"Толку-то? И так понятно, что дыра она и есть дыра", — чуть поостыв, буркнул бес. Но оспаривать моё решение пойти в трактир и побеседовать с Готардом не стал. Просто перескочил мне на плечо, скрестил лапы и угрюмо засопел, выражая таким образом своё отношение к происходящему.
Убрав учётные книги в шкаф, я закрыл контору и двинулся прямиком в трактир. Пообщаться с Готардом, а заодно и перекусить. А то уже в желудке урчать начинает...
Быстро дойдя до приземистого строения, я вошёл в трактир и ненадолго остановился у двери. Темновато оказалось в зале. А всё из-за того что на улице пасмурно и через окна проникает слишком мало света. Ну а запалить средь бела дня лампы видимо кому-то жадность не позволила.
— Стайни, двигай сюда, — окликнул меня сидящий у стойки Готард. А когда я подошёл, он мотнул головой в мою сторону, обращаясь к стоящему за стойкой кряжистому мужику, неторопливо вытирающему полотенцем медный кубок: — Вот, Лигет, знакомься — наш новый начальник.
— Кэрридан Стайни, — по-простому представился я и пожал протянутую мне руку.
— Лигет Райс, — крепко стиснув мне ладонь, веско уронил трактирщик и вернулся к своему занятию.
— Народу немного как я посмотрю, — оглядевшись, заметил я, желая завязать с примолкшими мужчинами разговор.
— Да немного, — продолжая натирать и так уже блестящий кубок, безразлично отозвался Лигет. И чуть подумав, добавил: — Осенью будет больше.
— Может пивка? — предложил Готард.
— Даже и не знаю... — замялся я, соображая как отреагировать на такое предложение. — Не положено же вроде как на службе спиртное употреблять...
— Так то-то и оно, что не положено... — вдруг испустил горестный вздох трактирщик.
— А в чём собственно дело? — недоумённо уставился я на него.
— Да это Лигет о прежних временах горюет, — прояснил ситуацию Готард. — О тех, когда в его заведении выпивка текла рекой пошире Леайи.
— Ничего не понял, — помотав головой, сознался я.
— Пиво здесь, уж лет десять как, только светлое эрехейское подают, — пояснил Готард.
— Да кто ж его пить будет? — искренне изумился я. И тут же поправился: — Ну, разумеется, кроме самого этого злого гения — Эреха Квинти, что измыслил такую жуть — пиво, которое совсем не пьянит!
— А куда денешься, когда иного нет и не будет? — пожал плечами десятник, глядя на горестно вздыхающего трактирщика. — Продажа выпивки на территории таможенного поста находится под строжайшим запретом...
— Да уж... — немного огорчил меня такой поворот событий. Не то чтоб мне без выпивки жизнь не мила, но иногда расслабиться ведь не помешает...
— Так что будешь пиво? — повторил своё предложение десятник.
— Не, — поразмыслив, покачал я головой и посмотрел на трактирщика: — Мне б чего-нибудь перекусить...
— Сейчас будет, — пообещал Лигет и, подойдя к низенькой дверке, перегораживающей проём в стене рядом со стройкой бара, крикнул: — Лидия! Поесть принеси! Одну порцию!
— А что с разнообразием блюд здесь так же напряжённо как с пивом? — улыбнувшись тому как быстро и просто разобрался с моим заказом трактирщик, поинтересовался я.
— Ага, — кивнул десятник и, глотнув из кружки пива, досадливо поморщился: — За что следует благодарить городской совет, принявший постановление о недопущении препятствования следованию грузов через территорию таможенного поста!
— В смысле? — не понял я. — Что ещё за постановление такое?
— А, это владельцы остморских таверн и кабаков от конкурента в лице Лигета пожелали избавиться и, исхитрившись, протащили через городской совет бумажку, вроде как долженствующую помочь перегонщикам скота поскорей доставить свой товар до рынка, — пояснил Готард. — И дабы степнякам ничего не мешало, чинуши магистратские порешили избавить их от соблазнов, кои предстают перед ними при встрече с цивилизованным миром. То есть от встречи со стоящим прямо у таможни кабаком: с выпивкой, азартными играми и гулящими девками!
— Не понял... Это что же, все обычные развлечения просто напрочь запретили что ли? — насторожился я, переглянувшись с навострившим уши бесом.
— Угу, — подтвердил Готард и махнул рукой: — Да что развлечения, тут до того дошло, что из кушаний в трактире разрешили только отварную баранину подавать!
— И пристройку, что ещё дед мой поставил, повелели снести... — добавил пригорюнившийся трактирщик.
— Да и пристройку вот двухэтажную с комнатами для торговых гостей на слом пустили, — подтвердил десятник. — Чтоб, значит, не задерживался здесь никто. — После чего мотнул головой, указывая в зал: — Да чего уж там... Вон полюбуйся лучше.
— На что полюбоваться? — уточнил я, оглядев помещение трактира и не приметив ничего занятного. Грубые лавки, да столы. За одним степняки расположились. Лопают отварную баранину с картошкой, лопочут что-то по-своему, да опасливо косятся узенькими глазками на подошедшую к ним трактирную прислугу... внушающую дрожь и трепет своей монументальностью... Воистину необъятных размеров женщина... Такую вполне можно вместо вышибалы держать. Она ж втрое больше самого крупного степняка и на добрый фут выше! И веса в ней наверное фунтов под пятьсот! Да у неё кулаки того же размера, что головы у обитателей степей!
— Видал, кого теперь Лигету велено брать вместо молодых симпатичных девчонок? — проворчал Готард. — Как там, в бумажонке этой, говорится — для быстрейшего ознакомления торговых гостей с общепринятыми моральными нормами в отношении представительниц слабого пола. О как! Понял? — И быстро отвернулся от обратившей на него внимание прислуги. После чего сильно понизив тон, договорил. — С такими не забалуешь... Ты её по заду хлопнешь, а она кулачищей ка-ак даст в морду... И всё — выносите тёпленького.
— Жуть... — ошеломлённо выговорил я, осознав какие проблемы меня ждут. Ладно, нет здесь выпивки — невелика беда, пусть в трактире всего одно блюдо готовят — я неприхотливый в общем-то, но ведь при здешнем раскладе и об общении с девушками придётся забыть на полгода! Ужас! Ужас-то какой!
— И не говори, — поддержал меня десятник, украдкой поглядывая на подбоченившуюся служанку. — Всамделишная жуть.
"Ну что не всё так печально, да? — ядовито осведомился бес и, вцепившись мне в ворот куртки, взвизгнул: — Давай побыстрей вещички в торбу скидай, и ходу, ходу отсюда!"
"Угомонись ты, а? — досадливо поморщился я, с трудом уняв вновь появившуюся жажду немедленного убиения высшего руководства Охранки. И стиснув зубы, прошипел: — Вот теперь мы точно этот пост просто так не оставим!"
"Ты сдурел что ли? — возопил рогатый. — Немедля, немедля надо валить из этой дыры! Это захолустье оно ж как трясина — мигом засосёт!"
"Нечего, выдюжим, — недобро сощурившись, пообещал я. — А потом придёт и на нашу улицу праздник!"
"Какой ещё праздник?! Что ты мелешь, ослоголовый?! — разорался бес. — Неужели после такой подставы ты решил оставить всё как есть и утерёться?! И собираешься сидеть тут и тихонько сопеть в тряпочку?! — И с надеждой воззрившись на меня, предложил. — Давай лучше переиграем этих наглых чинуш! Можно, например, чего-нибудь эдакого отчебучить, чтоб тебя отстранили от службы и отправили восвояси! И останется тогда от всех их хитроумных планов один пшик!"
"Вот уж шиш им! — холодно проговорил я. — Не дождутся, с-собаки... — И пояснил недоумёвающему бесу. — Всё ты правильно говоришь, рогатый — подставили меня жёстко эти гады из Охранки. Но, думается, они понимали, что делали и предполагали мою реакцию. А это значит, что они просто не стали сразу спускать на меня всех собак — не выгодно было, и отложили это дело на потом. И теперь ждут, что я сорвусь... Чтоб вполне законно с позором выгнать со службы! Только не дождутся, ур-роды!"
"Так и что нам теперь полгода в этой глуши жить?! — взвыл бес. — Без кабаков, без игорных домов и девок?!"
"Ничего потерпишь", — отмахнулся я от негодующей нечисти.
"Я-то потерплю, — насупился бес и тут же начал злорадно ухмыляться: — А вот ты-то как..."
"Как-нибудь", — буркнул я в ответ.
"Ну не будь ты остолопом, а? — просительно протянул рогатый. — Ну во имя чего такие жертвы? Подумаешь, со службы выгонят! Да плюнь и разотри! И к тому же... И к тому же при таком раскладе в дураках всё равно останутся чинуши из управы, а не ты! Ведь ты с этого только выигрываешь, а они можно сказать наиценнейший кадр теряют! Вот! Сам подумай, где они ещё такого первоклассного служаку как ты найдут?"
"Да и не говори", — малость подыграл я хвостатому выслушивая его откровенно льстивые убеждения.
Воодушевлённый тем, что я не спорю и внимательно прислушиваюсь к его действительно разумным словам, бес с восторженным напором продолжил: "Соображаешь, дурень, как оно всё оборачивается, а?! Они хотели сделать тебе хуже, а сделали себе! Вот остолопы, да?! — Но я промолчал, размышляя о своём, и хвостатый чуть приуныл. И, с сомнением глядя на меня, протянул. — Ну, ты ведь правда ничего не теряешь... Разве что наград тебя лишат... — Но, видимо сочтя такую потерю крайне несущественной, легкомысленно махнул лапкой. — Да только зачем они тебе нужны?! Дашь денежек ювелиру, так он тебе во сто крат краше орденков настряпает! И будет их у тебя не два, а сколько пожелаешь!"
"Мы остаёмся здесь бес, — чуть помедлив, покачал я головой. — Не дело это идти на поводу у всяких гадов кабинетных из Охранки."
"Так значит, так?! — соскочил с моего плеча на стойку бара бес и, уперев лапы в бока, заявил: — Тогда знай — сам своих грязных баранов считать будешь! На меня не рассчитывай! И вообще..." — Но так и не договорив, просто исчез.
"Бес?.. Бес, ты куда запропастился?" — недоумённо покрутив головой, попытался призвать я нечисть. Но этот проходимец хвостатый так и не объявился и не откликнулся...
— Так что там с твоим назначением, а, Стайни? — оторвал меня от бесплодных попыток дозваться беса десятник, похоже решивший что наступил подходящий момент для расспросов.
— Я же уже говорил — меня сюда отправили ловить контрабандистов, — выдал я в общем-то чистую правду. Только не всю...
— Нет, ты слышал, Лигет? — спросил у трактирщика Готард, мотнув при этом в мою сторону головой. — Контрабандистов его к нам ловить отправили! — И презрительно фыркнул: — Совсем там, в Охранке, за ослов нас держат! Даже не удосужились приличной легенды для своего человечка состряпать!
— Угу, — покивал в такт его словам Лигет, устремляя на меня настороженный взгляд.
— Да никакая это не легенда, — максимально убедительно заверил я собеседников, поняв, что, скрывая истинные мотивы своего назначения, могу втравить себя в ещё большие проблемы. Если не удастся сейчас отбрехаться, то как пить дать, сочтут меня одним из этих гадов-инспекторов, что изводят своими проверками служивый люд. А это будет ещё хуже насмешек — кому ж приятно, когда при встрече с тобой все рожи воротят, будто не замечают, не разговаривают и вообще напрочь игнорируют. Ладно в городе, но в такой дыре без общения через пару дней взвоешь же...
— Значит, будешь стоять на своём? — уточнил десятник. — Ну-ну...
— Ой да ладно вам, — не стал я молчать. И памятуя о том, что лучшая оборона это наступление, насмешливо фыркнул: — Можно подумать, у вас тут лихих людей совсем нет. Прям святые места здесь и всё население поголовно — честные и порядочные граждане.
— Не все конечно, — признал справедливость моего замечания Готард и, отставив пиво, повернулся ко мне: — Но контрабанду через нашу таможню всё равно никто не тащит!
— Ты в этом абсолютно уверен? — задал я провокационный вопрос.
— Да!
— Выгоды же ж здесь нет никакой с нелегальных поставок товара, — вмешался в наш разговор трактирщик, на миг прекратив начищать кубок. И вздохнул: — Оттого и контрабандистов нет.
— Нет, ну бывают конечно случаи, когда кто-то из приказчиков или караванной охраны пытается кое-что через таможню без уплаты пошлины протащить, — неожиданно не согласился с ним десятник. — Как без этого? Бывает... Редко, но бывает. Только то на городском посту, а не тут.
— Да и что там тащат? Так ерунду всякую, не стоящую упоминания, — пренебрежительно махнул рукой трактирщик и, опершись руками о стойку, продолжил излагать прерванную десятником мысль: — Контрабандисты у нас не водятся, потому что выгоды нет. Большая часть вывозимого товара, пользующегося неизменно высоким спросом в степи, это галантерея и мануфактура. А таможенные пошлины на такой товар крайне невелики. Казначейство наших работяг таким образом поддерживает. При таком раскладе и контрабандных потоков от нас к степнякам нет. А у них кроме овец, считай что, ничего на продажу и нет. Но ввозимый к нам скот тоже необременительной пошлиной облагается. Вот и выходит, что и им нет никакого смысла контрабандой промышлять.
— В общем, отдельные случаи бывают, а преступной системы нет, — заключил десятник едва Лигет прервался. — Десяток-другой отрезов сукна бывает купеческие приказчики утаят, пару коробок перламутровых пуговиц... да, пожалуй, и всё. Реальных же контрабандистов у нас днём с огнём не сыскать.
— Ну, если поискать, то найти можно, да только не на таможне, — усмехнулся трактирщик. — Её-то они обходят десятой дорогой.
— Вот-вот, — кивнул Готард. — С таможней они просто не связываются — под аркой запрещённый товар при всём желании не протащить — обязательно попадёшься. И скажу я тебе так — на такую дурость ни один контрабандист не сподобится! Ведь единственный товар, который имеет смысл тащить из степи, это "Эльвийская пыль". А за её ввоз светит пожизненная каторга без каких-либо поблажек... И какой, по-твоему, идиот согласится тащить такой груз под аркой?
— Таких идиотов нет, — поддержал Готарда трактирщик. — "Эльвийскую пыль" всё больше верхом переправляют, ну или, в крайнем случае, с бегунками... Но никак не через таможню.
— Что за бегунки такие? — тут же полюбопытствовал я.
— Да просто олухи, — поморщился десятник. — Не преступники даже... Обычные люди, которых торговцы дурью за карточные долги или ещё как к своему делу подвязывают. И подряжают доставить с того берега Леайи товар.
— Только шансов у таких остолопов, поддавшихся на уговоры разом расплатиться по долгам просто смотавшись разок за реку и обратно, практически нет, — поделился Лигет. — В окрестностях Остмора пять сотен конных егерей расквартировано, чтоб таких вот бегунков ловить.
— И дело своё парни знают! — подхватил десятник. — Всю реку обложили — везде посты, пикеты и разъездные патрули. Мышь не проскочит!
— Угу, — кивнул трактирщик. — Шансов пробраться сквозь кордон практически нет. — И указал взглядом на потолок. — Потому почти весь поток дури верхом идёт. Там где до контрабанды ни таможенникам, ни егерям не добраться.
— Это как так? — не понял я многозначительных намёков.
— Да очень просто, — взялся объяснять Лигет. — Торговцы дурью засылают в степь своих эмиссаров, те закупают "Эльвийскую пыль", возвращаются к границе, мастерят небольшой воздушный шар и, дождавшись попутного ветра, запускают его. Загрузив предварительно десятком фунтов дури и снабдив магическим маячком. И через несколько часов груз уже на территории империи. Благополучно миновав все кордоны и заставы приземлился в какой-нибудь глуши. Где его и подберут. И при этом практически никакого риска быть пойманными для самих торговцев дурью.
