— Понимаю к чему вы клоните, но в данный момент фронт в этом вопросе помочь ничем не может,— тушит папиросу Чуйков,— хотя... вы, помнится, жаловались, что вам в качестве пополнения рядового состава прибыло большое количество призывников из Средней Азии, которые не владеют русским языком?
— Так точно.
— Так вот и задействуйте их на строительстве Противотанкового района, работа для бывших дехкан привычная, а взамен я пришлю вам русаков из местных. Кстати, один надёжный товарищ из Москвы шепнул, что скоро придёт приказ о формировании в полосе армии Района Авиационного Базирования, в который будет передано всё строительство и обслуживание аэродромов. Придётся большую часть наземных служб вашей смешанной дивизии передавать в РАБ, в частности на формирование авиационно-строительных батальонов, вот и передадите 'дехкан' туда с полным основанием. По-другому мороки с ними не оберёшься, вот и пользуйтесь моментом.
— Это что получается, товарищ командующий фронтом,— хмурится Коробков,— вы забираете у меня авиадивизию?
— Не я... и не прямо сейчас,— новая папироса пляшет во рту Чуйкова,— в округе формируется воздушная армия, которая будет подчиняться Главному командованию. Мою фронтовую авиацию тоже, будь спокоен, под себя подгребут. Но пока за авиадивизию отвечаете вы, и я с вас буду спрашивать и за аэродромы, и за маскировку. Что сделано, товарищ генерал-майор, в армии по результатам апрельской проверки 10-й смешанной авиадивизии комиссией наркомата обороны?
— Разрешите пригласить командира дивизии, товарищ командующий фронтом? Он здесь ожидает в приёмной.
Чуйков хмуро кивает.
— Командир 10-й смешанной авиадивизии полковник Белов,— лихо отдаёт честь невысокий пилот в новом лётном комбинезоне.
— Докладывайте, товарищ полковник, какие меры приняты по результатам проверки комиссии наркомата обороны.
— Основные нарекания у инспекторов, товарищ комфронта, вызвала скученность на аэродромах, вызванная строительством в полосе дивизии пятнадцати бетонированных взлётно-посадочных полос размером 1200 на 80 метров, а также неготовностью полевых аэродромов к приёму самолётов в порядке их рассредоточения. Кроме того, как раз в это время проходило получение новой техники 39-м бомбардировочным полком на Кобринском аэродроме. Проходило переучивание лётного и технического состава с СБ на улучшенный АР-2...
— Что за 'улучшенный'?— щурится от табачного дыма Чуйков.
— ... С более мощными двигателями, товарищ комфронта и дистанционно управляемым крупнокалиберным пулемётом для защиты задней полусферы. В улучшенном АР-2 стрелку не надо теперь переползать от верхнего пулемёта к нижнему, последним может дистанционно управлять штурман, который получил обзор назад-вниз. На данный момент строительство бетонированных полос полностью завершено, в основном благодаря тому, что вместо бетонирования на месте был использован метод укладки специальных готовых рифлёных плит...
— А как дела с переучиванием личного состава на новую технику? Война ждать не будет.
— Переучивание на АР-2 в основном завершено, товарищ комфронта. Тут нам помогло то, что между СБ и АР-2 очень много общего. По сути, военлётам пришлось освоить лишь один новый приём — это пикирование. Несколько хуже дела обстоят с переучиванием на штурмовик Ил-2, мы их получили мало, всего одну эскадрилью на штурмовой полк, но надеемся в кратчайшие сроки закончить учёбу. Оба истребительных полка новой техники не получили, пока будем воевать на И-16...
— Да это так, ЛаГи пока идут исключительно нашим южным соседям, но вы мне зубы-то не заговаривайте,— сверкает Чуйков двумя рядами железных зубов,— что сделано по вопросам полевых аэродромов, их зенитного прикрытия и маскировки.
— Строительство запасных аэродромов завершается, товарищ комфронта, но основным тормозом является рассредоточение по ним авиагорючего, для чего не хватает тары специализированного транспорта. Боеприпасы и бомбы также ещё находятся на аэродромах основного базирования, пока нет приказа на их перемещение из штаба ВВС округа. После ареста Копца и Худякова...
— Что!— ревёт Чуйков.— Какой тебе, нахрен, ещё нужен приказ? У тебя есть приказ привести дивизию в боевую готовность. Точка!
— Но, товарищ комфронта,— шепчет побелевшими губами Белов,— вопросами материального снабжения занимается штаб ВВС округа. Чтобы переместить запасы требуется приказание...
— Вон перед тобой сидит твой командующий,— Чуйков пальцем показывает на Коробкова,— да я тебя под трибунал!
Неожиданно дверь распахивается настежь, и в кабинет вваливаются трое здоровяков в форме сотрудников Государственной безопасности. Два сержанта в три шага стремительно пересекают расстояние от двери до Белова и заламывают полковнику руки.
— Извините, товарищ генерал-лейтенант, за такое вторжение,— отдаёт честь старший,— лейтенант госбезопасности Казаков,— у меня приказ, подписанный товарищем Меркуловым, об аресте полковника Белова и доставки его в Москву. Самолёт ожидает нас на аэродроме. Вот, пожалуйста, ознакомьтесь.
— А почему арестом занимается НКГБ, а не 3-е Управление наркомата обороны?— Хмурится Чуйков, вчитываясь в текст.
— В исключительных случаях это возможно, товарищ генерал-лейтенант, кстати, вы можете связаться с начальником 3-го Управления Михеевым, он в курсе.
— Соедините,— комфронта возвращает бумагу лейтенанту, тяжело опускается на стул и кивает Сандалову, выдыхая,— твою же мать... накаркал. Товарищ Коробков, вызывайте начштаба Федульева, объявляйте боевую тревогу в дивизии... Обеспечить рассредоточение, снабжение, прикрытие и маскировку. Срок исполнения — 24 часа. Распоряжение 9-ой и 11-й САД я дам из своего вагона... Да, у аппарата командующий Западным фронтом Чуйков. Здравия желаю, товарищ Михеев. Понимаю, понимаю... Спасибо за разъяснение, товарищ Михеев...
Чуйков машет рукой сотрудникам госбезопасности, которые выводят Белова из кабинета:
— Дела... как невовремя. У него хоть заместитель толковый есть? Ладно, об этом потом... Наша разведка получила совершенно точные сведения, что германская армия готовится напасть на нашу страну в 4 часа утра 18 мая. Все мероприятия по плану 'Гроза-41' должны быть завершены в ноль часов 17 мая. На участке 4-й армии, как вы знаете, мы не планируем иных наступательных действий, кроме захвата мостов через реку Западный Буг. Основные события развернутся на участках ваших соседей: 5-й армии Юго-Западного фронта слева, а также 3-ей и 10-й армии нашего фронта справа. Главный удар силами нашего фронта будет наносится на участке 10-й армии силами двух гвардейских танковых корпусов по шоссе Остров-Мазовецкий — Вышков — Варшава и вдоль железной дороги Малкина-Горна — Варшава с задачей захватить правобережный пригород Варшавы Прагу и уничтожить мосты через Вислу. Таким образом, могучим ударом силами Юго-Западного и Западного фронтов на правобережье Вислы от Варшавы до Кракова войска агрессора должны быть уничтожены. Кроме того, в полосе 3-й армии нашего фронта и 11-й армии Северо-Западного фронтов силами двух стрелковых корпусов будет проведена частная операция по срезанию Сувалкского выступа. Это не значит однако, что 4-я армия будет со стороны наблюдать за происходящим, с началом боевых действий армия передает свои участок границы 13-й армии Резерва Главного Командования и наступает вдоль шоссе на Варшаву через Седельце с целью формирования южного полукольца окружения германских войск.
* * *
— Мальцева у аппарата,— Оля привычным движением сдвигает локон волос за ухо,— здравствуйте, Лаврентий Павлович.
— Здравствуй, Анечка,— в трубке ВЧ раздаётся немного искажённый модулятором голос Берии,— до меня дошли слухи, что у тебя на Ленинградке появилось чудесное средство, которое может любому развязать язык. Неужели правду говорят?
— Понятия не имею о чём вы говорите,— досадливо морщится она, зло притопнув каблуком,— дайте угадаю, вы о курсах по изучению иностранных языков?
— Нет, я о 'сыворотке', о которой мне товарищ Игнатьев рассказывал...
— Ах вы о той вытяжке из грибочков, Лаврентий Павлович, ну какое ж это чудесное средство. Дурман один, ни дать, ни взять, да и вреден он для здоровья. Ни ровен час...
— Позвоните своему руководству, оно даст вам указание,— сухо перебивает её Берия,— а объект вам уже везут. В беседе будет принимать участие мой помощник старший майор Абакумов.
* * *
— Давление в норме, сто двадцать на восемьдесят,— Оля закрывает крышку аппарата Рива-Роччи и снимает стетоскоп,— сейчас придёт медсестра и возьмёт у вас кровь. Не хотите, Сергей Александрович, пока выпить чаю, у меня только что закипел?
— С удовольствием, товарищ доктор,— отводит в сторону запавшие чёрные глаза Худяков, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы.
— Травяной отвар по рецепту моей бабушки,— колдует с лабораторной посудой Оля,— не обессудьте, сахара у меня нет, да и не нужен он тут, только вкус перебивает.
— Ароматный,— сжимая двумя руками стакан и обжигаясь, арестант делает крупный беззвучный глоток,— горные травы... С Кавказа?
В комнату заглядывает высокий статный молодой мужчина и вопросительно с усмешкой глядит на Олю.
— Нет с Урала... лаванда, чабрец. Вы, товарищ Абакумов, чаю не хотите?
— Нет-нет, товарищ Мальцева, я тут посижу,— Абакумов поспешно берёт стоящий рядом стул, садится и нетерпеливо вздыхает.
— А вы, Сергей Александрович, где бывали на Кавказе?— Оля внимательно глядит на лицо арестанта.
— Где я только не бывал, товарищ доктор,— Худяков ставит пустой стакан на стол,— это же моя родина.
У старшего майора вытягивается лицо, глаза лезут на лоб.
— В самом деле? А как вас тогда звали?— тоном медиума спрашивает Оля, показывая под столом кулак Абакумову.
— Арменак Ханферянц,— произносит арестант с вдруг появившимся армянским акцентом и замолкает растерянно глядя по сторонам.
— Интересная фамилия, Арменак.— Тут же заполняет возникшую паузу девушка.— Давно хотела узнать, почему некоторые армянские фамилии заканчиваются на 'ц'.
— Буква 'ц' означает принадлежность к роду,— оживляясь, охотно отвечает он,— мой род, например, происходит из Нагорного Карабаха, но наша семья жила в Баку. Мой отец с братьями занимался рыбным промыслом и торговлей на юге. У многих армянских купцов и затем у их потомков фамилии оканчиваются на 'ц', так как они получали паспорта раньше, чем его ввели в Армении, где окончание фамилий стали сокращать с '-янц' до '-ян'.
— А я смотрю, Арменак, ты много знаешь, грамотно говоришь, учился где-нибудь?
— Я в 1917 году закончил Бакинское реальное училище,— расправляет плечи он,— отец к тому времени уже умер, и я в 15 лет стал работать помощником техника на городской телефонной станции. Участвовал в революционных событиях в Баку, вступил в партию 'Дашнакцутюн', выполнял секретные поручения руководства, прослушивал телефонные разговоры Степана Шаумяна...
Абакумов, спохватившись, выхватывает из кармана блокнот, карандаш, начинает что-то записывать, но ломается грифель и он в отчаянии смотрит на Олю.
— В 15 лет...,— девушка восхищённо покачивает головой,— а что дальше было?
— ... При диктатуре Центрокаспия я обеспечивал связь между руководством партии и британским консулом в Баку Мак Доннелом...
— Это он организовал тебе документы на имя Сергея Худякова?— перебивает Ханферянца Оля.
— Нет, не он. Там был другой человек по фамилии Вильсон, который на конспиративной квартире давал мне уроки английского языка, разучивал со мной легенду, а ещё один, русский, тот мой армянский акцент убирал.
Абакумов, заметив вращающиеся катушки магнитофона под Олиным столом, успокаивается, достаёт из нагрудного кармана партийный билет и указывает на него пальцем.
— Как тебе, Арменак, удалось вступить в партию,— немигающе смотрит на него девушка.
— Это было в 1924 году, я тогда служил начальником полковой школы в Изяславле. Ко мне явился незнакомый мне человек, которого я ни до, ни после этого больше не видел и назвал пароль и передал пакет. Он приказал мне взять отпуск и выехать в город Вольск, откуда по легенде был родом Сергей Худяков. Дело в том, что в 1918 году во время белогвардейского мятежа сгорел городской архив, погиб весь ревком и большинство членов партийной организации. Мне удалось убедить оставшуюся в живых старую большевичку Вольскую дать мне рекомендацию в партию, показав ей документы о том, что мы с отцом с 1918 года состояли в Красной гвардии и участвовали в захвате оружия в Вольском гарнизоне... М-м-м, как болит голова!
— Вот возьмите пилюлю, Сергей Александрович,— Оля наливает из графина стакан воды,— это болеутоляющее, запейте её, нет-нет весь стакан.
— В глазах потемнело, не помню ничего,— на чистом русском языке продолжает арестант,— так что с медсестрой, она придёт кровь брать?
— А вы не помните разве, Сергей Александрович?— Внимательно следит за зрачками собеседника Оля.— Медсестра только что была тут, сказала, что автоклав для стерилизации посуды сломался.
— Ничего не помню,— машет головой он,— как в темноту провалился.
— Давление видимо скакнуло, давайте я вам снова его померю...
* * *
— Если бы своими глазами не увидел, ни за что бы не поверил, товарищ Мальцева,— вскакивает со стула Абакумов, как только за арестантом закрывается дверь. Вот бы нам такую микстуру.
— Давай на ты, Витя,— улыбается только губами Оля,— зови меня Аней. Пойми, 'сыворотка' эта — вещь опасная, легко может привести к смерти допрашиваемого. То есть пользоваться ей надо осторожно и лишь в исключительных случаях. Ты понимаешь меня, эта микстура — серьёзное оружие не для массового использования. Нельзя, чтобы известие о ней вышло за эти стены и, тем более, утекло к заключённым. Поэтому вот так вываливать полученную с помощью 'сыворотки правды' информацию нельзя. Продумай как лучше залегендировать эти сведения, в том числе и для своего начальства. Идеально, если б всё это осталось между нами. Я не знаю, найди 'свидетеля' какого-нибудь...
— Понял, не дурак,— вытягивается в струнку Абакумов.
— Отлично,— Оля открывает выдвижной ящик письменного стола,— парень, я вижу, ты сообразительный, поэтому хочу я предложить ознакомиться с вот этим документом. Здесь мои предложения по поводу организации в стране военной контрразведки 'Смерш', что означает — смерть шпионам. Служба эта придёт на смену 3-му Управлению и будет подчиняться напрямую наркому обороны... Да ты не морщься, Витя, ходят слухи, что очень скоро этот пост может занять сам Хозяин. Объяснять, надеюсь, не надо какие при этом открываются перспективы перед её руководителем.
— А чего же сама не хочешь?— подозрительно щурится он.
— Не отпустит меня Чаганов из Спецкомитета, да и в политбюро не станут поощрять семейственность.
— Ну так и меня Берия может не захотеть отпускать,— мнётся Абакумов.
— Наоборот, Берия поддержит. Будет только рад своих людей на всех ключевых постах расставить: Меркулова — в госбезопасность, тебя — в СМЕРШ. Сейчас у него Особые отделы армейцы отобрали, а через тебя он их вернёт. Но если не хочешь, я могу...
