Ветер и крылья - 3

Он жив.

Он ее любит.

Он...

В ладонь сам скользнул медный крестик.

— Люблю тебя...

И словно эхом, с другого конца земли, долетает...

— Люблю тебя.

Для вечных слов и вечных чувств нет ни времени, ни расстояния.

Адриенна (столица)

— Год?

— Хотите — казните, ваше величество.

Дан Виталис смотрел на монарха спокойно и рассудительно. Монарх на него — гневно и горестно.

— Всего — год!?

— Что я могу сделать, ваше величество? Может, чуть больше, если будете правильно питаться и пить лекарства. Может, меньше.

— Всего год.

Такой подлости от судьбы Филиппо Третий не ожидал. Нет, никак не ожидал... что он за год успеет-то? Практически, ничего! Разве что сына натаскать...

Впрочем, разум его величества уже включился в анализ ситуации.

— Ладно. Бонифаций, делай все, что от тебя зависит. Я и живую жабу сожру, если понадобится.

— Будете слушаться, ваше величество?

— Буду.

— И не казните за горькое лекарство?

— Хочешь раньше меня в рай проскользнуть? Перебьешься. Что там, кстати, с данной Карелла?

Дан Виталис покачал головой.

— Ничего хорошего, ваше величество. Дана хоть и беременна, но симптомы очень плохие. Весьма и весьма.

— От моего сына?

— Я полагаю, что от его высочества. Как лекарь, я многое вижу... дана ни с кем другим замечена не была.

У его величества были примерно те же сведения, так что...

— Ладно. Пусть рожает...

— Если доносит.

— Ты можешь ради этого постараться? Хотелось бы увидеть внука. Попробовать...

Дан Виталис только плечами пожал.

— Ваше величество, лекарь делает, что может, но я же не Господь Бог! Молитесь — и дано будет Вам!

— Разутешил!

— А лекарь не обязан утешать. Он обязан честно рассказать о диагнозе, — дан Виталис не сердился, чего уж тут непонятного? Он бы тоже... грустно тут!

И сам король, и перспективы с внуком... тут кто хочешь волком завоет, а его величество еще и ничего, держится...

— Ладно-ладно. Рассказал? Готовь пилюли.

— Да, ваше величество.

— И для меня, и для даны. А еще — молчи.

— Ваше величество!

— Все я знаю. Но — никому, понял? Даже моему сыну — ни слова.

— Хорошо, ваше величество.

— И не вздумай дане Карелла такое сказать. Насчет ее беременности. Она и так бестолковая, нервная, еще не доносит...

— А про нее вашему сыну сказать можно, ваше величество?

— Про нее — можно. Говори, пусть знает и побережет девчонку. И я с ним еще поговорю.

— Ваша воля закон, ваше величество.

— Еще год, — горько усмехнулся Филиппо Третий.

Что ж. Он и не рассчитывал, что проклятье даст ему дожить до старости. Лекарь вышел из кабинета, а его величество подумал, и в расстроенных чувствах отправился в розарий.

Черные розы сейчас уже не цвели, кусты печально торчали из-под снега. Его величество медленно шел по дорожке.

— Каррррр.

Обычно рядом с ним держались придворные, но сейчас... сейчас ему не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Даже стража держалась примерно в десяти шагах.

— Карррр!

Ворона сидела на снегу.

Наглая, черная, вальяжная...

— Стерва, — сообщил ей король.

— Карррр!

Почему-то его величеству показалось, что его тоже назвали в ответ... нехорошим словом. Ну, так что же?

— Ворона. Воронья кровь, вороньи перья... прокляла и довольна, да?

— Карррр!

Может, и не слишком довольна. Но — поделом.

— Сколько поколений, сколько боли...

— Карррр! — в голосе черной птицы явственно звучала насмешка.

Ага, как самому прилетит, так сразу о боли задумаешься. А где ты раньше был, такой умный? Когда убивал, казнил, разорял, давил и сминал чужие жизни? Не болело, нет?

А сейчас, вот, заплакал? Ну-ну... то есть — карррр!

— И сына моего в покое не оставишь. И внуков, да?

— Карррр!

— А вот утрись, тварь! И ребенка Филиппо признает, как тот родится! И на твоей внучке или правнучке, кто она тебе там, женится! И от нее у него дети будут! Нормальные, здоровые... я тебя все равно переиграю!

— Карррр!

Ворона явственно издевалась. Его величество только зубами заскрипел.

— Вот посмотришь. Ты-то посмотришь, я не увижу...

Очередное 'карррр' звучало, как 'Ха!'. Или — поделом. Эх, камень бы, запустить в проклятую тварь, да и того под рукой нет. Филиппо со злости шваркнул в нее снежком, но что вороне та мелочь? Даже и не заметила, сидит, смотрит ехидным глазом. Умным, жестоким...

Может, и правда тень королевы обитает в этом дворце? Кто ж ее знает... не разрушать же до основания? А, пропади оно все пропадом!

Долго предаваться унынию. Филиппо просто не умел, так что махнул рукой и принялся обдумывать свои дальнейшие действия.

Итак — его высочество. Поговорить с сыном. И начинать приобщать его к государственным делам. А там посмотрим...

* * *

Его величество не был бы так спокоен, если бы знал, что дан Виталис таки отправится на исповедь. Ну а там же лгать нельзя?

Так что через какое-то время о болезни короля знал и кардинал Санторо. Он, конечно, молчал, и по двору новости не разносил, но вот что творилось в голове у кардинала? Он же неглупый человек!

И отлично понимал, что Филиппо Четвертому до своего отца расти, расти... и все равно не вырастет! Не тот характер, не те таланты, просто — не то!

А власть... власти много не бывает.

И бесхозной власти тоже не бывает. Не эданне Франческе же ее отдавать, верно? Додумаются тоже — бабу к управлению государством допускать! Смешно даже!

Нет-нет.

Эданна Ческа не подходит категорически. Пусть она и будет рядом с его высочеством, но она должна быть на сворке и в наморднике. Ибо — нечего!

Дана Адриенна? С той кардинал маловато общался. Ничего, еще наверстает. И компромат подходящий найдет. Пусть только она ко двору приедет... если вообще приедет. Вряд ли его высочество женится без напутственного королевского пинка...

Ну да ладно, это видно будет.

А пока... надо готовиться.

Надо искать союзников, создавать альянсы, приводить в действие давно заготовленные планы...

Кардинал Санторо умирать не собирался. Он собирался править, хотя бы и руками Филиппо Четвертого.

* * *

— Принц признАет ее ребенка!!!

Эданна Франческа металась по комнате.

Старая ведьма взирала на нее спокойно, можно даже сказать — философски.

— ТЫ!!! Ты мне говорила, что никто от его... от его высочества не понесет! И что!?

Ведьма смотрела на эданну глазами ленивой кошки на завалинке. И чего эти странные люди все суетятся и суетятся? Странные, и все тут...

— Ты...

Эданна устала метаться и упала на стул напротив ведьмы. Та подняла брови.

— Выговорилась — или еще побегаешь?

— Да я...

— Молчи, — ведьма голоса не повысила, но как-то так у нее грозно вышло, что эданна Ческа дернулась, едва не свалившись со стула. — Молчи, и слушай. Либо не от него ребенок, либо не доносит она его, либо похоронит. Тебе что больше нравится?

Эданна Франческа сморщилась.

— Ну... у меня есть выбор? Кроме как ждать?

— Выбор-то всегда есть, — меланхолично отозвалась ведьма. — Так что ты хочешь?

— Чтобы эта гадина скинула! — рявкнула эданна Ческа. — Если я не могу родить принцу первого ребенка, то и этой гадине нечего...

— А ты понимаешь, что за это заплатить придется?

— Сколько? — рыкнула Ческа. Ведьма искренне рассмеялась. Получилось похоже на воронье карканье, но она старалась. Правда-правда.

— Ты что, думаешь за такое деньгами платят?!

Ческа дернулась.

— А чем?

— Душой, вестимо. Шагом во тьму, если хочешь, — пожала плечами ведьма. — Это тебе надо, тебе и делать придется. Ритуал провести, жертву принести... и если ты думаешь козлятами или голубями отделаться, так зря. Тут человек понадобится...

Эданна замолчала.

Так резко, словно ее выключили.

— Но... я...

— А ты как думала, эданна? Провести ритуал я могу, только вот на твоего он не подействует. Это должен делать тот, кто с ним спал,, а я уж не по этой части.

— Дрянь!

— А ты думала, заплатишь — и все будет хорошо? С этим ритуалом так не получится, тут и тебе ручки приложить придется. Хочешь?

Эданна Франческа задумалась.

Последнее время ей было сложно.

Когда принц начал спать с даной Алессандрой, положение эданны Чески не то, чтобы пошатнулось,, но... стало менее стойким, что ли?

Есть одна, будет и вторая. Есть вторая, будет и третья, четвертая, десятая, и не случится ли так, что к одной из девиц его высочество прикипит сильнее, чем к Франческе?

Да запросто!

Только постараться нужно, ну так баб много! Можно и поискать нужную... хоть по форме, хоть по цвету.

И пошли шепотки, переглядочки...

Франческа знала, что принц к ней не охладел, что бывает он в ее постели так же часто, как и раньше, а то и почаще, но... не объяснишь же всем и каждому?

Нет не объяснишь...

А коли так...

— Когда можно этот ритуал провести? И что я должна делать?

Ведьма взглянула в окно. Что-то посчитала, подумала...

— Да хоть бы и завтра. Как раз новолуние будет. А что делать будешь... сейчас я объясню. Как раз заклинание выучишь...

Даже если эданна и пожалела о своем поступке, выбора уже не было.

Поздно...

* * *

Катакомбы...

Жертвенник.

И чернота над ним.

В полнолуние тут будет видно луну, но сейчас новолуние — и все чернО. И страшно...

Горят дымным пламенем факелы на стенах, чернеет камень алтаря и Ческе кажется — он впитывает свет всей поверхностью. Словно втягивает в себя.

И кровь тоже впитает...

На алтаре пока пусто. Но к четырем кольцам уже привязаны веревки, для рук, для ног...

Она стоит в одном плаще на голое тело, ноги отчаянно мерзнут, но одеваться нельзя. Уже сейчас... уже... двое мужчин вводят под руки третьего.

Тот или пьян, или опоен, но не сопротивляется. Послушно ложится на алтарь, покорно протягивает руки и ноги...

Его сноровисто привязывают к кольцам так, что грудь почти внатяг, мужчина едва может дышать. Но ему это неважно.

Он смотрит в черное небо остановившимися глазами, и видит там — что?

Жрец медленно шагает вперед.

— Отче наш, низвергнутый с небес, да не угаснет свет имени твоего...*

*— полный текст молитвы Сатане не привожу, но есть и такое, прим. авт.

Молитва сыплется ритмичными рубленными фразами, прихожане молча слушают, и наконец...

— Да будет так!

Франческа выступает вперед.

Падает плащ, открывая молочную белизны тела, маска едва прикрывает лицо, эданна уверенно подходит к алтарю.

— Да иссякнет чрево соперницы! Да пребудет она бесплодна вовеки! Да отвернется от нее мой любимый!

И одним резким движением вонзает нож в живот мужчине.

Может, Ческа и не справилась бы с жертвоприношением, но тут уже помогает жрец.

Черные руки, затянутые в шелковые перчатки, ложатся поверх белых — и окрашиваются красным.

Мужчина уверенно вскрывает жертве живот, достает внутренности... теперь жертву настигает боль, он кричит, бьется, но поздно, поздно... это просто тело еще не осознало свою смерть...

Жрец запускает руку в разрез и вытаскивает живое,, еще бьющееся сердце.

И бросает его в огонь.

Вверх взлетает язык пламени алого цвета — и все погружается во мрак.

И в этом мраке кто-то берет эданну за руку и ведет из храма.

К людям...

* * *

Уже под утро, отправив домой эданну Ческу, в креслах сидят старая ведьма — и жрец.

— Вот дура-то, прости Господи.

— Ты уверен, что Господь вообще о тебе вспомнит?

— Молчи, зараза старая, — беззлобно отругнулся жрец. — На тебе вообще клейма ставить негде.

Ведьма хмыкнула и демонстративно отпила глоток вина из кубка.

— Клейма... на нас палач и то их не поставит. Что там тебе положено? Колесование и четвертование?

— Перебьюсь, — жрец в себе не сомневался. — Ты уверена, что эта... Карелла ребенка не доносит?

Ведьма качнула головой.

— Тебе бы в игрушки играть, да власть приращивать. А на самом деле все серьезнее. Это-то... так. Пустяк.

— Неужели?

— Зарезать пару воришек на алтаре, даже руками этой дуры — не проблема. А вот там, где дело касается Высокого Рода и их проклятий... Династия обречена. Если не случится чуда, они все вымрут.

— А если случится?

— Если они найдут, кого обидели...

— Сибеллина?

— Потомок тоже подойдет. Если он их простит...

— Сибеллин... СибЛевран...

— Что?

— Это так, мысли вслух. Можно как-то отличить потомков Высокого Рода?

— Никак, — жестко ответила ведьма. — Пока они свою силу не проявят — не отличит никто.

— И как она должна проявляться?

— Это зависит от конкретного рода. Я знаю историю о Райдене Рыжем. Огненном Демоне Побережья... слышал?

— Тот, кто якобы управлял вулканами?

— Не якобы. Управлял. И по его воле земля воздвигала их и закрывала. Он остановил извержение, спася четыре города, он заставил другой вулкан открыться... прямо в море, под кораблями врага. Можешь не верить, но это — было.

— Жуть жуткая... а что с ним потом стало?

— Умер. Или ушел... тому уж лет с тысячу. Тут за сто лет историю переписали, а ты хочешь такое узнать... может, потомки и были. А может, и нет.

— А еще о ком-то известно?

— Лайнара Лесная. Повелевала животными. По ее слову на тебя бы даже тараканы кинулись...

— Брррр, — передернуло жреца. — Гадость какая...

— Любое животное. Крыса, кошка, лев... неважно. Ее все слушались.

— И о ней тоже ничего не известно.

— Ничего.

— Издеваешься?

— Немного.

— А чьи потомки Сибеллины?

— Говорят — Морганы Чернокрылой.

— Хмммм... и что она могла?

— А вот этого никто не знает.

Жрец возмущенно стукнул по столу.

— Издеваешься? О каких-то там... кто тысячу лет назад сдох — известно, а об этой нет?

— Вот именно. Сибеллины не дураки были... ты в архивах поищи. Говорят, убийца последнего Сибеллина сгнил заживо?

— Сгнил, — упавшим тоном подтвердил жрец.

— А ты, либо, надеялся сейчас устранить ее потомка,, да и порадоваться? — сочувственно поинтересовалась ведьма. — Ну-ну... если что — Эрвлины проклятие на себя схлопотали, а убийца на месте сдох. Ты хочешь на себе проверить? Правильно, чего старой ведьме доверять?

— Дать бы тебе в морду!

— Пффффф... поройся в архивах. Я правда не знаю... говорили многое. Вроде как она — сила и право своей земли. А вот в чем это заключается... нет, не знаю.

Мужчина понял, что лучшего не дождется, и махнул рукой.

— Ладно. Мне это проще будет. Посмотрю. Алессандра точно ребенка не доносит?

— Точно.

— Ну и черт с ней. Зато эта дура довольна будет.

Ведьма кивнула.

Будет, а то как же... никуда не денется.

И денег принесет, и заплатит щедро, и дальше будет к черной магии тянуться. И хорошо... пусть тянется. А дальше...

У жреца далеко идущие планы, у эданны Франчески — тоже.

— Кстати... ты оборотня видела?

— Видела, — поежилась ведьма. — Ох, поглядела... хорошо не ползком с площади выбралась.