — Макаров переглянулся с Сушкевичем. — А вот уже потом можно будет начать копать под это ваше "Национал-моральное движение". Посмотреть надобно, что это за структура такая интересная. Ведь как говорится, в тихом омуте черти водятся. Так и здесь может быть такая же картина, Элина. Как бы это фантастически не звучало.

Кларк в ответ лишь молча пожала плечами. Как агент Федерального Бюро Расследований, она прекрасно знала, что иногда самые нелепые версии являются верными и помогают раскрыть крайне запутанные дела. Как, к примеру, в случае с питтсбургским маньяком.

Хотя ещё неизвестно, что опаснее — ловить чокнутого больного ублюдка, получавшего удовольствие от истязаний беззащитной жертвы, или выводить на чистую воду организацию, ставящую своей целью свалить с Земли на построенном своими силами и средствами межзвёздном корабле. Ведь NMM, как хорошо было известно Элине, не гнушалась самых грязных методов и агент ФБР справедливо полагала, что русским коллегам придётся несладко, копая в этом направлении.

Но одно она знала абсолютно точно — если русские что-то заподозрили в отношении "моралистов", то тем можно только посочувствовать. Ибо все хорошо знали, что ИСБ шутить не любит и шуток не понимает. А кто этого не понимает или просто плюёт на этот факт — что ж, это сугубо его личные проблемы.

Но никто из этих троих в этот момент даже не подозревал о том, что те, кто стоял за всеми этими убийствами, готовят чудовищную по своей жестокости провокацию. Провокацию, призванную нарушить мир и спокойствие, что царят на планете вот уже без малого шесть десятилетий. Провокацию, способную поставить мир на грань глобальной термоядерной войны. Провокацию, жертвами которой должны были стать сотни ни о чём не подозревающих мирных граждан.

Но тем, кто готовил это подлое, гнусное и чудовищное преступление, на эти обстоятельства было глубоко наплевать.

1 Какого хера?! (англ.)

2 Какого чёрта тут творится?! (англ.)

3 Эй, там, на улице — рыло давно не чистили?! Могу, нахрен, помочь! (англ.)

4 Не самый спокойный город Русской Восточной Африки в криминогенном плане, скажем прямо. Хуже Кигали только Лас-Анод.

5 И в этом мире есть такая передача, выходящая на общероссийском канале "Россия-1". Вообще, в Российской Империи существует довольно много телеканалов, как общенациональных, так и региональных (в том числе, вещающих и на национальных языках), основными из которых являются "Первый общероссийский", "Россия-1", "Мир-ТВ", "Культура" и "Пятый канал".

6 Западное Нагорье — один из уездов Русской Новой Гвинеи, самый густонаселённый район этой части Империи, известный своими кофейными и чайными плантациями.

7 Был такой человек и в этом мире. И отличился точно так же, как и в нашем.

Глава 18.

3 июля 2031 года,

территория Российской Империи,

Месопотамское генерал-губернаторство,

Багдадская губерния,

административный центр — Багдад,

городской район Карама,

центральный железнодорожный вокзал.

Что такое железнодорожный вокзал и прилегающая к нему территория в любом крупном городе Империи? Это постоянное скопление машин и толпы людей, которым надо куда-то ехать. Это очереди к стоянкам таксомоторов и остановкам общественного транспорта, это людские ручьи, вытекающие и впадающие в метрополитен. Это постоянно приезжающие и отъезжающие транспортные средства, высаживающие и принимающие пассажиров. Люди ведь постоянно куда-то едут — кто в отпуск, кто по делам, кто просто едет на работу в город на пригородной электричке1. И не имеет значения, сколько железнодорожных вокзалов находится в городе — один, три или десять, как в столице Империи — людей и транспорта всегда будет достаточно.

Железнодорожный вокзал Багдада — административного центра Багдадской губернии и генерал-губернаторства Месопотамия — был построен ещё в 1839 году, когда этой территорией владела Британская Империя. В 1918 году вокзал был разрушен во время массированного налёта на город русских, германских, французских и итальянских бомбардировщиков, заново отстроен уже в следующем году, а в 1984 и 2011 годах прошёл две реконструкции. Сейчас здание вокзала представляло собой суперсовременное здание из стекла и альфабетона, с возвышавшимися по обе стороны от главного входа башнями в древневавилонском стиле, увенчанными работающими от солнечной энергии часами. Большая привокзальная площадь была накрыта прозрачным куполом из армированного пластика, который довольно неплохо защищал площадь от палящего месопотамского солнца. Подземный переход, оборудованный кондиционерами, связывал железнодорожный вокзал с новым автобусным вокзалом, расположенным на другой стороне площади, носящей имя Умара аль-Хамиди, видного багдадского богослова, немало поспособствовавшего установлению мира на этой территории после включения её в состав Российской Империи.

Расположенное перед входом в здание железнодорожного вокзала электронное информационное табло показывало температуру воздуха за пределами купола, и при виде этих цифр выходить наружу не очень и хотелось. +410 по Цельсию, впрочем, для здешних мест было вполне обыденным делом, так что местные жители не обращали особого внимания на жару. Доставляла она неудобства лишь тем, кто приезжал в Багдад из губерний, расположенных севернее Междуречья.

Сейчас часы на обеих башнях железнодорожного вокзала показывали 13:35 — время, когда у правоверных заканчивается зухр2. Соблюдали это правило в наши дни лишь ортодоксальные мусульмане и те, кто хотел просто пообщаться с Аллахом в компании таких же правоверных, остальным жителям Восточных Территорий, исповедующих ислам, было достаточно утреннего и вечернего намаза. Никто ничего плохого в том не видел — реалии современной жизни были в корне отличны от тех реалий, которые имели место быть сто лет назад. Это, конечно, не значит, что люди перестали верить в Бога, просто теперь верили... немного иначе. Поэтому привокзальная площадь была заполнена народом — ведь каждому человеку надо куда-то ехать по своим делам.