Ветер и крылья - 3

Ан нет.

В кабинет мэра вошла пара девушек, при виде которых с губ мужчины сорвался восхищенный вздох.

Черная — и светлая, обе красавицы, каждая по-своему, но вместе вообще смотрятся неотразимо.

— Дана Адриенна СибЛевран, — без смущения представилась темненькая. — А это дана Мия Феретти.

Блондинка наклонила голову.

— Дан Ферреро, знакомство с вами — честь для меня.

Дан вышел из-за стола, поклонился, приложился к ручкам девушек, причем, не без удовольствия, и заговорил о том, что милые даны — истинное украшение своих родов...

Надо же быть вежливым?

Даны терпели ровно три минуты. А потом слово взяла блондинка.

— Дан Ферреро, простите, что мы вас отвлекаем. Но у нас есть дело, которое не терпит отлагательств.

Ну, коли так...

Дан снова уселся за стол и приготовился слушать.

* * *

Собираться своим людям Ахмеди-фрай приказал заранее.

Девушек сразу же надо будет погрузить — и вперед!

По темноте?

А и ничего, не по перелескам же, по торной хорошей дороге...

Да ради такого куша можно и темной ночью поехать!

Какие красотки, Аллах, какие красотки!!!

А вот и они. Сопровождение?

Какой-то сопляк рядом с ними! Смотреть страшно... что он сможет-то? Крикнуть? Ха!

Но коли уж нарушать закон, может, и его туда же? В евнухи? Вроде как на мордочку симпатичный, сойдет...

Ахмеди-фрай потер руки и честь честью пригласил девушек в свой фургон.

Достал шкатулку с украшениями, достал пиалы для чая, достал чайничек и сладости, заговорил, разлился ручьем, обернулся болотом...

Девушки слушали.

Молча, серьезно, примеряя украшения на одну, на вторую... жемчужины! Истинные гурии!

Потом одна из них взяла с блюда кусочек нуги, за ней вторая... и халвы попробовать стоит, а пахлава — истинное услаждение для гумм столь прекрасных дев...

А где сладости, там и чай.

А в чае...

Надолго не уснут, это для товара вредно, но часика три — четыре проспят.

Ахмеди-фрай с удовольствием наблюдал, как поднесла пиалу к губам блондинка, как сделала несколько глотков, тут брюнетка спросила его про украшения из сапфиров, он ответил, подлил еще чаю блондинке, а там и брюнетке...

Подействовало быстро.

Одна девушка откинулась на подушки, просыпалось из пальцев драгоценное зарукавье, за ней вторая... вот так! Можно связывать их, грузить — и ехать.

А что там с мальчишкой?

Ахмеди-фрай выглянул из фургона, и убедился, что его люди свое дело знают туго. Зачем убивать живой товар? Нет-нет, его надо просто оглушить и связать. Вот, этим и занимались.

— Грузите, — рыкнул он. — И поворачивайтесь...

И нырнул в фургон.

Так, сейчас он лично, не доверяя никому, свяжет одну, потом вторую...

Это ж товар! Понимать надо!

Если неправильно связать, рубцы или шрамы остаться могут, а это какой ущерб в цене? Нет-нет, такое глупым слугам не доверишь, все самому надо! Все сам, все сам...

Ахмеди-фрай осторожно связал брюнетке ноги, принялся за руки...

— Смеееееерть! — провыло рядом.

Блондинка восставала с пола, и воистину был ужасен облик ее.

Зеленая кожа, алые глаза, острые зубы, длинные когти...

— Зааааа чтоооооо тыыыыыы убиииил меееееняааааа!?

До конца Ахмеди-фрай не дослушал, вылетел из фургона в ласковые руки городской стражи.

— И что это у нас тут происходит? — с людоедской ласковостью поинтересовался дан Ферреро. — Никак похищение?!

Ага, похищение!

Да Ахмеди-фрай готов был и похититься, и в тюрьму, и куда...

— ШАЙТАН!!!

— А то как же... у нас бабы боевые, — согласился мэр. — Вяжи его!

А сам залез в фургон.

Адриенна и Мия хихикали, развязывали друг друга.

Мию уже, видимо, развязали, Адриенну пока еще не до конца...

— Как видите, дан Ферреро, налицо явный умысел, — чопорно проговорила дана СибЛевран. — Вот чай со снотворным, вот веревки, вот пространство, в котором нам и предстояло лежать, связанным...

— Негодяй! — пламенно согласился мэр. — Мерзавец!

— А казался таким добропорядочным, — вздохнула Мия.

Адриенна горестно вздохнула, и продолжила распутывать ноги.

* * *

Из этого происшествия получились достаточно приятные последствия.

Для мэра — конфискованное имущество Ахмеди-фрая пошло в городскую казну. А поскольку расторговаться негодяй успел — деньги там были. Пополнение бюджета... это ж радость для любого чиновника!

Для Паскуале Лаццо — остатки имущества Ахмеди-фрая предложили ему по сходной цене.

Для Мии и Адриенны. Ларец с украшениями, которые показал им Ахмеди-фрай, они припрятали и поделили по-честному, на двоих.

И даже для Ахмеди-фрая.

Будучи отправленным на каторгу, он имел возможность замолить свои грехи и отправиться на тот свет честным человеком. А спасение души — это тоже немаловажно.

Ну, а что он был против такого 'прибыточка'...

А вот не надо было воровать девушек! Тебя ж никто не заставлял? Нет...

Вот и отвечай за свои поступки. Мало ли, кому и что не нравится? Девушкам, наверное, тоже в гарем не хотелось, как ты не расписывай его в розовые краски.

Все по справедливости.

Все по-честному.

* * *

— Изумруды обязательно тебе. Посмотри, как ты шикарно выглядишь!

— А вот это кольцо с сапфиром под цвет твоих глаз.

— Я кольца не люблю...

— А вот это? Носишь же...

— Это... другое. Подожди, ты его видишь?!

— Ну да, — искренне удивилась Мия.

— А остальные — нет.

Мия пожала плечами.

— Может, потому, что я не человек. Вот, посмотри еще рубины...

— А ты обрати внимание на янтарь. Мне кажется, он весь должен быть твоим. К глазам...

— Давай. Если что — малышкам отдам, им тоже свои шкатулки заводить надо.

— Им повезло. У них замечательная старшая сестра, — тихо сказала Адриенна. — Я бы хотела младших... не срослось.

— Это... больно.

Проявлять сочувствие Мия не стала. И она, и Адриенна потеряли родителей. И какая разница, что у Адриенны отец жив? Он все равно променял ее на блудливую девку. А как бы чувствовала себя Мия, выйди эданна Фьора замуж?

Теперь этого никогда не узнать.

Ее родители были, они любили и друг друга, и детей... уж как умели, как могли. А остальное — неважно. Пусть покоятся с миром...

— Больно, — согласилась Адриенна. — Скажи, а ты никогда не думала, что вот у этого торговца... у других, которых ты убиваешь — У них тоже есть своя жизнь? Те, кто их любит?

Мия сморщила носик.

Душеспасительные беседы? Такой подлости от подруги она не ожидала. И не рыкнешь — подруга. Но и слушать эту чушь...

Адриенна только головой покачала.

— Я не стану тебя в чем-то убеждать. Мия, милая, я тебя уже не осудила. Я уже поддерживаю твои планы... ты думаешь, я стану тебе о грехах рассказывать?

— Нет?

— Определенно, нет.

— Это радует. Но к чему тогда этот разговор?

— Я бы хотела, чтобы ты оставалась человеком.

— Не понимаю, — Мия не обиделась. Она смотрела внимательно и серьезно. — Я и так — человек?

— Определенно. И самый лучший в мире... ладно, не считая Энцо. Но... первое убийство ты совершила по неосторожности?

— Я защищалась, — вспомнила разбойников Мия.

— И потом...

— Да.

Кухарка тоже была убита, чтобы не закричала. Не выдала...

— Вот. А сейчас тебе все равно, и как, и что, и кого... разве нет?

Мия задумалась. От Адриенны она бы стерпела и больше. Она видела, подруга не поучает, не морализаторствует, она искренне за нее переживает. И пытается сказать нечто важное, просто слова — такая странная штука! Вечно их не находишь, когда очень надо!

— Практически.

Вспомнилась убитая в храме дана... как же ее звали? И не припомнить уже. А ведь не виновата была ни в чем, кроме своей красоты... вспомнился священник...

Да скажи ей кто о таком три года назад?! Она бы в ужас пришла и в храм помчалась — грехи замаливать. А сейчас вроде как и ничего, спокойно все...

— Вот, — кивнула Адриенна. — не знаю, видишь ты это или нет, но твой дядя наверняка понимает, что ты опускаешься все ниже и ниже. На дно. К нему.

Мия подумала пару минут.

Джакомо? О, этот определенно, и видит, и понимает... и Адриенна?

— Со стороны виднее?

— Именно так. Мия, я не прошу тебя отказаться от... работы. Но пожалуйста, постарайся не убивать невиновных?

Мия кивнула, невесело рассмеялась.

— Ты мне предоставишь убежище в СибЛевране? Если что?

— Там, где есть место для меня, всегда будет место и для тебя, — решительно сказала Адриенна. — И для твоих родных. Клятву дать?

Мия махнула рукой.

— Ни к чему. Я тебе и так верю. И... я постараюсь. Правда...

— Я тоже верю, — кивнула Адриенна.

Она не пыталась исправить подругу. Мия такая, какая есть, ее не переделаешь. Или принимай — или не дружи. Да и способности у нее...

Не врал ведь Ахмеди-фрай про шайтана!

Не знала б Адриенна про талант подруги, сама бы вперед своего визга из фургона вылетела. Но знала.

И где можно его применить? А вот только так, или на службе государству, или на службе криминалу.

Если Адриенна действительно станет королевой, она сможет помочь подруге. Но сколько еще времени должно пройти?

Два года... не меньше.

И там еще как сложится? Не стоит забывать про эданну Франческу Вилецци. Тоже та еще гадина...

Девушки переглянулись, и вернулись к тому, что можно было назвать самым приятным в мире занятием.

К примерке и дележке украшений.

Глава 9

Мия (Лоренцо)

— Кони куплены, — Динч смотрела в глаза Лоренцо. — Два ишака — тоже. Хозяин просит серебрушку в день за содержание.

Энцо кивнул.

Цена была справедливой. Да и деньги у него были.

— Одежду я купила. Припасы... туда, ближе. Разное снаряжение есть.

Энцо кивнул еще раз.

— Хорошо. Ты молодец, Джен.

Девушка зарделась.

— Спасибо, Лоренцо. Теперь вопрос — когда?

Настало время задуматься Лоренцо.

— Я думаю, где-то через месяц, — решился он. — Сейчас удрать просто нереально, ты видишь, меня даже сюда не отпускают.

— Я знаю. Приезжает Кемаль-бей.

Энцо кивнул.

Да, примерно через месяц приедет хозяин Арены.

Кемаль-бей... кстати говоря, и его хозяин. Зеки-фрай весь избегался, несчастный, готовит для него программу сражений, чтобы хозяину понравилось.

Да, Лоренцо тоже будет участвовать.

И вот тут-то у него может быть шанс выкупиться из рабства. Если цену назначат на Арене...

Зеки-фрай рассказывал, объяснял... что ж. Лоренцо Феретти собирался попробовать оба варианта. Понятно, деньги ему самому пригодятся, но...

Ох уж это — НО!

Энцо и самому хотелось испытать себя. Это же Арена!

Бой!

Предельное напряжение всех сил и возможностей... восхитительное! Невероятное!

И чувство победы...

Тому, кто не был — не объяснить.

Динч, к примеру...

Девушка подождала еще какое-то время, но Энцо молчал, и она тоже согласно кивнула.

— Через месяц.

— Я заодно и денег подкоплю, — успокоил ее Лоренцо. — На двоих больше надо.

Девушка быстро сотворила крестное знамение. Ей было страшно, но на свободу хотелось. А руки продолжали ритмично двигаться по телу юного гладиатора. Разговор — отдельно, работа — отдельно... шаги...

А вот и Бема-фрайя...

* * *

Энцо ушел от любовницы даже не на рассвете — затемно. Зеки-фрай просил возвращаться пораньше, да и не сильно себя тратить на женщин. Успеется еще.

Энцо не спорил с ланистой.

Просит он?

Ну и ладно, все равно уходит он от довольной и удовлетворенной женщины, оставляя ее спящей в теплой постели. Она не в претензии.

Ему тяжеловато?

А свобода дорогого стоит. И тренировок в том числе. Энцо забрался в паланкин — и кивнул Али.

— Едем?

— Опять вкруг?

— Опять, — монеты снова поменяли хозяина.

Теперь Лоренцо город знал, и неплохо. Не запутался бы ни днем, ни ночью. Но и Али заработок, и Лоренцо лишние знания... вот и ехали они кружным путем, когда...

— Стой!

Вслух Энцо не заорал только чудом, но шипение вышло таким выразительным, что Али остановился, как вкопанный.

— Ангел?

— Тихо, — оборвал Энцо.

И было, было отчего молчать.

Рядом с трактиром мелькнуло лицо, которое он век проживет — не забудет.

Эмин-фрай!

Ах ты... гадина!

Энцо выскользнул из носилок одним слитным движением.

— Подождите меня тут. Хорошо?

— Да, Ангел...

Успел Лоренцо в последний момент, Эмин-фрай уже сворачивал за угол... н-на тебе!

Оглушить человека? Тем паче, пьяного и после гулянки?

Для гладиатора это дело секунды. Эмин-фрай даже головы повернуть не успел, когда Энцо налетел, смял, оттащил в подворотню, мимоходом шуганув оттуда какого-то мужичка с ножом.

Видимо, выглядел гладиатор так, что шакал помойки предпочел не связываться. Жить хотелось...

Энцо быстро обшарил негодяя.

А что?

Тебе, тварь, меня продавать в рабство можно, а мне отыграться нельзя?

Погоди у меня, сволочь!

В карман Лоренцо перекочевал нож, кошелек, горстка всяких мелочей, которые неизбежно скапливаются у мужчин в карманах, потом Энцо стянул несколько перстней с толстых пальцев... мимоходом добавил капитану еще, ногой по голове...

Авось, не сдохнет!

И рванул рубаху... сейчас он его разденет, руки-ноги переломает — и ходу. А эта дрянь... если его Бог милостив, так выживет, а не подохнет! А если нет... вот, к Богу и претензии!

О, черт!

На шее капитана висела та самая цепочка.

Черный ворон.

Подарок Адриенны.

Энцо не знал, что капитану она понравилась, что мужчина решил сохранить ее для себя, да и опять же, особенно дорого за нее не давали — старая, невидная...

Вот и осталась.

Капитан к ней привык, даже и не замечал...

Энцо схватил ее, надел, выдохнул... почему-то сейчас он себя почувствовал цельным и правильным. Словно встал на место давно утерянный кусочек головоломки. И мысль появилась — все получится, свобода близко...

Что ж. спасибо тебе...

Правда, от переломов рук и ног капитана это не избавило. Энцо легко сломал ему все четыре конечности — руки сам по себе, на ноги просто прыгнул всем весом — и рванул наутек, отшвырнув куда-то ком одежды. Тряпки ему не нужны.

Паланкин ждал его на том же месте.

— Ангел? — поинтересовался Али.

— Там был человек, который меня в рабство продал, — коротко разъяснил Энцо.

— А-а, — откликнулся Али. — Ты садись удобнее, нам быстрее надо. Задержались, Мурат ногу подвернул... теперь поспешим.

— Спасибо, — Энцо посмотрел Али глаза в глаза. И почти взлетел в паланкин, подумав, что в следующий раз заплатит больше. Но оно того стоило.

— Тебе спасибо, что не ругаешься... едва шли... черепахи...

Паланкин медленно плыл над камнями мостовой.

Лоренцо нащупал подвеску, сжал, что есть силы так, что крылья ворона впились в ладонь, и впервые за все это время прошептал самое лучшее имя в мире.

— Адриенна...

* * *

Далеко, в Эрвлине, дана СибЛевран раскрыла глаза.

Она знала, где-то там, Лоренцо думает о ней.