Путь Дракона

— От чего? — я насторожилась, объем неприятностей в последнее время зашкаливал.

— От Лорда Дейсвинга. Дорогая, я понимаю, что целибат, это не самый приятный образ жизни для девушки, и ничего не имею против того, чтоб ты нашла нормального парня и прожила с ним долгую и счастливую жизнь. Но Лорд Дейсвинг тебе не пара. Он в сотни раз тебя старше, мудрее и циничнее, несмотря на молодое красивое тело. Он столь же далек от любого леода, как этот замок от жалкой лачуги, и он никогда не будет относиться к тебе серьезно. Любовь — это удел равных. Прошу тебя, помни об этом, когда в следующий раз он подойдет слишком близко, а лучше закрути роман с кем-нибудь.

— Это с кем же? — на автомате спросила я, ошарашенная этой тирадой.

— Ну... — на секунду задумался Хаккар. — с Войдом, например. Он принадлежит к твоей расе и вполне симпатичный...

— Папа, друзей не имеют, с ними дружат, — задыхаясь от смеха, ответила я ему. — И вообще, с чего ты взял, что меня хоть как-то интересует Дейсвинг?

— Что-то я не помню, чтоб ты когда-либо кого-то просила себя поцеловать, — обиженно буркнул Хаккар. — Я тебе добра желаю, кстати, а ты мне врешь.

— Да не вру я. Харз, неужели мне до самой смерти будет аукаться эта глупость???

— А зачем тогда ты это сделала? — продолжал настаивать бог.

— . Не знаю. Честно! — я вздохнула и вцепилась руками в волосы.

— Это-то меня и пугает, — печально ответил бог. — Раньше ты всегда знала, что делала, даже если это и было откровенной глупостью.

* * *

Отец отбыл по каким-то своим божественным делам, оставив меня в раздумьях. Как-то все это не здраво. И единственный выход из создавшейся ситуации, бежать отсюда как можно быстрее и как можно дальше, желательно по особо важным и долгим делам, чтоб не искали. А тем временем все уляжется и забудется. Мы победим Алекстразу, дракон получит желаемое, я стану ему не нужна, смогу спокойно идти на все четыре стороны, наслаждаться жизнью и душевным покоем. Блестящая перспектива, вот только... почему мне грустно?

Не могу сказать, что замысел был невыполним. У нас было мало времени, очень мало. На следующий же день после ужина, который, как выяснилось, был дан в честь выздоровления моей скромной персоны, Дейсвинг собрал нас всех у себя в кабинете. "Нас" — это меня, ребят и Ониксию. Последняя, собственно, была мозговым центром всего предприятия, Дейсвинг — великим инквизитором, то есть координатором. А мы так, мимо проходили, заскочили чайку попить. Бывает. На самом деле, все было не настолько печально, но можно же повредничать?

— Господа, — провозгласил Дейсвинг. — Нам необходимо три команды. Первая отправится во дворец Алекстразы, и будет всеми доступными методами саботировать тренировку драконьих наездников. Вторая займется наймом всяческого сброда, для создания нашей полетной бригады. Мне нужны абсолютно аморальные типы, которым плевать на зло, добро и богов. Наемники, которые будут верно служить тому, кто больше платит. И уж поверьте, я заплачу им больше, чем кто либо. Третья бригада останется здесь, и будет помогать Неудачнику и Ониксии налаживать сборку летающих машин. Готов выслушать ваши предложения.

— Думаю, у нас с Андером найдется достаточно знакомых, попадающих под ваши критерии идеального наемника, — подал голос Рест.

— Хорошо, вы вдвоем займетесь мобилизацией. Только имейте в виду, что в семью приняты лишь вы. Нанятые вами леоды не более и не менее чем фаербольное мясо. Их безопасность никто гарантировать не собирается.

— Что это за воин, которому необходимы гарантии безопасности? — презрительно хмыкнул Рест. — Мы не собираемся подыскивать вам кадры в храме Лиелли.

— Хорошо, тогда можете отправляться на рассвете. Одежда и запас денег, необходимый на дорогу, а так же авансы для будущих наемников, уже ждут вас в комнате, — качнул головой Дейсвинг. Ониксия смотрела на Реста глазами влюбленной кошки, думается мне, до рассвета он так и не уснет.

— Мы с Вилкой неплохо разобрались в технике за последнюю неделю, — качнул головой Войд. — Думаю, леди Ониксия останется нами довольна.

Дейсвинг поморщился.

— Вообще-то, я намеревался отправить Вилку к Алекстразе, вместе с Лордом Де Линзом. На мой взгляд, эти двое идеально подходят для саботажа.

— Мой Лорд, — поднялась из своего кресла я. — Позвольте к Леди Алекстразе отправиться мне. Я знаю этикет, смогу внедриться в высшее общество, как дама из обедневшего, но знатного каэрского рода, и пудрить Высокой Леди мозги ровно до тех пор, пока Длинз не саботирует их полеты. Надеюсь, в тылу врага мои способности окажутся куда более действенными, чем с друзьями.

— Леди, я бы предпочел оставить вас здесь. Вы уж засветились.

— Немного косметики, краска для волос, аллор, и меня даже мама родная не узнает, — продолжала настаивать я. — Дайте мне шанс реабилитироваться, ведь, в отличие от Вилки, я ровным счетом ничего не понимаю в технике и в замке буду абсолютно бесполезна.

— Хорошо. Лорд Де Линз, Вы головой отвечаете за безопасность этой женщины. Если она опять во что-то влипнет...

— Не стоит пугать меня, Лорд Дейсвинг. Я уже однажды испугался. Перед смертью, — вальяжно развалился в кресле Длинз, поигрывая камнем, готовым в случае чего принять его душу.

— Леди, я надеюсь, осознание того, что ваш друг, в результате вашей оплошности будет умирать сотни тысяч раз, предостережет Вас от необдуманных решений и опрометчивых поступков. А сейчас всем отдыхать. Я сказал ОТДЫХАТЬ, дочь моя, а не выматывать из таурена все соки, — последнюю фразу Дейсвинг произнес глядя на Ониксию. Я, наверное, от таких слов испарилась бы со стыда, но бесстыжая драконица только хитро улыбнулась отцу и присела на одно колено, в знак покорности.

Глава двадцать третья

Ребенок мечтает вырасти. Взрослый — подольше сохранить молодость. Старик — вернуться в детство. Так какого харза нам всем на самом деле надо?

Прекраснейшая и Лучезарнейшая, Жизненесущая и Прославленнейшая, Величайшая и Добрейшая, Демократичнейшая и Скромнейшая Защитница и Праматерь всего живого Высшая Леди Алекстраза возлежала на подушках малого приемного зала Рубинового покоя и со скучающим видом поедала орешки.

Коленопреклоненная рабыня-каэрийка, судорожно размахивала опахалом над головой своей госпожи, развевая летнюю жару и несуществующих мух.

Рубиновый покой, был пропитан магией не меньше, чем Обсидиановая Цитадель, и Высшей Леди достаточно было шевельнуть пальчиком, чтоб создать атмосферу по своему вкусу, но... чем же тогда будет заниматься вся эта толпа коленопреклоненных дармоедок? Дейсвинг бы нашел, что ответить на этот вопрос, но, как известно, они с Лучезарнейшей редко сходились во мнениях. Быть может, по этому, а может быть и нет, дворец Жизненесущей просто кишел рабами.

Один придворный менестрель как-то шепотом сказал своему лучшему другу, что красивых женщин Скромнейшая предпочитает видеть стоящими на коленях. Но всем известно, что менестрели всегда отличались неосмотрительностью и поспешностью в выводах. Друзья похихикали и отправились спать. После чего они оба, а так же парочка рабов, присутствовавших при их беседе, исчезли в неизвестном направлении. Но кто тех рабов считать будет? Злые языки утверждают, что огонь в святилище верховного божества Хороса, в тот день горел особо чадно. Но, то злые языки, они и про королеву гадости говорить не стесняются. Если бы несправедливый менестрель видел, как искренне Добрейшая оплакивает его безвременную кончину, ему бы стало стыдно. Хотя о каком стыде можно говорить, когда дело касается низкорожденных?

Как бы там ни было, сегодня Алекстраза ждала нового менестреля. Вернее менестрельку. Девица принадлежала к древнему каэрскому роду и имела рекомендации, которые сложно было игнорировать. Единственным, что печалило Лучезарнейшую, был женский пол кандидатки, но, в наши смутные времена найти действительно хорошего менестреля, не обремененного длинным языком, не самая легкая задача. Так что, пусть поет, а там видно будет.

* * *

Траур — это то, что воцаряется в душе женщины, когда она видит какое из нее, при желании, можно сделать чучело.

— Никакой магии, — заявил Лорд Дейсвинг. — Магию Алекстраза сразу раскусит и потянется снимать, просто из бабьего любопытства.

— Вы же говорили что она полная и недальновидная дура, — попыталась возразить я ему.

— Это она для меня дура, а для тебя светлый гений высшего разума, — пожал плечами он, — Подумай своей маленькой, глупенькой головкой, для разнообразия. Даже законченный даун, за тысячелетия жизни, обрастет такой шубой жизненного опыта, что играючи раскусит все интриги короткоживущего гения. Возраст это, знаешь ли, преимущество. Так что, не вздумай относиться к Алекстразе пренебрежительно.

— Даже ее многовековая мудрость — еще не повод меня уродовать! — Попыталась бунтовать я.

— Истинно так. Но ее сволочной характер и категорическая нелюбовь к красивым женщинам — достаточный повод. В конце концов, я что? тебя уговаривать должен? Не хочешь — сиди в замке и не высовывай отсюда нос. Мне только спокойнее будет, — заявил дракон и вышел из комнаты, оставив нас с Ониксией раздумывать о смысле жизни.

Отвар листьев кайены, добавленный в ванную, превратил меня в нечто, смуглое почти до черноты. Примерно две трети волос, более-менее симметрично разделив их на пряди, Ониксия завернула в пропаренные листья этого чудовищного растения. Через час освободила половину, еще через два вторую. В результате моя многострадальная голова переливалась бело-черно-рыжими цветами. На этом, издевательство над шевелюрой не закончилось. Ониксия заставила мои бедные волосы сплестись в несколько сот тоненьких косичек, скрепила их концы воском и подвела меня к зеркалу.

Глубоко вздыхая, подруга ждала моего вердикта.

— Ну, — я на мгновение запнулась, — Все могло бы быть и хуже.

Из зеркала на меня взирало нечто с косичками. Нечто, потому что яркие цвета, которыми пестрела моя голова и их оформление постоянно притягивали к себе взгляд, не давая сконцентрироваться не только на чертах лица, но и на фигуре. В результате, все кроме головы выглядело маленьким, блеклым и невыразительным, но вполне вписывающимся в общую картину, благодаря новообретенному смуглому оттенку кожи.

Осталось что-нибудь решить с гардеробом, чтоб получилось настолько же ужасно и малопривлекательно.

— Нусь, — взмолилась я, — Давай я в штанах и тунике поеду, а? Это хотя бы удобно.

— Конечно поедешь, — успокоила она меня, — Но, жизнь это такая странная штука, в которой менестрелю периодически приходится петь. И что еще страннее — петь на балах. Не находишь, что кожаные штаны мало похожи на бальное платье?

— Не находишь, что бальное платье это не совсем то, в чем женщина может выглядеть непривлекательно?

— Ха, это пока я за твой гардероб не взялась.

Прямое, глухое, атласное платье-чехол коричневого цвета надежно спрятало от глаз леодских, и так отнюдь не выдающиеся формы, чуть было не превратив меня в невидимку безо всякой магии. На втором Ониксия дала чуть больше воли фантазии, покрасила его в черный цвет и заменила атлас гипюром. Получилось не только безвкусно но и вульгарно. В третьем — зеленом, вставки бархата и атласа чередовались, волшебным образом превращая одевшую его женщину в тумбу. Да уж, в таком виде я даже себя не привлекаю, не то что...

— Кстати, — небрежным тоном бросила Ониксия, — А чем ты в Рубиновом покое собираешься заниматься?

— Еще не знаю. Занимать мадам беседами и вышивкой, наверное.

— Угу, — на несколько секунд она смолкла, а потом продолжила как не в чем не бывало, — На территории замка Алекстразы есть святилище Хороса — самый красивый и огромный храм в истории Дайэлуна. Думаю, тебе будет интересно полюбоваться на его архитектуру.

Через три дня, попрощавшись с Лордом Дейсвингом, Ониксией, Вилкой, Войдом и Неудачником (Рест и Андер уже вовсю кутили в кабаках Дариссы, делая вид что работают), мы с Длинзом взобрались на Пушистика и отправились в предместья Лорханны — каэрского города, в котором, по составленной Ониксией легенде, я живу. Ту несчастную, что на самом деле там родилась, выросла, и была приглашена ко двору великой драконицы, Дейсвинг благополучно похитил, вместе с сопровождавшим ее кортежем, из двух охранников и няньки.

Драконы ничего не понимают в каэрах. Намеченная Дейсвингом жертва была не просто несовершеннолетней, она даже из детского возраста еще толком не вышла. Правда, чисто внешне, от меня ее отличали только более длинные ресницы и повышенная лопоухость, которую она старательно скрывала под копной своих многоцветных косичек.

Уши — это единственный признак, по которому можно определить наш возраст. С годами, ушной хрящ каэра становится все плотнее. Ушки новорожденных — абсолютно мягкие, висячие лоскутки бархатной кожи, стариков — практически неподвижное костлявое приспособление. У похищенной девчонки хрящ еще не сформировался до конца и уши забавно провисали, как у щенка Надеюсь, Алекстраза не в курсе о подробностях каэрской физиологии, да и о возрасте приглашенной менестрельки тоже.

Свели нас за тем, чтоб лорд Дейсвинг смог оценить сходство. Задача не из самых легких. Перворожденная Нитян (так звали похищенную каэру) вопила, вырывалась, кусалась, царапалась, ругалась на семи языках, в общем, вела себя как любая нормальная девушка, похищенная драконом. Слишком буйная динамика, чтоб можно было что-то рассмотреть. К слову сказать, на малолетних каэров магия почти не действует, по этому, погрузить девчонку в сон, или хотя бы парализовать на некоторое время не представлялось возможным. Дейсвинг попытался применить тяжелую артиллерию, то бишь нарычать на нашу "жертву". Но жертва, с перепугу, подняла такой вой, что у присутствующих заложило уши. Я, заблаговременно, повисла у дракона на руке, пытаясь убедить его не следовать на поводу низменных инстинктов и не бить ребенка, ибо сходство будет окончательно утрачено и придется ждать неделю, пока повреждения не восстановятся. Странно что он меня услышал при таком то звуковом сопровождении.

— Леди, если Вы не успокоите это исчадье Какафона в ближайшие десять минут, я ее убью, и мы разом лишимся всех проблем, — лицо Дейсвинга было непроницаемо как барельеф на стенах морга. Эмоции, как ни странно, тоже.

— ААААААААААА, — тянула на одной ноте перворожденная.

— Лорд, детей нельзя убивать, они священны, — пожала я плечами.

— УУУУУУУУУУУ, — Нитян слегка сменила тональность.

— Для меня нет.

— ЫУЫАААУЫАУ, — девочка была явно оскорблена такими заявлением.

— Знала я один пышущий жизнерадостностью и довольством мирок, который нарвался на проклятие такой вот деточки, — кивнула я в сторону орущей каэры. — Теперь от него ничего не осталось.