Караван к Наташке 1

Выкручивая машину рывками в разные стороны, чтобы не дать противнику открыть прицельный огонь, бросил взгляд на индикаторы защитного поля. Всего тридцать процентов?! Четыре или пять попаданий. Но только из пушек истребителей. У наводчиков на корвете руки несколько кривоваты. Удачный выстрел из главного калибра их лидера мог снять сразу три четверти щитов "Зубастика".

Черт побери! Ну скоро защита восстановится? Пока щиты не наберут мощность, сенсоры обзора ни хрена не увидят. Крутить и дергать машину вслепую — то еще удовольствие. Красная полоска вытянулась на индикаторе вверх, пожелтела и наконец-то одновременно с засветившимся монитором позеленела.

Что у нас в ближнем объеме? Целых три светящихся шара плазмы! Ведомый где?!

— Серхио, прием! Летеха на связь!

Сжал зубы, уже понимая, что ответа не будет. Заново промаркировал цели — судя по засветкам на мониторе, пять легких машин противника. Плазменные шары, это корвет, вражеский истребитель и, увы, сгоревшая машина ведомого.

— За все ответите, твари, — прошептал разбитыми в кровь губами Павел, еще сильнее сжав челюсти, аж зубы заныли, и закрутил абсолютно неправильную бочку к ближайшему генаю.

* ЮНЕСКО (UNESCO — United Nations Educational, Scientific and Cultural Organization) — Организация Объединённых Наций по вопросам образования, науки и культуры.

* * *

— Нет, сынок, даже если по малому припрет, все равно терпи и не вздумай отлучаться. Они в ближайшие часы глаза откроют. И первым, кого увидят, должен быть только ты. Помнишь, как у своей Занозы сидел, когда мамина Звездочка ожеребилась? Точно также и здесь. Потом уже Сашку своего крикнешь, чтобы они твоего слугу тоже признавали. И не забудь, затем надо будет обязательно в часовню сходить, в благодарность Создателям помолиться, — отец придвинул ближе котомку с термосом и ушел.

Кирилл приподнял дерюгу с корзины и посмотрел на кутят. Правящий герцог неожиданно подарил сыну относительную редкость — чистопородных щенков волкодава. Два черных пушистых комочка лежали на свернутой в несколько раз шерстяной тряпке и подрагивали. Протянул руку и погладил. Один немедленно пискнул и, забавно морща еле заметным черным же пупырышком носа, перевернулся на спину. Лизнул своим шершавым языком ладонь и...

— Паразит! — ругнулся мальчишка.

Зубки маленькие, но острые как иголки. Кирилл дотянулся до котомки, вытащил из термоса глиняную бутылочку с молоком и, осторожно разжав пасть, заменил прокусанный палец соской. Посмотрел на лопающего щенка и сам сунул пострадавший палец в рот. Отсосать кровь из ранок — первое дело. Чтобы, как говорит дядька, зараза не попала. Иначе неделю можно промучиться, пока заживет. А так — пара часов, и даже следа не останется. Не, ну как вцепился! Во, Паразитом и назову. А второго как? Стоп, сначала надо научиться их различать. Пристроил бутылочку на краю корзинки и, встав, зажег второй факел. Небольшое окошко было затянуто бычьим пузырем, и в сарае было темновато. Совсем скинул дерюгу и стал внимательно рассматривать кутят. Второй тоже проснулся и, унюхав молоко, полез к брату. Кирилл достал из термоса еще одну бутылку и поднес поближе. Реакция была однозначной — пока не наестся, соску не отпустит. Аккуратно сдвинул тоже перевернувшегося на спину второго щенка к другому краю корзины и также на краю пристроил посудину. Внимательно разглядывая щенят, почесал у второго животик. Задние лапки смешно задергались. Так, а это что такое? Пригляделся. Точно, у второго на грудке было еле заметное светлое пятнышко. Проверил у Паразита — отсутствует. Вот и различие. Ну и как же теперь назвать второго? Втором и будет!

Паразит наелся и, выпустив соску, свернулся клубочком. Мерзнет? Засунул за пазуху и сам, достав из котомки, вгрызся в большое зеленое яблоко. Втор тоже налопался и точно также отправился под отворот куртки, только на другую сторону. Проверил бутылки — обе пустые. Нащупал в котомке еще одно яблоко и схрумкал. В сарае сидеть надоело, и вылез на солнце. Верный Сашка сидел на завалинке и что-то стругал маленьким ножичком. Кинул косой взгляд на герцога.

— Бдишь, твое высочество?

— А чо еще делать? — придвинул слуге котомку. — Сгоняй на кухню, пусть еще молока вскипятят. И проследи, чтобы песок в термосе хорошо нагрели.

— Учи ученого, — огрызнулся Сашка и умчался, бросив свою поделку на завалинку.

Кирилл взял недоструганную штуковину. Ложка будет? Захотелось самому лишнее снять, но нечем. Кинжал для такой работы не годится — малость великоват. Герцог положил поделку обратно и задумался.

Интересно, почти у всех зверей на Наташке, даже самых диких, есть такое свойство — кого первого увидят, тому и будут преданы до конца жизни. Потому частенько и приходится их убивать сразу после смерти хозяина. Редкость, конечно — мало кто из собак или лошадей может прожить так же долго, как человек. Вот в бою — другое дело. Если хозяин погиб, то его бессловесные друзья с остервенением набрасываются на врагов и, обычно, тоже погибают. Поэтому крестьянам разрешается только котят приваживать. Жеребята и щенки первыми видят или дворян, или свою мамку-кобылу. Во втором случае их тоже можно легко сделать домашними, но до настоящей преданности воспитывать надо уже годами.

"Импринтинг", вдруг прозвучало в голове новое слово. Искусственно усиленное так называемое запечатление — дошло откуда-то из подсознания. Опять знания Создателей проявились? Вечером надо обязательно сходить к отцу в кабинет и записать в специальную тетрадку, хранящуюся в герцогском сейфе. Большой такой потайной ящик из толстенного железа, накрепко вмурованный глубоко в гранитную стену. Даже если найдешь его — секрет сдвига части стены знают только Правящий герцог со своими женами и дед, а теперь еще и Кирилл — то все равно без ключа и знания, какие и в каком порядке потайные рычаги нажимать, сейф не открыть. Уже вторая тетрадь из драгоценного папируса, привозимого торговцами с юга континента, пишется.

— Это премудрости Создателей, — заявил однажды после рассказа сына об очередном странном сне Правящий герцог Сангарии. — Их надо обязательно сохранить. Постарайся записывать все подробно, память у тебя, Кирилл, хорошая. Только, повторяю еще раз, никому кроме нас с матерью и деда — ни слова, ни звука.

Странно, у животных преданность задается этим самым импринтингом, а у людей верность определяется вассальной присягой. Но ее дают только дворяне. А как же Сашка? То, что он закроет Кирилла от вражеской стрелы своей грудью, если не будет в руке щита, у герцога не было никакого сомнения. Потому всегда разрешал своему слуге, когда они были один на один, говорить на "ты" и дерзить, если по делу. Вообще-то, Сашка ему не столько слуга, сколько лучший друг, хотя он никакой не благородный и даже не свободный. Получается, у простых людей тоже есть честь? Почему же холопов на проповеди священник всегда чернью называет? А ведь и отец, и мама, и другие папины жены никогда так не говорят. Ох, что-то неладно в этом мире.

Из подсознания вдруг вывалилось "Something is Rotten in the State of Denmark".* А это еще что такое?

Один из пригревшихся на груди кутят зашевелился и высунул свою мордашку из под теплой куртки. Во, смотрит! Глазки открылись. Кирилл аккуратно вытащил черный комочек и присмотрелся. Светлое пятнышко было хорошо различимо.

— Втор, Втор, Втор, — громко повторил герцог имя щенка. Тот зевнул, демонстрируя в пасти маленькие зубки, и принялся вылизывать своим шершавым языком лицо хозяина.

Немедленно зашевелился и Паразит. Пришлось еще раз повторить процедуру с именованием.

— Оба открыли глазенки? — спросил примчавшийся Сашка, протягивая котомку.

— Ага, — подтвердил Кирилл, — забирай и корми. А я мыться пойду. Кажется, уже весь собачатиной провонял.

— Нет, — слуга, поставив котомку на завалинку, спрятав за спиной руки, — еще раз сам накорми щенков. Надо обязательно зафиксировать запечатление. Главным хозяином должен быть только ты, твое высочество. Это же чистокровные волкодавы — даже не всем благородным разрешается приваживать. Корми, а уже потом я кутятами займусь.

* "Неладно что-то в датском королевстве" — "Гамлет" Шекспира.

* * *

— Сколько? — на лице Джонса уже заранее была видна зависть. — Опять весь призовой фонд базы прикарманил? Полковнику в очередной раз начальство трясти на тему дополнительного финансирования?

— Восемьдесят тысяч, — лениво ответил Павел, сдирая надоевший пилотский комбинезон. Смятый отстегнутый шлем уже валялся в корзине для грязного белья вместе с перчатками. Распустил герметизирующие обшлага, сорвал космоскотч с грудного шва и, вжикнув молнией, стянул с себя верхнюю часть пустотника, выдернув руки из рукавов. С наслаждением сдернул насквозь провонявшую потом футболку, критически посмотрел на нее и, отбросив в корзину, бухнулся на диванчик с жесткой спинкой. Тяжело откинувшись назад, вытянул гудящие ноги, бросив короткий косой взгляд на американца — этому деньги самое главное.

— Ого! — не удержался и громко присвистнул Рихард, только что примчавшийся в раздевалку. Весть о том, что командир второй эскадрильи вернулся с боевого вылета, уже разнеслась по базе.

— Помотало, — согласился Николсон, как всегда раздвигая остальных пилотов своими тяжелыми ручищами. На лицо и грудь Павла даже смотреть было больно. Гематомы разрисовали кожу замысловатыми многоцветными татуировками.

— Сколько их было? — спросил кто-то из только что ввалившихся в раздевалку офицеров.

— Шесть истребителей и корвет, — расшифровал Павел сбитые корабли противника. Наверняка генаи свои боевые звездолеты называли какими-то другими терминами, но земляне классифицировали вражеские корабли в соответствии со своими привычками.

— Серхио? — задал вопрос Николсон.

Пилоты притихли. Ведомые у майора Затонова менялись часто. Кто-то, как например тот же Рихард фон Миллер, успевал многому научиться у Павла, овладевал в совершенстве боевой машиной, сбивал с помощью командира своего первого врага и сам становился ведущим пары истребителей. Но большинство новичков, вызвавшихся идти в патруль с лучшим командиром эскадрильи всего фронта, погибали, не сумев удержаться за хвост аса — задняя полусфера истребителя Затонова всегда была самым безопасным местом во время боя.

Майор отрицательно помотал головой из стороны в сторону.

— Пустота ему пухом, — привычно пробормотал кто-то.

Маленьким белокурым вихрем в раздевалку ворвалась капитан Мартинес, дежурный врач космобазы. Растолкав пилотов, подлетела к Павлу, по-хозяйски большими пальцами оттянула веки и поочередно осмотрела налившиеся кровью из лопнувших сосудов белки. Раздвинула челюсти и осмотрела полость рта, подсвечивая маленьким фонариком.

— Ну хоть зубы в этот раз целы, не придется новые имплантировать, — пробурчала себе под нос. Ткнула пальцем в коммуникатор на своем левом запястье и коротко приказала:

— Картриджи к реаниматору на режим четыре "Бэ", — и принялась сдирать комбез с безвольного в этот момент майора.

— Органы репродуцирования решили проверить, доктор? — с похотливой улыбочкой спросил Джонс.

— Вот твои яйца я в следующий раз точно восстанавливать не буду, — отрезала Сюзанна, — бестолку. Все равно потомство неполноценным будет, — она потрясла Павла за коленку, чтобы приподнял ногу, пустотные берцы были давно расшнурованы. Реакции не было. Голова пилота с закрытыми глазами медленно склонялась набок. Действие боевых стимуляторов кончилось, и последовал закономерный откат. Врач еле успела подхватить заснувшего майора и бережно уложила на диванчик. Ласково провела ладонью по щеке.

— Хватит зубы скалить, — потребовала Мартинес от наблюдавших пилотов, — раздевайте и несите в медотсек.

Глава 2

— Кирюха, тебя замучились разыскивать! — весело хмыкнул Сашка. Залез на разлапистый дуб, уже не первый год служивший тайным укрытием юному герцогу, и протянул котомку с фруктами.

Кирилл, не отрываясь от раскрытой книги, на ощупь выбрал большую гаушу и вгрызся в нее.

— Кому я опять понадобился?

— Сэр Алексий ругается — ты опять тренировку пропустил. Если Правящий герцог узнает — мало тебе не покажется.

— Ничего отец мне не сделает. А барон Стоджер не стукач. Помешанный на мечевом бое, но никак не доносчик. Вот если папа его со мной в академию отправит, тогда действительно ни одного тренажа пропускать нельзя будет. Иначе с говном сожрет.

— Читаешь-то что, твое высочество? Опять про благородных девок?

Кирилл молча, не хотелось отрываться ни от текста, ни от сочного фрукта, показал обложку.

— Хро-ни-ки ис-хо-да, — медленно по слогам прочел слуга. Учить грамоте дворовых было запрещено. Но герцог несколько раз заметил, как жадно Сашка смотрит на книги, и пару дней назад показал ему буквы. Теперь при первой возможности, когда никто не видит, слуга пытался читать.

— Интересно? О чем книга?

Кирилл прожевал кисло-сладкую на вкус мякоть гауши, выбросил огрызок под дерево — белки сгрызут, другим животным не по зубам, слишком крепкий фрукт с приличным содержанием редкоземельных металлов, придающих гауше такую вкуснотищу, а белки справятся — и ответил:

— О разном. Сейчас читаю про то, как святой Михаил учил людей огонь добывать, когда зажигалки работать перестали.

— Это тот святой Михаил, про которого в библии писано? От его детей и внуков все нынешние правители пошли?

— Ага, — кивнул герцог, опять упершись взглядом в рукописные страницы.

— Какие, интересно, были эти зажигалки? Мне б такую, — мечтательно протянул слуга, потом сосредоточился и тоже стал читать, старательно шевеля губами. Конечно, пока Кирилл читал страницу, Сашка еле-еле успевал одно-два предложения осилить. Но раньше-то он и этого не мог. Заикнись кому, что грамоту хоть немного разумеет — сначала у столба под кнутом помучаешься, затем, если выживешь, на рудники сошлют. А там, как известно, больше трех-четырех лет мало кто из преступников или рабов протянуть может. На рудниках даже темной ночью все светится.

Через полчаса, когда до того туго набитая котомка была опустошена — Сашка тоже к ней прикладывался время от времени, уж больно вкусный фрукт. Вкуснее, наверное, только каменные персики, но растут они далеко на юге — к их укрытию примчался Паразит, встал передними лапами на ствол и громко позвал, размахивая куцым хвостом из стороны в сторону:

— Р-р-ргав!

Слуга свесился вниз, пригляделся к кривящейся морде и сообщил:

— На обед зовет.

Сашка, хотя и несколько хуже толковал сообщения псов, чем герцог, но в этот раз понял все правильно.

Кирилл прикинул высоту солнца, тщательно завернул книгу в кусок кожи, спрятал ее в неприметное даже здесь дупло, про которое кроме него самого и слуги знал только самый близкий из дворян-одногодков граф Кристиан, спрыгнул вниз и стал собираться, натягивая через голову перевязь с мечом.

— Двинули.

После обеда, вместо продолжения чтения книги пришлось идти к отцу — опять прибежал стражник.

— Сын, ты в очередной раз пропустил тренировку мечевого боя. Ну какой же ты дворянин после этого? — укор в глазах Владислава Сангарского был хорошо заметен.