Ветер и крылья - 3

Интересно... но за столько времени он уже усвоил — человек человеку волк, товарищ и корм! Если кто считает, что все рабы мечтают о свободе...

А рабов этот кто-то много видел?

Да, мечтают, но далеко не все. Большинство живет при хорошем хозяине, и не думает о какой-то самостоятельности, человеческом достоинстве... и вообще не думает. Им и так отлично живется.

Крыша над головой есть, зачастую получше, чем у многих 'трущобников', если взять Грязный Квартал, к примеру, так и намного лучше.

Кормить — кормят, иногда и денежкой балуют, и кое-какое имущество имеется, та же одежда, а то и безделушки... вон, Энцо тоже раб, а драгоценностей у него как бы не больше, чем два года назад, когда он свободным был. И никто их не отберет.

И деньги есть, Зеки-фрай на него потихоньку ставить начал, по его же, Лоренцо, просьбе...

А если хозяин хороший, так у раба и семья есть. Хозяин в этом еще и заинтересован, так сказать, естественный прирост рабочих рук.

Тут, в Арайе, многие уж и не помнят, какое они поколение рабов.

Десятое?

Сотое?

Их деды так жили, они так живут, и все отлично, и стремиться никуда не надо — зачем? Вовсе даже незачем. Предложи такому какую-то сомнительную свободу, так тебе еще и в морду дадут.

Зачем нужна свобода при полной кормушке? Ни к чему.

А вот провокации хозяева устроить могут. Запросто.

Но... в том-то и дело, что это вполне впишется в образ, который нарисовал для себя Лоренцо. Да, он желает на свободу!

И что? Он дан! Он не раб!

А потому схватится и за соломинку. И поговорит с этой девахой... кстати, пора переворачиваться на спину, чтобы она продолжала свою работу. А там посмотрим, кто с кем играет, кто будет в выигрыше...

— Хочу.

— Если возьмешь меня с собой — я помогу.

Энцо не фыркнул только потому, что девица смотрела ему прямо в глаза.

Хорошенькая?

Да вот ни разу и ни близко! Очень даже так себе... черты хоть и мелкие, но если приглядываться, то и так в них ничего приятного нет. Нос коротковат, подбородка вовсе нет, лобик низкий, волосы неопределенно-темные, глаза карие, но не прозрачные, как у него, а мутноватые, грязноватого оттенка. Фигура? Ну и фигура подкачала, больше всего похоже, что девушку вырубали из дерева тупым топором, и мастер был безнадежно пьян.

Общие контуры он наметил, то есть грудь на месте, талия вроде как тоже, а вот выточить, обтесать...

Нет, не красотка. Понятно, почему массажистка — на такую никто не польстится. Непонятно другое.

Массаж — это местное искусство. Арайское. А вот в Эрвлине такое не распространено, нет. Девица же делает свою работу вполне уверено. Но...

— Чем ты можешь помочь?

— Называй меня Джен. Здесь меня назвали Динч...

— Я Энцо. Итак, Джен, чем ты можешь мне помочь?

Рабыня посмотрела серьезно.

— Удрать — не проблема. Но нужно выбраться из города. Снять ошейники, это к кузнецу, потом надо добраться до Эрвлина. Но я не умею... на лодке.

— Я тоже, — не порадовал ее Энцо.

— Тогда только верхом. Нужны кони, причем не меньше трех, два верховых, вьючной. Одежда, припасы... это — деньги. Много денег.

Лоренцо кивнул. С этим спорить было сложно, очень много денег надо, чтобы сбежать из рабства. Рабы столько не зарабатывают, а обчистить шкатулку хозяйки?

— Я банная рабыня. Меня за хорошие руки держат... попробуй проситься на массаж не ко мне,, а ко второй женщине.

— Почему?

— Бема ревнива. Ты молод.

Энцо прикрыл глаза.

— Попробую...

— Тогда у нас будет время поговорить. Я могу тебе помочь все купить и подготовить, мне разрешают ходить по городу, я закупаю масла и благовония, и людей знаю и вижу.

— Допустим.

Лоренцо ходить по городу не пускали. Свободно — точно нет.

— Я смогу договориться, но нужны будут деньги.

— Я подумаю, — решил Лоренцо. — Давно ты здесь?

— Восьмой год.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать два...

— Понял. Откуда ты массаж умеешь?

— У меня мать падала, ногу сломала, срослось плохо. Сказали, массаж может помочь, приглашали массажистку. Я смотрела, потом интересно стало, я у нее учиться начала. Моя семья ньоры, из небогатых, отец не возражал. Сказал, при деньгах буду, а то и родным помогу...

— А здесь ты как оказалась?

— Плыла с мужем на корабле. Пираты, потом сюда... поднимайтесь, Ангел-фрай, я закончила...

Энцо послушно встал с массажного стола, и вовремя. В комнату вошла Бема-фрайя.

— Ты доволен, дорогой мой?

Лоренцо посмотрел на любовницу, и подумал, что даже в своем возрасте она выглядит намного лучше, чем эта... Джен.

Тело ухоженное, холеное, красивое, волосы шикарные, лицо без единой морщинки, разве что шея чуточку выдает возраст, но именно, что чуть и надо долго приглядываться...

— Ты восхитительна, — искренне сказал он.

Бема-фрайя поняла, что ей не льстят, а просто восхищаются, и расцвела в улыбке.

— Милый...

К мальчику она искренне привязалась.

Думала, на раз-другой, и хватит, а оказалось, что надолго. Мальчик оказался умным и чутким, трепетным и ласковым, к тому же, не слишком опытным в любовных делах...

Нет, Бема-фрайя просто не могла от него оторваться.

Лоренцо подошел и поцеловал ей руку. Тоже — просто так.

Бема-фрайя окончательно растаяла, и к разговору о массажистке они вернулись только спустя долгое время.

— Может, ты ее заменишь? Страшная она, как смертный грех? — забросил удочку Энцо.

Бема-фрайя прищурилась.

— Динч тебе не понравилась?

— Ну... приятнее смотреть на что-то красивое.

— Будешь смотреть на меня, — твердо решила женщина. — А Динч... руки у нее хорошие.

— Ну.... Руки — хорошие, — словно бы вынуждено признал Энцо.

— А в лицо ей смотреть и не обязательно. Закрой глаза и думай обо мне.

— А с открытыми глазами о тебе можно думать?

— Можно и не только думать...

И любовные игры продолжились ко взаимному удовольствию участников.

* * *

В следующий раз с Динч удалось поговорить только дней через десять.

Все верно, умна ли была рабыня, глупа ли, а характер хозяйки понимала. Бема-фрайя действительно сделала так, что Лоренцо попадал только в руки страшной рабыни.

— Что именно ты хочешь сделать? — не стал тратить время на расшаркивания Энцо.

— Я хочу домой. Ты можешь найти деньги, опять же, вдвоем нам будет проще. Мужчина одинокий — одно, мужчина с женой — другое.

— С женой?

— Для вида. Ты не так давно здесь живешь, а я все местные обычаи знаю, и как сказать, и кому, и говорю лучше тебя...

С этим спорить было сложно. И Лоренцо махнул рукой.

— Давай попробуем.

Зеки-фрай отдельно, эта — отдельно. А где получится, там и получится.

Женщина опустила глаза.

— Хорошо. Я знаю, с кем поговорить. Нужны будут лошади, их надо где-то держать...

Энцо понял без слов.

— У меня с собой столько нет. Потом принесу.

— И еще. Я думаю, вместо вьючных лошадей, надо сторговать двоих мулов. Они лучше.

Энцо кивнул.

Что ж.

Надо пробовать...

Чем он рискует? Деньгами?

А что это для раба? Да так, мусор, пыль... в любой момент тот же ланиста может приказать — и Лоренцо их отдаст. То, что с ним пока по-хорошему, так это до поры. Но стоит Лоренцо сделать что-то, что не понравится хозяину...

Так что пусть деньги пойдут в руки этой Динч. И — нет. Не жалко.

— Ты вообще не выходишь в город?

Энцо качнул головой.

— Поговори с носильщиками. Старшего в четверке зовут Али. Или если другая четверка — Юсуф. Но с тем лучше не надо.... Он все хозяйке расскажет. А вот Али за небольшую плату может повозить тебя по городу. Не когда сюда, конечно... но ты понимаешь?

Энцо понимал.

Поймал ручку, пахнущую массажным маслом, коснулся губами мягкой ладошки.

— Спасибо, ньора.

Ньора покраснела, став похожей на селедку в красном винном соусе. Но Энцо такие мелочи не волновали. Это его ключ к свободе, а как он выглядит... да хоть бы и страшнее черта!

Ему на этой девице не жениться!

— Я... я хочу домой. К родным...

И вот теперь она точно не врала.

Только вот... Энцо промолчал о том, о чем она и сама знала.

Восемь. Лет.

Что может случиться за это время? Да что угодно, и моря иссыхают, и люди умирают, и что угодно.

Восемь лет.

С другой стороны, если ему удастся выбраться, он ведь Динч... то есть Джен, все равно не бросит? Нет, не бросит.

Лишь бы хоть где-то да удалось...

* * *

Как отличить Али, Лоренцо знал от той же Динч. У него на щеке бородавка.

Вот, сегодня и присмотримся.

Вроде как бородавка действительно была, Лоренцо видел, что Зеки-фрай не приехал за ним, ну и рискнул.

— Али-фрай?

Мужчина повернул к нему голову.

— Я раб. Али.

Энцо тряхнул волосами.

— Я тоже раб, Али. Даже без имени. Только кличка на Арене.

— Ты хорошо дерешься. Я видел...

— Спасибо тебе. Возьми, поставишь на меня... или что купишь...

Маленький мешочек перекочевал в руку Али — и тут же растворился в складках набедренной повязки. Словно и не было его там...

— Спасибо... Ангел.

— Тебе спасибо, Али. Скажи, ты ведь хорошо знаешь Ваффу?

— Да, Ангел.

— А можешь ты мне рассказать, где какие кварталы, улицы... пожалуйста.

В руке Лоренцо возник еще один мешочек. Ангел посмотрел на него с пониманием.

— Могу даже пойти по тем улицам...

— Да я не знаю, как лучше, — чуточку растерялся Энцо. — Я ведь и правда в городе, как чужой, ничего тут не знаю. Заблужусь — так и к Арене не выйду... хоть знать бы, куда не соваться, где можно идти спокойно...

— А-а...

Вот эту причину Али понимал. И объяснение принял спокойно.

— В родном-то городе я все знал, а здесь...

— Я покажу. Не задергивай занавеску и слушай, Ангел. Я рассказывать буду.

— Спасибо.

Второй мешочек перекочевал к новому хозяину. Энцо даже не сомневался — заработок будет честно поделен на всех носильщиков. И о нем будут молчать.

Рабы могут не хотеть на свободу. Но любой человек всегда будет искать выгоду для себя.

Энцо послушно забрался в паланкин, и Али подхватил один из шестов. Первый совет Динч оказался очень удачным.

Мия (столица)

— Леверранское чудовище!

— Оборотень!

— Нечистая сила!

В столице уже несколько дней был аншлаг. Потому как привезли тушу оборотня.

Ладно, не совсем тушу, такое довезти было нереально, поэтому по дороге нашли чучельника и кое-как набили чучело.

Но даже оно... внушало!

Ужасало, притягивало взгляды, люди подходили, осматривали клыки, когти, понимали, что это не искусство чучельника, а как есть, доподлинная реальность, ужасались и отходили.

Было откровенно жутко.

В первый же день в столице, Делука отправились на прием к его величеству.

Король принял всех, даже ньора Марроне, и принялся расспрашивать.

Ньор рассказал все, как на духу, не особенно и стесняясь. А чего?

Король один, а лесов много. Если что, так его и с собаками не найдут...

Кардинал Санторо, присутствовавший при этой беседе, пытался что-то узнать подробнее, но тут уж Джанкарло стоял, как вкопанный.

Все так и было!

Святой водой ему в морду, ну и ошеломил... и потом, с благословением-то... чего ж не драться? Благословите, отче?

Кардинал растаял и благословил. И даже посулил награду от Церкви. Да что там посулил! Дал!

Правда, сначала его величество подумал, да и пожаловал ньора Марроне титулом. И даже земельку отвел... немного. Именно, что в лесу, неподалеку от Альмонте. Сказал, что за такое — не жалко.

Это когда ему Чудовище поднесли поближе, и посмотреть дали, и когда королевский лесничий и чучельник авторитетно подтвердили, что все без обману.

Вот такое оно и при жизни было, только еще хуже. Сейчас-то не кусается...

Еще от щедрот церковных дану Марроне перепали тысяча лоринов. И грамотка.

Вот куда б его не занесло, в любом храме он получит и помощь, и поддержку... мало ли что? Это же подтвердил и брат Анжело. И добавил от себя перстень.

Простой, железный, со следом волчьей лапы. Мол, знать тебе, что это за знак не надобно, а при случае поможет. Ты только в монастыре покажи, отказа ни в чем не будет.

Джанкарло кланялся, благодарил, и думал, что так все ж несправедливо получается. Дана СибЛевран эту тварь выманила, ему сказала, что сделать надо, а он...

Но дана Адриенна просила и умоляла молчать. Все ж ритуал этот не так, чтобы хороший и добрый. И Джанкарло молчал.

Он найдет случай отплатить добром за добро. Дайте только время.

* * *

Дане не полагается...

Вот, в том числе и открывать самой дверь — на то слуги есть.

И разговаривать с незнакомцами.

Но если бы мужчины — трое — ушли, Мия потом бы померла от любопытства. А что?

Стоят такие... суровые, серьезные, на пороге, один перевязан весь, но кажется, он самый младший, второй постарше, третий совсем... даже старше дяди. Кажется, отец и двое сыновей.

У отца в руках письмо, вроде как...

Как же хорошо, что дядя Джакомо как раз был дома. Так что гостям и открыли, и в дом их пустили, а спустя несколько минут дядя поднялся к Мие и принес в руках тот самый конверт.

— Мия, подумай, как лучше. Это дан Энрико Делука с сыновьями. Старший — Рафаэлло, младший — тот, что поранен весь — Эмилио. Они привезли тебе письмо от даны СибЛевран. И я бы предпочел их принять гостеприимно.

— Я согласна, дядя.

— Тогда переоденься... ты поняла, пострашнее?

Мия кивнула.

— Девочек позвать можно?

— Конечно. Я сейчас их позову, им по возрасту можно еще, особенно в твоем и моем присутствии.

Мия кивнула — и кинулась к зеркалу.

Очарования ей было не занимать. И внешность, и молодость... еще и дана. И с приданым.

Завидная невеста?

А вот тут и начинается самое неприятное. Невестой Мия быть и не хотела. Решительно и бесповоротно. Вот зачем ей это надо, что она там забыла?

Проще чуточку поменять себя, чем потом расхлебывать последствия, да отбиваться от женихов. Но менять лицо... нет, не стоит. Дома ты одна, на улице другая, тут и запутаться недолго. Но ведь можно и без метаморфоз обойтись?

Можно! Да еще как!

Волосы зачесать назад, да гладко, да водой смочить,, чтобы потемнее казались, за щеки толщинки сунуть, чтобы овал лица изуродовать, брови карандашом почернее подвести — красота!

И платье специальное, 'выходное'.

Вдохновенный шедевр умной портнихи.

Надел такое — и талии у тебя нет, ноги короткие, а руки слишком длинные. Визуально оно искажает пропорции так, что смотреть потом на девушку жалко. Да еще и цвет.

Такой... красновато-розоватый, откровенно мерзковатый. И кожа при нем мигом становится пористой и гадкой, и прыщи... о, парочку прыщей можно добавить. Их-то можно менять, как пожалеешь, сегодня здесь, завтра там, это ж прыщи!

Мия своего добилась.

Представленные даны покосились на нее с жалостью. Бывает... при хорошеньких сестричках, да такая кикимора болотная. Но вроде как не злая?