Кивнула. Да, знаю и даже сталкивалась. Но почему-то надеялась, что теперь, после поступления, меня эти реалии уже обойдут стороной. Точнее — гнала прочь такие мысли. А ведь по сути на меня и сейчас могут устроить охоту, взять в рабство, убить — всё по закону, только стоит это «удовольствие» нынче гораздо дороже. Вот и вся разница. А того факта, что жертва тоже разумное существо, никто учитывать не станет.

— Хочешь, покажу фокус? — спросил байлог после того, как я умылась и привела себя в порядок.

— Зачем? — недоумённо вскинулась я.

— Может, отвлечёшься и расстраиваться перестанешь. Всё же хорошо — не надо переживать, — улыбнулся куратор.

После моего согласия, байлог протянул руку к небольшому кустику травы, и она тут же начала расти. Быстро... невероятно быстро. Всего за несколько минут растение стало почти с меня вышиной, выпустило множество бутонов и зацвело. Взглядом спросив разрешения, я потрогала это чудо.

— Но как... это же невозможно, — прошептала себе под нос. — Это ведь сколько энергии надо, воды, питательных веществ — да всего. Оно не могло вырасти так быстро.

Однако факт оставался фактом: цветущий куст уже прекратил рост и теперь выглядел так, словно достиг такого размера естественным путём. И на ощупь казался настоящим, и пах так же, как аналогичные цветы в городе.

— Это ведь невозможно, — повторила я, жалобно посмотрев на Асса. — Фантастика какая-то!

— Тебе понравилось? — вопрос прозвучал с какой-то детской гордостью и надеждой. Как у малыша, протягивающего рисунок и ждущего одобрения.

— Очень, — искренне призналась я, снова прикоснувшись к растению. Но загадка не давала покоя. — Это какой-то особый быстрорастущий вид?

— Нет, это я, — смутился байлог. — Если хочешь, выбери ещё что-нибудь — и тоже могу вырастить.

Решив не упускать такую возможность, я осмотрелась и указала на другое растение — оно даже во взрослом виде оставалось небольшим. А потом внимательно следила за действиями мужчины. И кое-что всё-таки увидела, но не на привычном уровне восприятия, а переключившись на био-тело. Байлоги, включая Асса, на этом уровне выглядели похожими на свой стандартный облик на физ-уровне — чёрными, чешуйчатыми и когтистыми гуманоидами. Похожими, но не совсем — из глазниц, носа, рта, ушей и с кончиков пальцев на био-уровне у них истекал тёмный густой туман или дым. Сейчас наблюдалась почти такая же картина, вот только дым гораздо гуще, вытек дальше, окутал подопытное растение... и светился. Очень ярко, до боли в глазах. Самое удивительное то, что туман (или дым?) всё равно выглядел тёмным. Может, это парадокс восприятия?

В результате, если на физ-уровне я могла видеть необъяснимо быстрый рост травы, то на био не получалось — слишком слепило необычное излучение. Но больше удивило другое. Когда рост закончился, свечение ослабло, но туман не рассеялся, а втянулся обратно под когти чёрного и чешуйчатого гуманоида — то есть в скафандр.

Переключившись на обычное восприятие, задумчиво посмотрела на куратора. Если... скорее всего, скафандр существует не только на физ, но и на био-уровне. И если «туман» втягивается внутрь — то может, это и есть настоящий облик байлогов на том плане? На физическом-то никакого тумана ни разу не видела.

Как бы то ни было, одно точно — на растение как-то воздействуют. И, что самое поразительное, трава не погибает от такого стресса. Хотя...

— А сколько эти цветы теперь проживут?

Байлог пожал плечами.

— Не знаю, их же могут сорвать, съесть...

— Если никто их не тронет и внешние условия останутся нормальными, — тут же уточнила я.

— Долго. Эти два вида долгоживущие.

— То есть им не повредил такой экстренный рост?

Куратор задумчиво посмотрел на растения.

— Нет, они здоровы, сейчас перепроверил. Но они и до этого не выглядели больными, с чего ты решила, что с ними что-то не так?

Я только головой покачала. Удивительно.

— Совсем забыл, — опомнился Асс. — Арваны отложили срок на два с половиной часа. Так что тебе пора, чтобы еще перекусить успеть.

— Ещё раз спасибо, — искренне поблагодарила я перед расставанием. — И за чудо с цветами — тоже.

Уже в метро снова задумалась о «фокусе». Где растение берет питание, воду, кислород и энергию на такой бурный рост?.. Хотя насчет воды — рядом был ручей. Кстати, а почва вокруг не стала истощённой? Наверняка, байлоговскую стимуляцию уже исследовали, так что надо будет поискать материалы по этой теме.

На душе стало легко, и я рассмеялась. Всё-таки Асс добился своего, отвлек от пустых переживаний. А ещё повёл себя так, что теперь сложно воспринимать его как нечто страшное. Сразу вспоминается присевший на корточки мужчина, с надеждой ожидающий мнения и одобрения. В этот момент куратор сильно напоминал Лисса. Удивительно, но, похоже, какая-то детскость и наивность, что ли, остаётся даже у самых высокопоставленных байлогов. Однако если отвлечься от эмоций и задуматься о сути, то получается как раз наоборот: сегодня я получила подтверждение, что чёрные и чешуйчатые весьма опасные существа.

Купив пару пирожков и порцию блюда, напоминающего плов, перекусила прямо в кафе рядом со станцией. К счастью, в Миртаре, в отличие от Белокермана, термическая обработка пищи не является чем-то особенным. А потом вновь спустилась в метро.

Естественно, ни о каком походе в арванский корпус до посещения научного центра теперь и речи не шло. Впрочем, после пережитого у байлоговского корпуса я уже не уверена, что хочу ещё куда-то ходить и с кем-то знакомиться. Мало ли...

Но на здание снаружи всё-таки поглядела — тем более, что оно действительно располагается буквально по соседству с научным центром. Этот корпус университета выглядел совершенно нормально, и никаких аномалий заметить не удалось. Да и остановка метро находилась совсем рядом — буквально в нескольких десятках метров. Но кое-что всё-таки было: как и рядом с байлоговским зданием, вокруг арванского природа отличалась от обычной в пригороде. Но, если вокруг первого растительность бушует, то здесь такого нет. Зато видовое разнообразие поражает. Напоминает шикарный ботанический сад — единственный минус, что нет поясняющих надписей. Хотя впечатление всё равно сильное.

Когда я подошла к лаборатории, трудящийся в саду рядом с ней юноша оторвался от работы, поприветствовал и предложил следовать за ним. Работник устроил мне настоящую двухчасовую экскурсию по окрестностям, резко пересекая все попытки завернуть к зданию. Получив подтверждение его полномочиям, я перестала возражать, хотя всё равно недоумевала.

— Если захочется ещё что-то посмотреть — сообщай, — подвёл он итог прогулке и тихо добавил: — Все равно специалисты были заняты. А теперь тебе пора к ним.

— Но зачем было так отвлекаться, когда хватило бы просто указания подождать или передвинуть время на попозже? — удивилась я.

— Ха! И за это время ты бы куда-нибудь ушла, если без присмотра оставить. Или снова бы опоздала, — пренебрежительно сообщили мне, отчего стало одновременно стыдно и очень обидно. В конце концов, да, совершила ошибку, но не такую уж большую и впервые за долгое время — неужели этого достаточно, чтобы так относиться?

В лабораторию пришлось сходить ещё несколько раз. Относились ко мне вежливо, ничего плохого не делали — физический дискомфорт не превышал такой при работе Радия с Ликрием, но все вели себя... мягко, предупредительно, заботливо. Поясняя каждое действие и ведя себя как с какой-то умственно неполноценной, причем несмотря на то, что больше никаких сроков и правил не нарушала.

— Не стоит ждать разумности от тех, кто общается с байлогами, — ехидно сказал лаборант уже в конце исследований, провожая к выходу. — Каждый получает то, что заслуживает.

Переступив порог, я обернулась. Юноша стоял и улыбался.

— Да ты не нервничай, — с показным сочувствием добавил он. — Никто тебе вредить не станет — ты же будешь дорогим оборудованием.

Сдержав резкие слова, я вежливо попрощалась и поспешила уйти. Вот и первые отголоски межвидовой вражды. А ведь главное — совершенно ничего плохого не сделали, но комплексы неполноценности успели пышно разрастись — прямо как цветы под рукой Асса. Очень неприятное ощущение. Остановившись у станции, прислонилась лбом к стене. Надо было поблагодарить лаборанта за откровенность и честное указание причины. Зная её, легче справиться с ощущением собственной ущербности. Хотя всё равно непросто.

Как только все нормально освоили примитивный транспорт, мы начали совершать поездки ко всем известным не таким доступным коротким путям. В принципе их было не так уж много, и за неделю интенсивных походов удалось обойти и описать все. За время поездок мы побывали в нескольких деревнях.

По крайней мере, мне, со стороны, показалось, что в мелких селениях народ живет хотя довольно просто, но не бедствует. Что же до примитивности, то не удивительно — большую часть населения деревень составляют миряне. Люди в целом приветливы, общительны, часто не против угостить. Заметив, что я засмотрелась на картофельное поле (проснулась ностальгия), его хозяин гордо продемонстрировал аж целых трёх колорадских жуков — по его признанию, он специально перенес их на крайний куст, а то мальчикам будет сложно найти девочек.

— Вон, сосед тоже картошку выращивает, — хвастливо указал он, — но у него всего-то один полосатик — ко мне носил спариваться, и из яиц ничего не вылупилось. А у меня одного ребёночка вывели, может, и ещё смогут.

Невольно улыбнулась. Да, в каком-то плане даже примитивное сельское хозяйство в Миртаре очень выгодно — вредители, как и всё остальное, не могут размножиться — и с ними не приходится бороться. С другой стороны, здесь даже яблони все специальных сортов — те, которые завязывают плоды без оплодотворения — иначе урожая не дождешься. Яблоки без семечек, вишни без косточек, земляника без семян и так далее.

На эту ночь мы не стали возвращаться в город, попросившись переночевать к местному священнику. А я задумалась. Пусть миряне не получают высшего образования, но они вовсе не так глупы, как может показаться по краткой характеристике. Вон, мужик вполне понимает, как проходит цикл размножения насекомых, взгляд цепкий, лукавый, а не потерянный, движения четкие, уверенные. Все миряне отлично справляются со своим хозяйством, готовы помочь соседям... и в бытовом плане совсем не выглядят идиотами или опустившимися. Скорее, наоборот. То есть получается, что их уровень действительно сдерживают искусственно, физических же предпосылок для этого нет.

— Да, многие миряне знают, чего лишаются и что получают взамен, — подтвердил священник за ужином. — И осознанно выбирают такую жизнь.

Мужчина подложил себе жареной картошки и мечтательно добавил:

— Дети — это великое счастье. Если бы я не был таким глупым... если бы раньше понял, чего лишаюсь, и смог бы остановиться — то стал бы мирянином.

— Даже несмотря на то, что дети были бы не твои? — прямо спросила я.

— Может, какой-то и моим бы и по генетике был, — улыбнулся пожилой хозяин. — А даже если и нет — зато с гарантией здоровенькие, проверенные... и все равно мои.

— Так это ты, ты же инквизитор, — возразила Ирина. — Миряне наверняка думают иначе.

— Ага, я тоже, когда был молодой и горячий, считал себя самым умным, — рассмеялся мужчина. — Потом, когда здесь поработал — многое понял. Не только мы ограничиваем мирян — они и сами себя ограничивают. Причём вполне осознанно. Вот только получается не у всех.

— Это как? — заинтересовалась я.

— Да прямо так, — кивнул священник. — Вот, например, тут: семеро последних монахов, которые вышли из моей деревни... никто из них не хотел быть монахом.

Мы с Ириной недоумённо переглянулись.

— ...Но они не смогли сдержать любопытство. Хотя и никуда не лезли, ничем лишним не занимались, однако всё равно слишком много думали — в результате стали бесплодными. А ведь среди них уже две пары было, о детях мечтали, — сочувственно добавил хозяин. — Домечтались до того, что сейчас даже намолить не получится — минимум лет семь. Вот и уехали учиться, чтобы от горя отвлечься.

Сначала я не очень-то поверила словам инквизитора, но невольно уделила ещё больше внимания местным жителям. И чем дальше, тем сильнее понимала, что, может, священник и лукавил, но не лгал прямо. Миряне выглядели счастливыми. Полностью удовлетворёнными той жизнью, которую ведут. Настолько, что невольно закрадывалась мысль — а, может, действительно, их не тиранят, и выбор жизненного пути идёт не по принуждению, а по доброй воле? Ведь миртарцам действительно приходится делать тяжёлый выбор: или продолжение рода, или образование и более продвинутая жизнь.

В последние двое суток пребывания в Миртаре нам пришлось отказаться от учёбы и заниматься только обходом ещё непосещённых, к счастью, близких, коротких путей — выяснилось, что мы недостаточно хорошо распланировали время. Но всё-таки успели уложиться в срок и за оставшиеся несколько часов удалось в последний раз посетить службу в храме, а потом прогуляться по Святограду. Прошло не так много времени, но я уже привыкла к спокойной жизни и мирной обстановке, поэтому покидать город и страну не хотелось. С другой стороны, сейчас мы тут в качестве гостей, а изнутри система может выглядеть иначе. Усмехнувшись, отогнала неуместные мысли. Тартарская привычка — чуть приходится делать нечто нежеланное, как тут же вылезают варианты и сомнения — в том числе для того, чтобы успокоиться, сделать более привлекательным и оправдать неизбежное. А если смотреть прямо — то сейчас у меня просто нет выбора. Вот если... когда доучусь, отработаю и смогу выбирать, где поселиться — тогда и стоит размышлять на эту тему. Пока же нас ждёт Древтар. Возможно, он покажется ничуть не менее привлекательным.

8 – 9 ноября 617134 года от Стабилизации

Орилес, Древтар

До следующей страны добрались на поезде всего за сутки и без каких-либо происшествий, если не считать таковыми несколько резких перепадов гравитации при переходе через короткие пути. Самое паршивое — почти все они собрались кучно и в конце поездки. Из-за них даже у меня самочувствие ухудшилось, многие студенты вообще слегли, и только Ликрий взбодрился и наслаждался жизнью. Поэтому и на перрон наша группа не вышла, а почти выползла, сразу усевшись отдыхать на брошенные тут же вещи или рядом с ними.