Здесь и выяснилось, что казначейство не отдавало распоряжения пропускать овец без счёта и верить перегонщикам скота на слово. В документе говорилось лишь о том, что в связи со сложностью подсчёта поголовья, допускается сокращение точности до уровня десятков голов. То есть, не надо таможенным служащим мыкаться и пересчитывать несколько раз всю отару из-за пары-другой овец.
Сначала я хотел было этим документом Готарда поддеть, дескать что ж он привирал-то. Но, чуть поразмыслив и прикинув, чем это может обернуться лично для меня, я решил даже не заикаться об обнаруженном распоряжении казначейства. И запихал эту злосчастную бумагу в стопку других. После чего засунул в шкаф — подальше и поглубже. А то ведь, а ну как это дойдёт до тьера Свотса и меня вправду заставят овец считать? Выполняя такую задачку и рехнуться недолго. Тем более что вряд ли здесь есть в реальности сколь-либо значительные злоупотребления. Скот вообще мизерной пошлиной облагается, а значит степнякам нет никакого смысла дурить таможню.
Так дела и шли — тихо, спокойно, размеренно. И скучно.
А к концу первого месяца моего пребывания на таможенном посту, меня окончательно достала варёная баранина. Понапридумывают тоже всяких идиотских постановлений — а люди мучайся.
С вопросом нельзя ли что-нибудь поделать с этим запретом, я и обратился к тьеру Свотсу, когда он приехал с очередной проверкой. А они, эти проверки, надо сказать совершались не реже чем раз в декаду. И очень простым и правильным способом. Приезжающий с ун-тархом тьер Легро, маг-менталист четвёртой ступени, выдёргивал из компании перегонщиков двоих-троих и беседовал с ними на предмет провоза контрабандных грузов. Просто и эффективно — ведь от мага разума ничего не утаишь, как ни старайся.
Вот только тьер Свотс тогда лишь рассмеялся в ответ. И сказал, что идея отменить это злополучное распоряжение городского совета рано или поздно возникает у каждого вновь назначенного начальника отдельного остморского таможенного поста. А ещё заявил, что мне не стоит рассчитывать на его поддержку в решении данного вопроса. Дескать, руководство Охранной управы полностью устраивает этот приключившийся казус. Ведь сейчас здесь тишина и полнейший порядок, а как только появятся выпивка и девки, так тут сразу будет полный бардак. Придётся тогда сюда ежедневно не десяток стражи отряжать, а все три.
— Да и в чём собственно проблема, тьер Стайни? — поинтересовался в конце ун-тарх. — Вы же должны понимать, что вы лицо должностное, да и ещё находящееся при исполнении служебных обязанностей... И даже будь здесь десяток борделей и сотня кабаков, вы не имеете никакого права их посещать. Вы на работе, а не на курортном отдыхе.
— Это я понимаю, — с досадой отмахнулся я. — И на открытии здесь кабака для весёлых гульбищ и борделя с непотребными девками не настаиваю. Но эта ваша варёная баранина меня уже задрала!
— Ну так прикажите готовить еду вам отдельно, — пожал плечами тьер Свотс. — Никто не станет по столь незначительному поводу обвинять трактирщика в неисполнении распоряжения городского совета.
Меня это предложение ун-тарха порядком оскорбило, но я промолчал. Хотя и хотелось высказаться по поводу советов питаться в особом порядке. И смотреть при этом как на тебя с завистью косятся все остальные посетители трактира, вынужденные варёной бараниной давиться. Или может мне ещё предложат прятаться от всех и жрякать иные блюда тишком?!
В общем, может сам того не желая, а задел меня тьер Свотс сильно. Ну да и демон с ним. Не хочет помочь исправить некоторую несправедливость — так мы и сами управимся.
И я начал потихоньку собирать сведения о доброхотах, что протащили через городской совет злосчастное распоряжение. Проблемы это не составило — народ охотно общался на злободневную тему и перемывал косточки злопыхателям сотворившим такое гадство.
Хитрая задумка, долженствующая лишить Лигета большей части дохода, оказалась творением трёх остморских трактирщиков: Рейса Вальдо, Бруно Терма и Майка Фернандо. Просто их заведения располагались ближе всего к северным воротам, через которые вела дорога к нашему таможенному посту. Вот эти злыдни и сговорились... А помог им родич Рейса, занимающий немалую должность в городском магистрате.
Довольно быстро удалось выяснить и то, что у всей этой троицы есть интерес в основном остморском источнике доходов, крутящемся вокруг поставок скота. У Вальдо имеется в собственности малая скотобойня, у Терма есть доля в коптильном цехе, а Майку Фернандо принадлежит аж пять мясных лавок.
Просмотрев по второму разу все регламентирующие деятельность таможни документы, я начал действовать. На следующий же день притормозил остморских деловаров, что занимались перегоном скота. И заявил, что теперь досмотр перемещаемых через границу товаров будет производиться с особым тщанием. А посему, пусть помещают овец в имеющиеся на территории таможенного поста загоны и ждут.
— Чего ждать-то? — попытались возмутиться перегонщики. — Да и сколько?
— Столько сколько понадобится, — пожав плечами, уведомил я их. — Товар у вас не скоропортящийся, а значит, я имею полное право задержать его для таможенного досмотра на срок до десяти суток. — И показал неверяще уставившимся на меня перегонщикам соответствующий раздел в уложении "О проведении досмотровых мероприятий на отдельных таможенных постах".
Перегонщики в голос взвыли. И проникнувшись грозящими им расходами, сходу попытались мне взятку всучить. Я отказался. Но предложил другой вариант — я не меняю прежний порядок проведения таможенного досмотра, а они не продают скот на предприятия в которых имелся интерес троицы зловредных трактирщиков.
Перегонщики мгновенно, даже не задумавшись, согласились. Ну что им собственно стоит игнорировать нескольких покупателей из многих сотен имеющихся в Остморе? Никакого убытка это не несёт. Вот и согласились они на такой расклад.
А спустя полторы декады уже со всеми перегонщиками скота мной был заключён такой уговор. Отныне весь поток скота шёл мимо слишком умных личностей. И никто из остморских перекупщиков не пытался нарушить данное мне слово — за этим стражники из отдыхающих смен присматривали. Им ведь тоже интересно было, чем дело обернётся. Да и кровный интерес у них был — питались-то мы все в одном и том же трактире.
А ун-тарх Свотс ничего по этому поводу не сказал. Покачал только головой и усмехнулся, показывая что в курсе моих делишек. Ну да и что? Даже если в результате в моей служебной характеристике появится пометка — склонен к использованию служебного положения в личных целях, мне-то от того ни тепло ни холодно. Да, с такой пометкой потом никакого движения по службе не будет, или вообще срежут на переаттестации. Только для меня это ничего не значащая ерунда — всё равно я не собираюсь продолжать работать на Охранку. И даже если серомундирники меня о том будут упрашивать и высокие должности вкупе с золотыми горами сулить — всё равно не соглашусь.
Спустя ещё пару дней на таможню прикатил в открытом экипаже какой-то городской хлыщ. Важный такой из себя. Морда толстенная, лоснящаяся, а глазки маленькие, лучащиеся нескрываемым самодовольством.
— Тьер Стайни? — осведомился он у меня, выбравшись из экипажа. И дождавшись моего утвердительного кивка, продолжил: — Я имею к вам важный разговор. — Но на этом не успокоился и, бросив на десятника с которым я в том момент беседовал многозначительный взгляд, подчеркнул. — Строго конфиденциальный.
— А вы кто собственно будете? — поинтересовался я.
— Старший магистратский советник, Юрек Вальдо, — небрежным жестом прикоснувшись к краю шляпы, отрекомендовался незваный гость.
— Ну что ж, давайте пообщаемся, тьер старший магистратский советник, — со всей возможной любезностью улыбнулся я двоюродному брату Рейса Вальдо. И пригласил его в конторку.
Там я сразу прошёл за стол и покрутившись немного в кресле, с комфортом в нём устроился. После чего вопрошающе уставился на чинушу. Сесть я ему, разумеется, предлагать не стал. И чуть помявшись, тот сам уселся на стоящий перед столом простой деревянный стул. Шляпу снял, и небрежно бросил её на столешницу перед собой. Прилизанные волосы лёгким движением руки пригладил, ногу на ногу закинул. И строго глядя на меня, вопросил: — Что вы себе собственно позволяете, тьер Стайни? На каком основании вы чините препятствия делам некоторых уважаемых остморских жителей?
— Это каким таким уважаемым жителям? — удивился я, но магистратский советник меня перебил, перейдя на повышенный тон: — Позвольте, я не закончил!
— Хорошо, продолжайте, — пожал я плечами.
— Так вот, — откашлявшись, чуть потише продолжил чинуша. — Я прибыл к вам с тем, чтоб от лица городского совета заявить нашу глубокую озабоченность создавшейся ситуацией. И настоятельно рекомендовать вам прекратить это безобразие, пока оно не зашло слишком далеко и начальным людям Остмора не пришлось принимать в отношении вас крайне неприятные меры. Уже сейчас городским советом рассматривается прошение в Охранную управу о снятии вас с должности начальника таможенного поста. И это только цветочки... Если вы не уймётесь. Я, надеюсь, понятно изъясняюсь?
— Слышь, ты, прыщ чиновничий, — лениво протянул я, нисколько не впечатлившись произнесёнными угрозами. И щелчком пальцев сбил со столешницы на пол модную тёмно-серую с синей нитью шляпу. — Слушай меня внимательно. Даю тебе три дня на то чтобы постановление городского совета ограничивающее деятельность трактира Лигета Райса было пересмотрено и приведено в нормальный вид.
— Да как вы смеете так ко мне обращаться?! — не дослушав меня, гневно возопил вскочивший на ноги Вальдо. — Да за такое оскорбительное отношение к уважаемому представителю городских властей плетьми наказывают!
— Так это имеет отношение только к уважаемым людям, — с усмешкой заметил я. — А ты к ним, продажная шкура, никоим образом не относишься.
— Ну всё, моему терпению пришёл конец! — взвизгнул побагровевший чинуша. — Чтоб какой-то там десятник так ко мне обращался?! Я этого так не оставлю! И добьюсь, чтоб тебя выгнали отсюда вон поганой метлой! А если Свотс меня не послушает, то я и до столицы дойду! У меня и там знакомства имеются!
— Попробуй, — снисходительно предложил я. — Только когда будешь своих столичных знакомцев привлекать, ты их предупреди загодя, чтоб они потом на тебя не обижались, что тягаться им придётся с грасс-тархом Луарье, заместителем главы Охранной управы. Личным распоряжением которого я сюда назначен. — И глядя на переменившегося в лице Вальдо, вытащил из-за ворота рубашки серебряный значок с коронованным чёрным орлом сжимающим в лапах секиру. Постучал по нему указательным пальцем и сказал. — Не забывай так же вот об этом. О моём праве привлечь к расследованию обстоятельств дела мага-менталиста, если поднимется официальная шумиха. Мне-то бояться собственно нечего, я выгоды не ищу, а вот тебе... Когда вскроется, что в принятии того злосчастного постановления имелся чей-то корыстный интерес... Думаю, кому-то из городского совета тут же дадут смачного пинка под зад.
Чинуша вмиг сдулся и более не возмущался. Шляпу с пола поднял и бочком-бочком, двинулся к двери. А я ему напомнил на всякий случай: — Не забудь, у тебя всего три дня. А не управишься в срок, я тебе и твоим дружкам-трактирщикам такую травлю устрою, что вы обрыдаетесь.
Забыв попрощаться, мой визитёр вымелся из конторки, оставив меня в прекрасном расположении духа. Что и говорить, а есть в положении служащего Охраной управы свои преимущества. Будучи простым стражником так на спесивого чинушу не наедешь.
А спустя день ко мне заглянул начальник остморского отделения Охраной управы. И, насмешливо улыбаясь, протянул бумагу... Документ, заверенный печатью городского совета. В котором было сказано, что отныне снимаются все ограничения, введённые ранее принятым постановлением за нумером пятьдесят два дробь два... В части касающейся приготавливаемых в трактире тьера Лайса блюд. Выпивку подавать правда так и не разрешили. Но и то хлеб.
— Удовлетворены, тьер Стайни? — поинтересовался тьер Свотс.
— Вполне, — ответил я довольно улыбаясь.
— Это хорошо, — одобрительно кивнул ун-тарх и спросил: — Значит новых и, мягко говоря, сомнительных инициатив от вас исходить не будет?
— Ну почему же сомнительных? — пожал я плечами. — Всё было сделано в рамках закона.
— Всё верно, — согласился серомундирник. — Потому я и не налагаю на вас взыскание. — И покачав головой, добавил: — Хочу лишь одно вам сказать, тьер Стайни. На будущее... Хождения по самому краешку никогда не доводят до добра...
И быстро распрощавшись, умотал обратно в город. Оставив меня ломать голову — как принимать это предостережение.
Но размышлял я недолго. Пожал плечами и, выкинув слова ун-тарха из головы, отправился с радостной вестью к Лигету.
Ох и налопались же все в тот день всякой всячины... Заведовавшая трактирной кухней сестра Лигета, Рейна, показала что такое настоящее поварское искусство. Оказалось, что она не только варёную баранину отлично готовить умеет, но и вообще стряпуха отменная.
И жить после этого на таможне стало чуть веселей. Стражники так вообще бросили это дурное дело — пытаться дома на весь день наедаться, чтоб потом здесь бараниной не душиться. И Лигет заметно подобродушней стал. Заведение-то его стало на нормальный трактир походить. Клиенты опять же стали появляться.
Так незаметно и второй месяц пролетел. А потом... а потом вдруг оказалось, что моя жизнь потихоньку начинает походить на упомянутое в церковных писаниях житие святых, когда они, только отринув свою греховную суть, ступали на путь борьбы с соблазнами. Их ведь тоже тёмные силы пытали искушениями... Вроде как к некоторым и суккубы и инкубы являлись наяву... Прямо как ко мне!
Сначала впрочем, я не понял, что к чему, когда, призадумавшись, сидел за столом в конторке. Никак не мог решить, чем себя занять вечером. Перспектива штудировать полночи новую книгу по алхимии отчего-то не вызывала никакого энтузиазма, хотя в "Простейших трансмутациях Джерона" должно быть столько интересного и полезного... Но насколько интересней было бы просто погулять сегодня вечером по Остмору... На симпатичных горожанок поглазеть... А может и не только поглазеть... Пусть они и не тянут супротив Энжель или той же Кейтлин.
Подумал я и вздрогнул от неожиданности, когда Чёрная Роза Империи внезапно материализовалась передо мной. Во всей своей умопомрачительно-вызывающей красе. У меня едва слюнки не потекли при виде этой эффектной красотки в чёрном с серебром замшевом наряде. Что ни говори, а эта Кейтлин воистину демоническое отродье... Ибо олицетворяет собой нечеловеческое совершенство красоты.
Поглазев немного на представший предо мной чрезвычайно обольстительный образ, сильно выигрывающий у своего живого прототипа тем, что стервозности не проявлял, я с немалым трудом заставил себя перестать думать о Кейтлин. А когда памятное воспоминание исчезло, вздохнул. Да, остморские горожанки против такой красотки не потянут... Даже всем скопом.
