— Людей моих писать, — пояснил мне на всякий случай бай Дустум и махнул мальчишке рукой, приказывая следовать за ним. И уже направляясь к трактиру, ощерил мелкие широко расставленные зубы и великодушно предложил нам с Готардом: — Можешь барашка пересчитать, пока туда-сюда бегает...
Люди бая явно неплохо понимали имперский разговорный, так как, негромко посмеиваясь, двинулись за своим господином.
— Вот же наглая морда, — проворчал я, когда все степняки, пройдя под стиархом, двинулись в трактир.
— Да, гонору в бае Дустуме хоть отбавляй, — согласился со мной Готард. И махнул рукой: — Хотя это ещё ничего... Он один был. А как осенью здесь несколько баев встретится, да как начнут они друг перед другом хвалиться...
— Так что с овцами делать будем? — поинтересовался я у десятника, кивая на отчаливший паром. — Вон их сколько... Может и двадцать тысяч, а может и все сорок. Может, сочтём на всякий случай?
— Кэрридан, ты обалдел? — покрутил пальцем у виска Готард. — Мы и так тут с этой отарой до ночи на причале прокукуем. А если овец ещё и считать придётся, то и до утра не управимся. Да и с чего вдруг? Может, мыслишь — Дустум сбрехал на счёт количества овец? Да на кой ему это надо? Серебрушкой больше уплатить придётся, серебрушкой меньше... Он ехать будет и золотой на дороге увидит, так поленится спешиться и его поднять! У него ж деньжищ — куры не клюют!
— Тоже верно, — вздохнул я, покосившись на обольстительную суккубу. Не выйдет похоже сегодня отвлечься от этого соблазнительного видения...
"А зря, зря ты отказываешься овец счесть!" — неожиданно заявил бес.
"У тебя забыл спросить, — перво-наперво осадил я этого прохвоста, а уже потом якобы нехотя осведомился: — Хочешь сказать, что ты уже подсчитал, сколько этих мерзких тварей скопилось на том берегу?"
"А чего их там считать? — хитро сощурился рогатый. — Р-раз и готово!"
"И сколько же овец у тебя вышло?" — делая вид, что мне ну совсем не интересно, спросил я.
"Ну... Совсем не двадцать одна тысяча восемьсот! — выдал жизнерадостно скалящийся бес. И перескочив с перил пристани мне на плечо, зашептал в ухо: — А давай проучим этого наглого пузана, а? Раз уж такая отличная возможность подвернулась..."
"А ты не брешешь, скотина рогатая? — усомнился я. И попытался выведать у беса исчисленный им размер отары: — Может овец всё-таки именно столько сколько и сказал бай Дустум? Или всего на десяток больше?"
"Не-а, — помотал башкой бес. — Их аж на четыре тысячи шестьсот сорок три штуки больше!"
"На сколько?!" — обалдел я от эдакой наглости. Ладно там десяток-другой овец не счесть, ну пусть сотню... Учитывая, что отара очень большая, это было бы вполне в порядке вещей. Но пытаться пятую часть всех своих овец без уплаты пошлины провести?! Вот же жулик этот бай Дустум!
"Брехло какое, да?! — утверждающе вопросил у меня радостно потирающий лапки бес. — Такого просто обязательно нужно наказать!"
"Это точно", — без задней мысли поддержал я рогатого.
"А знаешь, каким образом лучше всего наказать этого жмота? Чтоб он до самой смерти урока не забыл?" — обрадовано вопросил прохвост. И хитро сощурился, намекая, что уж он-то знает.
Но я не стал спрашивать у него совета, как бес верно ждал. Вместо этого сказал: "Знаю я какой урок ему преподать — сейчас оформим его как контрабандиста, так казначейские потом из него всю душу вынут. Затаскают по судам... А уж сколько сдерут при этом..."
"Осёл ты! Вот ты кто! — с досады постучал себя по башке кулачком бес. — Идею правильно уловил, а дальше тупость какую-то измыслил! Не о Казначействе тут думать надо, а о себе! Тебе ж такой отличный случай подвернулся срубить сотенку-другую замечательных золотых кругляшей! А ты... Казначейство... Тьфу! — сердито засопев, прохвост рогатый выдал: — Осёл одним словом!"
"На себя посмотри, нечисть поганая, — хладнокровно парировал я. — На осла ты может и не похож, а на животное больше меня смахиваешь. Вон и рога и хвост есть."
Непроизвольно ощупав рожки, бес озлился: — А ты, а ты... А ты вообще животное безрогое и бесхвостое! И тупо-ое... Ленивец которое зовётся!"
"Сам ты ленивец! — рассердился я. — Особо зловредной породы. Тоже ничего не делаешь, а если и делаешь то назло, да тупые советы даёшь!"
"Тупые?! — оскорблённо вскинулся бес. — Это просто у тебя ума не хватает понять всю гениальность моих советов! — И фыркнув, язвительно предложил. — Ну беги, сдавай казначейским контрабандиста. А заодно и меня! Так как казначейские чинуши обязательно поинтересуются, как же тебе удалось счесть овец! И поглядим тогда кого ты таким образом проучишь — бая Дустума или себя!"
"Да, этот момент я как-то из виду упустил..." — озабоченно потёр я лоб. Бес правильно толкует — так палиться мне не вариант... Дустум штрафом отделается, а меня братья-инквизиторы запросто за ребро на крюк подвесят... Вряд ли они не осведомлены о математических талантах мелкой нечисти. Вот что значит привычка — сжился с бесом и забываться начал, чем мне его присутствие грозит.
"Да ты не только этот момент, а ещё и десять других упустил!" — уведомил меня недовольно подёргивающий хвостом бес.
"Ну это ты загнул", — недоверчиво хмыкнул я.
"И ничего я не загибал, — буркнул бес и с досадой махнул лапкой: — Да что там говорить, ты же не только мелочи из виду упускаешь, но и самое важное! Перспективы, понимаешь, не чуешь!"
"Какой ещё перспективы?" — недоумённо нахмурился я.
"Самой главной! — надзирательно воздел пальчик к небу бес. — Перспективы разжиться средством исполнения всех желаний!"
"Каким ещё средством?" — совсем запутался я.
"Вот же осёл! — едва слышно пробурчал скривившийся как от зубной боли бес. И воскликнул — О возможности разжиться золотишком я тебе толкую, остолоп!"
"Золотишком тебе значит разжиться захотелось, нечисть поганая?.. — сощурившись, поглядел я на беса, сообразив вдруг как можно с ним поквитаться. И скрыв за радостной улыбкой злую усмешку, сказал: — А что, можно попробовать!"
"Уф-ф! Ну наконец-то! — обрадованно воскликнул бес. — Дошло таки, что надо ободрать этого наглого пузана как липку, раз подвернулась такая возможность!"
"Ага", — подтвердил я. И задумался. Оно ведь непросто будет вывести бая Дустума на чистую воду. Тут тонкий расчёт нужен... Чтоб прижать этого жулика и самому не спалиться. На самом деле нужно овец считать... Но это зряшная затея. Если прямо сейчас затеять их пересчёт, то бай это несомненно увидит. И что тогда в итоге помешает ему заявить, что он немного ошибся и назвать другую сумму? Другое дело когда он в таможенной декларации распишется... тут уж не увильнуть. Но тогда подсчётом овец придётся всю ночь заниматься. Да ещё и на следующий день останется. И у Дустума будет уйма времени чтобы придумать, как уйти от ответственности. Деньги у него есть, а значит, найдётся и способ решения проблемы в моём лице. Поиздержится конечно изрядно, но выкрутится. Тут разве что врасплох его застать...
День выдался длинный, так что мне удалось всё хорошенько обмозговать и прикинуть различные варианты построения задушевной беседы с баем Дустумом. И на него самого я ещё пару раз успел полюбоваться, когда заходил в трактир перекусить. А заодно и на их игру с Лигетом посмотрел. Той золочёной коробкой, что за баем тащил мальчишка, шахматы оказались. Изумительной работы надо сказать. Фигурки изящные, отлитые из лунного и чернёного серебра, а клетки на доске выложены из квадратиков светлого янтаря и тёмного малахита. Настоящее произведение искусства по сравнению с грубо вырезанными деревяшками с облупившейся краской поверх, как у нас в караулке, в кельмской управе...
Бесу тоже очень понравилась сия шахматная доска. Всю её рылом своим слюнявым истыкал. Всё хотел удостовериться, что фигурки полностью из драгоценного металла, а не из меди покрытой серебром.
Настал вечер. Переправили наконец последних овец. И я отправил Готарда за баем Дустумом, а сам занял своё рабочее место в конторке.
Тяжко отдувающийся бай вскоре заглянул ко мне. Губы раздвинул в радушной улыбке и пальцами щёлкнул. Зачем-то.
Вскоре выяснилось зачем. Мальчишка этот, то ли слуга, то ли дальний родственник бая, выметнулся вперёд и положил на сиденье стула для посетителей атласную подушку с кистями. Расшитую золотом, как и халат Дустума. На эту подушку бай и уселся.
Ничего не сказав по этому поводу, я максимально официальным тоном осведомился: — Значит, ваша отара насчитывает двадцать одну тысячу восемьсот овец?
Бай, продолжая щериться, просто кивнул. А я аккуратно вписал указанную им сумму в таможенную декларацию. Заверил её печатью и придвинул к пузатому степняку, чтоб тот прочёл и заверил подписью. Что он быстренько и сделал.
— Вам полагается уплатить пошлину в размере сорока трёх золотых и шести серебряных ролдо, — уведомил я Дустума.
Тот опять пальцами щёлкнул и мальчишка подал ему кошель. Взяв его в руки, бай ослабил стягивающий горловину шнур. А затем высыпал всё содержимое кошеля на стол. Там как раз требуемая сумма и была.
Увидев, что я удовлетворённо кивнул, сочтя монеты, бай поднялся, собравшись уходить. А Готард посторонился, пропуская его к двери. Но в мои планы не входил уход Дустума.
— Десятник, — обратился я к Готарду, — потрудитесь отделить от отары уважаемого бая Дустума четыре тысячи шестьсот сорок овец, перед тем как он их угонит.
— В смысле? — выпучил глаза Готард.
— В смысле нам повезло, — охотно пояснил я. — И на таможенный пост случайно забрело четыре с лишним тысячи овец. Так что бери парней, и загоняйте их в свободный загон. А завтра мы их продадим и деньги на всех поделим!
— Как это случайно забрело? — не поверил мне Готард.
— Обыкновенно, — усмехнулся я и стал разъяснять, взяв в руки заверенную баем Дустумом таможенную декларацию. — Вот смотри: всего сейчас на территории таможенного поста двадцать шесть тысяч четыреста сорок три овцы. Округляем до десятков, согласно распоряжения казначейства. Остаётся двадцать шесть тысяч четыреста голов. Из них двадцать одна тысяча восемьсот является собственностью бая Дустума, судя по декларации. И остаётся ещё четыре тысячи шестьсот сорок лишних овец. Бесхозных. Приблудились видимо к отаре уважаемого бая в пути.
— Так... — утратил дар речи и окаменел Готард и только и мог что переводить изумлённый взгляд с меня на Дустума и обратно.
— Так может это мой барашка-то? — быстро сориентировался, куда дует ветер, бай. В ответ на что я смерил его откровенно недоверчивым взглядом, вынудив поперхнуться и растерянно договорить: — Сто барашка туда-сюда какой разница...
— То есть это всё же ваши овцы? И вы признаёте, что вами осуществлена попытка переправить часть своей отары без уплаты таможенной пошлины? — сдвинув брови, сурово вопросил я.
Бай было кивнул и тут же отчаянно замотал головой. Дошло. Ведь если сознаться, то от положенного штрафа в размере полной рыночной стоимости контрабанды ему никак не отвертеться. Плюс судебные издержки само собой придётся оплатить. А уж как смеяться будут над ним другие баи... До самой старости ему будут припоминать, как он, пытаясь сэкономить пару золотых, в сотню раз больше потерял.
Чтоб подстегнуть размышления бая, я спросил у Готарда: — Десятник, ты не в курсе, почём сейчас на рынке овцы идут?
— По шесть серебрушек и четыре медяка, — мгновенно отчеканил отмерший Готард.
— Это значит, на круг у нас около трёх сотен золотом выходит? Неплохо... — задумчиво протянул я, косясь на отчего-то вспотевшего бая, вытирающего кружевным платком лоб. И поинтересовался у Дустума: — Или всё же это ваша контрабанда?
— Не мой! — помотал головой бай и, плюхнувшись назад на стул, многозначительно указал взглядом на Готарда и предложил мне: — Говорить давай?
— Готард, выйди на минутку, — попросил я десятника. И сказал ему в спину: — И не трепись пока ни с кем об этом.
— Понял, — кивнул тот, и вышел, затворив за собой дверь.
Дустум тут же склонился ко мне через столешницу и вопросил, без всяких коверканий, на чистом имперском: — Сколько ты хочешь? Полсотни? Сотню?
— Я взяток не беру! — одёрнув мундир, разыграл я оскорблённое достоинство. И с возмущением посмотрел на бая.
— Ай, зачем взятка?! — немедля отреагировал Дустум, с экспрессией всплеснув руками. — Подарок!
— Я что, по-твоему, барышня, чтоб мне подарки дарить? — грубо оборвал я наглого степняка. И бай, раскрыв рот, так и не сказал ничего, растерявшись.
Зато бес отреагировал, сердито зашипев мне на ухо: "Ты что творишь, ослоголовый, что творишь?! Чего человека идущего верным путём с толку сбиваешь?! Не так это делается! Надо намекать, что мало дают, а не что брать не будешь!"
— Зачем барышня?! Друг! — нашёл как выкрутиться бай.
— Вот это другой разговор, — удовлетворённо кивнул я. И сложив руки на столе, изобразил радушную улыбку. — Если чисто по дружески, то есть один вариант решения проблемы к обоюдному удовольствию. Без взяток и подарков.
"Что?! Что?! — немедля возопил бес, что сидя у меня на плече уже потирал было лапки в ожидании золотых кругляшей. — Ты совсем сдурел?!"
"Бес, а ты Кейтлин видишь?" — вдруг спросил я, проигнорировав его возмущённые вопли.
"Ну вижу, — прекратив разоряться, кивнул тот и бросил недоумённый взгляд на стоящую возле стола суккубу. И сердито вопросил: — А она-то тут причём?!"
"И я её вижу, как ни странно, — подчеркнул я этот удивительный факт. И любезно пояснил недоумевающему бесу: — И вот пока я её вижу, ты золото шиш увидишь! — Продемонстрировав при этом пресловутый кукиш, сунув его прохвосту-бесу прямо в рыло. — Понял, скотина зловредная?!"
"Да я-то в чём виноват?! Это ж ты всё время о Кейтлин думаешь! А виноват почему-то бес! А я ж всё для пользы дела, всё для пользы дела... Каждую корочку в дом тащу! А ты... Опомнись! Денежки ведь мимо нас проплывают!" — в отчаянии заломив лапки, горестно взвыл бес, но я проигнорировал его стенания.
— Какой-такой решений? — осторожно спросил бай Дустум, опять перейдя на свой коверкающий речь говор. Видимо из-за волнения.
— Ты племяшку Лигета, видел? — вопросом на вопрос ответил я.
— Лидка? Видел... — малость растерялся бай, сбитый с толку неожиданным переходом на обсуждение родни трактирщика. — Страшный как кайран*...
*Степной кайран — местное живое, похожее на гиену.
— А ты знаешь, что Лигет собирает деньги, на то чтоб поправить красоту девчонке? — поинтересовался я. — Но никак нужную сумму не накопит... И вспомоществование в этом добром деле ему не помешает...
— Сколько надо на помочь?.. — склонился над столом Дустум, мгновенно вычленив из моего намёка его суть.
— А не знаю, — усмехнувшись, развёл я руками. — Сколько ему не хватает до потребной суммы. Тут уж как повезёт — может и десятком золотых отделаешься, а может и полсотни выложить придётся. Чтоб в другой раз думал, когда контрабанду протащить решишь — а во что мне это обойдётся? И не проще ли невеликую таможенную пошлину уплатить.
— А с барашками что?.. — осторожно спросил бай, утерев платочком выступивший на лбу пот.
