Минул почти год, как его купил матрос с Островов в порту Скайнор на Харруме. Купил у собственного отца за золотой датарий. Отец плакал при этом, но выхода не было. Род в результате каких-то интриг в очередной раз крупно оштрафовали — так отец сказал. И на сходе рода долг распределили на всех его членов. У семьи Руса не хватало денег внести свою долю штрафа и всей семьёй бросили жребий — кому уходить на продажу. И выпало ему, самому младшему в семье.
Несколько дней сёстры и мать плакали, но в итоге отец сам увёл мальчишку на невольничий рынок в порту. Где продал матросу из команды купеческого корабля с Железных островов но, проплавал он недолго. Уже здесь, в Атоон-Ридаге матрос проиграл его Садирру-Стамеске в кости. И с тех пор мальчишка подвизался воришкой на рынке, под прикрытием братцев Карту.
Когда уродливые близнецы заступили дорогу его захватчику, Рус было воспрял духом. Но почти мгновенная расправа этого юного мага над защищёнными сильными амулетами ватажниками и последующая встреча с опером Охранки и полицейскими убили надежду вернуться к обычной жизни. А главное — его, похоже, ждёт наказание. Лишаться хвоста не хотелось, сами мысли об этом заставляли сердце сжиматься от ужаса. Ведь это окончательный и несмываемый позор. К куцым отношение хуже, чем к рабам. Если рабский ошейник можно снять, верной службой или скопив денег и выкупившись у хозяина, то новый хвост не отрастишь...
Лязгнули массивные двери, ведущие из тюремного блока в участок и в соседнюю, стеклянную, камеру натурально зашвырнули какого-то сайатта в рваной одежде. Через несколько секунд Рус узнал своего хозяина.
— Что случилось, малёк? — пробулькал Стамеска.
— Мы с побратимами выследили одного штыба(4), у которого был тугой кошель с серебром, а сам он выглядел натуральным растерей. Проследили, и я попытался сдёрнуть у него металл, да только штыб оказался натуральным панцирником, а ещё и магом в придачу. Вмиг меня ухватил да спеленал магией, а когда у ворот рынка браты меня отбить попытались, так он их за пару вздохов уложил, несмотря на амулеты, — шёпотом ответил Рус.
— Ох, Боги! Ведь говорила мне Лагана — не бери амулеты у Корочуна. Ведь говорила же... — завыл старый вор. — А теперь за всё ответ держать придётся...
— А что с нами будет? — спросил мальчишка.
— С тобой — не знаю, а меня и братьев ждут рудники!.. — прохрипел Садирр, а после глухо завыл, словно раненый зверь.
— А за что на рудники-то?! — искренне удивился маленький тирс.
— За то, что тебя рабом держал, да воровать заставлял. И не вывернешься теперь, всё магам расскажу, сам расскажу-у-у-у... — выл старик, размазывая слёзы и сопли по лицу. — А на рудниках мне сме-е-е-ерть неминучая-а-а-а!.. Дурак я, дурак! Жадный глупец!
Из крайней камеры вору вторил глухой скулёж братьев.
Снова брякнула дверь, и вошедший полицейский открыл двери камеры, в которой сидел Рус.
— Пошли к судье, Руффус, — сказал страж закона.
— Зачем?! — испуганно прошептал мальчишка.
— Судьба твоя решаться будет, — сказал воин и взял его за руку.
И под глухой вой бывшего хозяина и побратимов, мальчик пошёл навстречу своей новой судьбе.
В небольшом зале суда, в дальней части полицейского околотка, его ещё раз допросил дородный судья: послушал откровения мальчишки, про мытарства и беды последнего, выслушал, слёзные мольбы Руса не отрубать хвост не ломать судьбу и жизнь.
— Что же, Руффус Тинралль, я решил твою судьбу. Согласно законам Княжества и по просьбе одного гражданина, ты, малолетний тирс по имени Руффус Тинралль, передаёшься в руки и на воспитание его и его семьи, и уже в его власти будет решить судьбу твоего хвоста, — с мягкой улыбкой сказал судья, — шевалье Кантон, войдите и заберите вашего подопечного.
Щёлкнули двери зала суда, и в него зашёл давешний молодой маг, который Руса и поймал.
— Шевалье Адэрр Иттор Кантон, ваша просьба о передаче опёки над малолетним Руффусом Тинраллем мною удовлетворена полностью. Забирайте мальчика и в дальнейшем его судьба в ваших и вашей семьи руках, — сказал судья, а от услышанного у Руса похолодело внутри.
— Благодарю Вас, Ваша честь! — громко ответил молодой маг и низко поклонился судье. Затем подошел к застывшему от ужаса Русу и протянул ладонь. — Идём со мной, уже поздно, а нам топать и ехать на бусе около часа.
По дороге Рус, не совсем отдавая себе отчёт, попытался сбежать, вырвал руку из ладони мага и рванул со всех ног в переулок. Только вот, через несколько шагов его словно что-то обхватило, и сколько мальчишка ни дергался, убежать дальше не смог.
— Ты таки хочешь лишиться хвоста, да? — ехидно спросил маг.
— Нет... — размазывая слёзы по щекам, ответил сидевший на плитах дороги Рус.
— Тогда не вздумай больше бежать, — сказал сайатт и снова взял его за руку.
Дорогу Рус почти не запомнил, настолько его охватило чёрное отчаянье и страх. Всё слилось в монотонную полосу, пропитанную запахом парня-сайатта и продуктов из его заплечного короба. Что-то соображать Рус начал только у ворот места, в которое ему раньше вход был заказан, а именно — столичной Академии.
Поговорив недолго со стоявшими у ворот парнями, его новый хозяин вошел на территорию, так и ведя мальчишку за руку. Но далеко от ворот не ушли, пришли в какой-то одноэтажный дом с ярко горящими в сумерках окнами.
— Сиди здесь на лавочке, — сказал парень и указал Русу на деревянную скамейку с ажурными, кованными бронзовыми боковинами. — Я договорюсь с Главным комендантом Академии насчёт тебя.
И ушёл в дом. Не было его не очень долго, и вышел он в сопровождении сородича Руса. Высокого, представительного тирса в дорогом на вид вышитом алом плаще, под которым была странного покроя роба. Мужчина подошел и внимательно осмотрел мальчишку.
— Этот? — спросил он парня.
— Так точно, господин Главный комендант, — ответил тот.
— Как тебя зовут, дитя? — снова спросил сородич, обратившись уже к Русу.
— Я лишён имени, господин, но раньше меня звали Руффус Тинралль, — ответил мальчик, встав и низко поклонившись.
— Воспитанный ребёнок, надеюсь, это ворьё не испортило его окончательно. Я свяжусь с комендантом общежития, Адэрр. Он пустит вас обоих, а завтра оформим мальчишку к вам в комнату по всем правилам, — сказал этот господин.
— Благодарю вас, господин комендант, — сказал Адэрр и снова поклонился.
— Идите, уже поздно, — ответил мужчина и ушёл в дом.
— Ну что, пошли в твой новый дом, — сказал парень.
Рус посмотрел на него и громко прошептал: — А когда хвост рубить будут?
— Вот придём домой и там... уже... — хмыкнув, сказал сайатт и снова взял его за руку. И они пошли куда-то вглубь территории по освещённым жёлтыми фонарями дорожкам.
Пришли в высокое здание со стеклянными дверями на входе, за которыми у массивного стола стоял взрослый сайатт в тёмной робе, но с надменным и злым лицом. Он, молча, проводил их взглядом, после чего ушёл куда-то вглубь первого этажа. А они пошли вверх, по каменной лестнице с металлическими перилами. Этаж за этажом, Рус даже запыхался, пока они поднимались. На пятом по счёту этаже парень пошёл в коридор и в конце его, приложив ладонь, открыл одну из дверей.
За нею оказалась просторная красивая квартира. Ничего подобного Рус никогда не видел и не жил в такой красоте.
— Вот и твой новый дом, малыш, — сказал сайатт, после чего крикнул: — Бар! Бар, ты дома?!
В одной из комнат что-то брякнуло, и в дверях показался ещё один парень-сайатт. Он был выше, чем его хозяин, и одет лишь в странные коротенькие штанишки.
— Дэрри?! Где тебя носит? — спросил он, увидел Руса и удивлённо застыл: — А это ещё что за чудо?!
Адэрр расхохотался.
— Это не чудо, это Руффус, — сказал его новый хозяин. — Он меня обокрасть пытался на рынке.
— Обокрасть? — прошептал, распахнув глаза, тот, кого назвали Бар. — Тебя?!
— Ну, он же не знал меня, видимо, думал, что я обыкновенный штыб. Так ведь, Руффус? — спросил Руса Адэрр. После чего, не слушая ответа, ушёл за одну из дверей. Откуда, правда, сразу же вышел, держа в руках таз. — Скидывай в таз все свои вещи и садись вон на тот топчан. И сиди там, а мы пока сходим, поговорим с Баром.
После чего парни вышли в соседнюю комнату, а Рус стал стаскивать с себя свою одежду. Аккуратно складывая её в таз. Когда всё снял и остался голым, сел на топчан и застыл. В душе было пусто, надежды почти не осталось.
Новый хозяин и его друг проговорили недолго. После чего вышли из комнаты и парень по имени Бар куда-то ушёл. А Адэрр взяв свой короб, скрылся за третьей дверью, где чем-то забренчал и зашуршал, попутно слышались хлопки каких-то дверей и странный чавкающий звук.
Когда всё стихло, в прихожей хлопнули двери и в комнату зашёл Бар в сопровождении молодого тирса в ученической робе.
— Адэрр, я его привёл, — сказал сайатт.
Появился Адэрр и спросил: — Димурр, ты можешь обследовать и потом подлечить этого мальчишку? — и указал на Руса рукой.
— Могу, — оскалился сородич. — Только вот, лечение — это дорого...
— Чего ты хочешь? — спросил хозяин.
— Смотря как дела у малька... но, предварительно — час твоего времени по вечерам в течение полугода в тире Академии.
— Да ты?.. — покраснел хозяин. — У меня и так времени нет ни на что! А ещё персональная тренировка... я когда спать-то буду?! Назови другую цену.
— Тогда, от золотого до двух, в зависимости от состояния, — мурлыкнул парень-тирс.
— Грабеж! — воскликнул хозяин. — Почему так дорого?!
— Ха... это ещё недорого, сходи-ка в ближайшую городскую лечебницу. Твой парень гражданства не имеет, так что сдерут с тебя не меньше трёх золотых. Так как, мне уходить?.. — отвечал сородич.
— Нет! Я согласен...
— На тренировки?
— На деньги! — рыкнул Адэрр.
Сородич погрустнел, но вздохнув, сказал: — Пара золотых — тоже не плохо...
После чего подошёл к Русу и присел на подлетевший стул, прямо напротив мальчишки. Руки его засветились мягким зелёным светом, и он провёл ими вдоль тела Руса. Отчего по телу пробежали мурашки, и стало тепло. Сородич хмыкнул и сказал:
— В целом парень здоров, но в кишечнике какие-то паразиты.
— Убрать можешь? — спросил хозяин.
— Могу, но это потребует сил, а завтра у меня практика в третьей городской больнице, — сказал Димурр и лукаво посмотрел на хозяина.
— Плачу два золотых, но парень должен быть здоров, — глухо сказал Адэрр.
На всё это, привалившись к косяку двери и сложив на груди руки, оскалившись, смотрел Бар.
— А когда хвост рубить будут? — пискнул Рус.
— Хвост?! — удивился Димурр. — Зачем рубить хвост? Чей хвост?
— Мой... — прошептал мальчишка. — За воровство...
— Какое воровство, у кого? — спросил сородич.
— У хозяина, — ответил ему Рус.
— Не понял... — прогудел Димурр и, нахмурившись, посмотрел на хозяина. — Какого?..
— Ты лечи, давай, Димурр, лечи, не отвлекайся... — вкрадчивым голосом ответил Адэрр. — С хвостом я сам разберусь, попозже.
— Я не позволю калечить ребёнка! — возмутился тирс.
— Лечи! — сказал хозяин. — А то я к девчонкам в общагу пойду, и ты останешься без своих золотых.
— Я...
— Лечи! Давай! Его! — раздельно сказал хозяин, ткнув пальцем в Руса.
Сородич фыркнул, нервно дёрнул хвостом, но его руки снова засветились зелёным светом. Мало того, свет появился и в глубине глаз. А Рус почувствовал, как внутри словно холодный ручеёк потёк и куда-то пропало противное, тяжёлое чувство внизу живота.
— Я всё сделал, — сказал тирс. После чего встал и подошел к хозяину. — Мои деньги?
— Держи... — сказал Адэрр и положил на ладонь сородича два жирно блеснувших кругляша.
— Смотри у меня, Адэрр, — сказал Димурр, после чего ушёл, хлопнув входной дверью.
И неловкую тишину, на миг повисшую в квартире, нарушил гомерический хохот Руса.
— Что ты ржёшь? — спросил его хозяин, после чего отошел к шкафу и стал в нём рыться. Через несколько секунд закрыл шкаф и подошёл к мальчишке, держа в руках массивные клещи.
— Хозяин хочет отрубить хвост клещами?! — проскулил мальчишка.
Бар уже просто икал от смеха, заливаясь и утирая слёзы.
— Наклони голову, — сказал Адэрр.
— А?.. — удивился Рус.
— Ох-х-х-х... — Вздохнул хозяин и наклонил голову Руса к груди. После чего мальчишка почувствовал, как звякнул ошейник на шее. Проскрежетал металл и хозяин сказал:
— Бар, помоги мне...
Второй сайатт замолчал и подошел к ним. Парни засопели, на шее дёрнуло, и раздался тонкий звон. Через миг хозяин отошел от мальчишки; в одной руке его были клещи, а в другой разжатое кольцо перекушенного ошейника.
Развернулся, подошел к окну и распахнул его. Только окно почему-то было до пола, после чего вышел в темноту. Рус видел, как хозяин размахнулся и швырнул ошейник во мрак ночи, громко прошипев: — Погань!
Вернулся в комнату и сел на корточки перед Русом.
— Ты больше не раб! — сказал сайатт, взяв ладошки мальчика в свои.
— А кто я? Кто я теперь? — чувствуя странное щемящее чувство в груди, спросил Рус.
— Знаешь, мою молочную мать зовут Латри Тин Кантон, но когда-то её звали Латрия Тинралль...
— Латрия? — прошептал мальчишка. — Мама рассказывала, что так звали её сестру — старшую сестру, которую давным-давно продали в рабство в Халифат...
— Мир тесен, Руффус, — ласково улыбнулся Адэрр.
— Так кто я теперь? — спросил мальчишка, глядя в синие с вертикальными зрачками глаза парня.
— Ты... ты — мой младший брат. Маленький, потерявшийся братишка, которого судьба привела мне навстречу... — прошептал Адэрр и, обняв, прижал к себе Руса.
И мальчик вцепился во взрослого, обвил его шею руками и громко разревелся от облегчения.
4. — Штыб — аналог русского слова лох.
Глава 13. Первые каникулы.
Бармирр Таулон (Атоон-Ридаг, 5 день зимы год 3685 от В.Т. раннее утро)
Бар открыл глаза и посмотрел в тёмный потолок, на котором шевелились едва уловимые тени от колышущихся от лёгкого сквозняка штор, освещаемых молодой луной. С соседней койки слышалось тихое дыхание лучшего друга и мальчишки-тирса. Вот уж Адэрр!.. Обычно очень рассудительный и холодный, Адэрр иногда мог утворить натурально безумные вещи. Но за это, Бар его и любил. Любил с тех пор, как познакомился уже больше десяти лет назад.
Адэрр знал всё или почти всё, а чего не знал, мог подсказать — где узнать. Бармирр отдавал себе отчёт, что если бы не друг, он никогда не достиг бы сегодняшних результатов. Не стал бы студентом столичной Академии и вообще не был бы лучшим клинком на всех пяти курсах. Именно Адэрр заставлял его, заставлял самим своим существованием совершенствоваться и постоянно поднимать планку собственных достижений. Почти все самые светлые и радостные воспоминания в его ещё недолгой жизни были связаны с другом и его семьёй. А особенно, сейчас особенно, с Аллией...
От воспоминаний о сестре лучшего друга на сердце стало тепло. И несколько минут Бар просто лежал и вспоминал, как прогуливался с девушкой вечером за день до отъезда сюда в столицу. Как целовался с нею в тёплых водах реки, чувствуя её тепло и мягкие выпуклости, а самое главное вкус её губ.
