Дорога менестреля. Альтернативное окончание.

Значит, им нужно помочь — у каждой паутины есть хозяин. Надо лишь пройти по одной из нитей. Как мерзко! На ощупь нить оказалась склизко-холодной и удивительно гадкой. Осторожно, не спеша, продвигаясь по чуть-чуть, чтобы не спугнуть раньше времени. Есть — большое пронзительно-черное пятно, источающее самодовольство и злобу.

Что делать? Ответ пришел сам собой, ясный и четкий — сжечь! А вслед за тем точно в центр пятна ударила волна золотистого пламени. Неистовый полный ненависти и боли вопль, когда охотник понял, что сам стал добычей, резко оборвался и тут же от темного мага пошла ответная — непроглядно черная волна. Столкновение с золотым пламенем... новая вспышка... и далекий, смутно знакомый голос: 'Карис!'

Мир резко перевернулся вверх дном, когда вздыбившийся конь яростно заржал, молотя копытами. Карис рывком откатился в сторону, сразу взвиваясь на ноги, и тут же чуть не упал снова — виски ломило, а браслеты жгли не хуже кладбищенской крапивы. Но боль была даже кстати, не позволяя впасть в беспамятство.

Карис выпрямился и огляделся.

Впереди, там, где находилась "голова" обоза, уже сверкали клинки очнувшихся охранников. И, кажется, такого отпора нападавшие не ожидали.

А позади... рубились оборотни. Ярит и Кайр, спешившись, отгоняли разбойников, но было видно — вот-вот братьев задавят числом. Скорей всего, вчера Ярит выследил только половину шайки. Вторая дожидалась где-то в другом месте.

Кайр поднырнул под клинок, и в просвете за его спиной мелькнул знакомый силуэт. Стройная фигура, выпрямившись в седле, резко махнула рукой, и один из разбойников упал, как подкошенный.

Оборотни прикрывали ее — насколько, конечно, можно прикрывать во время драки, когда твоей жизни угрожает пара острых лезвий. Выхватив Пламя, Карис бросился к Даре: как раз вовремя — Ярит оказался ранен в плечо. Но сумел увернуться от второго удара, а на его противника обрушился, появившийся из придорожных кустов, огромный лохматый волк с испачканной землей и кровью мордой — Вартан.

Треугольник оборотней распался — Кайр пропустил удар в бок и осел на землю, прямо перед мордой Белки. А мгновением позже рядом с ним свалился разбойник, с торчащим в глазнице кинжалом — Дара не промахнулась. Преодолев последние несколько шагов длинным прыжком, Карис заслонил собой жену и раненого оборотня. То, что он сам не отказался бы намять Кайру бока — роли сейчас не играло.

На Кариса бросились сразу двое — Кайр, увидев это, зарычал по-волчьи, безуспешно пытаясь подняться, но Карис уже скрестил Пламя с кривым, странным разбойничьим мечом. Удар вышел сильным, резким, и мужчина, чуть пошатнувшись, попытался увести клинок в сторону, не открываясь — не вышло, разбойник "завязал", не желая разрывать клинки. Сбоку сверкнул узкий, больше похожий на длинный кинжал, меч второго разбойника, но Карис, извернувшись, успел отразить удар. И ощутил, как разум захлестывает бешеная ярость.

Под градом ударов разбойники отступили на несколько шагов. Пользуясь мигом затишья, Карис обернулся — Кайр, все поняв без слов, протянул ему свой меч. Ощутив в ладони рукоять, Карис понял — то, что нужно.

И не осталось ничего: лишь стремительный полет двух клинков. Звон мечей, с шелестом рассекающих воздух, кровь — своя или чужая, неважно. Никто не пройдет...

Оглушительный рык над самым ухом заставил замереть на мгновение. Карис повел взглядом в поисках новой опасности, но вокруг было пусто и тихо, от разбойников остались только тела...

Карис тяжело выдохнул, чувствуя, как уходит безумие боя и наваливается усталость. Выронил меч оборотня и осел на землю там же, где стоял...

— Когда? — почтенный купец едва не переминался с ноги на ногу от нетерпения.

— Не сейчас, господин Хелис, — бесстрастно сообщила я. — Он еще спит.

— Вторые сутки, — с опасливым уважением обронил купец. — Ну, оно и понятно. Так вы ему передадите?

— Непременно, господин Хелис. И ответ вы получите. Обязательно. А теперь ступайте.

Проводив купца взглядом, я вздохнула — ответить могла бы сама, но пусть лучше услышит все от Кариса. Не хотелось бы испортить отношения — Герн Хелис едва ли не единственный из купцов, ходящих в Дикие Земли, кто отваживается добираться до Порубежника. И, если все сложится удачно, мы встретимся еще не раз.

От раздумий отвлекла Белка, с явным намеком опустившая голову мне на плечо. Я скормила лошадке недоеденный остаток горбушки и скользнула в повозку. Очень вовремя — Карис только что проснулся и, мало того, решил встать, но почти сразу упал обратно на тюфяк.

— Далеко собрался? — вкрадчиво спросила я, ложась рядом. Чтобы сумасшедший муж не натворил глупостей.

— Солнышко... — выдохнул Карис, притянул меня к себе и зарылся лицом в волосы.

Прижавшись так плотно, как только могла, я осторожно обняла Ари — очень удачно получилось, теперь я могла отдавать Силу сразу ему, не пользуясь браслетами. Самое время поделиться.

— Дара?

Р-р-р! Неужели заметил?

— Ты хорошо выспался? — мурлыкнула я, почти касаясь губами его плеча. Отвлекающий маневр сработал, позволив довершить начатое и бережно отделиться от Кариса.

— Пожалуй, — чуточку недоуменно отозвался он, но меня не отпустил.

— Тогда мне пора, — как бы ни хотелось поблаженствовать рядышком с ним, но привал заканчивался. — Скоро в дорогу.

Осторожно высвободившись из объятий мужа, я вернулась обратно — на место возницы.

Время отдыха закончилось и мирная поляна теперь напоминала разворошенный муравейник. Уже привычно устроившись на козлах, я взялась за вожжи, но едва смирные лошадки послушно оторвались от травы, как рядом оказался Карис — одетый и ничуточки не сонный.

— Откуда это взялось?

— Хозяин свою уступил. Не могла же я везти тебя, перекинув через седло, — голос чуть дрогнул. — Ты на той поляне упал и сразу уснул.

— Не помню, — Карис свел брови. — Ничего не помню, как ножом отрезало.

— Еще бы, — я зябко передернула плечами. — Если бы Кайр вовремя не рявкнул, ты положил бы не только разбойников, но и оставшуюся охрану. Ушел так далеко, что мог и не вернуться. Пожалуйста, никогда, — я все-таки сорвалась: прижалась к нему, намертво вцепившись в рубашку, — больше никогда, так не делай.

— Этого я обещать не могу, — слишком спокойным голосом отозвался Карис, глядя в глаза.

И я не возразила, потому что знала — если понадобится, он все повторит — чтобы защитить меня.

И я сделаю то же самое — не сомневаясь и не жалея, потому что: 'Люблю тебя...'

'Люблю тебя...', — эхом отозвался он, припадая к моим губам.

'Сумасшедший... нельзя... ты же...'

'Уговорила, — он отстранился, искушающе улыбаясь. — Подожду до вечера'.

— Ты же есть хочешь, — я запоздало вспомнила, что у Кариса двое суток не было во рту ни крошки и слетела с козел. — Сейчас.

Обратно вернулась с миской каши, парой хороших ломтей хлеба и кружкой отвара.

— Что-то ты быстро, — заметил Карис, беря миску.

— Из общего котла положили, — улыбнулась я. — Да, чуть не забыла: сегодня почтенный Хелис приходил, хотел предложить тебе место старшего охранника с полуторным жалованьем. Я сказала, что ты сам ответишь.

— Ага, — отозвался Карис, расправляясь с кашей.

Хозяин словно почуял, что речь идет о нем. Едва Карис отставил опустевшую миску, как почтенный купец появился рядом, словно из-под земли.

Как и полагается послушной жене, не вмешивающейся в мужские дела, я отошла к ручейку — помыть посуду.

А когда вернулась — хозяина уже не было.

— И что ты ему сказал?

— Что мне одного раза хватило больше некуда, да и, — Карис усмехнулся, — жену надолго оставлять не хочу.

— А он?

— Ничего. Сказал, что вполне понимает, особенно насчет жены, но если я передумаю, всегда примет. Не вздумай!

Стоило мне потянуться к вожжам, как Карис их решительно отобрал.

— Ты чего? — удивилась я.

— Ничего. Ты сейчас вернешься, ляжешь и как следует выспишься.

— Но...

— Думаешь, я не знаю, что ты за эти два дня глаз не сомкнула? И не спорь, — Карис сверкнул глазами. — Живо, а то отшлепаю.

— Ну-ну, — многозначительно обронила я, но спорить не стала — тем более, что Карис угадал — послушно перебралась в повозку, свернулась калачиком на тюфяке и сразу уснула.

'Хочу!'

'Тень, успокойся, ты же не сеголеток, а взрослая, умная волчица. Подожди еще чуть-чуть'.

Я откинула полог и прислушалась — день сегодня выдался тяжелый — трехдневный ливень размыл дорогу, превратив её в жидкую грязь. Обоз тащился медленно, как умирающая черепаха — то и дело приходилось либо вытаскивать повозку, либо прилаживать соскочившее колесо. Потому и лагерь угомонился неожиданно быстро. Тишину нарушало только потрескивание дров в кострах, стук дождевых капель по влажной коже ютты да шаги охраны, обходившей составленные в круг повозки.

Моей волчьей половинке сегодня явно не сиделось на месте, а вот я бы предпочла смотреть сны, прикорнув рядом с Карисом. Но ничего не поделаешь — придется идти.

— Тебя подождать?

— Ложись, я ненадолго.

Выйдя из палатки, я миновала охранный круг — нарочно оставила с нашей стороны маленький проход и направилась к еще утром облюбованной полянке. Амулет, хитро блеснув на прощание, улегся на широкий пень, но стоило только обрадованной Тени шагнуть вперед, как между двумя елями, словно выткавшись из струй дождя, возник темный силуэт с горящими янтарем глазами.

'Только этого сейчас не хватало!'

'Поговорить все равно придется', — заметила Тень.

'Но на наших, а не его условиях'.

Сорвавшись с места, Волчица бросилась вперед, словно стелясь над намокшей травой, удерживая расстояние между собой и Волком.

Трава под мягкими лапами чуть пружинила, но не укладывалась тропой, а быстро выпрямлялась. Я улыбнулась, представляя себе, как это выглядит — две тени, несущиеся сквозь сумрачный лес, горящие глаза, напряженные, как стрела, вытянувшиеся в прыжке-беге тела...

Две тени.

Нет, так нельзя.

Волчица, не менее раздраженная присутствием Волка, чем я, перепрыгнула узкий ручеек и остановилась. Когда Кайр остановился на том берегу, намереваясь прыгнуть, я тихо-тихо, без угрозы, зарычала. Волк замер.

'Чего ты хочешь, кайе?'

'Каэнне, я предлагаю тебе стать моей кайнел'.

Я не удивилась. Больше того, я догадывалась о его намерениях, но не могла сделать ничего до тех пор, пока не произнесены слова.

'Нет'.

В глазах черного волка появилось удивление:

'Почему?'

'У меня есть Волк'.

Оборотень прижал уши, оскалился в недоумении, глядя на меня янтарными глазами. Я ответила прямым спокойным взглядом.

'Он — всего лишь человек — Кайр даже не пытался скрыть пренебрежение'.

'Который спас тебе жизнь и еще не потребовал долг', — напомнила я.

Кайр досадливо махнул хвостом.

'Я знаю закон. Но сейчас речь не о том. Даже 'меченый' никогда не поймет тебя полностью. Ты думаешь, он не боится?'

'Я это знаю. Он все принял'.

'Подумай, — вкрадчиво предложил кайе. — Детей у вас нет, ты можешь уйти, когда пожелаешь'.

Меня словно ударили под дых — сам того не зная, Кайр разбередил незаживающую рану. Дышать на миг стало больно, так больно, что я едва не взвыла, но собравшись с силами, все-таки произнесла:

— От даэлле не уходят. (5)

На том берегу воцарилось мертвое молчание. Кайр закрыл глаза, и я, не выдержав, бросилась прочь. Лапы взрыли землю, щелкнули зубы...

Волчице тоже было больно. Быть может, огромный древний лес, что старше, мудрее нас, и темная, глубокая ночь, помогут заглушить эту острую, рвущуюся из души криком-воем боль...

Карис в третий раз повернулся с боку на бок, потом отбросил одеяло и сел.

Раньше, когда Дара говорила, что её не нужно ждать, он спокойно спал. Но не в этот раз. Сегодня что-то было очень не так. Карис не мог сказать что, но внезапно понял — он должен дождаться. Мужчина встал, надел сапоги и, спрятав под куртку свернутый плащ, вышел из ютты.

Бесшумно проскользнул мимо караульных и, оставив за спиной спящий лагерь, вышел на небольшую полянку в кольце разлапистых елей. Сжал в ладони её амулет, и устроившись на широком старом пне, замер в ожидании.

Ждать пришлось достаточно долго. Карис уже пребывал в состоянии полудремы, когда на полянку выскочила шарящая бездумным взглядом вокруг волчица.

Карис молча положил плащ рядом с амулетом, на место, где Дара его оставила, и отошел, отвернувшись. Когда на плечи легли странно холодные руки, мужчина обернулся, заключая любимую в крепкие объятия.

Дара сжалась в его руках — маленькая, хрупкая... Спрятавшаяся где-то среди ночного леса, потерявшаяся в волчьем взгляде, уставшая, далекая...

Родная. Любимая.

— Что случилось, солнышко? — тихо прошептал Карис, нежно перебирая растрепанные волосы.

Дара глухо вздохнула и всхлипнула. Карис замер, чувствуя, как рвется что-то внутри от этих слез, от боли, плеснувшейся на него из невидящего взгляда любимой, когда она отчаянно, слепо потянулась к нему, вцепилась руками — будто судорогой пальцы свело...

— Тише... Дара...

Внутри поднималась злоба на неведомого обидчика. Кто посмел? Кто? nbsp;

"Я убью того, кто заставил ее плакать..."

— Ари...

Бормотание сквозь слезы — она все-таки разрыдалась взахлеб, и это было куда лучше закаменевшей боли ее глаз, надломленных движений рук. Карис мягко прижал жену к себе, разрываясь между ненавистью к обидчику и щемящей до боли нежностью.

— У нас... Мы не сможем... Он прав, и это самое страшное, Ари...

Карис не слушал. Старался не слушать и не понимать. Баюкал ее — маленькую, плачущую, грел руки, собирал поцелуями слезы со щек. Злость медленно тая внутри, не сразу, но исчезла, оставив лишь твердую уверенность — не позволит он Даре плакать. Никогда больше никто не посмеет ее обидеть вот так.

Дара еле слышно всхлипывала, а Карис перебирал в уме — бессмысленно, не вникая в суть — ее слова.

Оборотень говорил с Дарой. Оборотень напомнил ей о том, что у них не будет ребенка. Никогда. Потому что не осмелятся ни он, ни она навлечь проклятие на невинную душу...

Кайр причинил Даре боль. И Карис сжал зубы, когда вновь подступила ярость, пропитанная теперь едкой болью от понимания: он прав.

Хотелось что-нибудь сломать. Лучше всего, шею этому шелудивому псу, осмелившемуся...

Карис прижал к себе Дару и, уткнувшись подбородком в ее волосы, шептал что-то ласковое, успокаивая и утешая.

Наконец Дара прерывисто, совсем по-детски вздохнула и, оторвав лицо от насквозь промокшей рубашки мужа, осторожно коснулась ладонью его щеки.

— Прости...

Карис растерянно моргнул, только сейчас поняв, что влага на щеках вовсе не дождь, а слезы. Усилием воли загнал вглубь колючий комок, царапающий горло, и подхватил Дару на руки:

— Нам пора, ты совсем замерзла.

Тяжелые тучи, завесившие небо, погрузили лес в непроглядную темноту, но по извилистой тропке Карис шел, как по ровной дороге. Дара обессиленно молчала, прижавшись к нему и, даже оказавшись в ютте, не произнесла ни слова. Безропотно позволила уложить себя в постель и накрыть одеялом, но пальцы, намертво стиснувшие рубашку Кариса, смогла разжать далеко не сразу.