Даже живя среди своих родичей (правда совсем не долго), он никак не мог принять правил и традиций, являющихся основой любого сосуществования. Он был другим, нет, не внешне. Чисто внешне, Лин, как раз, был очень похож. Те же черные волосы, темные глаза, смуглая кожа и высокий рост, вот только не было в нем властности, жестокости и чванства, свойственных остальным. Конечно, совершенно спокойный и несколько высокомерный характер был, по всей видимости, наследством матери-дракона, но вот куда девать способность сочувствовать, несколько гипертрофированное чувство долга, обязательность и благожелательность? Все эти черты были совершенно не в духе огнедышащих, скорее даже наоборот. Видимо, это и есть человеческая часть, так Лин решил уже давно и до сих пор мнения не поменял.
Вот так в нем и уживались три совершенно разных расы, каждая с собственными заскоками и проблемами, которые, к счастью, не оказали особенно пакостного влияния на сформировавшийся нрав своего отпрыска. Цельной личностью со своими заскоками, быть все же лучше, чем иметь постоянно меняющиеся черты, которые плавно (а иногда и резко) перетекают из одной в другую, как это зачастую случается у полукровок.
Размышляя о себе, Лин быстро преодолел расстояние до лагеря, мельком отметив, что уже рассвело и над лесом засияло свежее умытое солнце. Опустив, на так и не погасший огонек костра котелок, и скомандовав подъем, он принялся с улыбкой наблюдать, за поднимающимися и недовольно ворчащими себе под нос, товарищами. Когда процесс вставания и одевания подошел к концу и спутники, наконец, доползли до костерка, перед ними, словно из ниоткуда, выпрыгнул Торно с висящей в зубах уткой. Видимо къяр поймал ее специально им на завтрак на озере.
— Ах ты !..., зачем же так пугать? — Ругнулся гном, выпятив подбородок и не обращая внимания на недовольный взор коня.
Знавший вспыльчивый характер гнома Дар, решил перебить ситуацию и оттеснив того в сторону, выдернул из пасти коня будущий завтрак.
— Торно, — проговорил он, не давая гному вставить ни слова, — какой же ты молодец! Вспомнил о бедных путниках, которые вынуждены питаться сухарями! — Тут он кинул обвиняющий взгляд сначала на возмущенного Крима, а потом на невозмутимо пожавшего плечами Лина. — Ты у нас единственный, кто заботится об остальных, а им и дела нет. Так что я от имени всех своих спутников приношу тебе искренние слова признательности и прошу и впредь не забывать о голодающих товарищах.
Вся эта тирада произносилась на одном дыхании, после чего орку пришлось надолго замолчать, чтобы перевести сбившееся дыхание. В это время, Крим, признанный в отряде за повара, принялся ощипывать утку и привешивать ее над костерком, а Дар старательно собирал разбросанные во время одевания вещи, сворачивая и запихивая их по мешкам. Лин, посмотрев на создавшуюся идиллию, прихватил лошадей и отправился к озеру, намереваясь искупать и освежить их хоть немного. Счастливый от перспективы поиздеваться над ни о чем не подозревающими конями, Торно скакал кругами вокруг и призывно ржал.
Приблизившись к озеру и боясь вымокнуть, Лин замер, решая задачку. Решение предложил Торно, просто выхватив из руки хозяина поводья, и потащив упирающихся лошадей в воду. Это представление надо было видеть! Вы когда-нибудь видели лошадь в ужасе? А двух? Вот теперь представьте, две перепуганные вусмерть коняги, которых, ухватив за повод, тянет в ледяное озеро третья. При этом все три упираются в землю, стараясь перебороть сопротивление. Но къяр, как уже говорилось, не лошадь, а намного лучше. И притом намного сильнее и выносливее. А потому, когда обе лошади стали уставать, Торно прибавил усилий и затащил-таки их в ледяную воду.
Кони ржали и рвались на берег так, что становилось жалко, а счастливый къяр, покусывая, придавал им ускорение в нужном направлении. Постепенно все звуки смолкли, кроме плеска поднимаемой лошадьми воды, а потом и плеск исчез, а сами виновники выползли на берег и принялись отряхиваться. Брызги полетели во все стороны и Лин вынужден был метнуться в сторону, чтобы не попасть под водную атаку. Немного придя в себя, Вальзур отправился пощипать травки, а Грея, блаженствуя на солнышке и кокетливо поглядывая на Торно, принялась тереться о его бок, явно заигрывая.
Отсмеявшись после всего этого цирка и отряхнув все же попавшую на одежду воду, Лин мысленно попросил Торно отвести лошадей в лагерь и отправился в обратный путь. Дорога показалась еще короче, вот что значит привычка, а лагерь встретил полной готовностью. Как оказалось ждали только его. Счастливые, и самое главное чистые, кони принялись набивать желудки на полянке, а друзья расселись на оставшемся не упакованным одеяле и с аппетитом набросились на угощение.
Утка была жирной и сочной, Крим на славу постарался. Поскольку с приправами проблем не было — запас пополнили, то и еда была сдобрена добрым пудом всяческих острот. Немного перекусив, все без возражений поднялись, оседлали лошадей и приторочили мешки к седлам. В последний раз оглядев лагерь, Лин привычным уже жестом погасил никому не нужный огонь и последним вспрыгнул в седло. На этот раз, благодаря пеньку, Крим сам забрался в седло, чем гордился, в принципе, как и всегда.
В путь тронулись сразу же и, немного поспорив, решили сегодня не останавливаться на перекур, правда, дальнейшие события не позволили свершиться планам долгого пути.
* * *
Еще подъезжая к вершине очередного холма, они услышали отдаленный рев и шум, но не придали этому значения, лишь оглядывать окрестности принялись почаще. Но вот зрелище, открывшееся с вершины холма, было впечатляющим! Друзья остановились и пристально всматривались в происходящую схватку, пока не вмешиваясь.
Над поляной, размером с небольшое поле, кружил большой серебряный дракон. А перед ним размахивая громадной палицей одной рукой, стоял громадный тролль, в высоту примерно как три Лина, а в ширину где-то десять. В левой руке эта "малютка" держала перевернутое ногами вверх тело, при каждом взмахе палицы, размахивая и добычей. Человек (или не человек?), зажатый в лапе громилы, не подавал никаких признаков жизни и вообще производил впечатление тряпичной куклы. Дракон же, летал низко, чуть не задевая огромными лапами земли, и пытался выхватить тело из ручищи похитителя, при этом аккуратно пуляя огнем, в попытках попасть в палицу, и пронзительно крича.
Немного понаблюдав за боем и не найдя причин для невмешательства, товарищи помчались на выручку попавшим в беду. Поскольку тролли встречались в этих местах довольно редко, то люди привыкли, чувствовать себя в лесах совершенно привольно и совершенно не опасались встретить это свирепое безмозглое чудовище. И откуда только взялся столь громадный экземпляр? Помощь дракону явно была не лишней, поскольку он не мог действовать огнем, опасаясь повредить человеку, ставшему добычей, но и прекрасно понимал, что на земле, толку от него будет мало. Потому и навертывал круги, стараясь вымотать нападающего и привести в чувства похищенного.
Друзья, без всякого предупреждения, сразу же вступили в бой , что принесло первые результаты. После прокола в ногу, нанесенного Даром, тролль взревел, перепугав, наверное, всех окрестных птиц, и выпустив, так и не пришедшего в себя парня, обеими руками принялся поднимать палицу над головой, чтобы пришибить такую надоедливую мелочь. Не тут-то было! Как только палица достигла верхней точки, только этого и ждавший дракон, метко плюнул в нее волной огня, спалив при этом не только кусок древесины, служивший оружием, но и основательную часть остова старого дерева прямо за спиной тролля. Немного обалдевший от такого поворота событий, виновник совершенно забыл о нападающих и пропустил момент необходимый для защиты.
Пока Дар протыкал троллю ногу, двое оставшихся друзей обошли чудовище сзади и, распотрошив мешок, вытащили из него веревку. Подхватив концы довольно длинной бечевы, они принялись бегать вокруг стоявшей в центре выжженного круга махины, при этом постепенно опутывая его ноги несколькими слоями. Когда веревка закончилась, тролль, наконец, соизволил обратить внимание на обидчиков и собрался разобраться с ними, просто раздавив. Но при первой же попытке поднять ногу, потерял равновесие и полетел вперед лицом на землю. Последовало такое землетрясение, что Дар, не ожидавший последствий, приземлился пятой точкой у ног тролля, гном оказался на коленях, а Лин, чтобы не упасть, повис на остатках дерева.
Поверженный противник, толи от неповоротливости, толи от удара о землю, перестал шевелиться вовсе, и теперь представлял собой гору, возвышающуюся в центре поля. Над головами помощников раздался радостный вопль дракона, и счастливый победитель с яростным криком бросился на обидчика, одним ловким движением острого когтя, отделив голову от туловища. Это зрелище несколько испортило радость победы, потому друзья поднялись и, отвернувшись от поверженного тролля, двинулись в сторону давешнего тела.
Молодой парень лежал там, куда его отшвырнул людоед, на спине с раскинутыми в стороны руками и едва заметно поднимающейся грудной клеткой.
— Дышит. — Констатировал Крим, немного понаблюдав за пострадавшим.
— Судя по тому, как им размахивали, у него должно быть половина костей сломана, — вставил Дар, — Лин, ты сможешь помочь? Боюсь из меня очень плохой маг, а целительство и вообще никогда не давалось. Ну, разве что, заклинания облегчающие отход. Только, думаю, это несколько преждевременно. Надо хотя бы попытаться.
Лин пожал плечами, не зная, что ответить. Насколько он силен по части магии, Дару и так известно, а целитель из него тоже некудышный. Вот бы Эву сюда, она бы справилась. Но все же, он преодолел необходимое расстояние и опустился на колени рядом с пострадавшим.
Так, теперь нужно расслабиться. Легко сказать, когда над душой стоят два товарища, и спорят получится ли откачать невезунчика. А немного в стороне, не пускаемый друзьями беснуется дракон, в своем человеческом облике, пытаясь прорвать заслон, и помешать издевательству над своим товарищем. Сейчас, при ближайшем рассмотрении, Лин видел, что парнишка был драконом, правда, очень молодым и неопытным. Потому и не смог дать отпор троллю. Взрослый дракон, может справиться практически с любым противником. Там где не помогает огонь, вполне хватит когтей-лезвий и зубов-кинжалов. Вот только учить новичков обычно некому, потому и опыта приходится набираться, совершая собственные ошибки, иногда, и последние в жизни. Так и этот молодчик, видимо не рассчитал своих силенок и решил, что справится в одиночестве, потом, как это водится, попался, а помощь пришла немного поздновато. Хорошо хоть жив остался, по крайней мере, пока жив!
Закончив настраиваться, насколько это возможно в подобных условиях, Лин протянул вперед руки, свечения которых не видел из-за закрытых глаз, и принялся водить ими вдоль тела мальчика, пытаясь определить степень повреждений. Глаз он не открывал, боясь потерять сосредоточенность, да и не нужны они были при сканировании. Визуально все равно видно ничего не было, кроме одежды, а сведения поступали прямо в мозг, где сопоставлялись с увиденной оболочкой. Закончив сопоставление, он распахнул глаза и уставился на тело, теперь, перед его взглядом, выглядевшее сочетанием белых, желтых и красных пятен. Белые, почти прозрачные, пятна означали не поврежденные ткани, желтые, те, что получили незначительные повреждения, не опасные для жизни, ну и последние красные, соответственно, опасные для жизни, то есть смертельные. Как выяснилось, опасных было всего два, одно в области живота— был пробит бок, и второе, в области шеи— повреждена вена.
Приступив к лечению, Лин первым делом, взмахом руки остановил кровь, и тут же принялся читать кроовосстанавливающее и очищающее заклинание, отчего вся поврежденная субстанция хлынула наружу. На грани сознания, он отметил, дикий не человеческий крик, разнесшийся по поляне, правда, быстро оборвавшийся, но решил не отвлекаться на подобные мелочи и перешел к ране на боку, поскольку выглядела она похуже.
Ткани разошлись, открывая безобразную рану, нанесенную непонятно чем, по крайней мере, Лин не мог себе представить, чем можно располосовать живот на лоскуты шириной в два пальца и глубиной сантиметров в пять, разве что когтями. Особо не заморачиваясь, он опять прочитал очищающее заклинание, прекрасно зная, что оно не особо действенное, тут нужно бы что-нибудь более быстрое и качественное. Но это было, можно сказать, единственное, что давалось ему в целительстве, а потому и использовалось, как универсальное. Немного помучившись и сделав дополнительный разрез, чтобы вывести всю грязь из организма, он перешел к самому трудному этапу — собственно, заживлению.
Эве давалось заживление легко и просто, примерно так же легко, как дышать. Она жила этим. А вот Лин, относился как раз к той категории магов, для кого магия жизни была самым тяжелым испытанием. Однажды, много лет назад, задавшись целью научиться лечить, прочитав всю литературу, какую смог найти, выучив все известные заклинания излечения и расспросив именитых врачей, он приступил к практике. И вот тут-то выяснилось, что именно эта часть магии для него закрыта. Он, привыкший к тому, что мир магии создан для него, что все ему подвластно, вдруг не смог излечить элементарный порез на руке. Чуть позже ему объяснили, что целителем ему, конечно, не быть, но вот элементарные основы он вполне способен освоить, правда, при этом затрачивая столько энергии, что проще просто оставить эту идею. Но Лин не был бы Лином, если оставил дело на полпути. Всерьез задавшись целью выяснить собственные пределы, он долго и упорно экспериментировал со всеми известными миру заклинаниями магии жизни, в итоге определив несколько особенно эффективных в его исполнении.
Именно эти заклинания, среди которых было одно из самых простых — заживляющих, он и пытался применить сейчас. После нескольких минут, в течение которых ничего не происходило, рана вдруг покрылась тонкой бурой пленкой и принялась затягиваться. Руки Лина уже ощутимо тряслись от натуги, а лицо покрылось испариной, но он продолжал сращивать края в аккуратный беленький шрамик, который через пару месяцев превратится в едва заметную полоску, проверенно на себе. Когда бок был заштопан, Лин откинулся назад, подставляя лицо освежающему ветерку и немного отдыхая перед заключительным этапом, и принялся за дело. Теперь работа пошла легче. Во-первых, рана не была такой глубокой, а во-вторых, грязи в нее забилось гораздо меньше. Очищение прошло без всяких затруднений, а шрамик получился практически не заметным.
Еще раз, внимательно проведя диагностику, и оставшись практически без сил, Лин убедился в том, что состояние парня не представляет опасности для жизни, а значит, как только придет в себя и поест, должно придти в норму. Ну, или около того. Короче жить будет! Лин с трудом поднялся на ноги и обернулся к притихшим друзьям, не сводившим с него пристального взгляда.
— Жить будет!
Произнеся эту фразу хриплым голосом и подивившись такому факту, Лин попытался сделать шаг вперед. Вот только его собственный организм, давно отвыкший от магических нагрузок такой мощности, видимо не принял во внимание желания владельца и просто напросто отказался служить. Если бы не реакция Дара, который в последний момент подхватил голову Лина у самой земли, иметь бы ему в придачу еще и сотрясение мозга. Едва не впечатавшись лицом в землю, он провалился в темноту забытья, так и не потеряв сознания полностью, но и не имея возможности успокоить встревоженных друзей.
