— Я согласен,— игриво подмигивает он девушке,— когда выпьем на брудершафт?
— А вот это не советую,— ледяным голосом отвечает Оля,— не в твоих интересах афишировать наше сотрудничество. Я просто выговор получу, а ты поедешь к северным оленям.
* * *
'Уже четвёртый вызов к Хозяину за день, люди через его кабинет идут сплошным потоком,— не останавливаясь прохожу мимо стола Поскрёбышева, который говорит по телефону, и открываю дверь,— Берия, Захаров, Ковалёв и Хрулёв... Значит речь идёт о снабжении армии'.
— Не занимайтесь демагогией, товарищ Ковалёв,— раздражённо бросает Сталин,-в результате вашей деятельности, как следует из докладной записки начальника Главного транспортного управления НКВД, на текущий момент пропускная способность железнодорожных магистралей на территории Особых округов не только не достигла уровня пропускной способности, которая была запланирована наркоматом обороны, но и существенно упала — в среднем примерно на треть по сравнению с первоначальной...
— Товарищ Сталин,— красный, как рак, Ковалёв облизывает пересохшие губы,— прошу вас меня не перебивать, тогда я смогу объяснить. Во-первых, планы наркомата обороны, замечу, исключительно напряжённые, которые принимались в ноябре 1940 года имели срок исполнения — 7 ноября 1941-го...
Вождь угрожающе подаётся вперёд, но в последний момент сдерживается, опуская голову.
— ... Во-вторых, когда два месяца назад выяснилось, что Гитлер не даст нам этого времени, то мы с Генеральным штабом стали искать выход из создавшегося положения. Быстро поняли, что даже с учётом переброшенного с Дальнего Востока Особого корпуса железнодорожных войск завершить перешивку путей на Западе до 15 мая никак невозможно, поскольку одновременно надо было ещё решить задачу ликвидации 'бутылочного горлышка' узловых станций на старой границе. В итоге по предложению товарища Захарова решили сосредоточить основные усилия на Западной Украине, где получилось перешить пути полностью, и в Западной Белоруссии, где перешивку удалось завершить на основной магистрали — Минск — Барановичи — Брест-Литовск и на двух вспомогательных: Барановичи — Белосток и Барановичи — Лида. Таким образом, железнодорожные работы по переходу на широкую колею в Прибалтике, а также в Бессарабии, южнее магистрали Львов — Тарнополь, ещё не начинались...
— Товарищ Сталин,— приходит на помощь Ковалёву раскрасневшийся начальник Генерального штаба,— такой выбор обусловлен нашими оперативными планами: на Украине — подготовкой к наступательной операции, в Белоруссии — оборонительной...
— Постойте,— суровый взгляд вождя упирается в Захарова,— может быть вы наступление в Румынии и оборону в Прибалтике отменили, а мне просто сообщить позабыли?
— Никак нет, товарищ Сталин,— хрипит генерал армии, не отводя взгляда,— всё по плану, дело в том, что некоторая часть нагрузки по снабжению войск Северо-Западного и Южного фронтов перекладывается на Балтийский и Черноморский флоты...
— 'Некоторая часть',— морщится вождь,— выражайтесь яснее, товарищ Захаров.
— До половины на Чёрном море и около 10 процентов на Балтике, товарищ Сталин. Самая болезненная ситуация складывается в снабжении Северо-Западного фронта. Дело в том, что железные дороги всей Литвы и половины Латвии примерно до Риги имеют европейскую колею. Это немцы в войну начали перешивать наши дороги, чтобы обеспечить снабжение своих войск, но больше не успели. Ещё они также построили несколько военных узкоколейных шириной 750 и 600 миллиметров, но в основном по упрощённым требованиям, и к настоящему моменту они не пригодны даже к ремонту. Магистрали с европейской колеёй, хоть за время независимости и пришли в упадок, остались вполне ремонтопригодны. Сохранилось небольшое количество паровозов и вагонов для них в Литве и Латвии. Чтобы восстановить пассажирское сообщение подвижного состава, конечно, недостаточно, но в качестве 'поездов-летучек' на 3-4 вагона для армейского и дивизионного снабжения вполне подходят.
— Ваше мнение, товарищ Хрулёв?— Вождь переводит взгляд на начальника недавно созданного Главного управления тыла.
— В целом предложение хорошее, товарищ Сталин,— подумав, неторопливо отвечает генерал,— только я бы включил сюда и фронтовые склады снабжения, которые мы смогли бы быстро подтянуть по широкой колее к рокаде Рига — Полоцк, затем по узкой колее 'летучками' в армейские базы, а оттуда дивизии своими автобатами будут снабжаться вооружением и боеприпасами, а также горючим.
— Звучит логично,— кивает Захаров,— но именно в Прибалтике подготовка театра военных действий находится на самом низком уровне: нехватка автомобильных дорог, плохое их состояние, малое количество гужевого и автомобильного транспорта, которое можно получить по мобилизации. Как докладывает командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Ефремов, из 558 автомобилей и 3000 лошадей, положенных по штату, в большинстве дивизий имеется в наличии едва ли треть. Он предлагает либо немедленно решить вопрос с транспортом в дивизиях, либо организовать снабжение дивизий 'поездами-летучками' с фронтовых складов.
— Почему этот вопрос возник только сейчас,— вождь обводит колючим взглядом собравшихся,— прямо накануне войны? Чем вы раньше занимались?
— Не сейчас, товарищ Сталин,— отвечает за всех Захаров,— Генеральный штаб занимается им с середины марта, после известного события. В округах проведена инспекция имеющихся железных дорог узкой колеи, выявлены перспективные, ведущие непосредственно в тылы армий прикрытия, где нужно пути были отремонтированы. Вопрос сейчас стоит больше в организационном плане. Генеральный штаб предлагает в сложившейся ситуации на участке Северо-Западного фронта временное решение, связанное с использованием железных дорог с узкой колеёй.
— Вы что-то хотите сказать, товарищ Чаганов?— указывает на меня погасшей трубкой вождь?
— Да хочу, товарищ Сталин. С точки зрения оптимальной организации перевозок в войсках, при хорошей организации связи, всегда лучше передавать управление транспортом и его базирование на более высокий уровень. То есть дальше в тыл, где и топливо легче найти и возможностей техобслуживания транспорта больше. К тому же, увеличивается коэффициент использования транспорта, так как высшему командованию виднее, где в данный момент наметился недостаток, а где избыток транспортных средств, и оно имеет возможность манёвра...
— Погодите,— прерывает меня вождь,— оставим пока теорию, я не могу понять почему никто не говорит о снабжении со стационарных складов у границы, где расположен мобилизационный запас?
— Я считаю, товарищ Сталин, потому,— Хрулёв прочищает горло,— что эти склады в Прибалтике уже практически пусты, потрачены на мобилизацию. Складов, от ЗОВО и КОВО, имеется всего четыре, все на рокаде Мемель — Вильно: окружной склад вооружений в Ковно и три окружных склада боеприпасов, рассчитаны они были на две армии с боезапасом на 15 суток. Сейчас же в районе Вильно на правом берегу Немана сосредотачивается ещё одна общевойсковая армия, а в районе Шауляя танковая армия двухкорпусного состава, поэтому так остро стал вопрос снабжения.
— Понятно,— вождь с укоризной смотрит на Берию,— к вопросу о реорганизации тыла мы вернёмся скоро, буквально через два-три дня, а сейчас без промедления приступайте к исполнению предложений Генерального штаба, как будто бы они уже утверждены наркомом.
'Два-три дня... На 19-е мая запланировано совместное заседание Президиума Верховного Совета, ЦК ВКП (б) и Совета Народных Комиссаров, где будет объявлено о создании ГОКО, которому будут беспрекословно подчинятся все органы власти, включая военных. Сталин пока думает над тем, стоит ли ему становиться председателем Ставки Главного Командования и тем более наркомом обороны, но надеюсь, что этот разговор подстегнёт события. Понятно же, что в воюющей стране подотчётности военных для того, чтобы быстро реагировать на изменяющуюся обстановку, совершенно недостаточно. Нужно иметь возможность отдать прямой приказ армии и отдать его может не председатель, а только Верховный главнокомандующий... С другой стороны, повода для выражения недоверия военному командованию пока у вождя нет... Киров вообще против спешки с ГОКО, так как военные и так под контролем: по линии Совета народных комиссаров над наркоматом обороны, по линии Политбюро и Секретариата ЦК — введением в состав Ставки своих людей. Однако Ставка — орган совещательный, и председатель СНК напрямую вмешиваться в действия наркома обороны не может, вот и получается, что с началом войны гражданская власть неизбежно начнёт ослабевать, а военная — расти. Сталин это, конечно, предвидит поэтому на создание ГОКО готов прямо сейчас, а встать непосредственно во главе армии — только при определённых условиях, если на фронте что-то пойдёт не так... Что вполне логично, так как без активной поддержки самих военных стать настоящим Верховным Главнокомандующим будет трудно, а сам этот пост ничего не гарантирует, достаточно вспомнить печальную судьбу Николая Второго. Уверен, что из истории последнего царя, а также из планов 'красного Бонапарта' по захвату власти, о которых он рассказал на допросах на Лубянке, Сталин сделал самые серьёзные выводы'.
— Что по Худякову?— вождь возвращается к столу, проводив до двери кабинета военных.
— Есть новости, товарищ Сталин,— мнётся нарком внутренних дел, поглядывая на меня.
— Говорите, я специально для этого разговора пригласил товарища Чаганова, чтобы он дал пояснение по делу.
— Полковник Худяков дал признательные показания, что он был завербован английской разведкой в 1918 году в Баку. Я посмотрел протокол допроса, а затем сам лично побеседовал с ним. Худяков говорит правду, такого количества деталей о событиях, людях и обстоятельствах того времени ему узнать было просто неоткуда. Он лично бывал в английском консульстве, подробно описывает интерьеры и расположение комнат, и встречался с людьми, о которых рассказывает. К примеру, кто какие имеет привычки и недостатки, типа, заикания. Я сам по заданию ЧК... возможно, английская разведка через него, пытается выйти на меня...
— Да-да, это понятно,— машет рукой вождь, поворачиваясь ко мне,— скажите, товарищ Чаганов, к какой из нашей новейшей авиационной техники мог иметь доступ начальник штаба авиации Западного Особого военного округа?
'Ничего себе вопросец'.
— Наверняка видел наш новый гироприцел ГСП-1, товарищ Сталин, для истребителей, штурмовиков и видимо знает его ТТХ. Эти прицелы имеются на вооружении одного из авиаполков в каждой смешанной авиадивизии в Особых округах. Конечно, знаком с нашими новейшими самолётами, которые демонстрировались для высшего командного состава на Центральном аэродроме три недели назад, включая реактивный А-1, истребитель из дельта-древесины Ла-3 и крылатую ракету Х-1. В общем об основных новинках он знает, а вот насколько подробно я сказать затрудняюсь, так как это зависит от его связей в Управлении ВВС, наркомате Авиационной промышленности, на авиазаводах и так далее.
— Худяков пришёл в авиацию из кавалерии,— Берия снимает пенсне и трёт пальцами переносицу,— до поступления на командный факультет Академии имени Жуковского служил начальником штаба полка 1-ой кавалерийской дивизии Червонного казачества...
— Примаковец,— тяжело вздыхает вождь.
— ... После окончания учёбы в 1936 году,— кивает Берия,— служил до последнего времени в Белоруссии на должности начальника штаба авиационной бригады и ВВС округа...
— У Уборевича начинал...
— ... Сейчас составляем списки сослуживцев и однокашников,— продолжает нарком внутренних дел, снова водрузив на нос пенсне,— имеется тенденция, в основном выпускники командного факультета Академии ВВС занимают должности начальников штабов бригад и авиадивизий, а на командные должности туда же обычно приходят отличившиеся в боях лётчики — из Испании, с Дальнего Востока, из Китая, то по причине того, что темпераменты у них разные, возникает много конфликтов между ними...
'Блин, нового 'дела авиаторов' нам только не хватает... самое время'.
— ... И те, и другие держатся за своих, товарищ Сталин, поэтому расследование простым и быстрым не будет...
— ... Вы, товарищ Берия, зачем об этом сейчас говорите?— в голосе вождя звучат металлические нотки.
— Прошу вашего разрешения, товарищ Сталин, на включение товарища Мальцевой в межведомственную группу по расследованию 'дела авиаторов'. Её 'сыворотка правды', с помощью которой мы развязали язык Худякову, может значительно ускорить расследование и избежать ненужных ошибок.
'Лиса... Уверен, что сама это дело замутила, не хочет ехать на Урал организовывать режим неподалёку от Североуральска, где этим летом начнётся грандиозное строительство первенца советской атомной промышленности — Челябинска-40'.
— Хорошо,— сухо бросает вождь, не взглянув на меня,— но вам, товарищ Берия, придётся взять на себя обеспечение режима на строительстве Челябинска-40.
'А вот теперь уже не уверен, что это Олина инициатива. Может статься, что вождь просто хочет отобрать у Спецкомитета функцию охраны, чтобы тот не превратился в государство в государстве. Теперь ВОХР, в который Оля тщательно подбирала преданных людей, уйдёт в НКВД к Берии'.
Глава 11.
Берлин, Рейхсканцелярия,
Кабинет Гитлера.
17 мая 1941 года, 09:20.
— Мой фюрер,— белая кожа низкого кресла скрипит под Канарисом в такт словам, которые он с видимым трудом выдавливает из себя,— есть серьёзные основания полагать, что 'Приказ Барбаросса' попал к русским.
— Что?! Как это попал?— взвивается Гитлер и подается вперёд к сидящему перед ним адмиралу, нависая над пустым письменным столом.
— По информации от нашего лучшего агента в России,— в голосе Канариса слышатся упрямые нотки,— который имеет хорошие связи в Генеральном штабе, примерно четыре недели назад русские получили полный текст 'Приказа Барбаросса', включая приложения. Агент 'Клаус' в донесении в Центр приводит два больших отрывка из него довольно близко к тексту, в которых содержатся разделы: 'Замысел', 'Переброска войск' и 'Сохранение тайны'.
Побелевший Гитлер замирает, незряче глядя поверх адмирала на висящий на противоположной стене над камином портрет Фридриха Барбароссы. Постояв несколько секунд, он со стоном обессиленно валится назад.
— Аристократы... тупая упрямая каста,— едва слышно шипит фюрер, съёжившись в кресле,— их невозможно подчинить, их можно только уничтожить...
В кабинет, услышав выкрики фюрера, встревоженно заглядывают адъютанты.
— Кейтеля, Йодля и Гейдриха сюда, быстро,— встрепенувшись, кричит Гитлер, его бегающий взгляд останавливается на адмирале,— Канарис, кто-то ещё знает об этом вашем агенте и его сообщении?
— Только вы и я, мой фюрер, если не считать шифровальщика, куратора 'Клауса' и начальника Восточного отдела.
Гитлер кивает и замолкает на долго, шрам на его щеке, оставшийся после покушения, бледнеет, лицо становится каменным, лишь изредка на губах проскальзывает мстительная улыбка.
* * *
— Что скажете, Йодль,— Гитлер нетерпеливо постукивает карандашом по ребру столешницы, глядя на начальника штаба ОКВ, вновь начавшего перечитывать сообщение агента Абвера,— можно ли сузить круг подозреваемых откуда произошла 'утечка'?
