Чаганов: Война- Часть 3

— В Лапландии события развиваются крайне неудачно. Наши малочисленные силы не выдержали удара стрелковой дивизии и танковой бригады русских. Полуострова Мотка и Средний, город Петсамо потеряны, мы остались без выхода к Баренцеву морю. Противник, не встречая на своём пути сопротивления, продолжает продвигаться вглубь нашей территории. Дальше на юг до севера Ладоги ситуация неплохая. Русские не проявляют особой активности, возможно это связано со снежными заносами на немногочисленных дорогах. Наши силы там также немногочисленны— неполная дивизия, у русских, по крайней мере, три стрелковые дивизии. Единственная возможность откуда можно снять войска— северное Приладожье, но это было бы крайне неосмотрительно, русские вдвое превосходят нас на этом участке, а в случае переброски наших войск на перешеек их преимущество станет подавляющим. Поэтому предлагаю вам рассчитывать на свои силы, маневрируйте войсками на перешейке, снимайте с пассивных участков. Шестая резервная дивизия остаётся в моём подчинение, он начала выдвижение в район юго-восточнее Виипури с целью занятия второй оборонительной позиции. Удачи и да поможет вам бог!

* * *

— Господин фельдмаршал,— в дверях кабинета появляются адъютант с начальником шифровального отдела,— вам личное послание от рейхсмаршала Геринга.

— Радиограмма?— поднял брови Маннергейм, получая бланк с расшифровкой.

Дождавшись, когда оба выйдут, маршал быстро пробегает глазами длинное сообщение.

— Срочно соедините меня с премьер-министром,— хватается он за телефон,— да, я жду у аппарата.

— Что стряслось, господин главнокомандующий?— в трубке раздаётся встревоженный голос Рюти.

— Кое-что произошло,— несмотря на неплохое знание Маннергеймом финского языка, гласные он всё-таки произносил по-шведски,— я не имею возможности в данный момент покинуть ставку, а говорить по телефону...

— Я немедленно выезжаю к вам, фельдмаршал.

— ... Советую воспользоваться автомобилем, господин премьер-министр, русские устроили настоящую охоту за нашими паровозами.

'Может быть и не стоило звонить Рюти,— телефонная трубка ложится на рычаги,— лучше было позвонить президенту? Нет, премьер молод и энергичен, он не станет затягивать решение вопроса. Доводы Геринга неоспоримы— кстати, его осведомлённость о положении дел на фронте поразительна. Не иначе как кто-то из нашего Генштаба делится ей с германцами. Хотя чему удивляться, по сути, всё наше военное руководство в Великую войну служило в Прусском егерском батальоне— вот только его совет идти на любые условия ради соглашения с Россией о перемирии— это просто неслыханно. Но что самое удивительное его совет идёт в разрез с интересами Германии, так как чем сильнее Россия будет связана войной на Севере и дольше длится наша война, тем безопаснее будут тылы их армии, изготовившейся для удара по Франции, а то что такой удар скоро состоится не вызывает сомнения ни у кого из серьёзных политиков в Европе'.

Рука фельдмаршала потянулась к коробке кубинских сигар.

'Скорее всего Геринг смотрит в будущее, он опасается большевизации Финляндии в случае нашего поражения, что неизбежно бы привело к появлению русских в долине реки Торнио, то есть на расстоянии четырнадцати миль от столь важных для немцев залежей железной руды. Рейхсмаршал так низко оценивает финскую армию и сильно переоценивает свою? Трудно сказать, но пока факты говорят, что последние шесть лет все прогнозы и замыслы руководителей Третьего Рейха неизменно воплощаются в жизнь'.

Маннергейм с наслаждением пыхнул сигарой.

'А германцы неплохо осведомлены не только о финской армии. В радиограмме Геринг перечисляет номера и состав русских дивизий, не только уже брошенных в бой, но и только готовящихся вступить в него. Без всякого сомнения они имеют очень серьёзные источники в Советах на самом верху, видимо, в русском Генеральном штабе... и ещё там в самом конце был такой лёгкий намёк— '... любые ваши территориальные потери будут временными'... Что это значит, если не раскрытие своих планов, что следующей целью Гитлера будет Россия'?

Глава 2.

Москва, Кремль,

Приёмная Сталина.

9 февраля 1940 года 16:30.

Бросаю вопросительный взгляд на Поскрёбышева, тот кивает на дверь в кабинет— можно заходить. Сталин в точности тем же движением указывает на стул.

'Интересно, кто кого копирует'?

У вождя кроме меня единственный посетитель— комкор Смородинов, начальник Оперативного управления, оба стоят у расстеленной на столе карте.

— Таким образом, форсировав по льду Выборгский залив,— докладывает комкор,— 25-ый мехкорпус под командованием комдива Соломатина, с боем вышел на берег, и пройдя по руслу замёрзшей реки, сегодня к 14:00 перерезал Приморское шоссе. Затем, выставив заслон в сторону Выборга, начал по нему наступление в сторону Котки, не встречая при этом организованного сопротивления...

— Прошляпили,— удовлетворённо хмыкнул Сталин.

— ... Действующий вместе с ним отдельный лыжный батальон, командир капитан Маргелов, штурмом взял береговую батарею на мысе Ристиниеми, захватив исправной одну из двух 305-миллиметровых пушек. По нашим прикидкам, эта пушка позволит нам вести огонь по полуострову Койвисто и воспретить движение поездов, вот в этом месте, по железнодорожной ветке, от Выборга к городу Койвисто...

— Хорошо, хорошо,— с удовольствием затянулся папиросой вождь.

— ... что затруднит переброску пополнения и снабжение последнего укрепрайона, стоящего на пути наших войск к городу Выборг. По сообщению из штаба Северо-западного фронта, которое я получил перед выездом, танковая бригада полковника Лелюшенко завязала бои за город Койвисто.

— Надо непременно наградить отличившихся, товарищ Смородинов,— прощаясь с начальником Оперативного управления, вождь задерживает руку комкора.

— Слушаюсь, товарищ Сталин.

'Приносить хорошие вести, конечно, легко и приятно',— тяжело вздыхаю я.

— Что у вас, товарищ Чаганов?— чутко реагирует на это вождь.

'Третий раз перечитывает'.

— Вот значит как,— наконец размыкает сжатые губы вождь,— дезинформации быть не может?

— Полностью исключать этого, конечно, нельзя, товарищ Сталин. Доподлинно известно от станции радиоперехвата Разведывательного управления в Ленинграде, что передача велась из Берлина на частоте, на которой работает передатчик Имперского министерства авиации. Подтверждение приёма радиограммы получено из района Миккели, куда на днях переместилась из Хельсинки Ставка Главнокомандования финской армии. Связь осуществлялась с использованием немецкой шифровальной машинки 'Энигма', причём применялись новые роторы, образцы которых нам удалось захватить на финской станции радиоперехвата в Терийоки.

— Задержите Смородинова,— вождь берётся за телефонную трубку,— пусть зайдёт ко мне... в течение часа никого ко мне не пускать.

— Сведения совершенно точные,— выдыхает Сталин когда за начальником Оперативного отдела закрывается дверь,— выходит, недостаточно мы чистили военных. Просто уму непостижимо, немецкий агент сидит в Генеральном штабе Красной Армии.

— Или в штабе Северо-Западного фронта...

— Тоже возможно,— согласно кивает головой вождь,— вот только непонятно как мы будем искать шпиона. С одной стороны, число имеющих доступ к таким сведениям лиц невелико, а с другой, если начать проверку, то надо привлечь к этому делу контрразведчиков из НКВД, всем станет ясно, что в Генштабе ищут шпиона, к тому же их надо вводить в курс дела, допускать к, так сказать, святая святых... как бы только хуже не стало. Это не говоря о том, что о проверке сразу станет известно немцам.

— Товарищ Сталин, поручите это дело Мальцевой, она справится. Помните, как она за два дня вычислила Волкова. Если, например, товарищ Шапошников возьмёт в свой секретариат новую помощницу, то на неё никто и внимания обращать не станет. То есть, конечно, станет, но не в том смысле...

— И никто не узнает?— усмехнулся вождь,— Мальцева личность у нас известная.

— Не узнает, ручаюсь, товарищ Сталин. Пострижётся, покрасит волосы, родной муж не узнает. Кроме нас троих и товарища Шапошникова о проверке знать не будет.

* * *

— Товарищ Куусинен,— вождь остановился и внимательно взглянул на собеседника,— что вам известно о Петриченко, что он за человек?

— Лично я с ним никогда не встречался,— глава Финляндской Демократической Республики, чутко уловив недовольные нотки в голосе Сталина, мгновенно встал в оборонительную позицию,— из справки НКВД о нём мне известно, что в 1917 году он был в числе руководителей Советской республики матросов на острове Нарген, примыкал к анархо-коммунистам. В 1918-ом после захвата германцами Таллина, на кораблях Балтийского флота ушёл в Хельсинки, затем в Кронштадт. Через три года возглавил Кронштадтский мятеж, после его разгрома бежал в Финляндию. Живёт в Хельсинки пользуется большим авторитетом в среде русских моряков, за свои просоветские взгляды сидел в белофинской тюрьме.

— Это понятно, я тоже прочёл эту справку, но вот что мне непонятно, почему вы включили в свою записку о положении в Финляндии мнение Петриченко о том, что якобы в Финляндии созрела революционная ситуация, будто бы трудящиеся готовы с оружием в руках выступить против буржуазного правительства, что солдаты воткнут штыки в землю, а население радостно встретит Красную Армию. Это ваши слова, товарищ Куусинен?

— Мои, товарищ Сталин. Для своей записки я воспользовался материалами Разведупра Красной Армии, ведь Петриченко агент военной разведки, причём ещё с 20-х годов. Коминтерн тогда направил...

— Так вот,— вождь недовольно прерывает сбивчивую речь собеседника,— по итогам первой недели военных действий ничего подобного не происходит. Несмотря на неудачный для белофиннов их ход в плен никто не сдаётся, а в городах не отмечается никаких волнений гражданского населения. Более того, рабочие, часто сверхурочно, продолжают трудиться на военных производствах. С чем по-вашему, товарищ Куусинен, это связано? На кого ваше правительство собирается опираться?

— ... Разведупр...,— закашлялся глава правительства.

— Оставим в стороне Разведупр,— жёстко обрывает его Сталин,— за свои ошибки он будет отвечать сам.

— ... Будем опираться на городское население,— продолжил Куусинен более уверенно,— я знаю свой народ, он поддержит любое финское правительство, которое обеспечит ему сытую и безбедную жизнь.

— Городское население, значит,— скептически усмехнулся вождь,— а если городскому населению, например Швеция, предложит более сытую жизнь, то долго ваше правительство удержится у власти?

— Сразу с приходом к власти в столице начнём разворачивать антишведскую пропаганду, товарищ Сталин,— голос главы республики обретает силу,— мы не станем сразу призывать к классовой борьбе, просто выступим с заявлением, что 5 процентов шведского населения Финляндии владеет 80-ю процентами всех её богатств...

— Разве?— брови вождя прыгают кверху.

— ... Точные цифры объявит специально назначенная комиссия министерства финансов.

— Хм,— вождь прячет улыбку в усах,— получается, что не классовая, а национально-освободительная борьба, интересно... Национализировать их богатство станете? Швеция воспротивится...

— Нет, товарищ Сталин, не станем,— глава правительства расправляет плечи,— предложим Швеции решить этот вопрос выделением крупного несвязанного кредита... Купим в СССР пшеницу, в Америке машины, нахлебниками не станем.

— Это вы всё сейчас на ходу придумали, товарищ Куусинен?

— Про Швецию вы, товарищ Сталин, на мысль навели, а про кредит уже думали с министром финансов, только хотели у вас просить.

Москва, Антипьевский переулок д.2,

Кабинет начальника Генерального Штаба.

10 Февраля 1940 года, 14:00.

— Вот, товарищ Черников,— сидящий за столом Шапошников кивает вошедшему в кабинет седому комдиву,— знакомьтесь, это товарищ Мальцева... Комдив растерянно пожимает руку молодой девушке в военной форме.

— ... Она будет временно прикомандирована к вашему отделу. Поручите товарищу Мальцевой разбор личных дел действующего командно-начальствующего состава Генштаба. Вы уже получили их из 5-го Управления?

— Так точно.

— Я вас, Александр Никифорович, прошу без промедления предоставлять любые документы, которые она попросит. Возможные отлучки товарища Мальцевой и вопросы о ней объяснять тем, что она жена большого начальника. Вам понятен приказ, вопросы есть?

— Никак нет, товарищ командарм первого ранга.

* * *

— Вот, товарищ сержант,— Черников открывает ключом кованую железом дверь, за которой обнаруживается просторная комната без окон,— здесь и находятся личные дела... В

свете вспыхнувшей под потолком тусклой электрической лампы Оля замечает три груды связанных шпагатом картонных папок, лежащих прямо на цементном полу.

— Вы не удивляйтесь,— Черников берёт с единственного стула, другой мебели в комнате не было, толстую папку,— отдел кадров в Генштабе организовался только вчера. Нет правильнее сказать восстановлен только вчера. После известных событий 1936 года, наш отдел был расформирован, а все дела переданы в 5-е кадровое управление Красной Армии. Штат отдела кадров Генерального штаба ещё не утверждён, кроме нас с тобой имеется ещё два командира, позже я представлю вас им. Раз уж вам всё равно разбирать эти дела, то позвоните в хозчасть и пусть выделят вам шкафы или полки какие-нибудь. Здесь у нас старший командующий состав, эта побольше— средний и в углу Академия Генерального штаба. Вручаю вам папку с перечнем личных дел, ключ от архива, его в конце дня сдавать в комендатуру и печать, дверь в архив должна быть на ночь ею опечатана. Телефон пока только в моём кабинете. Успехов, сержант.

— Спасибо, товарищ комдив.

'С какой кучи начать? Здесь где-то спрятался мой шпион,— Оля с хищным нетерпением взглянула на папки,— стоп, прежде всего стеллажи, потом Оперативный отдел, начиная с головы, Академию в последнюю очередь'.

* * *

'Ну вот начало положено,— девушка с удовлетворением обводит взглядом полки с аккуратно расставленными по алфавиту личными делами и бросает взгляд на часы,— что, уже семь утра? Надо позвонить Чаганову и перехватить чего-нибудь'.

За дверью раздаётся чей-то надсадный кашель.

— Вы что же, голубушка,— Шапошников заглядывает в полуоткрытую дверь,— и домой не уходили? Завтракали? Нет, а буфет у нас работает круглосуточно, знаете что, давайте-ка лучше пойдём ко мне, я угощу вас отличным кофе.

— С удовольствием, сейчас только архив опечатаю.

— Борис Михайлович,— Оля с наслаждением вдыхает аромат напитка,— что вы можете сказать по поводу радиограммы? Можно ли по её тексту определить, что из себя представляет наш объект, где служит, какой у него опыт?

— Знаете, голубушка, я об этом со вчерашнего дня только и думаю,— Шапошников достаёт из ящика письменного стола коробку папирос,— понимаете какое тут дело, текст безусловно составлял очень информированный военный специалист. Ему известны номера и состав наших воинских частей действующих на Карельском перешейке, на основе этих данных он дал довольно точный прогноз как будут развиваться события на этом участке. Это сразу наводит на мысль, что шпион сидит либо в оперативном отделе Генштаба, либо в штабе Северо-Западного фронта, что сразу сужает поиск. Но трудность здесь в том, что перехваченная радиограмма послана не шпионом, а дошла до нас в пересказе. Вот представьте, сидит такой технический работник, например, в управлении военных сообщений Генштаба или штаба фронта, и просто записывает в блокнот график движения поездов с нашими частями. Или даже в военно-топографическом управлении, хотя зачем, он может быть обычным чертёжником, который готовит карты для начальства... Передаёт их немцам, а анализом поступивших сведений занимается уже немецкий Генеральный штаб. Вот у нас и создаётся впечатление, что мы имеем дело с предательством на самом верху....