Оляна. Игры с Артефактами

— Иди сюда, — в глазах Альдреда зажегся недвусмысленный огонек.

Он издевается? Или серьезно не понимает, как себя сейчас надо вести?

— И что, ты думаешь, я вот так просто прыгну к тебе в постель просто потому что ты поманил? — Я даже рассмеялась. — Как был самонадеянным, так и остался. Давай разберемся. Ты женат, а я — нечисть. И мы несовместимы, прости.

— Тебе уже говорили, что ты изменилась? — Альдред пропустил все мимо ушей.

— Раз двести. От того, что скажешь еще раз, ничего не изменится. Из-за несчастных случаев люди теряют руки, ноги, зрение или здоровье, а я всего лишь изменилась.

Он хмыкнул и пробормотал что-то невразумительное. Я осмотрела комнату. Много мебели, все в коричневых и красных тонах. Мало свечей, из-за чего царил постоянный полумрак. На стенах — вышитые картины каких-то битв и магических явлений.

— Мама дарит. Ей скучно здесь, но она слишком любит отца, чтобы уехать.

Отца его, к слову, я так и не видела. Говорят, он частенько уходил на охоту и пропадал там неделями. У каждого свой способ расслабления.

— Хочешь поиграть, Олианна? — меж тем как-то очень хитро произнес Альдред.

— Альдред...

— На кону слишком много, чтобы сразу отказываться. Подумай.

Заинтриговал. Я не очень любила споры, пари и сделки, но если у Альдреда есть то, что мне нужно...

— И что это? — спросила я.

Он видел, что я заинтересовалась и довольно улыбнулся.

— Сделаю все, что скажешь. Любой твой план, любая твоя цель. Скажешь — поедем в Тригор и будем делать то, что нужно тебе. Что ты считаешь правильным.

— Следовать моему плану? Чтобы взрослые мужчины послушались девушки, нечисти, да еще и бывшей принцессы? Да Виктор на собственном ремне удавится!

— Я сумею его уговорить. Тебе всего лишь нужно одолеть меня в честном, настоящем поединке. Теперь, когда ты — никта, а я ранен, это не составит труда, так? И если выиграешь, будешь главной.

Я закусила губу. Альдред обычно держит слово, значит — это мой шанс все же завершить то, что я начала. Шанс, конечно, был и без этого, но с поддержкой Альдреда вероятность больше.

— А если я проиграю?

— Ты — моя, — просто ответил Альдред. — На всю ночь без перерывов и дополнительных условий.

Он смотрел мне прямо в глаза, тем самым демонстрируя чистоту намерений. Ни подвохов, ни дополнительных условий. А я оценивала шансы на победу. Он наверняка знает границы моих возможностей, но, быть может, переоценивает свои? Все же с раной в плече не очень удобно драться. Пусть и с девчонкой.

— Я в платье, — наконец я нашла подвох.

В платье я вряд ли смогу совершить хоть один нормальный удар.

— Переоденься, — пожал плечами Альдред.

— Идет, — решилась я.

Он с улыбкой пожал мою руку.

— Дай мне три минуты, я переоденусь. Готовь пока речь для Виктора.

— Советую надеть меньше одежды, — крикнул мне вслед Альдред. — Снимать проще будет.

Чем-то все это напоминало игру, впрочем, не вызывающую такого отторжения, как их игры с Виктором. В этой игре я принимала участие добровольно, стремилась к победе и, если уж быть четной самой с собой, оценивала риски. И готова была проиграть. Так что быстро переоделась в брюки и свободную рубашку, распустила волосы, если честно, стараясь не думать, зачем, и посмотрелась в зеркало. Видом своим осталась довольна, только глаза выглядели жутковато. А так, в вечернем полумраке, даже не было заметно мою кровь. А глаза... глаза придется потерпеть. Без силы никты я никогда не смогу отправить отца по ту сторону предела.

Я вернулась в спальню Альдреда и с удивлением застала его на ногах. Плечо было все так же перебинтовано, но выглядел мужчина вполне здоровым. Закралось подозрение...

— Готова? — с ехидной улыбочкой спросил он.

Мне тут же вспомнились тренировки в деревне, словно бывшие в прошлой жизни.

— Разумеется.

Если он думает, что я осталась сказочной принцессой, которая не способна никого ударить, он ошибается.

Мы встали друг напротив друга и Альдред, вероятно, предоставил право первого удара мне. Я выбросила вперед кулак, целясь ему в живот, но мужчина легко отвел мой удар, и тогда второй рукой я несильно ударила прямо в больное плечо. Он охнул и согнулся. Но инстинкты взяли свое, и на пару шагов отошел. Я не собиралась давать ему времени опомниться, и ударила ногой в другое плечо.

Все будет проще, чем я думала. От боли он уже ничего не соображал, так что надо было лишь уложить его на лопатки и добить, чтоб минут десять встать не мог. Я ударила его под коленки и бросилась сверху, чтобы прижать всем весом к полу. И когда уже потянулась к его рукам, чтобы зафиксировать, почувствовала, как лечу на бок. И после короткого, совсем слабого удара в солнечное сплетение, теряю возможность нормально дышать. Тело знало, как спастись, но мне не хватило какой-то секунды. Альдред дернул меня за ногу и уселся сверху, сжав мои запястья у меня над головой, у самой ножки кровати.

— Может, у тебя и есть сила, но мозгов еще маловато.

Я несколько раз дернулась, впрочем, уже понимая, что проиграла.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Но меня обмануть было сложно: тяжелое дыхание Альдреда выдавало его с головой. А вот свое я контролировала, чем, похоже, выводила его из себя.

— И что дальше? — наконец спросила я.

— Дальше, моя милая, мы будем играть по моим правилам. Свою игру ты уже провела... в душе.

Я не могла сказать, что это справедливо, но любопытство пересилило желание поспорить. Глаза Альдреда горели в предвкушении... и я решила в порядке исключения за последние два года позволить кому-то брать верх. К тому же, перед моим исчезновением мы кое-что не закончили.

Он потянулся к кровати, и достал что-то из-под нее. Не отпуская моих рук. Я скосила глаза и увидела...

— Что?! — даже дернулась пару раз.

— Тихо, — пробормотал Альдред и скользнул вверх по пуговичкам, расстегивая рубашку.

Потом, когда я перестала пытаться его укусить, вернулся к рукам. Быстро, профессионально и крепко примотал их к ножке кровати. Я даже опешила от такой прыти.

— И часто ты это делал?

— Не очень, — с какой-то странной усмешкой сообщил мужчина. — Но твои руки мне мешают. В прошлый раз ты меня на тот свет чуть не отправила. Пускай побудут пока так. Или ты против?

В его глазах горел такой огонек... что я просто не смогла сказать "да", и все, на что меня хватило — покачать головой, отдавшись во власть новых ощущений. Альдред... не только я изменилась. Или я просто никогда его и не знала?

Я то и дело порывалась высвободить руки. Инстинктивно скорее, нежели действительно этого хотела. За два года я привыкла, что любое ограничение свободы воспринимается как посягательство на мою жизнь. А привычку просто так не искоренить.

Он медленно снимал с меня рубашку, а когда понял, что просто так стащить ее не удастся, просто разрезал. Я даже не стала возмущаться, хоть это и была единственная рубашка в моем гардеробе. Заберу одну его, не убудет.

Мы почти не целовались, хотя я чувствовала, как краснеет каждая клеточка от... от всего. Кто бы мог подумать, что никты умеют смущаться.

— Ты запер дверь? — задыхаясь, спросила я.

— Зачем? — невозмутимо поинтересовался Альдред.

— Кто-то может зайти, — пробормотала я. — Гаерт, или твоя мать...

Он чуть прикусил чувствительную кожу на шее, и я вскрикнула.

— Никто не зайдет, — Альдред хмыкнул. — Не дергайся, а то свяжу совсем. Я умею, веришь?

Верила. И какая-то часть меня очень хотела его подразнить, но другая отчаянно сопротивлялась и требовала законного финала.

Лишенная возможности двигать руками, я прислушивалась к ощущениям от поцелуев и медленных, неторопливых движений, на этот раз дарящих далеко не боль. В один из моментов я не выдержала и куснула Альдреда за плечо, от чего тот замедлил движения и посмотрел мне в глаза.

— Ты удивительно любишь кусаться, принцесска. Можешь сказать что-нибудь в свое оправдание?

Я надеялась, что не выдала насмешки. Повернула голову и укусила еще раз, на этот раз за руку, на которую он опирался, чтобы не придавить меня своим телом.

— Сама напросилась, — шепнул Альдред. — Теперь до утра не выпущу.

А я, собственно, была и не против...

— Следы останутся, — вздохнула я, растирая запястья.

— Будешь прятать?

Я пожала плечами.

— Зачем? Мне плевать, что скажут о нас. В мире есть проблемы серьезнее обсуждения того, что со мной делают в постели.

— Мне нравится последняя фраза. Не думал, что ты можешь произносить такие вещи.

— Я безнадежно испорчена, если ты не заметил. И больше не юная наивная девочка, которая у тебя учится. Понимаю, следы от веревок лучше смотрятся на невинных прелестницах, но если не нравится, могу ту же веревку и предложить. Повесишься. Заодно избавишь меня от необходимости спасать твою шкуру еще пару раз.

— Хватит ворчать. — Альдред притянул меня к себе.

Мы уже давно переехали на постель. Есть не хотелось, вставать не хотелось. Оставалось только валяться и размышлять обо всем, что произошло. И думать, как же теперь быть.

— Нам надо поговорить, — со вздохом сказала я. — Пари и игры в постели — здорово, но проблема никуда не делась. Я могу помочь ее решить. А ты действительно можешь уговорить Виктора послушать меня?

— Я полагаю, — после непродолжительной паузы сказал Альдред, — что мы поставим его перед фактом. Виктор не станет спорить, имея в руках такой козырь. Конечно, придется все объяснить толком. Ты уверена, что сможешь рассказать все, что знаешь?

Я медленно кивнула и сбросила руку Альдреда со своего плеча. Не время для продолжения ночи, действительно нужно поговорить и все выяснить. Наши отношения подождут. Все это он, конечно, понимал. И со вздохом убрал руки, а потом потянулся за одеждой. Я еще раз растерла запястья, на которых красный след от веревок выделялся слишком ярко.

— Если ты будешь меньше дергаться, следов будет меньше, — как бы мимоходом посоветовал Альдред.

Я фыркнула.

— То есть, ты утверждаешь, что привязана я еще буду не раз?

— Борюсь с искушением повторить прямо сейчас. Одевайся быстрее, искушение очень сильное.

— Ты разрезал мою рубашку. Дай какую-нибудь.

В рубашке Альдреда я потерялась. Зато было удобно и тепло, и взгляды он кидал не такие многозначительные. Мы уселись за низким столиком и разлили чай. Я вздохнула, приготовившись рассказать все, с самого начала. Что знала об отце, что могла сделать и что должна была.

— Прежде чем ты начнешь, я должен спросить, — Альдред протянул мне небольшой бутерброд, — тебе обязательно оставаться никтой? Ты же знаешь, мы можем исправить это. Артефакт работает.

— Обязательно, — сказала я. — Это безопаснее в первую очередь для меня. И поможет делу больше, чем если я превращусь в плохо обученную магии студентку. Потом... если мы победим, возможно, есть смысл избавиться от проклятья, но пока пусть будет так, как есть.

Альдред бросил на меня быстрый взгляд. В воздухе запахло чаем. Мерцали свечи: Альдред не стал включать верхнее освещение. Вся обстановка располагала к исключительно романтическому времяпрепровождению, а мы собирались обсуждать моего отца...

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, — сказал Альдред. — И забыла эти два года.

— Такое не забывается. Отец очень старался меня сломать. Ведь проклятье — еще не все. Нужно полное подчинение личности. Я оказалась хитрее, мне повезло. Он слишком полагался на магию, а она далеко не всемогуща. Но не беспокойся, когда он отправится к пределу, я, несомненно, стану счастливее.

— Ладно, выкладывай. Все, что знаешь.

Я посмотрела в окно, где в замысловатом танце кружились серебристые снежинки. Отблески свечи мешали рассмотреть все детали метели, которая, несомненно, завораживала. Север был красив. Север мне нравился. Все то время, что Альдред восстанавливался после ранения, я выходила в полдень на крыльцо и жадно смотрела на солнце, которого по вине отца Тригор был лишен. Мне казались чудом солнечные лучики, ласкающие кожу. Мать Альдреда удивлялась: она-то на морозе долго предпочитала не находиться. А мне сочетание мороза и солнца нравилось.

— Хочу уехать на север, — вдруг вырвалось у меня. — Жить.

— Вам удивительно повезло, — Альдред наклонился, взял мои руки и принялся растирать запястья, — у меня есть собственное имение. И как раз на севере. Там много слуг, а еще горы и очень тихо. Много солнца, днем образуются сосульки, а ночью мороз разрисовывает окна. Там есть бассейн со стеклянной крышей, огромная библиотека, конюшня, а к празднику нового года во дворе заливают ледяной городок для детей слуг. И для наших, когда они появятся. Поедешь со мной в замок на севере?

— Поеду, — вздохнула я. — Но сначала разберемся с Тригором. Иначе меня загрызет совесть.

Я помолчала, размышляя, с чего лучше начать. Информации было много, разговор предстоял очень долгий.

— Отец не умер после казни. Его тело умерло, да, причем, Виктор даже выбрал тот способ казни, который навсегда лишает колдуна силы. Но не учел того, что отец забрал Артефакты у слишком большого числа магов. И в итоге его душа, сила, если хочешь, оказалась привязана к этим Артефактам, спрятанным достаточно хорошо, чтобы не волноваться.

— Это мы знаем, — кивнул Альдред. — Он остался на пределе, не перешел черту. И благодаря никтам, магам и этой силе, сумел создать себе тело.

— Да. Так и есть. Он жив, пока с ним связаны все, забранные Артефакты. И силен до тех пор, пока у него мой Артефакт. Или его... посох. Чтобы уничтожить отца раз и навсегда, нужно сделать две вещи: забрать посох и найти, где он спрятал чужие Артефакты. Тогда с ним будет покончено. Конечно, останется проблема никт. Тех, что были превращены из магов, мы, возможно, сумеем вылечить. Но тех, что заразились, придется уничтожать. Однако, пока жив отец, все теряет смысл, в том числе и уничтожение никт. Он сможет создавать новых и новых, до тех пор, пока в Тригоре не останется магов, способных сражаться. А затем он переключится на Двулед и остальные государства.

— И что предлагаешь ты? — спросил Альдред.

— Надо ударить с четырех сторон сразу. Искать Артефакты. Отобрать посох. Поднять Двулед и остальных. Уничтожать никт. Что бы он не говорил, как бы себя не вел, на самом деле, его возможности ограничены. И если мы будем действовать быстро, он не успеет среагировать должным образом. Впрочем, он, несомненно, понимает, что я сейчас тебе все это рассказываю и наверняка пример меры. У вас есть еще свои люди у него?

— Эртан, — кивнул Альдред. — Правда, я не уверен, что после твоего побега его не станут проверять. Но там все идеально.

Эртан... сын, о судьбе которого Альдред не беспокоится. Он, кстати, так и не рассказал мне о нем ничего толкового.

— Так что с Эртаном? — спросила я. — Почему ты так спокоен, в то время, как твой сын находится у моего отца?

— Эртан... взрослый мальчик, Оляна, и сам принял решение работать именно так, — в голосе Альдреда можно было услышать неодобрение. — Мы с Сибил это не одобряли, но ему уже нельзя приказать идти в свою комнату. Он активно изображал поздний подростковый бунт и вливался в компанию местных отморозков, чтобы выйти на твоего отца. Эртану это удалось, и, в конце концов, его заметил твой отец — ему нужен был приближенный к Виктору. И через него же готовился к твоему похищению.