Не могла я узнать и Фрея... Столько любви и столько нежности сквозило в каждом его взгляде на девочку. Казалось, на грязной улице Тримира они нашли друг друга, чтобы дополнить.

— Ты дальше куда? — спросил, уложив девочку спать, Фрей. — Здесь Храмов Богинь нет. Тебе нужно или в Мирград, или ко мне. Возле замка есть старый Храм. Если помнишь, он действующий!

— Тогда к тебе! Да и трудно тебе одному будет с этой непоседой...

— Лис-са... — прошептал Фрей, — какое красивое имя.

До крепости Хранителя восточных границ мы ехали в карете. Лисса оказалась очень любопытной. Ее интересовало все: почему карета едет, почему деревья гнутся, почему птицы летают. Фрей держал ее на коленях и терпеливо все объяснял. Ему самому нравилось заниматься с девочкой, а потому время пролетало незаметно. Вечером Лисса так устала, что улеглась прямо на руках у Фрея, обняв его за шею.

— Папочка, — вдруг прошептала она, — я люблю тебя!

Фрей замер, ожидая самого страшного. Он испуганно взглянул на меня, и я увидела в глазах его слезы. Карета катила себе к замку, а он так и не сводил напряженного взгляда с девочки, шепча про себя: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... Лисса мерно дышала, не ведая, какая опасность ей угрожает. Под утро Фрей не выдержал и уснул, уткнувшись в свою обретенную дочь.

Они проснулись одновременно. Лисса сладко потянувшись в его руках, а он с облегчением и невероятной радостью глядя на нее. Девочка заметила его взгляд. Она протянула ладошки и погладила Фрея по щеке, а потом обняла его и поцеловала.

— Ты самый самый лучший папа! — прошептала она ему на ухо.

А потом карета прибыла в замок. Лисса выбежала и уставилась на него.

— Это — дом? — она подергала Фрея за руку, а потом внимательно на него посмотрела, — папа, ты — король?

Слуги были в полном шоке! Мало того, что хозяин вернулся со мной, так еще и с дочерью. В Храм я решила идти с утра, а вечером Фрей устроил прощальный ужин. С Лиссой он не расставался ни на мгновение и она этому была только рада. Даже спать он приказал ей постелить в своей спальне. Слуги косились, но те, кто был посвящен в тайну проклятия, Фрея прекрасно понимали. И подсознательно ждали трагедии.

Я ждать ее была не намерена.

— Фрей, — я постучала в двери его комнаты, когда все в замке уже спали.

— Алечка? Ты уже не можешь без меня спать? Однако это мне льстит...

— Не дождешься, — буркнула я. — Лучше скажи, ты так и намерен носить ее на руках всю жизнь?

— Я боюсь... — он помрачнел. Даже дураку понятно, что вся его веселость — напускная.

— Тогда пошли со мной!

Он удивленно вздернул бровь.

— Я бы и сама, но не помню дороги. А ты точно знаешь, где меня нашли... Ну тогда... В подвале...

— Ты хочешь встретиться с ней?

— Да.

Он с сомнением покачал головой.

— Станет ли она тебя слушать?

— Но попробовать стоит? Собирайся!

Фрей еще подумал, а потом вызвал Алия:

— Прошу тебя, друг, не спускай с нее глаз! Ты не представляешь, какое это для меня сокровище.

Алий кивнул и уселся на кровати, прямо рядом с Лиссой.

— Не переживай, я все понимаю. Но если...

Фрей остановил его жестом, потом еще раз взглянул на девочку и решительно вышел из комнаты. На сей раз мы прошли в систему тайных ходов из кабинета Фрея. Он шел вперед, даже не сомневаясь в направлении.

— Это здесь, — он осветил тот самый коридор, где я встретилась с Самиэль.

— Спасибо, Фрей, оставь меня одну.

Он кивнул, хотел было оставить мне фонарь, но я покачала головой:

— Не надо.

Он внимательно посмотрел на меня и ушел.

— Самиэль, — позвала я призрака.

Ответом мне была тишина.

'Глупо, — подумала я, — вряд ли она приходит по вызову'.

'Да уж конечно, — услышала я в своей голове смешок, — девушкой по вызову я никогда не была'.

— Самиэль, ты здесь? — прямо передо мною вспыхнул огонь, который вдруг обрел облик девушки.

— И зачем ты пришла?

— Самиэль, — я устало опустилась на пол. То ли так перенервничала, то ли призрак тянет из меня энергию. — Я умоляю тебя, сними проклятие!

Она замерла, а потом друг расхохоталась:

— Глупая, глупая Алечка! Ты помнишь, о чем мы спорили? И ты не знаешь, что выиграла? Проклятия больше нет, так что можешь обрадовать своего протеже.

— Самиэль, — на глаза навернулись слезы, — спасибо! Она такая чудесная девочка...

— Ваша Лисса? Видела я ее! Ничего особенного! Пока что...

Она подмигнула мне. Вот, спрашивается, на что намекает?

— Самиэль, может, я могу что-то для тебя сделать?

— Для себя сначала сделай! Решила вернуться? Твое право! А мне... — она вдруг сбавила тон. Грубости и презрения в нем больше не было. — Пусть меня захоронят...

— Они же хотели, но не могут найти твоего тела...

— Следуй за мной! — Самиэль резко уменьшилась и, сделав круг в воздухе прямо над моей головой, понеслась дальше по коридорам. Я едва за ней поспевала. А потом Самиэль исчезла за маленькой запертой дверцей. — Здесь!

И все. Больше она не стала со мною разговаривать. Я же пошла назад и заблудилась. В темноте все повороты были одинаковыми.

— Фрей! — кричала я, бродя туда-сюда по коридорам. — Помогите!

Голос охрип, я совершенно выбилась из сил и села прямо на пол хоть чуть-чуть передохнуть. И вдруг я услышала тонкий голосок. Лисса? Точно она! И она поет! Я поднялась и пошла на звук голоса девочки. Он вел уверенно до тех пор, пока я не увидела свет фонаря.

— Алечка, — ко мне кинулся Фрей, — я так испугался. Ты не возвращалась, и я пошел тебя искать. А тебя-то и след простыл!

— Ты не представляешь, Фрей, — я радовалась до слез, — проклятия больше нет!

— Подожди, ты ничего не путаешь?

— Нет! Она сама сказала. И еще она просила найти ее тело и захоронить!

— Завтра же приступим! Но ты лучше скажи, как так получилось, что проклятие было снято?

— Условие спора выполнено, — я пожала плечами.

— Давай по порядку...

— Мы с Самиэль поспорили... Она говорила, что я буду несчастна, а я верила в то, что мой избранник меня полюбит...

— Но если условие выполнено... То... Властитель Рейстаниэль любит тебя!

— Сам же знаешь, он меня предал! Напоил сон-травой и передал ведьме!

— Алиса, тебе не кажется, что в этом нужно разобраться? — спросил Фрей чуть позже, когда мы уже приближались к выходу из потайных ходов.

— Нет, Фрей, — я покачала головой. — Я не хочу ни разбираться в этом, ни придумывать какие-то версии, ни выслушивать оправданий. Зачем? Чтобы снова пробудить надежду, чтобы снова ловить каждый его взгляд, мечтать о том, чтобы просто оказаться рядом? А если он снова так легко и просто предаст? Нет!

— Подумай еще! До утра!

Мы вышли в кабинет и остолбенели. Прямо перед нами стояли Лисса и Алий.

— Вы что здесь делаете? — Фрей подбежал к девочке, удостоверился, что она в порядке и прижал к себе.

— Она просто будто с ума сошла, — начал рассказывать Алий. — Спала, спала, потом вдруг села на кровати и говорит: 'Она заблудилась и ей страшно'. А после этого соскочила и побежала сюда. Я — за нею...

— А здесь она пела? — удивленно спросила я.

— Точно! — Алий начал что-то понимать. — Так это вы заблудились?

Я кивнула.

— Думала, буду ночевать там, в этих катакомбах, и ждать помощи, а потом вдруг услышала голосок Лиссы и пошла на него! Точно! Самиэль ведь сказала...

— Что? — испуганно спросил Фрей.

— Да так... — я улыбнулась, — наша малышка, похоже, волшебница!

— Не может быть, — Алий уставился на девочку как на чудо. — Но ведь уже столько сотен лет...

— Отстал ты, Алий, от жизни, — похлопал его по плечу Фрей, — вот уже целую неделю назад волшебство вернулось!

* * *

Едва рассвело, я отправилась в Храм Богинь. Друзья мирно спали, а будить их я не стала. И без того, за время моего пребывания здесь было пролито море слез! Сколько же прошло времени? Со дня Явления до середины осени... Три месяца... А кажется, будто целая жизнь! Чему я научилась, что обрела? Что потеряла?

Я всегда думала о волшебной стране, как о маленьком рае. Там все так просто и ясно. С самого первого момента, когда просыпаешься от поцелуя Богинь и до самого последнего... Нет ни боли, ни страданий, только радость и вечная божественная любовь. Оранжерея! У смертных все иначе: они мучаются в поисках смысла жизни, постоянно выбирают между тем, чего хочется, и тем, что правильно, страдают и сражаются с самим собой и со всем миром. Их судьба похожа на бесконечную горную тропу: чем выше, тем тяжелее, а если сойдешь, то можешь вообще ее больше не найти.

Когда я просила Богинь, чтобы они подарили мне возможность стать человеком, я мало представляла, чего я прошу. И вот я вновь иду к ним. Знаю ли я, чего хочу? Я измучилась, моя душа изболела. Значит, я хочу покоя, хочу ничего не чувствовать? Но смогу ли я жить в том покое, который дарит волшебный край? Не станет ли моя жизнь бессмысленной и пустой? И можно ли, хоть раз ступив на трудную горную тропу, довольствоваться потом оранжереей.

Я сомневалась, но все-таки шла к Храму. По традиции, его установили в честь Богинь в отдалении от замка, как раз для того, чтобы человек, который хочет к ним обратиться, за время пути мог все еще раз обдумать. Вот и я иду, вдыхаю свежий воздух изначального леса и думаю.

Рейстаниэль... Мой эльф, моя любовь, моя боль. Я старалась вообще не думать о нем, но вчерашние слова Самиэль вновь породили в душе бурю. Условие выполнено... Но как? Почему он так легко предал меня? Я слышала звуки из поцелуев... Мерзко. И как он смеялся, когда Ягнида метала молнии... Я же видела все это... И воспоминания до сих пор мучают меня.

Фрей предлагает остаться, но для чего? Выйти за него замуж и всю жизнь вспоминать того, другого... Не честно! Рано или поздно самому Фрею это надоест. Он достоин любви, тем более сейчас, когда проклятия больше нет. Я улыбнулась, вспомнив, как они сладко спали, когда я утром заглянула в их комнату: Фрей и Лисса. Она двумя ручонками обнимала его руку, а он изогнулся вокруг нее, будто даже во сне желая уберечь от всего плохого.

Можно было бы пуститься в путешествие. На земле много горя и проблем. А если уж мне так легко удается с ними справляться, то сколько бы я могла принести радости! Но мне страшно... Я боюсь остаться в одиночестве, как тогда, когда только появилась здесь. Может, действительно, пора подумать и о себе.

Я взошла по широкой мраморной лестнице Храма и погрузилась в его прохладу и полутьму. Здесь, наверное, было много помещений вне главного зала, но все они оставались незримыми для того, кто сюда приходил. Меня встретил большой зал в виде треугольной пирамиды. Каждая грань посвящена одной из Богинь. В самом низу — алтари для подарков, над ними — изображения юных прекрасных дев. Они будто парят над землей, изгибаясь в танце, и соединяясь руками в самом верху.

— О, Богини, — прошептала я, упав перед ними на колени, — я, скромная ваша дочь, ваше дыхание и ваша десница, обращаюсь с просьбой...

Я замерла в ожидании ответа. Гулко потрескивали толстые свечи, выставленные у алтарей, играли на сквозняке их языки пламени, дымился в самой выси фимиам, и только моя тень во множестве падавшая на стены, прямо к ногам Богинь, оставалась неподвижной. А вдруг Богини не ответят? Эта мысль поразила меня как кинжал предателя: неожиданно, обидно и больно. И даров-то осталось...

Я поднялась, сняла кольцо и положила на главный алтарь посреди залы.

— Это все, что смогла я уберечь! — и я вновь опустилась на колени.

Воздух вдруг сгустился и зазвенел. Прямо с потолка, оттуда, где сплетаются руки Богинь, посыпались сверкающие искры.

— Алечка, Алечка... — пронесся прямо надо мною легкий ветерок.

— Дитя наше! — прикосновение, будто поцелуй в лоб.

— Мы ждали тебя! — с такой неожиданной нежностью.

И снова по кругу:

— Твоя боль не исчезла, а лишь увеличилась!

— Твоя душа не запятналась грязью!

— Наши дары ты использовала не ради своего счастья!

— Проси! — приказали все три голоса как один.

Я пришла сюда, я обдумала свое решение, почему же сейчас так непросто озвучить свою просьбу? 'Надежда!' — поняла я. Пока я здесь, а не в своем раю, во мне живет надежда, что все изменится, что Рей найдет меня, примчится и объяснит свое поведение, что я вдруг прощу его и буду счастлива! Я даже улыбнулась от этого понимания, а потом снова погрузилась в темноту отчаяния. Рей не придет! Уже больше недели прошло со времени гибели ведьмы. Неделя — достаточное время, чтобы найти меня, чтобы попросить прощения. Но он даже не подумал это сделать! Опять в носу защипало, а на глаза навернулись слезы.

— Смелее, Алечка! — ветер прошел сквозь меня, забрав и тоску, и боль.

— Я хочу вернуться! — почти прокричала я. — Я хочу вновь стать феей и жить в волшебной стране и никогда не вспоминать ни о Рее, ни о том, что произошло со мною.

— Хорошо, дитя мое, — вновь легкий поцелуй, и я закрываю глаза.

— Ты забудешь! — меня обволакивает теплое облако и я начинаю падать, падать куда-то вверх.

Дикое отчаянное 'Нет!' несется мне вслед. Я открываю глаза и вижу внизу высокого довольно красивого мужчину с длинными светлыми волосами, огромными синими глазами и ямочкой на подбородке. Он стоит у входа в Храм и протягивает ко мне руки.

'Кто он?' — спрашиваю я себя и не нахожу ответа, а потом легко улыбаюсь и засыпаю.

* * *

— Алечка! — Силь была так же великолепна как всегда. — Водопад ждет!

Феечка сладко потянулась, выпорхнула из кровати, разминая невесомые крылышки.

— Ах, Силь! — она потерла кулачками глазки, — мне снился такой удивительный он!

— И что же ты видела?

— ... Не знаю, — Алечка скорчила умильную рожицу. — Вот только что помнила... Что-то важное для меня...

— Так бывает, — Силь погладила ее по солнечным волосам, — но если не помнишь, значит, это не так уж и важно!

Наставница все утро порхала вокруг Алечки. Она так соскучилась по своей девочке! Все три месяца Силь тайком следила за ее мытарствами, то смахивая слезу, то от ужаса закрывая глаза. А каково пришлось самой Алечке! Нет! Силь ни за что не станет напоминать о том, что случилось!

Водопад Грез сверкал всеми цветами радуги в каждой своей капельке. Алечка в изумлении зависла над ним. Как же она скучала! Скучала? Но ведь она прилетает сюда каждый день! Вот что значит длинная ночь! Сейчас, когда солнышко каждый день умирает все быстрее и быстрее, сны долгие! И опять сердечко феечки сжалось! Как же так: вчера же была та самая лишняя ночь в году!

— Силь! Силь! — она отчаянно махала ручками, подзывая наставницу.

— Что, Алечка? — наставница не на шутку испугалась.

— Силь! Как же так! Ведь вчера должен был быть день Явления, а сейчас уже цветы выпускают свои семена. Я спала? Три месяца? И почему день Явления я помню лишь чуть? Будто в тумане все...

Она заплакала, мелко дрожа плечиками.

— Ты болела, Алечка. Но сейчас все хорошо!

— Правда? — Алечка улыбнулась, и солнышко мелькнуло в ее глазах. Все-таки настроение у феечек меняется мгновенно.