Феечка. Еще один разговор о любви

Сколько на земле людей, столько и историй любви. Какой бы она не была: желанной и безответной, испепеляющей и мимолетной, страстной или обманчивой, — она всегда — волшебство. И в этом убеждается маленькая феечка, которая ради любимого человека покинула волшебную страну и пустилась в долгое путешествие по миру смертных. Каждый ее шаг — чье-то исполнившееся желание, каждая ее слеза — рана на нежном сердце. Но она найдет свою любовь, она сделает счастливыми всех вокруг себя.

Феечка. Еще одна история о любви.

'...Мне захотелось поговорить с тобой о любви... Я взял и собрал людей и перетасовал их, и все они стали жить так, чтобы ты смеялась и плакала. Одни, правда, работали лучше, другие хуже, но я уже успел привыкнуть к ним. Не зачеркивать же! Не слова — люди...

...Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придет конец. Слава безумцам, которые живут так, как будто они бессмертны...'

Евгений Шварц 'Обыкновенное чудо'

Часть первая.

В той далекой стране, где каждое утро рождается Солнце, выходя из пены морской и оставляя за собой кровавые следы улетающих снов, где обретают смысл мечты и самые заветные желания, есть волшебная страна. Населяют ее крошечные феечки. Они настолько малы, что увидеть их доводится не каждому страннику, чудом попавшему в здешние места. Да и тех бывает очень мало. Алечка за всю свою недолгую пока жизнь знала лишь одного.

Тогда разразилась страшная гроза. Дождь стоял стеной, казалось, что Водопад Грез, в котором феечки совершали ежеутреннее омовение, вдруг вырос до вселенских размеров и не слушался ни призывов крошечных волшебниц, ни их указаний. И вот в тот самый момент, когда лепестки лилии, среди которых пряталась Алечка, готовы были сдаться и выдать свою обитательницу разгневавшейся стихии, феечка услышала громкое чихание, а потом ряд очень неприятных для слуха слов.

Смысла их девочка не уловила, но поняла, что взрослых лучше об этом не спрашивать. Она осторожно выглянула наружу, получив порцию окатившей ее с головы до ног воды, и задохнувшись от застоявшегося запаха грязи, немытого тела и пота. И еще чего-то неприятного и перегнившего, чем дыхнул на нее человек. А это был, несомненно, он! Страшное лицо его обрамляли свалявшиеся космы, а из впалых щек торчали толстые густые как мох волосы. Человек не увидел Алечку, огромной рукой в мозолях и корках грубо сбив цветок и пройдя дальше по волшебному лугу. Алечка выпала прямо на землю, не успев распахнуть крылышек, и больно ударилась головой. С тех пор она и представляла себе всех людей вот такими: грубыми, дурно пахнущими волосатыми животными.

Не случайно феечки рождались именно здесь, на самом краю земли. В редкие дни, когда в году случалось дополнительное солнце, сюда приходили Богини. Они всегда пели и водили хороводы, ступая меж домиков фей нежно и ласково, стараясь не примять ни единого цветочка. А уходя, они целовали ранние только появившиеся лепестки, вдыхая в них душу. Так появлялись феечки. 'Это сложная работа, — думала Алечка, наблюдая однажды за праздником Богинь, — превращать свое дыхание в нечто живое и красивое'. И чем дольше она так думала, тем сильнее хотела поскорее вырасти, чтобы оправдать вложенное в нее божественное благословение.

Работа у феечек была очень сложной и опасной. Они исполняли желания. Мечты людей, эльфов и гномов, населявших мир в той стороне, куда уходило солнце и где оно погибало, прилетали в виде легких мотыльков. Они были сияющими и разноцветными от счастья и почти прозрачными, пепельно-серыми от горя и безнадеги. Они были огромными и важными на полнеба или мелкими, незаметными даже для феечек. Они исчезали, как только находили одну из них и передавали свое желание. И оно очень часто было для волшебниц мучительным. Черные мечты обволакивали липкой тьмой, сковывали руки и ноги, спутывали крылышки. И тогда феечки плакали, а цветы мелко звенели от дрожи маленьких плеч. Освободиться из этого плена можно было, лишь исполнив желание. Но когда оно ужасало, феечка ничего не делала, просто сидела в липком коконе и ждала смерти того, кто породил такую черную мечту.

Алечка несколько лет набиралась опыта, черпала знаний о мире за волшебной страной и ждала первого задания. И больше всего она боялась не справиться с ним или попасть вот в такой липкий плен злого желания.

Вообще-то ее звали Алисиэль. По крайней мере, так окрестил ее Высший Совет, состоящий из старейших цветочных волшебниц. Но говорить свое настоящее имя было не принято, считалось, что, зная его, смертные смогут призвать феечку в свое личное пользование. А покидать родные поляны, где они могли резвиться в свое удовольствие, не хотелось никому. Поэтому и придумывали себе другие имена, зачастую, созвучные настоящим.

Все феечки на первый взгляд были одинаковыми. Они уже рождались взрослыми и не меняли своего внешнего вида до самой смерти, когда пришедшие в лишний восход солнца Богини считали их долг исполненным и отпускали души на волю. Это было чудесно: феечки становились кто ароматом дивного цветка, кто музыкой, ласкающей слух. Они еще были здесь, на поляне, а потом таяли и устремлялись вслед за Богинями. Но до того, как это случится, могли пройти тысячелетия служения миру.

— Любое желание, Алечка, достойно нашего внимания, — учила юную фею ее наставница Силь. — Даже самое темное. И прежде чем принимать решение и использовать свое волшебство, нужно разобраться в ситуации. А поможет тебе в этом зеркало Богинь. Оно будет подарено тебе в день твоего посвящения. Береги его, ибо не сможешь ты исполнять свое предназначение без него, запутаешься, ошибешься, принесешь много горя.

— Силь, а у тебя оно есть?

— Конечно, глупая. Я покажу тебе, как им пользоваться.

— Прямо сейчас?

— Да, прямо сейчас, — Силь улыбнулась, видя, как прекрасное лицо воспитанницы озарилось радостью и нетерпением.

Силь и Алечка вспорхнули на самый краешек лепестка нежного колокольчика. Он весело зазвенел, приветствуя волшебниц, замерших в ожидании.

— Смотри, летит! — первой увидела мотылька Алечка.

— Маленький и печально-серый, — грустно произнесла Силь. — Опять у кого-то беда.

Алечка украдкой вздохнула. В последнее время ее старшие подруги очень часто принимали именно такие мечты. Она внимательно следила за наставницей, повторяя все ее движения. Вот она вытянула руку и раскрыла ладонь, вот мотылек замер над ней и нерешительно опустился, в последний раз хлопнув крыльями. Едва они соприкоснулись, как осыпались серой пылью. Силь вдохнула ее, и на глазах феечки сверкнула слезинка.

— Эта мечта маленького мальчика. Он хочет кушать. Вот, смотри... — из потайного карманчика пышной короткой юбочки своего ярко синего платьица она вынула простое с виду зеркало. От других его отличала серебряная витая оправа и такая же ручка.

Алечка заглянула через плечо наставницы в его пустую, ничего пока не отражающую гладь. И вдруг она дрогнула и в зеркале появился человеческий мальчик. Был он худ и бледен. Его всклоченные волосы давно не знали расчески, тело покрывала рваная тряпка с вырезанной горловиной и перетянутая на талии веревкой. Мальчик из последних сил бежал по пыльной дороге вслед за мерно идущей белоснежно-прекрасной лошадью. На ней гордо восседал мужчина с длинными светлыми волосами и острыми ушками, торчащими из богатой шевелюры.

— Господин, — мальчик вдруг остановился и в мольбе сложил грязные руки перед собой. — Моя мать умирает, нам есть нечего, подайте хоть маленькую осьмушку...

— Прочь, грязная тварь! — мужчина не глядя стеганул мальчика длинным кнутом.

Самый конец его пришелся по худым голым коленкам. Ребенок ахнул и без чувств повалился в дорожную пыль, а гордый красавец эльф поскакал дальше.

Алечка и Силь, глядя на эту картину, горько плакали, колокольчик мелко и печально звенел.

— Силь, но как же так можно? — всхлипывала Алечка. — Почему они это допускают...

— Алечка, мир за нашей страной жесток и беспощаден, — наставница уже успокоилась и теперь терпеливо объясняла воспитаннице самые прописные истины. — Не случайно ведь там каждый день умирает солнце. И оно не выдерживает такой жестокости. А кроме того, там идет война. Вот, смотри.

Она вновь вытянула зеркало. На сей раз Алечка увидела огромное поле. С одной стороны его выстроились ровные ряды эльфов в алых плащах и с луками, готовыми выпустить море стрел. С другой ощерившись копьями и прикрывшись щитами, замер в ожидании сигнала серый зверь людской армии. Еще мгновение и воины кинулись навстречу друг другу.

Алечка в ужасе закрыла глаза:

— Силь, заставь его погаснуть! Я не могу на это смотреть. Они же сейчас все умрут!

— Не все, дитя мое, — вдохнула наставница и спрятала зеркало в складках своей юбочки. — Кто-то проиграет, кто-то победит. А к нам полетят пожелания смерти врагов. Сколько их уже здесь! Сколько наших сестер мучается в липкой паутине, не в силах исполнить их!

— Но почему? Зачем нужна эта война?

— Вот теперь ты правильно спросила, Алечка, значит, растешь! — обрадовано сообщила Силь. — Зачастую приходится не просто исполнять желание, приходится разбираться в причинах его возникновения. Я дам мальчику один золотой. Он найдет его в пыли, когда придет в себя, не случайно же я проделала маленькую дырочку в кошеле того важного эльфа! Но это лишь ненадолго отсрочит смерть этого ребенка и его мамы от голода. Завтра ему уже никто не поможет!

— Но что же делать? — Алечка была в полном недоумении.

— Мы в одиночку вряд ли что сможем, — в голосе Силь вновь слышались наставительные нотки. — Нужна волшебная сила всех наших старших сестер. Они уже пытаются воздействовать на правителей, чтобы остановить эту ненужную кровопролитную войну.

— У них получится? — с надеждой Алечка посмотрела на Силь.

— Не знаю, дитя мое. На все воля Богинь!

Потом Алечка не раз видела, как Силь пользуется зеркальцем, и мечтала, чтобы поскорее такое же было и у нее. Уж тогда-то... Ей очень хотелось помочь и этому мальчику, и многим другим людям, чьи желания они с Силь исполняли. А война все шла, и Совет волшебниц ничего не мог сделать.

— Силь, почему так, — однажды спросила Алечка.

— Ой, дитя, так сложно оказалось достучаться до правителей. Если человеческий король и готов к миру, то вот его противник — Властитель эльфов — хочет полностью уничтожить всех людей.

— Он такой бессердечный? — голосок Алечки дрожал.

— Да, дитя мое!

— И мы ничего не можем сделать?

— Его можно было бы только убить. Но мы, феи мира, не можем даже подумать об этом! — Силь строго взглянула на воспитанницу, а потом вздохнула и сама чуть не расплакалась. — Сегодня опять прилетело черное желание: человеческая женщина пожелала смерти Властителю эльфов. Его приняла моя бывшая наставница мудрейшая Вилья. Она теперь...

Силь не договорила, но Алечка все поняла, она уловила уже мелкий звон тюльпана, где жила Вилья.

А потом была церемония посвящения. Она была назначена даже раньше обычного срока. Алечка сначала подумала, что это из-за ее таланта, ведь она так быстро прошла обучение, но потом Силь объяснила воспитаннице: феечек остается все меньше и меньше, многие не в силах исполнять свои обязанности, они в плену черных желаний.

И все равно Алечка была очень рада. Она надела самое свое красивое платьице: белое в красный цветочек. Она сама его шила из лепестков роз. С одной стороны был рукав фонариком, а с другой — просто бретелька. А с розовыми крылышками за спиной она была просто восхитительна.

Алечка вообще отличалась ото всех. Обычно феечки рождались белокурыми красавицами, но встречались и черноволосые, выпорхнувшие из простеньких полевых цветочков. Локоны Алечки были золотыми. На солнце они блистали огненными брызгами, в сумерках напоминали теплую от зноя пшеницу. Золотыми искрами сверкали и ее глаза. Силь часто говорила, что ее воспитанница — упавший на землю лучик солнца.

Посвящение проходило в кроне раскинувшегося дерева, которое радовало ранней весной огромными душистыми белыми цветами. Как раз в это время сюда и слетались феечки со всей окрестности со своими юными воспитанницами. Девушки с трепещущими от волнения крылышками становились в круг, и ждали, пока распустится сверкающий в тонкой серебристой вязи бутон, внимающий лишь пению маленьких волшебниц. В цветке было ровно столько лепестков, сколько феечек проходило посвящение. И каждой доставался один, превращающийся в их руках в волшебное зеркальце. Как только это происходило, фея считалась взрослой и приступала к своим обязанностям.

Получила свое зеркало и Алечка. Она была так рада этому, что весь вечер кружила по поляне в волшебном воздушном танце. Силь только с какой-то затаенной печалью смотрела на нее, будто предчувствуя неладное.

Утро для Алечки началось как обычно с полета к Водопаду Грез. Она умылась, почистила зубы венчиком чисть-травы, щелчком пальчиков уложила золотые локоны и приготовилась к рабочему дню. Ноги немного тряслись, от волнений и излишнего рвения. Но Алечка старалась выглядеть серьезной и невозмутимой, как Силь. Мотылька она увидела сразу же, как только опустилась на лепесток розы. Он будто ждал именно ее, кружа и закрывая солнце.

'Какое важное желание!' — подумала Алечка то ли с гордостью, то ли с опасением. Мотылек был просто громадным с опасной яркой черно-алой раскраской. Феечка вытянула руку и захлопала длинными ресничками, не понимая, как он уместится на ладони. Но мотылек лишь невесомо коснулся ее и растаял, осыпавшись жгучей пылью. 'Слезы матери, — поняла Алечка, — ее предсмертное желание'.

Она вытянула из складок белоснежного по поводу первого рабочего дня платьица зеркало и взглянула в него. В холодной глади отразилась прекрасная эльфийка: высокая, статная, вечно молодая женщина. Ее правильные черты лица исказились мукой, синие как море глаза смотрели с укором и тоской. За спиной как изваяния стояли два воина в красных плащах. Их напряженные лица говорили о готовности действовать в любую минуту, но женщина внимания на них вообще не обращала. Один из воинов положил руку на плечо женщины. Та будто очнулась:

— Сынок, — сказала она и протянула руки в сторону мужчины в белоснежном мундире с золотой вышивкой и алыми эполетами, стоявшему к ней спиной, — одумайся! Эта война уже принесла много бед! Зачем?

— Если ты ничего не понимаешь, не нужно было влазить в дела мужчин! — резко ответил он и обернулся. Алечка вздрогнула от неожиданности.

Она готова была увидеть монстра, ибо поняла уже, кто перед ней, но увидела белокурого эльфа с огромными, как у женщины, синими глазами, в которых бесился огонь. Его тонкие губы изогнулись в гневе, прямой красивый нос превратился в хищный клюв, а маленькая ямочка на подбородке, призванная делать лицо мягче и добрее, только еще больше подчеркивала его гнев.

— Ты потерял себя... — грустно промолвила женщина.

— И поэтому ты хотела убить меня, мамочка, — он скривился и в злости сжал кулаки.

— Ты стал чудовищем, — она печально покачала головой. — Когда это произошло, в какой момент? Ты же был добрым и понимающим мальчиком...

— Меня слишком часто предавали!

— Ах, Валисия... Но это не повод, для того, чтобы истребить все человечество!

— Люди — грязные животные! И мысли у них грязные! Они не достойны жизни! И я очищу мир от их присутствия! Валисия увидит смерть всех своих подданных, отца, братьев! — он заскрипел зубами, а лицо исказилось такой злобой, что стало похоже на маску Хранителя Царства мертвых. Алечка содрогнулась от ужаса. — А теперь меня предала и ты, бывшая моей матерью! Как ты могла сговориться с моими врагами!

— Да! — воскликнула женщина. — Они — твои враги, но ты стал врагом всему живому! Своему народу! Ты ведешь все наше государство к гибели!

— Я веду его к процветанию! — Властитель сверкнул глазами. — Я думал, ты осознаешь свою вину, но вижу, что ошибся. Тебя казнят! Можешь высказать последнее свое желание!

Алечка сжалась. Она так боялась, что сейчас мать попросит о его смерти...

— Я хочу, чтобы ты влюбился в хорошую добрую девушку, чтобы она пробудила твое сердце, разбила лед в твоей душе, чтобы ты осознал, что натворил! — выкрикнула женщина. А потом вдруг в ее руках появился кинжал. Она не долго думая вонзила его себе в самое сердце и медленно повалилась на сверкающий лоском мраморный пол залы, роняя на него капли своей крови. Властитель даже не вздрогнул.

— Так будет лучше, — равнодушно произнес он. — Мне было бы неловко убивать собственную мать. Уберите ее!

И мужчина чеканным шагом вышел из залы.

* * *

Алечка плакала. Она не понимала, как можно исполнить такое желание. Но и не исполнить его она не могла. Первой мыслью ее было — найти подходящую девушку. Она целый день просидела, не отрывая своего взгляда от зеркала. Сначала она попросила его показать ей ту самую Валисию.

В глади отразился дворец человеческого короля. В уютной комнате у окна стояла бледная заплаканная рыжеволосая женщина и ласково поглаживала огромный живот.

— Любимая, — она вздрогнула, радостно обернулась и бросилась навстречу высокому черноволосому мужчине, облаченному в кожаные доспехи с набитыми на них металлическими бляхами.

— Павелий, ты все-таки уходишь? — она прижалась к нему всем телом, все еще не отрывая руки от живота.

— Валисия, любимая, ты же знаешь, я не могу остаться в стороне, — он отвел выпавший из прически локон и нежно поцеловал женщину.

— Это я виновата, — всхлипнула она.

— Нет, Валисия, ты не виновата. Это я не смог отказаться от тебя, зная, что ты чужая невеста.

— Но ведь любовь не может быть виной? — она всхлипнула.

Павелий осыпал лицо любимой поцелуями.

...Валисия никогда в жизни себе ни в чем не отказывала. Она была любимой дочерью Правителя Мирграда князя Вилена и умело этим фактом пользовалась, вытягивая из отца сначала лучшие игрушки, потом платья, а уже когда близилось ее совершеннолетие, желания. И так продолжалось до самого знакомства с Властителем Светлого Леса лордом Рейстаниэлем.

— Маленькая леди, — за Валисией бежала ее няня Аглаша, — вам нужно надеть приличиствующий вашему положению наряд!

— Вот еще, — она упрямо морщила носик, зная, что именно это выражение ее личика вызывало у доброй нянюшки умиление.

— И то правда, — расплылась Аглаша, — ты, мой ангел, хорошая во всех платьях!

Валисия лишь торжествующе глянула на няню и рассмеялась. Хорошо-то как! Жизнь и впрямь — сплошная сказка! В таком игривом настроении она и появилась на площади Мирграда, прилегавшей к самому дворцу.

Дворец! Это, конечно, громко сказано. На самом деле, комплекс огромных деревянных теремов, в которых жило не первое поколение Правителей Мирграда, лучше было бы назвать крепостью. Собственно, когда-то это строение с толстыми деревянными, просмоленными стенами и было призвано защищать жителей города от набегов армий соседних князей. Но после объединения сопредельных территорий, необходимость в защите отпала и по личному повелению князя и первого короля Мирслава, именем которого и была позже названа столица, да и все человеческое государство, крепость стали называть дворцом.

Валисия появилась в тот момент, когда король Вилен уже начал нервничать по поводу отсутствия на церемонии встречи высокого гостя своей дочери.

— Папа, я здесь, — шепнула она, потихоньку, появляясь за его спиной в тот момент, когда Властитель Рейстаниэль уже спрыгнул со своего скакуна и сделал первый шаг навстречу королю Вилену. Сделал и застыл. Валисия увидела его оценивающий взгляд и стрельнула глазками именно так, как учила ее подружка Манечка, прислуживавшая ей. Вроде бы и скромненько, в миг потупив взгляд, но сопроводив это безобидное действие такой многообещающей улыбочкой, что, как отметила сама принцесса, уши эльфа в миг навострились.

Вечером был бал в честь гостя, и Валисия подарила Рейстаниэлю три танца. Он не смущался, говоря ей комплименты, уже будучи уверенным, что принцесса станет его женой. Договоренность с ее отцом об этом была достигнута еще во время обеда. А девушка... Кто ее об этом спрашивает. Тем более что Властитель был уверен в своей неотразимости.

Объявить о помолвке Рейстаниэль и Вилен должны были с минуты на минуту. Такой брачный договор был выгоден обеим сторонам. Эльфы всегда пеклись о чистоте своей крови и вот, впервые в истории, главы двух государств решили скрепить мирный договор династическим браком.

Эльф понравился Валисии. Красив, галантен, учтив... Одним словом, мечта! Так думала сама принцесса, которая во время танцев буквально не спускала с Рейстаниэля взгляда. С таким не стыдно в общество выйти. Она мысленно примеривала его к себе, перебирая платья, в которых на его фоне будет выглядеть выгоднее всего. А что! Балы, приемы, высший свет!

— Вы очень красивы, леди Валисия, — голова у девушки кружилась то ли от пристального взгляда эльфа, то ли от быстрого танца. — И крепки здоровьем. Вы станете превосходной матерью.

— Матерью? — Валисию будто ударили по голове обухом. Она никогда не рассматривала себя с этой стороны. Да и какие могут быть дети? Ей хотелось наслаждаться жизнью, ездить на охоту, стрелять кабанов, что она очень любила делать в компании своих братьев, танцевать и блистать при дворе. А тут... Матерью...

Она вспомнила вялый разговор отца с этим... за обедом, о том, что эльфийки, конечно, настоящие красавицы, но слишком холодны они к детям, слишком малорепродуктивны. Редко, когда в эльфийских семьях рождается более одного ребенка. Валисия вспомнила виденных ею представительниц Светлого леса и сжалась, прекрасно осознав, что во всех своих куцых платьях будет лишь тенью рядом с ними. Значит, и ее этот надутый эльф рассматривает прежде всего как... как... породистую свиноматку.

Танцевать расхотелось. Валисия томно вздохнула, приложив ко лбу руку и закатив глаза.

— Вам плохо? — Рейстаниэль взглянул на невесту с сочувствием и, как показалось девушке, с брезгливостью.

— Да, — слабо улыбнулась она, — вы меня просто закружили.

Эльф понимающе кивнул и провел принцессу к ее креслицу, стоявшему чуть позади трона короля Вилена. Тот же, увидев приближающихся жениха и невесту, радостно поднялся и поднял руку, призывая всех к тишине.

— Сегодня поистине великий день! — начал он, поглядывая на эльфа. — Он был ознаменован визитом столь высокого гостя, но я спешу вам сообщить и еще одну радостную новость.

При этих словах Рейстаниэль, успевший сесть в кресло, специально поставленное в зале для гостя, поднялся и в руках его будто по волшебству появился маленький золоченый футляр.

— Мы с Властителем Светлого Леса лордом Рейстаниэлем решили укрепить наши дружеские связи и породниться. Наша дочь, принцесса Валисия, станет супругой лорда Рейстаниэля, едва ей минет шестнадцатый год. А это произойдет, как всем известно, уже нынешней осенью. О дне свадьбы мы еще сговоримся, а сейчас...

Король Вилен повернулся к гостю и дочери. Рейстаниэль не заставил себя долго просить, он встал на одно колено перед креслом принцессы и, пристально глядя в ее испуганные глаза, взял ее руку в свои и осторожно одел на пальчик витое золотое колечко.

— Этим фамильным кольцом, — тихо сказал он, — я даю свое согласие взять тебя в жены.

Валисия понимала, что должна тоже что-то сказать, но горло ее вдруг перехватило спазмом. Она только моргала глазами, стараясь не допустить ни слез, ни панического бегства.

— Она, безусловно, счастлива, лорд Рейстаниэль, — спас дочь король Вилен. — Так ведь, Валисия?

Девушка только и смогла, что кивнуть.

И зал разразился аплодисментами, радостными возгласами и криками: 'Ура'. Валисия с трудом могла вспомнить, как она добралась до своей комнаты. Всю ночь девушка лежала, тупо глядя в потолок и прислушиваясь к совершенной пустоте в ее голове. Она не понимала, что с нею происходит. Да какая же девушка не мечтает выйти замуж за эльфа! Тем более за Властителя! Но Валисия представляла себе такой же как дома бальный зал, или еще даже лучше, полный не обожающих ее подданных, а презрительно усмехающихся красавиц. Своего жениха снисходительно объясняющего, что зато дети у нее будут всегда присмотрены. И народится их целый выводок. И ее саму, толстую, неуклюжую, как нянька Аглаша, которая ходит беременной вот уже пятым отпрыском. Валисию затошнило.

Она сказалась больной, что легко позволяла сделать ее бледность, и не выходила из комнаты вплоть до отъезда жениха. Устраивать разборки отцу девушка не стала. Да и зачем? Теперь-то он точно не пойдет на попятную. Но и смирять со своим грядущим будущим Валисия не желала. А потому она вела себя тише воды ниже травы, скромно опуская глаза, когда отец говорил о приданном, позволяя белошвейкам и портным целыми днями носиться с тканями и кружевами, выспрашивая, что принцессе нравится больше. А через месяц девушка исчезла.

К побегу Валисия готовилась тщательно, прекрасно понимая, что рассчитывать ей придется только на свои собственные силы. Вряд ли кто осмелится идти против воли короля. Она стянула платье своей подружки Манечки, приготовила узелок, с какими обычно служанки ходят домой, навестить родственников и собрала все свои драгоценности и сбережения. Монетки она давно скидывала в подаренную ей на десятилетие глиняную копилку в виде копии сундуков из хранилища отца. А драгоценности отнесла к знакомому ювелиру, обслуживавшему королевскую семью. Ему она рассказала трогательную историю о том, что хочет сделать подарок отцу, ведь он так заботился о ней... Слезы благодарности... А потому не может попросить у него денег... В ночь побега девушка окрасила свои длинные рыжие волосы чернь-травой и с первыми петухами покинула родной дом.

Удивительно, но ее никто не узнал. Черная как смоль коса стала лучшей маскировкой. Воины, охранявшие ворота во дворец, скользнули по фигурке жадными взглядами и пропустили спешащую служанку, не преминув хлопнуть ее по заднему месту, залившись при этом дружным хохотом.

Валисия даже огрызаться не стала, хотя про себя высказала немало эпитетов в адрес стражей. Она, стараясь не поддаваться желанию перейти с легкого прогулочного шага на бег, прошла до ближайшего поворота, ведущего к базарной площади, и только там расслабилась. Удалось! И, как оказалось, без особых проблем.

Дальнейшие ее действия продуманы не были. А потому девушка просто пошла себе, куда глаза глядят. А глядели они в сторону севера. Она видела тех, кто приезжал оттуда. Были они мужественны и немногословны, и казались романтичной Валисии славными рыцарями, благородными и не зависящими от отца.

Путешествие оказалось не так приятно, как ей казалось в ее мечтах. Ноги она стерла в первый же день, а травки и цветочки, так восхитившие ее в первые часы побега теперь мешались и путались в ногах. Пришлось принцессе выйти на дорогу и упрашивать подвернувшегося потного крестьянина взять ее на подводу.

Он оказался бородат, гнилозуб и очень словоохотен. То подмигивая, то поглядывая на нее, он все спрашивал и спрашивал. Молчание попутчицы грозило вылиться в полный крах всего предприятия, поэтому Валисия стала на ходу придумывать историю о больной матери в дальней деревеньке, куда девушка и спешит, отпросившись со службы во дворце.

— А что, — вновь подмигнул мужик. Он так часто это делал, что принцесса даже подумала, уж не нервный ли у него тик, — хорош наш король? Говорят, ни одной юбки не пропускат?

У Валисии челюсть отвисла:

— Да вы что! — она гневно блеснула глазами. — Король любит ма...

Она чуть ли не проговорилась. Этот факт для нее был незыблем. Мать Валисии умерла давно от какой-то заразной болезни, но девушка была твердо уверена, что отец чтит ее память и никогда не допустит к себе другой женщины.

Мужик удивленно на нее взглянул:

— Мальчиков? Да быть таво не могёт! Не шутишь? А с виду такой франт! Серьезный!

Валисия только скрипнула зубами. Она кипела и хотела оправдать отца, только вот этот разговор мог выдать ее с головой.

— Я работала во дворце, а не занималась собиранием сплетен, — буркнула она.

— А сама-то кавалера завела? — мужик вновь подмигнул ей.

— Да как вы вообще смеете так разговаривать? — она сверкнула глазами. — Я порядочная девушка!

— Ага, — усмехнулся он, — потому и бежишь одна невесть куда? От любовника поди? Эвон как разговариваешь чудно и нос задирашь, прям принцесса какая.

— А и принцесса! — Валисия решила, что нужно действовать от противного, а не отпираться. — Так что нечего меня глазами сверлить! Дырку протрешь!

Мужик рассмеялся:

— Наша принцесса — рыжая! Говорят, так сам демон метит своих слуг! Ох намаемся мы еще, чую, с нею-то...

— Да хорошая она, — неуверенно ответила Валисия. Ей стало обидно, что о ней такое мнение.

— Как же! Была б справная, не отдавал бы король ее эльфскому басурманину. А може и к лучшему! Пущай на них порчу наводить!

Едва подвода достигла деревеньки, Валисия с радостью спрыгнула с нее, и побежала к постоялому двору у дороги, даже не поблагодарив своего извозчика. Тот только задумчиво посмотрел ей вслед и почесал свою бороденку.

Валисия жутко хотела спать. Она никогда в жизни так не уставала. И сейчас, согласившись с явно завышенной ценой, она взяла ключи от комнатки и поднялась к себе.

— Фу, — только и смогла она сказать, увидев эту дыру: грязно, вонюче и очень тараканно!

Но делать нечего. Девушка не раздеваясь улеглась на кровать и мгновенно заснула.

Во дворце же в это время царило напряженное ожидание. То, что принцесса сбежала стало понятно, когда она не вернулась к обеду. Тут и Манечка обнаружила пропажу одного из платьев, а кроме того, остатки чернь-травы. Их она и предоставила возглавившему поиски воеводе Павелию. Тот опросил стражу и выяснил, что чернявенькая служанка ушла еще на рассвете. А вот куда?

Павелий места себе не находил. Только подумать! Принцесса одна на неспокойных дорогах Мирграда! Он служил верой и правдой королю Вилену уже с десяток лет, принцесса выросла на его глазах и вдруг повзрослела... Как-то в один момент Павелий увидел во вчерашней девчонке красавицу. И влюбился. Семьи у воеводы не было, и король часто посмеивался над смелым в бою и таким робким в присутствии девушек воякой. Мол, вся сила твоя в мускулы ушла.

И впрямь, воевода был горой мышц. Он был красив той мужественностью, которая ценилась у варваров: прямой взгляд, упрямо сжатый рот, серые грозовые глаза, прямые пепельные волосы, подвязанные лентой. Девушки обхаживали его со всех сторон, надеясь хоть на один ласковый взгляд, но Павелий видел лишь одну... И та очень скоро должна была стать чужой женой.

Павелий собрал отряд лучших воинов и направил их в разные стороны на поиски принцессы. Сам же он, немного подумав, ринулся на север. Почему-то ему казалось, что Валисию нужно искать именно там. Таким вот образом он достиг того же самого постоялого двора, только поздно ночью, когда хозяева уже ушли на покой, а ворота закрыли на засов. Безрезультатно покричав, но вызвав своим ором лишь яростный лай собак, он отправился по деревне в поисках ночлега. На его стук и просьбы о помощи откликнулся все тот же словоохотливый крестьянин, только-только управившийся и поужинавший. Он впустил воеводу, справедливо посчитав, что вдвоем горькую настойку, что делает его супружница, пить-то приятнее. За рюмкой-другой он обсказал и поездку в столицу и встречу со странной служанкой, которая при самом короле 'ходить и убираеть'. О ком идет речь воевода сразу же смекнул, а потому даже не стал дожидаться раннего рассвета, а поблагодарил мужика и пошел к воротам постоялого двора.

Валисия спала крепко. С непривычки мышцы все болели и требовали отдыха. А потому она не услышала, как к ней в комнату посреди ночной поры потихоньку проникли двое. Закутанные в плащи фигуры двигали тихо и четко. Они подошли к девушке, один из них схватил Валисию за нруки и в момент связал их веревкой, другой заткнул ей рот вонючей тряпкой и накинул на голову пыльный мешок. Валисия спросонья вяло посопротивлялась, но затем от ужаса и нехватки воздуха потеряла сознание.

— Платье у ней больно плохое, — буркнул один из нападавших, судя по голосу, совсем молоденький. — У нее точно деньжата водятся?

— Так Фрол вроде говорит, звенел кошель... — а этот был явно постарше.

— Хорошо бы... А то убивцем стать за ради грошей неохота!

— Зато позабавимся! — закончил разглагольствования напарника старший.

Он взвалил бездыханную девушка на плечо, и похитители, стараясь не шуметь, потихоньку покинули постоялый двор. Двери за ними тут же затворились, и заскрипел засов. Черные тени с ношей скользнули за деревеньку и исчезли в гуще леса. Следом за ними, таясь и скрываясь, двинулся и воевода. Он увидел подозрительную парочку, и сердце его вдруг заныло от плохого предчувствия.

Валисия пришла в себя от холодной воды, которой похитители брызнули ей в лицо.

— Ну, девка, просыпайся давай! — она ничего не видела во тьме, ориентируясь на голоса. — А то не люблю я, когда баба подо мной как неживая!

Он дернул за ворот платья и пуговички посыпались на землю, а мерзкая шершавая лапища забралась ей за пазуху. Потом незнакомец навалился на девушку всем телом, раздвигая ее колени своей ножищей. Валисия хотела было закричать, но рот оказался заткнул тряпкой.

— Смотри, сколько тут денег-то, — это второй распотрошил наконец ее кошель.

— Эм-гу... — ответил первый, жадно лизавший ее шею.

Валисия начала биться, стараясь скинуть с себя насильника.

— Давай, детка, — противные губы наконец оторвались от ее тела. — я люблю, когда бабы сопротив...

Он не успел договорить. Сильнейший удар откинул его на несколько метров. Он только охнул, раздался жуткий хруст ломающихся костей. Тут же завопил второй, но очень быстро затих и он.

— Валисия, ты в порядке? — над девушкой склонился неведомый спаситель. И голос его такой родной, такой домашний...

Могучая рука уже убрала кляп и легко подняла Валисию с земли. Девушка прижалась к груди спасителя и разрыдалась.

— Ну-ну, — успокаивал он ее. — Все уже хорошо!

— Павелий, — девушка едва выговорила имя воеводы, продолжая горько плакать, — спасибо, спасибо...

— Полно, девочка, — шептал воевода, нежно прижимая ее к своей груди и баюкая как маленького ребенка.

И что-то в Валисии треснуло, что-то глубоко в душе сломалось, перемешалось и сложилось в новое, неведомое, такое сладкое... Так было хорошо и тепло, и покойно в мощных объятиях воеводы. Девушка обняла его за могучую шею и поцеловала. Сначала в шею, потом, чуть подтянувшись, в подбородок...

Воевода замер, не в силах ни оттолкнуть ее, ни ответить. А Валисию уже добралась до губ.

— Павелий, — сладко прошептала и осторожно, ласково прижалась к ним. И он ответил. И будто звезды озарили непроглядную мглу, будто родилось от этого прикосновения новое солнце, согревшее их двоих, изменившее раз и навсегда.

— Я люблю тебя, — шептала она.

— Я люблю тебя, — шептал он.

Он унес ее на берег маленького ручейка, уложил в пахучую и мокрую от росы траву, но влага сейчас была так приятна ее пылающему телу. И теперь совсем другие губы целовали шею, и грудь, и...

— Нет... — хрипло произнес Павелий. — Так нельзя.

— Прошу тебя... — она хорошо умела приказывать, и так неловко сейчас было просто просить.

— Прости, Валисия! — он резко отстранился от нее, встал и ушел к ручью. Девушка еще лежала, слушая, как он плещется в воде. Ее охватила тоска и настоящее неподдельное горе. Она вновь расплакалась.

— Ну что ты? — Павелий в мгновение подскочил к ней.

— Ты... ты... — она всхлипывала, не в силах произнести ни одной связной фразы, — а я...

— Валисия, девочка моя, любимая, — вдруг зашептал Павелий. — Так нельзя. С моей стороны это предательство короля, интересов государства.

— Но как же я? — наконец смогла произнести Валисия. — Я же человек, живой! А эльф хочет превратить меня в свиноматку, чтобы я рожала ему детей и рожала всю жизнь. А я хочу любви! Неужели я так много прошу!

— Но ты — принцесса. А это не только права, но и обязанности.

— Павелий, прошу тебя, не отдавай меня отцу! Умоляю! Я не хочу быть принцессой! Я хочу стать твоей женой! Ты ведь любишь меня?

Он задумался. Это решение было самым тяжелым в его жизни. С одной стороны — счастье, а он не сомневался, что оно в его любимой Валисии, в другой — предательство, а это было для него равносильно смерти, ведь он с самого детства воспитывался в верности своему королю. И сейчас, когда начинался рассвет, ему предстояло решить.

— Если бы не ты, Павелий, меня бы уже изнасиловали и убили, — тихо сказала Валисия. — Я обязана тебе жизнью. Значит, тебе ею и владеть! Сам же знаешь этот старый закон!

— Он давно забыт!

— Но и для меня, и для моего отца этот закон жив! Мы обвенчаемся по дороге и станем настоящими супругами. А потом вернемся во дворец. Я так решила! — и откуда в ее голосе появилась такая властность...

— Ты пожалеешь... — прошептал он.

— Никогда! — она села и попыталась хоть немного поправить порвавшуюся одежду. — Это Богини за нас все решили. Они привели тебя ко мне. Они отдали меня тебе!

И воевода согласился. Они поехали назад, делая большой крюк до ближайшего города, где был Храм Богинь. Там Валисия и Павелий обвенчались, а потом остановились в постоялом дворе, где и провели первую брачную ночь, дабы ни у кого не возникло желания опротестовать брак.

Через месяц молодожены, держась за руки, появились во дворце. Увидев их отец все понял и вытащил меч. Но Валисия встала на его пути.

— Отец, мы уже муж и жена. Ты хочешь оставить меня вдовой? Тогда лучше убей первой! — и было это сказано так просто и так твердо, что Вилен остановился.

— Но как же помолвка? — спросил он, не отрывая взгляда от лица повзрослевшей дочери. — Богини должны были наказать вас, а не скреплять ваш союз!

— Я должна была умереть, а Павелий меня спас. Значит, все предыдущие клятвы аннулированы, кроме клятвы, что дала я ему!

Отец посерел, но возражать больше не осмелился. Значит, такова воля Богинь!

— Обручальное кольцо сам повезешь и вернешь хозяину! — только и сказал он, а потом развернулся и вышел.

Эти слова прозвучали приговором. Но тут уж никто ничего не мог поделать. Павелий собрался и отправился в Светлый Лес, считая, что обратно уже вряд ли вернется. Так же думала и Валисия. Ее вообще никто не узнавал, даже после того, как она смыла краску с волос. Еще пару месяцев назад она была веселой девчонкой, не думавшей ни о чем, кроме развлечений. Теперь же превратилась в серьезную, умную женщину. Настоящую принцессу, принявшую свои обязанности наравне с правами. Она ждала своего супруга с замиранием сердца. За какой-то месяц Павелий стал для нее центром жизни, всем, что у нее есть.

А потом пришло известие о войне. Армия Светлого Леса завоевывала пядь за пядью ее родной земли. И она в этом винила себя. Всегда. И от Павелия не было ни слуху, ни духу. Но Валисия чувствовала, что он жив. И ждала... Воеводу привезли с границы. Валисия насчитала восемь ран от стрел и все — в спину. Оставалось лишь удивляться, что он остался жив.

— Это твоя любовь меня спасла, — прошептал он, едва увидел ее.

Как потом оказалось, эльф с непроницаемым лицом принял кольцо и приказал Павелию убраться с территории государства за сутки. Воевода скакал изо всех сил, не успев чуть к истечению времени. Вот тогда-то, на самой границе, в него и были пущены стрелы. Верный конь вынес тело в одну из человеческих деревень, где местный знахарь его и выходил. А как Павели й пришел в себя и смог более-менее двигаться, он добрался до заставы, а оттуда в столицу.

...А теперь вот выпадала новая разлука.

— Только возвращайся, прошу тебя! Пусть ни одна стрела, ни один меч не найдет твоего сердца! Оно принадлежит мне! И ему, — она вновь погладила живот.

— Я вернусь, Валисия! Береги себя и нашего сына! — он хотел еще что-то сказать, но не смог. Мужчина поцеловал жену, потом сжался, будто перед прыжком в ледяную воду и решительно вышел из комнаты. Валисия крепилась изо всех сил, чтобы не разрыдаться в присутствии мужа, но едва дверь за ним закрылась, она опустилась на колени и по-бабьи начала тоненько и почти беззвучно выть.

* * *

Алечку ее слезы тронули до глубины души. Она плакала вместе с женщиной, понимая, что вернуть ее Властителю не получится. Тогда она задала зеркалу новое задание: показывать ей всех более-менее красивых девушек в двух царствах. Картинки начали мелькать с ужасающей быстротой, и очень скоро феечка остановила услужливую гладь. Все не то! Девушка должна быть юной, сильной, красивой, умной и без жениха! Теперь появились лишь несколько кандидатур. Три эльфийки и одна человечка. Девушка должна будет искренне полюбить Властителя! Остались две претендентки. Она должна понравиться ему. Зеркало понимающе мигнуло и показало одну — человечку. 'Ага, — поняла Алечка, прислушавшись к себе, — вторую он знает и никаких чувств она в нем не вызывает'. Феечка решила внимательно присмотреться к кандидатуре.

...— Владилена! — крикнула мать, выглянув за двери добротного зажиточного дома. — Ты где шастаешь, пора и честь знать!

— Иду, мамочка, — девушка сорвала еще одну вишенку, пусть немного и не дозревшую, и засунула ее в рот.

— Опять вишню обдираешь! Она же еще не набрала соку!

— Ну мамочка, ну чего ты опять злишься, — девушка ластилась к строгой женщине в белом поварском фартуке как нашкодивший котенок. — А папа вернулся?

— Нет еще... Тепереча пока все свои ловушки не обойдет, не вертается.

— А на ярмарку мы на следующей неделе поедем?

— Какая ярмарка, — вздохнула мать, — война, детонька, она всех сделала бедными да сирыми. Не до ярмарок тут. А говорят еще, эльфы под столицей. Так что...

— Вот так всегда, — девушку больше расстроил не сам факт войны, а то, что ежегодной ярмарки не будет, а значит, не будет нового платья, отреза на блузу, бус заморских, да петушков на палочке.

...Алечку это вполне устроило. Раз нет претензий к эльфам, девушка будет более сговорчивой, может и Властитель ей приглянется. Вот только как их свести? Понятно же, что произойти это должно абсолютно случайно. Феечка ломала голову, вспоминая тысячи примеров решения подобных проблем. А потом решила свести их в одной пространственной аномалии. А попросту, усыпить и, пока эти двое будут смотреть сны, переместить в лес, подальше от деревенек и городов, и заставить совместно искать дорогу. Она дождалась ночи, поиграла своим волшебством, перетекавшим как шарик в руках фокусника из руки в руку. И щелкнула пальцами.

... — Ма-а-а-ма-а-а! Спасите! Кто-нибудь! — Владилена просто сидела под огромной сосной, закутавшись в шерстяное любимое одеяло, и кричала во все горло. А как бы вы отреагировали, если бы проснулись не в теплой кроватке, а под деревом посреди незнакомого леса.

Эти крики и разбудили Властителя Рейстаниэля. Волшебный сон застал его прямо за столом, когда он изучал по картам расположение вражеских войск перед утренним наступлением. Поэтому он готов был услышать голоса военных, своего камердинера, адъютанта или еще кого из приближенных, но уж никак не человеческой девицы. Рейстаниэль вскочил с земли и огляделся, руки его потянулись к оружию — уникальному клинку, подаренному ему еще в детстве. Но на поясе ножен не было. Неужели его похитили? Но почему тогда не убили или хотя бы не связали? Да и кто смог бы проникнуть в его хорошо укрепленный и защищенный родовым волшебством лагерь.

— Ой, и на кого же вы меня покинули! Горемычную! Бросили на съедение волкам лютым! — девушка продолжала причитать на весь лес, и это очень раздражало Рейстаниэля. Он еще не видел ее, но уже готов был убить.

Эльф осторожно начал двигаться в ту сторону, откуда и доносились дикие крики, боясь, что это может оказаться ловушкой. Рыжая девица, размазывая кулаком слезы, сидела на земле, обхватив колени руками, и раскачивалась из стороны в сторону, не переставая плакать. Волосы ее торчали ржавыми пружинами, глаза покраснели и распухли от слез, вздернутый нос непрерывно швыркал, из-под длинной ночной рубахи виднелись розовые пяточки, а плечи кутались в клетчатое видавшее виды одеяло. Рейстаниэль медленно обошел всю округу, убедившись, что кроме них двоих здесь никого нет, а потом вышел на полянку под сосной и предстал перед девушкой. Та от неожиданности замерла и выпучила на него глаза.

— Ты кто? — спросила она, а потом заметила длинные уши, выглядывающие из-под прядей. — Ты — эльф?

Она перестала плакать и поднялась на ноги. Казалось, еще чуть-чуть и она кинется ощупывать его уши. Рейстаниэль до боли сжал кулаки, чтобы удержать себя от желания ее придушить.

— Да как ты, грязное животное, смеешь со мной так разговаривать! — гневно сверкнул он глазами.

— Как так? — не поняла девушка. — Подумаешь, задавака!

— Молчать! — он выкрикнул это так грозно, что Владилена начала мелко икать. Эльф поморщился. — Отвечай, где я?

— Ик.. дак, я не знаю, ик.. — девушка сжалась и снова готова была расплакаться.

— А сама ты как здесь оказалась? — продолжал настоящий допрос Рейстаниэль.

— Не..ик..знаю... Я легла... ик... спать, а проснулась туточки! — она оглянулась, почувствовала себя одинокой и громогласно разревелась.

— Заткнись, дура, — посоветовал эльф.

— Ик... Ик... — девушка замолкла.

— Знаешь, куда идти?

Она отрицательно затрясла головой.

— Понятно... — эльф пытался сосредоточиться.

— Что понятно? — она, наконец, перестала икать и теперь во все глаза рассматривала своего собеседника. Он показался ей самым прекрасным из всех, кого она до сих пор видела.

Эльф не ответил. Он презрительно взглянул на Владилену и пошел прочь.

— Эй, эльф, ты куда? — девушка вдруг испугалась остаться в полном одиночестве. Она подобрала подол рубашки и кинулась следом. Догнав эльфа, Владилена дернула его за рукав белоснежной рубашки чудного эльфийского шелка. Рейстаниэль замер, потом резко развернулся и схватил девушку за шею. Его пальцы сжали ее, грозя вот-вот свернуть.

— Ты, человеческое отродье, имеешь право звать меня господином, стирать и готовить мне, пока мы идем по лесу. И ты не имеешь права даже смотреть мне в глаза! Не то что хватать своими грязными ручонками! Тебе понятно?

Владилена смогла лишь закрыть и открыть глаза в знак согласия. Рейстаниэль брезгливо разжал пальцы и вытер их кружевным платочком, который достал из кармана легких походных брюк из тонкой кожи. Девушка кулем упала к его ногам, судорожно хватая воздух ртом. Она хотела было вновь зареветь, но эльф так глянул на нее, что Владилена предпочла промолчать.

Весь день они шли, куда глаза глядят, вернее, куда вел девушку эльф. Сначала она делала обиженный вид, и то и дело поглядывала на спутника, но потом, видя абсолютную его холодность, отстала от него и теперь просто шла следом. Рейстаниэль хоть и двигался довольно уверенно, совершенно не знал, в правильном ли направлении он идет. Людские и эльфийские земли занимали всю равнину, простиравшуюся от восточного до западного морей. С юга ее ограничивали горы, но они принадлежали гномьему племени. С севера обитаемые земли теснили льды и замерзший океан. Лесные массивы в эльфийских владениях совсем не походили на этот. Значит, он в человеческом королевстве и, скорее всего, в самой малообитаемой его части, что на северо-западе. Значит, идти надо на юго-восток. Именно туда, судя по ходу солнца, он и направлялся. Человеческая девчонка сначала старалась не отставать, но потом не выдержала скорости движения эльфа. Где она теперь, Рейстаниэль не знал, да собственно и не хотел знать. Она его не волновала. Напротив, вызывала массу неприятных мыслей и чувств, а ее волосы так похожи на... Эльф скрипнул зубами. Пусть эта девчонка вообще не появляется!

Владилена привыкла бродить по лесу. Они жили почти в таком же с тех пор, как отец устроился работать смотрителем за королевскими угодьями и по совместительству охотником. Девушка бродила там с утра до ночи, изучая следы зверей, их голоса и повадки, ставя с отцом силки для птиц и ловушки. Поэтому, потеряв из виду эльфа, она не расстроилась. Направление движения Владилена заметила по солнцу, а быть рабыней при этом занудном и высокомерном эльфийском господине ей не хотелось. Едва солнце коснулось вершин деревьев, грозя упасть в зеленое море леса, Владилена взобралась на матуйю, ветви которой были настолько толстыми и раскидистыми, что легко заменили ей удобный гамак. Утром она продолжила путь, не забывая по пути собирать ранние ягоды, заменившие ей обед и ужин, и грибы, благо отличать съедобные от ядовитых она научилась еще в раннем детстве.

Через три дня пути появились первые признаки следов человеческих. Вот здесь была вырубка старого леса, здесь — покосы... Настроение Владилены изменилось, и теперь она шла легко и быстро, надеясь уже в ближайшее время добраться до какой-нибудь деревеньки. И вдруг она услышала грубый мужской смех. Сердце девушки радостно вздрогнуло, но затем она вспомнила об осторожности и притаилась в ближайших зарослях орешника.

— Какой красивый эльфик, — радостно хохотнул какой-то мужик. — Мы твою физиономию-то немного подправим!

— Одёжа на нем больно хороша, — поддакнул его сотоварищ. — Давай сначала сымем штаны, а то кровью забрыжжет!

— Так сымай давай, чяго зенки вылупил! Али думаешь, я сам раздевать его буду!

— Ну тогда я их и заберу!

Владилена подкралась поближе. Похоже, она набрела на местных разбойников. Но эльф попался в их лапы еще раньше. Теперь он избитый и связанный лежал у костра и лишь слабо шевелился, когда то один заросший бородою мужик пинал его под ребра, то другой.

— Так ему, — приговаривал главарь, выделявшийся не только одеждой, но и всем своим видом. Он сидел на тюке, возвышаясь над своими товарищами, и с презрением смотрел на эльфа. — И что этот эльфик у нас забыл? Может он шпиён?

— Да чего в наших лесах высматривать-то? Заблудший он, али беглый!

— Не хочет что ли воевать за своего Властителя?

— Да хто ж его знаеть! Молчит ведь, бес хвостатый!

За коротким монологом последовала новая серия пинков и ударов. Эльф молчал и не шевелился.

'Так ему', — в злости подумала было Владилена, но чем дольше разглядывала она лежащего беспомощного эльфа, тем больше его жалела. Такой ведь красивый был! А сейчас — кровавое месиво.

— Так что с ним делать будем, Димитр? Может, прихлопнем, да и все дела?

— Завтра решим. Я сегодня в деревню спущусь. Там солдатский разъезд постоянно объявления развешивает. Может, за него выкуп назначен?

— И то верно!

— Со мной пойдут близнецы Подлесные. А ты, Анатоль, и ты, Дарила, эльфа стерегите! Глаз с него не спускайте!

Владилена сидела как мышка, она даже боялась дышать, сдерживая себя от желания сорвать висящий над самой головой маленький орешек. Девушка сглотнула и осторожно, стараясь не пошевелить ни единой веточки, выбралась, из зарослей. Найти сон-траву! Она вернулась в чащу и начала обшаривать каждый метр в поисках ее. Наконец, победно зажав в руке целый пучок растений, похожих листьями на маленькие звездочки, пробралась обратно.

Сумерки уверенно наступали, отвоевывая у прошедшего дня пядь за пядью. Большая часть разбойников под веселую перебранку и рассуждения о происхождении эльфов вообще и этого в частности, скрылась в противоположных от девушки зарослях, а те, что остались, удобно расположились у костра. Они потягивали вино из больших бурдюков, с каждым глотком становясь все веселее и развязнее. Их голоса еще с час оглашали чащу леса, а потом как-то стали стихать, превращаясь в непонятное бурчание. Владилена оборвала подол рубахи, замотала им голову так, чтобы прикрыть нос, под покровом тьмы подобралась к костру и кинула в огонь собранную траву. Охранники эльфа, дремавшие на посту и пропустившие явление девушки, вдохнули отравленный воздух и заснули крепким сном. Она же медлить не стала и, подхватив эльфа под мышки, потянула его прочь от стоянки разбойников.

Давалось это с трудом. Мужчина оказался непомерно тяжел. Владилена останавливалась, отдыхала, но упорно тащила тело дальше в лес. Только когда отблески огня остались далеко позади, девушка остановилась и в измождении привалилась к дереву. Надо было бы осмотреть эльфа, но в темноте она все равно ничего не видела, а потому просто перерезала прихваченным у разбойников кинжалом веревки и оставила его отдыхать, прикрыв своим одеялом.

Эльфы отличались долгим сроком жизни. А все потому, что их организм легко справлялся не только с любой болезнью, но и с тяжелыми травмами, которые для человека оказались бы смертельными. Те же побои, что были нанесены Рейстаниэлю, никакой угрозы не представляли. К утру он уже был практически здоров и полон сил. Переломы ребер срослись, внутренние гематомы рассосались, а поврежденные ткани легких и одной почки полностью заменились. Конечно, если бы он до сих пор был связан, то вряд ли что мог поделать, но сейчас эльф чувствовал себя абсолютно свободным. Он резко поднялся, скинув с себя шерстяную тряпку, с которой так носилась девчонка. Неужели она? Рейстаниэль огляделся и нашел ее лежащей среди огромных корней сосны. Рыжие волосы разметались, рубашка открывала взгляду тонкие стройные ножки, руки обнимали зябнущие плечи. Это же надо! Мать хотела убить, а эта... спасла. Пожалела? Интересно, стала бы она стараться, зная, что он Властитель эльфов. Девушка между тем встрепенулась, подняла голову и встретилась взглядом с синими глазами спасенного мужчины.

— Как ты? — она нарочно наплевала на требуемое от нее обращение 'господин'. Потом проследила за его взглядом, одернула рубашку и поднялась с земли, приглаживая волосы и стараясь собрать их в косу.

Он не ответил, только желваки заходили на тонком красивом лице.

— Понятно... — она медленно потянула за край свое одеяло, взяла его и, прижимая к себе, осторожно попятилась.

— Вернись! — приказал холодный властный голос.

'Ага! Жди-жди'! — подумала она и со всех ног рванула прочь. Эльф только молча посмотрел ей в след и пожал плечами. Он мог бы просто наградить ее, но бегать за человечкой не собирался.

Рейстаниэль поднялся на ноги, только сейчас обнаружив, что из одежды на нем лишь подштанники и лоскуты, бывшие когда-то рубашкой. Он брезгливо отбросил остатки веревки и заметил кинжал, которым девочка, видимо, и перерезала путы. Он усмехнулся, поднял его и взвесил в руке, улыбаясь каким-то своим мыслям. Потом развернулся и по следам, которые вчера оставило его тело, направился в лагерь разбойников.

Двое мужчин у костра еще спали, одурманенные сон-травой. Эльф сразу учуял этот сладковатый запах. А молодец девочка! Догадливая! Рейстаниэль не стал дожидаться пробуждения врагов, он просто перерезал им горла. Потом нашел свои брюки и сапоги, подобрал из лежавших в тюках вещей подходящую рубашку и плащ с капюшоном, заглянул в котелок и, поморщившись, доел вареные овощи, оставшиеся со вчерашнего дня. Он понимал, что добраться до своих ему будет непросто, разъезды охраняли все дороги. Значит, нужно быть очень и очень осторожным. Вчера он попал в ловушку бандитов просто глупо, но больше такого не повторится.

Владилена в этот же день вышла к небольшой деревеньке, а уже через неделю на крестьянской повозке въехала во двор своего дома. Отец с матерью были рады увидеть свою дочь живой и здоровой, а потому, как и обещала девушка, щедро отблагодарили Онисья, который взялся отвезти ее к родителям. О том, что произошло, они после этого старались не говорить, списывая все на злых колдунов, Владилена же каждый раз, вспоминая эльфа, взывала к Богиням со словами о защите.

Рейстаниэль пропадал две недели. Его исчезновение внесло смуту и разброд в войска, которые проигрывали теперь битву за битвой. От стен столицы славного Мирграда они были оттеснены и Властитель догнал их лишь в маленьком городке между человеческой столицей и границей государств. Он не рассказывал, что произошло с ним в пути, просто вымылся, поел и завалился спать. А когда проснулся, принял парламентеров и договорился о мире, потребовав лишь небольшую приграничную область, не примечательную ни залежами ископаемых, ни промыслами, ни какими другими ресурсами. Если у кого и возникли вопросы, они благоразумно промолчали. Всем хотелось домой, а война... Она уже не представлялась такой героической и славной, как в самом начале.

* * *

Алечка забыла про свой любимый нектар, про вечерние полеты с подружками на светляках, она целыми днями сидела перед зеркальцем, наблюдая за эльфом и девушкой. И чем дольше она это делала, тем лучше понимала, что выбрала не ту кандидатуру. Разве может такая простушка понравиться Властителю. Голые коленки — это все, что заинтересовало его в ней.

Грустными глазами феечка смотрела, как он бредет по человеческим лесам, избегая шумных дорог, как делятся с ним последним хлебом крестьяне, принимая за обиженного войной странника, как подвозят до ближайшей развилки бородатые мужики, видя в нем воина, идущего на фронт. Рейстаниэль молчал всю дорогу, будто давший обет служитель Богинь, только склонял голову перед теми, кого пришел покорять. И при виде этих грустных огромных синих глаз сердце у Алечки дрожало как плачущий колокольчик. Как же радовалась она его решению прекратить войну! Как жаль было этого гордого эльфа в его одиночестве, когда он подписывал договор с королем и главнокомандующим — мужем его Валисии.

Она сама не могла понять, что происходит. Так больно было смотреть в зеркало, так мучительно — не смотреть. Дни для нее слились в один, а ночи стали его продолжением, ведь эти синие озера не покидали ее даже во сне. А она ведь так и не выполнила желание его матери. Война закончилась, но ведь он не влюбился. Лед вроде бы и разбит, но ледохода пока не случилось. Рейстаниэль закрылся в себе, вообще не обращая внимания ни на проблемы внешней политики, ни на жалобы своих подданных, ни на покушения, свершающиеся одно за другим.

Верные телохранители гибли уже чуть ли не каждую неделю, успевая прикрыть его собою, но все эти происшествия Рейстаниэль считал мелкими и незначительными. 'Такова моя судьба', — говорил он и шел дальше. Только сердце Алечки сжималось горячими тисками, когда она представляла, что телохранители могли не успеть, не прикрыть его от стрелы, пропустить отравленное вино, не принять на себя удар кинжалом. Приближенные же шептались, мол, после извержения вулкан заснул.

Алечка вновь и вновь искала кандидатуру на роль его невесты, просматривая всех, предложенных зеркалом девушек. Но одна казалась слишком черствой, другая слишком эмоциональной, третья дурой, а четвертая просто не нравилась. Она смотрела на них и... сжимала маленькие кулачки. Каждая из них могла быть рядом с Реем, так она звала его про себя, каждая, но только не сама феечка.

Однажды с самого утра к Алечке прилетела Силь. Она была очень недовольна и стояла над лежащей до сих пор в кровати феечкой, уперев руки в бока и покачивая красивой белокурой головой.

— Ай-яй-яй, — Силь сдернула одеяльце из лепестка ворсистого подснежника. — На кого ты похожа!

— Ах, Силь, — Алечка слабо взмахнула рукой, загораживаясь от лучей взошедшего уже солнца, — я плохо себя чувствую!

— Не удивительно, дитя мое! Ты когда в последний раз ела? А?

— Ела? — Алечка удивленно взглянула на бывшую наставницу. Она ждала, что та будет укорять ее за невыполненную работу, за такую долгую задержку по времени, но уж никак не за нетронутый нектар.

— Ну и когда?

Алечка честно попыталась припомнить. Получилось плохо. Она не замечала пролетавшие дни, и совсем не помнила даже того, что делала вчера, конечно, помимо того, что наблюдала за Реем.

— Вот видишь! — Силь схватила ее за руку и легко подняла с постели. — А платья?

— Что платья?

— Ты уже недели три летаешь в одном и том же! Это даже неприлично!

— Да? — Алечка удивленно взглянула на себя, потом на шкаф и на толстый слой пыли на полках.

— Так, может, объяснишь, что происходит?

Алечка задумалась. Как рассказать о той боли, что поселилась внутри. Она взглянула на бывшую наставницу, быстро-быстро захлопала ресничками, сгоняя непрошенную слезу, и отвернулась.

— Рассказывай, — Силь одним щелчком пальцев навела порядок в домике Алечки и удобно устроилась за столиком, приготовившись слушать.

По мере сбивчивого рассказа, перетекающего время от времени во вздохи и рыдания, глаза Силь расширялись. Она смотрела на бывшую воспитанницу с таким непередаваемым ужасом, что самой Алечке становилось страшно. Она закончила полушепотом, боясь услышать от старшей феечки приговор, который будет даже пострашнее липкой паутины злого желания. Но Силь молчала.

— Что со мной? — осторожно поинтересовалась Алечка, стоя перед бывшей наставницей и зябко передергивая плечиками.

— Боюсь, что это самое страшное, что может случиться с волшебницей. Я слышала о таком!

— Что же это?

— Любовь к смертному!

— Любовь? — Алечка не могла поверить. — Но так не бывает!

— Я знаю, что однажды такое было! Мне рассказывала наставница и предупреждала, что нужно быть очень осторожной. А я тебя не успела уберечь... Ты просто еще слишком молода... И задание тебе попалось не из простых.

— И что дальше?

Силь пожала плечиками.

— Никто не знает.

— Но ведь если такое было, значит Совет знает, как это лечить?

— Говорят, — Силь сама не заметила, как перешла на шепот, — это не лечится...

— Значит, — голосок Алечки дрогнул, — я умру?

Ну что может ответить влюбленной феечке другая, не знающая, что это такое? Ведь всем старейшим давно известно, что от любви лекарства нет. Силь слышала, чем закончилась та, первая история. Было это очень-очень давно.

* * *

Раечка была уже очень опытной волшебницей. Она слыла самой удачливой и оригинальной. Она находила такие варианты исполнения самых несбыточных мечтаний, что никто не оставался обиженным. Даже злые желания умела обходить, заставляя смертных, которые их произнесли, изменить его. Говорят, Богини вдохнули в нее очень много волшебства, которое позволяло ей изменять время, заставлять его пусть на миг вернуться, чтобы успеть исправить ошибку.

А потом она встретила Его — Мирслава. Он был простым человеком, который очень хотел стать королем. Неизвестно, кто шепнул ему про феечек, возможно сами Богини, взиравшие на молодого красавца с благосклонностью и улыбкой, но Мирслав, едва покинув родной дом, направился на самый край земли, туда, где рождалось солнце. Он отыскал волшебную страну и, не раздумывая ни секунды, нагнулся к первому же приглянувшему цветку.

Говорят, именно так ведет судьба и воля Богинь любого человека. Но оказывается, не только его. Цветком этим был гладиолус. А в самом верхнем бутоне его жила Раечка. Она только-только встала, следуя указанию солнышка, и собралась на работу, как вдруг один из лепестков изогнулся, демонстрируя любопытную зелень человеческого глаза.

— Здравствуй, красавица, — произнес человек и в его зрачках мелькнули теплые искры.

— И тебе доброго утра! — буркнула застигнутая врасплох Раечка. — С чем пришел?

— Ну зачем же так грубо, — обиделся человек. — А поговорить...

— О чем? — Раечка смутилась, но сдаваться и признавать свою невежливость ей не хотелось.

— Хотя бы о красоте! — вздохнул человек. — Вы, наверное, даже не замечаете ее... А я вот ничего красивее этого утра, этой поляны и тебя никогда не видел! Меня, кстати, Мирславом зовут. А тебя?

— Я Раечка, — растерянно произнесла волшебница.

— Рая... — человек будто пробовал имя на вкус. — Как раскаты грома посреди знойного дня, когда хочется дождя и спасительной прохлады. Похоже на тебя. Ты тоже даришь надежду!

— Да? — Раечке таких слов никто никогда не говорил. — А что значит твое имя?

— Это же просто, — звонко рассмеялся человек. — Я прославлю весь мир или прославлюсь на весь мир. Если ты мне поможешь!

Он снова весело подмигнул, и Раечка засмеялась ему в ответ.

— Поможешь стать королем? — спросил он ее как старую добрую подругу.

— Конечно, — легко ответила она.

— А когда?

— Как только покинешь поляну!

Мужчина нахмурился:

— Ты меня уже выгоняешь? Но я еще хочу с тобой поговорить. Ты же просто чудо!

Он говорил это так искренне, что каждая струнка души феечки отвечала ему радостным звоном.

— Покажешь, что у вас здесь есть? — мужчина протянул руку и Раечка легко и безбоязненно на нее взлетела.

— Нет, — она смешно помотала головой, — тебе нельзя здесь ходить, подавишь еще неосторожными движениями моих сестер!

— Тогда пошли туда, где я буду безопасен!

— Пошли! — феечка взлетела и увлекла мужчину за собой на берег океана, в котором рождалось солнце.

Они говорили целый день, потом всю ночь и весь алый рассвет. А потом на горизонте показался парус. Мужчина попрощался с Раечкой, выпросил поцелуй в самый кончик носа и уплыл. А феечка осталась. Она выполнила его желание. На берегу Мирслава уже ждала хорошая команда местных воинов, желавшая славы и почестей. В дальнейшем она выросла и превратилась в армию. С нею человек прошел весь континент с востока на запад, покорив немало маленьких княжеств и свободных племен, объединив их в одно сильное государство. И его и столицу человек назвал в свою честь Мирградом.

Раечка следила за каждым его днем, радовалась вместе с ним, грустила, а потом начала чахнуть. Крылышки ее опустились, волшебство померкло, улыбка исчезла из глаз. Богини, увидев ее в очередное свое посещение, изумились и принялись расспрашивать о происшедшем. Тогда-то и услышали феечки про такую болезнь — любовь. И еще Богини сказали, что она не лечится.

— А что было с Раечкой? — спросила Алечка. Силь даже сама не заметила, что начала рассказывать эту историю вслух.

— Она попросила Богинь помочь ей.

— И они помогли?

— Да. Они превратили ее в человека.

— Разве такое возможно? — всплеснула руками Алечка, и Силь вдруг показалось, что зря она все это рассказала своей бывшей воспитаннице.

— Да, она стала человеком, но перестала быть феей. Она лишилась своего волшебства и крыльев.

— Но она нашла Мирслава?

— Да, — печально ответила Силь.

— И что?

— Он женился... На другой, — Силь всхлипнула и закрыла личико руками. Все-таки феечки очень эмоциональны!

— Он не любил ее?

— Он ее даже не узнал!

— А она стала снова феечкой?

— Нет. Она умерла. Ее сердечко не вынесло этой страшной болезни, — Силь с надеждой посмотрела на Алечку. — Дитя мое, не допусти подобного! Ты дорога мне, ты дорога всем сестрам!

Алечка молчала. Ее сердце уже разрывалось от боли, а что будет дальше?

А дальше началась пора ожидания Богинь. Этот год как раз и был тем, когда в череде смены сезонов есть дополнительный день. Феечки его называли Явлением. Он уместился в самой середине лета и начинался, едва садилось солнце. В ночной темноте феечки танцевали со светлячками, пели чудные гимны под аккомпанемент всевозможных насекомых, приносили дары на большой камень посреди поляны, где и должны были появиться Богини.

Дары были разными. Одни феечки сплетали венки и завораживали их, превращая в камень, другие готовили чудесные крема из цветочной пыльцы и листьев молодость-травы, третьи сплетали из паутинок невесомые шали. Алечка обычно шила из цветочных лепестков нежные платочки, но в этом году она приготовила другой подарок.

После разговора с Силь она долго думала. Ее страшила странная болезнь, которая сводит с ума, ведь только сумасшедшей можно было назвать феечку, отрекшуюся от волшебного дара. Алечка тайком наблюдала за человеческими девушками. Сколько же им приходится работать! Не имея волшебства, они все делали своими руками. А дети! Как это страшно, когда живот вдруг распухает и становится похожим на шар, а потом... Алечка однажды видела, как рождается ребенок, и потеряла сознание. И за эти муки отдать нежные легкие крылышки? Или силу, от которой часто кипит кровь и кружится голова? И сестер, которые стали самыми родными? И родную поляну?

Нет, решала она, ни за что! А потом руки сами тянулись к зеркалу: как он там? И сердце начинало стучать, как птица, рвущаяся на волю. Своим невидимым клювом она так билась о клетку груди, что, казалось, еще секунда и феечку просто разорвет. И ночами она не могла больше беззаботно спать. Едва закрывались ее глазки, вспыхивал огонь, в котором сгорала и она сама, и Рей, и весь мир.

Она просыпалась, вскакивала и, чтобы прийти в себя, долго летала по волшебным просторам. В такую вот ночь Алечка и нашла цветок огонь-травы. Это очень редкий дар природы своим верным дочерям, ведь найти его можно было только ночью, когда цветок горит неугасимым пламенем, отчего хорошо виден во тьме. Считалось, что найти огонь-траву может лишь самое смелое сердце.

Алечка до утра любовалась искрами цветка. А потом сорвала его, заколдовала и поселила в капельке горного хрусталя, который засверкал, затмевая солнце. Она вставила каплю в оправу и подвесила на тоненьком, сплетенном из прочной паутины, шнурочке. Поистине это был подарок, достойный Богинь!

День Явления приближался, и Алечке становилось все хуже и хуже. Рей звал ее, мешал жить и исполнять долг. Но хуже всего ей становилось, когда она видела тоскливые глаза Силь. Бывшая наставница заставляла ее кушать и умываться, она убаюкивала ее как маленького ребенка и вздыхала тайком, когда думала, что Алечка спит. В ночь Явления Силь как обычно прилетела к ней, долго сидела у кровати и волшебством усыпляла свою воспитанницу. Но огонь внутри феечки, сжигал все волшебные наговоры. Тогда Алечка хриплым от становившегося бессмысленным сопротивления попросила:

— Силь, свяжи меня! Крепко-крепко!

Наставница вздрогнула и опустила крылышки. Болезнь необратима!

— Дитя мое, — тонкий голосок дрогнул и рассыпался грустным звоном, — у тебя нет выхода. Если ты не попросишь Богинь, то просто умрешь от тоски. Любовь овладела тобой полностью, и она сжигает тебя. К сожалению, никакие веревки тебе уже не помогут!

— А если Богини откажут? — голосок Алечки был бесцветным и уставшим.

— Не откажут... Мы их любимые дети, и они желают нам счастья. А желания, как ты знаешь, сбываются! Собирайся! Надень самое красивое платье! Принеси самый лучший дар!

Силь еще раз взглянула на Алечку, на ее опущенные плечи, вздохнула и улетела прочь. Алечка прощалась с домом. Она своими руками, без помощи волшебства, навела порядок, она облетела всю поляну и всех своих сестер и раздарила свои любимые наряды, она поклонилась Водопаду Грез. А утром нарядившись в золотое и единственное длинное, чуть ниже колена платье, припорошенное разноцветной пыльцой, она появилась на поляне и положила свой дар на камень.

Праздник в честь Явления был в самом разгаре, а потому, на Алечку обратили мало внимания. Она же была рада этому, оставаясь в стороне от всеобщего веселья. Богини появились вместе с солнцем, вспыхнув тремя искрами и осветив обыденность.

Они всегда были разными. На сей раз — будто близнецами, различаясь лишь цветом волос.

— Мы рады приветствовать вас, волшебный народ! — произнесла ритуальную фразу красноволосая.

В ответ феечки слаженно запели. Им на разные голоса и запахи вторили цветы, звеня и покачивая головами.

'Как красиво', — вдруг подумала Алечка и всхлипнула.

Звуки гимна стихли, феечки почувствовали диссонанс и сбились, не зная, начинать ли вновь. Богини удивленно рассматривали поляну, пытаясь понять, откуда вдруг появилась такая нестерпимая боль.

— Дитя мое, — синеволосая увидела Алечку и поманила ее к себе. Феечка легко вспорхнула и застыла на ладони Богини, — отчего в твоей душе столько горя?

Алечка растерялась. Ей было стыдно признаться, с какой просьбой она появилась перед Богинями, ведь даже помыслить невозможно о том, чтобы сменить такую красоту на убожество человеческого существования.

— Сестра, — вдруг протянула желтоволосая, улыбнувшись так нежно, что сердце, наконец, успокоилось и подарило душе надежду, — ты разве не видишь, она влюбилась!

Эти слова были встречены испуганным вздохом, пронесшимся по рядам феечек. Они с ужасом смотрели на Алечку, прикрывая личики руками, закрывая глаза и тихо беззвучно роняя слезы.

— Это правда? — спросила первая.

Алечка набралась мужества и, наконец, призналась и себе, и всей волшебной стране:

— Да, я полюбила...

— Кто, он, дитя мое? — красноволосой было ужасно любопытно, что за мужчина смог похитить покой феечки.

— Властитель Рейстаниэль...

— Браво, — захлопала в ладоши желтоволосая, — это чудесно! Но знаешь ли ты, дитя мое, что у него нет сердца?

— Неправда, — горячо вступилась за Рея Алечка, — у него есть сердце! Только оно спит. Его сковало льдом из-за предательства и ненависти.

— И ты готова растопить лед?

Алечка нерешительно кивнула.

— А знаешь ли ты, дитя мое, от чего тебе придется отказаться? — вновь вступила в разговор первая Богиня.

— И думала ли ты о том, что любовь может оказаться безответной? — спросила вторая.

— А ты станешь смертной? — спросила третья.

Алечка вновь кивнула, боясь даже поднять глаз на говоривших. Богини переглянулись.

— Дитя мое, — синеволосая склонилась к самому личику Алечки, — ты погибнешь в этом страшном мире... Здесь у вас покой и гармония, там — зависть и жестокость, подлость и предательство. Неужели ты окунешься в это ледяное море только для того, чтобы увидеть его? Раечка... Она ведь тоже о счастье мечтала...

Феечки на поляне плакали. Оказывается, слезы тоже бывают разными. Одни приносили облегчение, другие, напротив, змеями вползали в душу и травили ее. Эти же обволакивали Алечку, старались смыть с ее сердца болезнь... Но она впилась занозой, не желая покидать своего нового дома.

Синеволосая Богиня только покачала головой:

— Другого выхода нет...

Легким кивком сестры поддержали ее, взмахнули руками и вокруг Алечки все закружилось. Так казалось ей, а вот феечки видели, что это она сама крутилась в непонятно откуда взявшемся вихре, который будто выжимал из нее волшебство, даря взамен все увеличивающееся человеческое тело, и всасывая ее в срединную воронку как в омут.

— Единственное, что я могу для тебя сделать, — вздохнула желтокурая Богиня, — это забрать твои воспоминания...

Она протянула руку и с камня, что высился посреди поляны, к ней устремился Алечкин последний дар. Богиня сжала его пальцами, прошептала что-то и бросила в воронку вслед за девушкой.

... — Ровно до того момента, — поддержала ее красноволосая, — пока ты не увидишь его...

Она хлопнула в ладоши, и перед ней появилось маленькое феечкино зеркало. Оно стало увеличиваться, а потом полетело туда же — в крутящийся столб воздуха.

... — Если же он тебе так и не встретится, — закончила синеволосая Богиня, — ты так и умрешь в неведении...

Она сняла колечко, поцеловала его и легким неуловимым движением кисти отправила прямо на тонкий пальчик бывшей феечки.

— Прощай!

— До встречи!

— Будь счастлива!

* * *

Сон ушел, оставив после себя какое-то неприятное ощущение боли. Я еще с минуту лежала, закрыв глаза, и пыталась его вспомнить, но образы, только что бывшие знакомыми и близкими, вдруг расплылись, оставив лишь пустоту. И страшнее ее ничего не было. Я распахнула глаза, чтобы увидеть серое небо, затянутое пеленой облаков. Оно грозило пролиться дождем, предупредив меня об этом низким раскатом далекого грома. Дождь... То ласковый и теплый, как поцелуй небес, то холодный и пронизывающий... Это я знаю...

Стоп! Кто я? Вот она — причина моего страха. Я... Мои пальцы сами собой притронулись к лицу, утонули в разметавшихся по сторонам кудрям. Рыжим! Пальцы покрутили длинную прядь прямо перед глазами.

Было жутко страшно, вроде бы и вижу все, что вокруг меня, а такое ощущение, что в полную темь попала. Я осторожно встала и огляделась. Лес... Туфельки-лодочки утопали в изумрудном ковре из мелких стелящихся травок. Я же помню эти узорчатые белые прожилки на листьях... А! Изгонь-трава! Лучшее лекарство от всяческих паразитов! Мое платье едва скрывало коленки, но от этого не становилось менее изумительным: бархатным на ощупь, но тонким и легким как шелк. По золоту пышной юбки были рассыпаны мелкие рыжие камни. Плечи скрывал широкий воротник, открывающий шею и превращающийся на груди в бутон золотой розы. За ним пряталась подвеска... В маленьком хрусталике горела огонь-трава! Я схватилась за кулон и зажмурилась от восторга. Как же это красиво!

Тут же взгляд упал и еще на одну вещицу — изящное колечко на среднем пальце левой руки. Я покрутила рукой, чтобы рассмотреть его и так и этак, но память молчала. Она напоминала мне сейчас решето, пропускающее мелкие воспоминания, но удерживающее что-то важное и больше. А руки уже нашарили удобные глубокие кармашки в юбке платья. В одном из них оказалось зеркальце на ручке. Я взглянула в него и увидела абсолютно незнакомую мне девушку: янтарные глаза смотрели испуганно и неуверенно, на лоб падал рыжий локон, остальные были заброшены назад и вились по спине медными змеями, алые губы выглядели припухшими то ли от того, что в последние пять минут я их постоянно кусала, пытаясь сосредоточиться и все вспомнить, то ли от обиды на весь этот свет.

А еще меня поразило то, насколько я бледна. Кожа — будто фарфоровая. Опять же, о причине столь вызывающей бледности мне было ничего не известно. Может, я больна? Или это от природы? Задумалась я и над своим именем, и над вопросом, как я здесь, в чаще леса, очутилась. Но память, так легко выдававшая названия предметов, явлений и трав, игнорировала меня, едва речь заходила о моем прошлом.

Я простояла на одном месте очень долго, просто, не зная, куда мне идти. Солнце из зенита плавно перескочило к горизонту, всем своим видом показывая, что пора бы уже и позаботиться о ночлеге. Но как? Я решила просто улечься прямо тут, где и очнулась: мягкая изгонь-трава заменит мне матрас, а одеяло... Нарву веток!

Уж не знаю, как бы я переночевала и что бы делала на утро, но мою судьбу за меня решили другие. Откуда-то издалека ветер донес вдруг переливы трубы и лай собак. Ноги дрогнули, призывая меня бежать, но я не видела ни причины для таких действий, ни смысла. А потому просто осталась на месте. Очень скоро меня окружила свора собак. Они лаяли, но кидаться не осмеливались. Я же просто обмерла от страха, боясь лишний раз пошевелиться.

— Мой лорд, — раздался вдруг веселый молодой голос, — посмотрите, кого отыскали наши гончие!

На поляну из-под густых лап листвянника выехали всадники.

— Гвидо, отзови собак, — приказал один из них ровным властным голосом.

— Слушаю, мой лорд! — Гвидо свистнул и собаки как-то обиженно, все время косясь на меня, стали отступать. Они подскочили к спрыгнувшему с лошади парню и начали скулить, будто ожидая награды за хорошую добычу в моем лице.

Сам лорд сидел не шевелясь на гнедом скакуне, постоянно перебиравшем длинными изящными ногами, и внимательно меня разглядывал. Я не видела смысла стесняться, а потому изучала его самого. Породист! Вот как можно назвать такой тип людей. Длинное лицо со скучающим выражением на нем, изящно уложенные и тщательно смазанные лосьоном для затвердения локоны, прочерченные сурьмой брови. Кажется, и лицо припудрено... Сколько же ему лет?

Наконец, лорд сделал какие-то свои выводы, низко мне поклонился и сказал низким грудным голосом, который должен, видимо, произвести на меня неизгладимое впечатление:

— Простите, леди, если мои собаки напугали вас...

Я только кивнула головой. Не дождавшись от меня каких-либо слов, он продолжил:

— Позвольте представиться: лорд Грегор Интониан граф Загорский, — он выжидающе на меня уставился.

Предполагалось, что теперь должна представиться я. Но... Я не помнила, как меня зовут, а придумывать не стала. Возможно, если бы я хоть чуть-чуть ориентировалась в этих именах и родах... Я печально заметила, что, скорее всего, я в них никогда и не разбиралась. Граф ждал, пауза затянулась, и всадники за его спиной начали непонимающе переглядываться.

— Простите, граф, — от звуков моего голоса он вздрогнул. Уголки его губ поползли вверх и сложились в подобие улыбки. — Я не могу вам сейчас назвать своего имени...

— Сударыня путешествует инкогнито? — бровь удивленно взлетела вверх.

— Меня похитили, — это первое, что пришло мне в голову, — и... я ничего не помню...

Он помрачнел. И как быстро его улыбка превратилась в тонкую сплошную линию.

— Верно, вас чем-то опоили...

Я пожала плечами. Граф продолжал буравить меня взглядом, пытаясь найти хоть тень смущения, которая выдавала бы ложь.

— Хорошо! — наконец выдавил он из себя. — Я приглашаю вас к себе в замок, э...

— Алиса, — выдала я вдруг вспыхнувшее в мозгу имя, понимая, что именно его от меня и ждут.

— Леди Алиса, будьте моей гостьей... — он протянул мне ладонь, ожидая, что я разрешу посадить себя к нему в седло.

— Но... — я не знала как себя вести. Можно ли принять предложение? Или мне лучше будет остаться одной и попытаться потом выйти к какому-нибудь жилью по следам графской свиты.

— О не волнуйтесь, юная леди, вас никто не обидит! Клянусь своей честью!

Я медленно кивнула, шагнула к нему и подала руку. В один момент он втащил меня на лошадь и посадил перед собой. Юбка непослушно поползла вверх, оголяя не только коленки. Я покраснела и попыталась натянуть ткань пониже. Лорд, не будь дураком, понял мое замешательство, снял плащ и укутал меня в него.

— Спасибо... — только и смогла выдавить из себя я.

— Не стоит благодарностей, леди Алиса! Я понимаю, что вы в затруднительном положении и не осуждаю вас за стиль одежды. Должно быть, это ваше домашнее платье...

Я усмехнулась. Должно быть! Это ж каким может быть тогда выходной наряд, если домашний расшит камнями! Но для графа это было, видимо, в порядке вещей. Он тронул поводья, и мы двинулись в ту сторону, откуда и появился этот охотничий отряд. Лорд ни о чем меня не расспрашивал, решив, что я и без того устала и вымоталась. Но я понимала, что это лишь отсрочка. Все равно надо будет ему рассказать, как я очнулась в этом лесу. А вдруг он найдет моих родственников или мою семью.

Удивительно, но, сколько я ни пыталась представить родителей, например, или братьев-сестер, ничего не получалось. Будто их и не было никогда!

Ехали мы недолго. К закату солнца уже показались черные от копоти стены. Да это же настоящая крепость! Через обмельчавший ров был перекинут мост из свежих еще бревен. Такими же были и ворота. Прямо около них с зубчиков крепостной стены свешивался мужик, обвязанный веревкой. Он держал ведро, в котором была, видимо, красная краска, и пытался огромной просто кистью закрасить копоть. Получалось плохо. Граф удостоил мужика коротким взглядом и еле слышно вздохнул. Я ничего не спрашивала, но он пояснил:

— Эльфы, дери их за ногу, не могли взять мою крепость, а потому решили просто поджечь!

'Да уж, — подумала я, — война многих затронула'. Война! Это походило на очередное озарение, и я решила спросить.

— А война давно закончилась?

— Да уж месяца два как минуло! Их Властитель просто увел отсюда войска и слова не сказал.

Властитель... Я мучительно пыталась вспомнить. Ведь что-то такое вертится в голове...

Двор был пуст. Опускавшийся вечер разогнал всех по домам. Кавалькада, следовавшая за графом, тоже разбрелась, едва въехала за ворота замка. Так что лорда сопровождал теперь только Гвидо.

— Мой лорд, — из ближайших дверей вышел старичок. В своем черно-белом облачении был он похож на пингвина. Длинный нос, будто выходящий из бровных дуг, усиливал сходство. Вот только поверх строгого сюртука на нем был вязаный жилет из простой не крашеной овечьей шерсти.

— Грим, — граф спустил меня прямо на руки к подбежавшему Гвидо, — подготовь комнату нашей гостье, нагрей воды и подай ей ужин. Я буду у себя.

Он соскочил с лошади, отдал поводья подбежавшему конюху и подошел ко мне. Я стянула с себя плащ, которым он меня прикрывал всю дорогу, и протянула ему. Он кивнул Гриму. Тот тут же его взял из моих рук.

— Прошу прощения, леди Алиса, я вынужден покинуть вас, — его закрепленные в прическу волосы блестели в свете фонарей, уже горевших во дворе. — Если составите мне компанию за завтраком, я буду очень рад.

Он поклонился и решительным шагом направился к центральному входу, тогда как Грим пригласил меня к ближайшему левому крылу замка. Я не сопротивлялась, напротив, была признательна лорду. Ужинать с ним и о чем-то беседовать было невмоготу. Грим провел меня по узкой круглой лестнице на третий этаж, потом по почти темному коридору до одной из комнат.

— Прошу, леди, — он распахнул двухстворчатые двери, зашел в комнату и внимательным взглядом осмотрел, будто проверяя, все ли на месте. — Сейчас служанки принесут воду и ужин.

Он поклонился и, пятясь, исчез в полутьме коридора. Я облегченно выдохнула, взяла оставленную Гримом керосиновую лампу и прошла к окну. Оно выходило во двор замка и сейчас, открывая вид на звездное небо, будто обрубленное снизу зубчатой стеной, и освещенный квадрат у самых подъездных дверей. Окна замка были темны, лишь в некоторых мелькали одинокие огни таких же ламп, как у меня в руках. Да уж, небогато живут нынешние аристократы. На фоне такой экономии на освещении был совершенно непонятен напыщенный вид лорда, будто напоказ выставляющего единственное, что у него осталось — внешний лоск. Сколько же ему лет? Сорок? Пятьдесят?

В дверь робко постучали и тот час же вошли две девушки. Одна несла лохань с парящей водой, а другая — поднос, заставленный посудой. Запах, распространившийся по комнате, был непривычен. Я не могла понять, что может так вкусно пахнуть и решила свое любопытство посторонним не демонстрировать.

— Госпожа, — поклонилась одна из девушек, — хозяин приказал помочь вам вымыться.

Я смутилась и, кажется, покраснела.

— Э... простите, как вас звать?

— Эля, госпожа.

— Эля, я сама справлюсь, — я просила. Получалось у меня это неловко, но девушка быстро сообразила.

— Хорошо, госпожа. Здесь есть комнатка, где вы можете привести себя в порядок, там же ночная ваза.

— Что? — я недоуменно смотрела на Элю.

— У госпожи в замке эта, как ее, — Эля задумалась, — ка-на-ли-зация? Вы, верно, очень богаты?

Удивительно, но что такое канализация я знала. Может, действительно, я из богатой семьи? А если Эля вспомнила ее в связи с ночной вазой, то становилась понятной роль оной. Мое задумчивое молчание Эля восприняла по-своему:

— Простите, госпожа, покойной ночи, — она кивнула второй девушке. Они поклонились и ушли.

Вот теперь я осмотрелась как следует. Комната хранила следы былой роскоши. Шикарная когда-то шелковая обивка стен теперь потускнела, кое-где она явно была заштопана, причем, грубо и в спешке. Огромную кровать ранее скрывал балдахин, теперь же от него остались лишь крепления на самом потолке. Из мебели был столик и мягкий стул. Пол сбит из маленьких лакированных дощечек. Еще читался прежний его узор, но значительная часть была либо повреждена, либо заменена на более светлые, видимо, за отсутствием других. На кровати меня ждала длинная ночная рубашка. Я взяла ее и вдохнула запах ткани: свежий, как утренний ветер.

Не буду рассказывать, как я приводила себя в порядок. Мне постоянно чего-то не хватало, а глядя на скользкий кусок на полочке и белый порошок в коробочке, меня вновь посетило ощущение, что я вообще не имею представления что такое. А еда мне понравилась. Я не могла сказать, какие блюда мне принесли, но все было очень вкусным. Сон сморил меня сразу же, едва только голова коснулась подушки.

Утро началось с осторожного стука в мою дверь. Я проснулась и не сразу сообразила, где нахожусь. В комнату же осторожно заглянула Эля.

— Госпожа, вы проснулись?

— Глупый вопрос, — буркнула я. — Заходи уже.

— Скоро завтрак и хозяин ждет вас. Я хочу лишь помочь вам собраться.

Тут же вошла вторая девушка и опять с лоханью. Она сразу направилась в маленькую комнатку, а Эля уже кружила около меня, словно фокусник доставая из карманов своего передника то большой гребень, то шпильки и заколки. Когда же я опять надела свое платье, она ахнула и залюбовалась. Вчера рассмотреть мой наряд она не могла из-за скудости освещения, зато сейчас при свете солнца, камни играли всеми цветами радуги, отбрасывая блики на золотую ткань. Несмотря на сон в лесу и путешествие верхом, она оставалась все такой же свежей и чистой, какой была, видимо, изначально.

— Жаль, зеркала нет, — вздохнула Эля, а, увидев мой изумленный взгляд, продолжила, — едва началась война, все, что можно было продать, мы вывезли из замка, чтобы купить оружие и еду.

— Ты тоже защищала замок? — я недоверчиво окинула ее оценивающим взглядом.

— Мы все стояли на стене и скидывали на эльфов горящее масло, — гордо ответила она.

Мне даже ответить ей было нечего. А где я была во время войны? Память молчала.

— Проводишь меня, — просто попросила я.

Она кивнула и бодро побежала по коридорам, так что я едва за ней поспевала.

— Вот здесь трапезная, — она кивнула на большую резную дверь. — С вашего позволения, госпожа.

Она присела передо мной и побежала по своим делам. Я же, собравшись с силами, вошла в столовую. За длинным столом, блестящим под лучами солнца, заглядывающего в многочисленные окна комнаты, сидели двое: вчерашний граф, хозяин замка, и молодой человек, постоянно морщившийся то ли от внутренней боли, то ли от своих мыслей.

— А вот и наша гостья, — граф встал и пошел мне навстречу. Он поклонился, взял мою руку и легко коснулся ее губами. — Вы сегодня просто очаровательны, леди Алиса.

Граф провел меня к пустующему прибору, пододвинул стул и только после этого вернулся на свое место.

— Станислав, позволь представить тебе леди Алису, — обратился он к молодому человеку. Тот кисло через силу улыбнулся. Граф же продолжил, — леди, это мой сын, Станислав.

— Теперь-то мы можем приступить? — оборвал его Станислав. Граф только метнул в его сторону злой взгляд.

— Что? Не терпится вина хлебнуть? Не стоило вчера столько пить!

— Отец, умоляю тебя... — застонал Станислав. — Только нотаций мне сейчас не хватает.

— Простите, леди Алиса, — графу явно было не по себе. — Мой сын вчера немного перебрал.

— Теперь ты всем проходимцам будешь докладывать о моих промахах?

Граф побледнел:

— Как ты смеешь! — я вздрогнула, когда он хлопнул ладонью по столу. На его сына это никакого впечатления не произвело. Он одним махом осушил свой бокал, как-то облегченно выдохнул, потом усмехнулся, подцепил двузубой вилкой печеное яблоко и с удовольствие отправил его в рот. Граф молча наблюдал за ним.

— Что? — не выдержал Станислав его взгляда.

Граф покачал головой:

— Леди Алиса, вам что-нибудь положить?

— Спасибо, я сама, — едва я протянула руку к засахаренным фруктам в вазочке, Станислав перестал жевать и уставился на меня.

— И откуда к нам пожаловала такая самостоятельная гостья?

Он явно обращался ко мне. Но ответить на его прямой вопрос мне было нечего.

— Леди Алиса была похищена, — вместо меня ответил граф. — Но ей удалось бежать, и я вчера обнаружил ее на самой границе.

— Вот как? — Станислав с интересом рассматривал меня. — И откуда же леди Алиса родом?

И вновь ничего ответить я не успела.

— Все мы теперь родом из войны, — туманно заметил граф.

— Шлюхой, значит, эльфийской была? — выплюнул слова прямо мне в лицо Станислав.

— Сын, как ты смеешь! — граф вскочил на ноги и сжал кулаки. Казалось, еще мгновение и он накинется на своего сына.

— А что, я неправду сказал? — Станислав вообще никак не отреагировал на поведение отца. — Ты сам на нее посмотри: платье явно из эльфийских шелков, таких тканей у нас не делают, драгоценных камней на нем видимо-невидимо. Это же целое состояние. Откуда? К тому же, что делать девушке на границе? Надоела, видать, вот и выгнали!

Граф молчал, не зная, что и сказать. Самое главное, я сама не знала, так это или нет. Но тем не менее, мне стало ужасно обидно. На глаза сами собой навернулись слезы, но показывать их я не собиралась.

— Простите, граф, — я поднялась, — мне лучше уйти. Видимо, у вашего сына какие-то свои слишком интимные отношения с эльфами, раз они мерещатся ему везде!

Повисла тишина, а потом вся леность и безразличие спали со Станислава. Как бешеный зверь вскочил он со стула, опрокинув его, и подался вперед. Если бы не стол, пришел бы мне бесславный конец. Я увидела свою смерть в его злом взгляде и побелевших пальцах, с такой силой сжавших бокал, что стекло треснуло и осыпалось прямо ему в тарелку.

— Уходите! — рявкнул граф, а сам подскочил к сыну, пытаясь его успокоить.

Я не стала спорить, просто развернулась и кинулась в свою комнату. Не помню, как уж ее отыскала, но едва дверь за мной закрылась, я задвинула щеколду и без сил повалилась рядом. Меня душили слезы злости, обиды и сожаления. Ну и зачем я ответила! Тем более, так. Знаю ведь, что они тут настоящую войну с эльфами вели! С другой стороны, как мог он меня так обидеть! Хотя я сама про себя сейчас ничего не знаю, но я же чувствую, не могла я...

Мои страдания прервал стук в дверь.

— Госпожа... — Эля была явно напугана. — Откройте, я одна.

Вытерев слезы и поправив платье, я подошла к двери. Еще миг сомневалась, стоит ли сейчас вообще кого бы то ни было пускать к себе, но все-таки решилась и открыла задвижку. Эля быстро вошла в комнату и вновь заперла дверь.

— Что случилось? — она испуганно смотрела на меня. — Граф не на шутку сцепился с сыном. Благо, он у нас сильный мужчина, вырубил-таки Станислава. А то он к тебе рвался, отомстить хотел...

Я вновь расплакалась, было так стыдно рассказывать.

— Станислав обвинил меня в том, что я... с эльфами... — слезы душили и мешали говорить.

— А вы?

— А я сказала, что он сам такой...

Эля вскрикнула и зажала рот руками. Она теперь смотрела на меня как на покойника.

— Госпожа, как же вы так могли?

— Что? — я уже тоже не выдержала и начала кричать.

— Когда эльфы пришли, они схватили господина Станислава и его невесту леди Ивенну, когда те были в лесу на прогулке. Они надругались над ней, а потом убили... И все у него на глазах. После этого, он сражался с ними как лев... Говорят, смерти искал...

Я заревела еще сильнее. Мне так было жаль и сына графа, и того, что я наговорила.

— Госпожа, вы не можете здесь оставаться. Он же бешеный, особенно, когда речь об эльфах...

— Но ты же не думаешь, что я... действительно...

— Богини пусть судят, а для него вы теперь самый главный враг. И граф, боюсь, не сможет всегда быть рядом, чтобы успеть помочь.

— Что же мне делать? — я металась по комнате как запертый зверь.

— Как что? Бежать!

— Как? — я была в отчаянии. — В этом платье? Пешком? Без денег?

— Я помогу вам, госпожа. Все равно собиралась к матери в деревню. Ждите здесь, я сейчас, — она подмигнула, подошла к двери, приложила к ней ухо и прислушалась. Потом девушка удовлетворенно кивнула, открыла щеколду и выскользнула в коридор.

Вернулась Эля с узелком, в котором лежало точно такое же платье, как у нее.

— Переодевайтесь, госпожа. А я пока сходу за едой на дорогу.

— Эля, но что я скажу графу?

— Не нужно ничего говорить, он сам мне приказал вам помочь.

Я кивнула головой, закрылась за Элей и быстро переоделась. Новое платье разительно отличалось от моего, оно было грубым, сильно кололо кожу, а кроме того, явно большим. Пришлось подвязывать его ремешком, чтобы оно не волочилось по земле. Но выбирать не приходилось. Надев чепец и спрятав под него локоны, я погляделась в свое зеркальце. На месте принцессы, какой я себе представлялась, появилась бесформенная служанка. Зато у нее, этой новой Алисы, больше шансов устроиться где-нибудь до того момента, как меня найдут мои родные. Я не сомневалась в том, что это произойдет. Золотое платье я аккуратно сложила и упаковала в узелок. Бросать его я не хотела, ведь оно — единственное, что у меня осталось от прежней жизни.

Эля вернулась очень быстро и сказала, что внизу нас уже ждут. Осторожно, боясь попасться кому-нибудь на глаза, мы пробрались во двор замка, устроились на сене в обычной крестьянской телеге и покатили прочь. Нас никто не провожал, только в одном из окон, как мне показалось, вслед нам смотрел высокий измученный собственной совестью и невозможностью что-либо изменить мужчина.

— Хозяин вас специально в замок пригласил, — после долгого молчания сказала вдруг Эля. — Он надеялся, что Станислав вами заинтересуется. Вы ведь красивы...

— Разве так можно? — мне абсолютно не хотелось быть игрушкой в руках других людей.

— Теперь все можно, или почти все, — вздохнула Эля. — Смутные времена ломают даже самых принципиальных. Вот наш граф... Он ведь из очень древнего рода, потомок первого короля Мирслава. Когда-то в молодости блистал при дворе, а потом привез сюда жену, воспитывал сына, наладил хозяйство. И все было хорошо. Сначала Ивенну убили, потом случайная стрела попала в его жену, мать Станислава, Любаву. Теперь вот сын... Наследник рода! А не хочет жить, но и смерть к нему не идет. Вот он и пьет целыми днями, чтобы не помнить себя...

— А почему ты сказала, что времена смутные? — мне казалось, что после войны должно было лучше стать.

— Так ведь отдали нас эльфам, — как-то тихо и безнадежно произнесла Эля.

— Как так?

— Слушай, госпожа, а ты вообще откуда взялась? — с ее тоном слово 'госпожа' казалось издевательским.

— Понимаешь, меня опоили чем-то, — поморщившись я изложила версию графа, — проснулась, а ничего не помню.

— Чудно это... Так вот, отдали все наше графство эльфам. Вроде как по договору о мире. Нас отдали! А ведь мы в ближайшей округе единственные, кого эльфы так и не завоевали. Они полгода сидели под стенами замка, а потом просто решили сжечь его и пошли дальше.

— Не сожгли ведь, — мне вспомнились черные стены.

— Конечно! — голос Эли звучал с гордостью. — Граф у нас шибко умный! Он из гномьего камня стены делал! А его ничем не возьмешь!

— И как вы теперь?

— Никто не знает, — теперь Эля нахмурилась и будто сжалась. — Эльфы пока не появлялись. А что будет, когда явятся...

Казалось, она даже думать об этом боится.

— А граф не думал уехать куда-нибудь? — это показалось мне наилучшим вариантом, ведь понятно, что если эльфы придут, начнется новая война.

— Куда? Он уже сросся с замком, превратился в один из его камней.

— А сын в привидение, которое пугает всех путников, — не удержалась я от иронии.

— Зря ты так... Станислав очень хороший и добрый. Был... Я так хочу, чтобы он снова ожил! — Эля вдруг обратила глаза к небу. — О, Великие Богини! Пусть он снова начнет жить! Пусть забудет старое!

— Ты любишь его? — кажется, я угадала, хотя, чтобы это понять, знатоком человеческих душ быть не нужно. Эля светилась, когда говорила о нем.

— Я ему не пара...

— Даже в смутные времена? Граф будет счастлив любой, кто вернет сына к жизни...

— Но как?

— Вот этого я не знаю.

Мы с Элей долго молчали, думая о своем. О чем молчала девушка, я догадывалась, а самой мне было невероятно грустно и одиноко.

— Госпожа... — наконец ожила Эля.

— Зови меня Алисой, — попросила я ее. Да и какая из меня 'госпожа'. Она улыбнулась.

— Алиса, а что у тебя за амулет?

— Амулет?

— Ну тот, что на шее.

— Это частичка огонь-травы в кусочке горного хрусталя. Я... не помню, как он у меня оказался. Знаешь, что такое огонь-трава?

— Нет, я вообще считала, что это просто выдумки. Когда-то мама рассказывала, что растет она на самом краю земли, там, где живут феечки.

— Феечки? — что-то в этом слове мне показалось родным и теплым.

— Ты не веришь в феечек? — она во все глаза смотрела на меня. Я же просто пожала плечами. Эля хитро подмигнула, — тогда, кто исполняет наши желания?

— Может, Богини? — я была растеряна. Эта тема оказалась заблокированной моей памятью, что удивляло. Обычно вспомнить я не могла лишь то, что связано со мною. А может я просто не знала?

— Вот насмешила, — Эля хлопнула меня по плечу. — Богини не могут справиться с огромным количеством желаний! Это же всем известно! Для этого они и создали феечек. Давай, я расскажу о них, но сначала — об огонь-траве.

Она замолчала и выжидающе посмотрела на меня. Кулон выскользнул из-за ворота платья, едва я потянула за шнурок, и вспыхнул на солнце так, что даже наш возница в испуге обернулся, чтобы удостовериться, уж не горит ли сено.

— Ну слушай!

* * *

Все началось в те давние времена, когда юные Богини только почтили вниманием этот мир. Неизвестно, чем он им приглянулся, но призвали Вечные сюда элементалей четырех стихий: огонь, воду, землю и воздух с просьбой сделать из этого мира цветущий сад. И над каждой стихией поставили Владык. Повелитель огня был хитер, жесток и беспринципен, Царь морских глубин вспыльчив и самолюбив, Мать земли щедра и милосердна, а Король ветров оказался просто молодым озорником. В вечном противостоянии и сотрудничестве они изменили облик мира, создали моря и океаны, горы и равнины, леса и поля. А потом появились смертные, ставшие их любимыми игрушками. Мать земли защищала их и оберегала как малых детей, Повелитель огня испытывал на прочность, Король ветров заставлял проявлять сообразительность, а Царь морских глубин хотел научить их жить под водой. С его огромного желания создать собственный народ все и началось.

Говорят, ночью, когда на море стоял полный штиль, он выходил на берег и под видом простого моряка бродил по городам и прибрежным деревушкам. А потом на свет появлялись люди, для которых море было что родной дом. Пока они росли детишками, держались за мамкину юбку, а как входили в пору взросления, призывал их к себе отец — хозяин морских глубин. Люди видели: они как зачарованные бросали все свои дела, шли на берег океана, не обращая внимания ни на слезы матери, ни мольбы любимых, молча вступали в воды морские и уходили вдаль, пока пучина не смыкалась над ними. О том, что было дальше, история умалчивает. Хотя в то время то тут, то там стали рождаться сказания о морском народе, о русалках и водяных, которые до сих пор обитают в самых заповедных уголках мира.

Василиса появилась в деревне в дождливую пасмурную ночь, когда, не то что хозяин — собак, небо звезд не выгоняло. Жена трактирщика нашла ее прямо на крыльце в замызганном свертке из старых тряпок. Сколько женщина потом не искала непутевую мамашу, сколь не ходила по дворам с просьбой, приютить малышку, а никто не хотел брать на себя обузу. Так и осталась девочка у нее пятым ртом в огромной семье. Сначала имени ей просто не давали, клича то приемышем, то нахлебницей, но потом все-таки пришлось вести малютку в храм к Богиням. Именно там случилось невероятное: свет, падавший на алтарь для приношения даров из расписных витражей, вдруг преломился чудесным образом и свился вокруг девочки радужным венцом. Люди зашептались. Одни стали уверять, что это благословение, другие — что предназначение, третьи — проклятие. Трактирщица лишь растерянно посматривала то на мужа, то на приемыша, а потом дала девочке имя, которое давно хранила, думая, что когда-нибудь и у нее дочка родится. Но Богини награждали ее одними мальчиками, а имя, стало быть, хранили для нее — нахлебницы.

Нелегкая доля выпала Василисе. С самого малолетства пришлось ей отрабатывать свой хлеб. Она и посуду мыла, и полы в трактире чистила, и за скотиной ходила. А как стала израстать, задумала мать для нее и еще одну тайную работу, о какой мужики всенепременно мечтали, глядя на ладную да стройную красавицу. Однажды вечером она поманила Василису.

— Васька, — приказным тоном заявила она, — будешь теперь иначе хлеб свой отрабатывать. Иди рожу свою хоть умой... и руки...

Потом она вручила девушке кувшин с кислым вином.

— Иди к господину во второй комнате. Будешь делать, что он скажет, и пока не выпустит, не приходи!

Василиса растерялась. Она поняла, что ее ожидает. Да и как не понять, старшие братья уже не раз пытались зажать девочку в темном углу какого-нибудь сарая, но выручал ее строгий запрет отца. Однажды он поймал сыновей на этом неблаговидном проступке и высек так, что мало не показалось. С тех пор они осмеливались лишь грязно скалиться и грозить, мол, вот уедет батя на ярмарку... Но пока, на счастье девушки, он об этом не помышлял. Знал ли отец об инициативе матери? С его ли молчаливого согласия творилось непотребство? Об этом Василиса не успела узнать. Мать живо довела ее до комнаты, втолкнула внутрь и с силой закрыла за ее спиной двери. "Господин" сидел развалившись на кровати. При виде Василисы он похлопал по постели рядом с собой, приглашая присесть. Но девушка застыла в дверях, будто онемев. Мужику надоело ждать, он кряхтя поднялся, подошел вплотную, дыхнув в лицо парами алкоголя, а потом резко притянул к себе и зло впился в ее губы своими. Василиса попыталась его оттолкнуть, но не тут-то было. Девушка извивалась, все еще удерживая одной рукой кувшин с вином, а потом замахнулась и саданула насильника им по голове. Тот только охнул и сполз на пол, который тут же окрасился кровью.

Все дальнейшее утонуло в полнейшем безразличии. Как прибежала трактирщица, как ухмылялись выглядывавшие из-за ее плеча братья, как вели ее к старосте, закидывая тухлыми овощами и обзывая ведьмой... Три дня просидела она в подвале его дома в ожидании своей участи.

Стояла в те дни страшная сушь. Именно это время любил Повелитель огня и выбирал для своих забав. То овин подожжет, перекинувшись молнией, то лесом подберется к деревеньке, чтобы погонять голоногих смертных, лизнув их пятки. Вот и сейчас решил поразвлечься. В огненные тиски взял он трактир, стоявший на самой окраине деревни. Тогда-то и прибежала приемная мать Василисы к старосте. Колдовство, говорит, это. Ведьма огонь навела, ей и в жертву ему идти. Темные тогда люди были, все думали, откупиться от стихий можно. Староста так же мыслил, а потому выволокли Василису из погреба, выставили связанную по ногам прямо на пути огненных змей, стелившихся по земле. И ушли.

Повелитель огня ухмыльнулся. Интересно ему было увидеть ужас и страх в глазах девушки. Он кружил возле нее, горячими прикосновениями призывая поиграть в салочки. Но она стояла твердо, смело смотря в глаза своей смерти. На самом деле, Василисе было ужасно страшно, но девушка хотела умереть. Слишком тяжелым грузом стало для ее нежной души убийство незнакомого господина. Думала она, что не будет теперь ни жизни, ни счастья. Да и когда все это было? Ведь с самого детства только и делала, что мучилась.

Гордость и смелость хрупкой, нежной и очень красивой девушки поразили Повелителя огня. Он обернулся человеком и вошел в круг огня. Молча смотрел мужчина на девушку, удивленно выгнув черную бровь, точно так же она отвечала ему.

— Пойдешь со мной? — вдруг спросил он.

— Пойду! — сказала она. А что еще могла ответить девушка перед лицом неминуемой смерти.

И они ушли. Уже потом она узнала, что зовут его Фейром, что он — Повелитель огня. Девушка просто шла по лесу, а Фейр то исчезал, то появлялся, принося ей все необходимое. Они долго путешествовали по равнине и достигли самого восточного ее края. Почему Василия шла именно сюда, она сказать не могла, но взглянув на океан, поняла, что достигла цели. Понял это и Фейр.

— Ты слышишь зов? — спросил он. Наконец, Повелитель огня ощутил в девушке силу одной из стихий.

— Я не знаю, как это назвать, но меня просто тянуло сюда, — она впервые за все время пути боялась смотреть на Фейра.

— Но, Лиса, — так называл он ее, — я не хочу, чтобы ты уходила.

Он шагнул к девушке и впервые за все время дотронулся до нее, осторожно взяв ее пальчики в свои. Они почувствовали это одновременно: будто кровь в жилах вскипела. Его прикосновения обжигали душу, ее касания приносили облегчение, как тень в дневную жару. Фейр уже больше не мог оторваться от Лисы, и она этого не хотела. Их поцелуй соединил их навеки. Мог бы соединить... Но Фейр был огнем, а Лиса — водой.

— Остановитесь, несчастные, — над поверхностью океана появился Царь морских глубин. Он давно ждал Василису, он чувствовал ее. Она не была рождена смертной. Ее матерью стала одна из женщин морского народа. Но взрослеть наследницу отправили на землю и возвращения ждали с нетерпением. — Повелитель огня, взываю к твоему рассудку!

Царь рокотал океанским прибоем, волны которого, наконец, окатили влюбленных, остудили их пыл и откинули друг от друга.

— Ты не можешь забрать ее у меня, — вспыхнул огнем Фейр.

— Отец, прошу, — упала на колени Лиса.

— Нет! — взревел Царь, и в единый миг новая волна смыла наследницу и утащила в воды морские.

Лиса не боялась воды, она сразу же растворилась в ней и впервые в жизни почувствовала себя свободной. Она могла быть где угодно и в какой угодно момент. Она наслаждалась новой силой, которую ощущала каждой частичкой своего тела. И это было так чудесно, что образ Фейра затерялся среди новых впечатлений.

"Слава Богиням, — услышала она вдруг отца, — я уж думал, ты променяешь свою стихию на любовь".

Лиса только улыбнулась.

Так полетал день за днем. Нахлебница стала принцессой, и ей все больше и больше нравился обретенный дом. Ужасы земной жизни быстро забывались. Лиса думала, что и Фейр уйдет в прошлое. Но образ Повелителя огня преследовал ее, голос догонял в самых быстрых течениях. Принцесса оказалась рабыней обычных чувств.

Не смог сжечь свою память и Фейр. Молнией метался он по миру, неистовал, изливая свой гнев лавой вулканов, а потом вернулся туда, где потерял свою Лису. Он сидел на берегу океана и смотрел в даль, ожидая ее появления. Его сердце плакало, искрами, словно кровью, осыпаясь в траву. Днем их было не видно, но ночью они сверкали звездами, упавшими на побережье. Так появилась огонь-трава.

— Это красиво, — вздохнул морской Царь, появившись однажды из пучины прямо у самого берега. — Чего ты добиваешься?

— Я люблю ее, — Фейр даже бровью не повел при виде своего собрата. — Верни мне ее.

— Я не могу, — морской Царь появился не для того, чтобы полюбоваться мучениями Повелителя огня. — Пока она была хоть чуточку человеком, у вас был шанс. А теперь она — чистая стихия. Вы уничтожите друг друга, едва прикоснетесь.

— Отец, неужели это правда? — раздался вдруг голос Лисы. Она давно уже была здесь, но не решалась появиться перед Фейром, считая себя виноватой в их разлуке.

— Да, дочь моя, — Царь был печален.

— И ты знал?

— Я не мог отказать себе в удовольствии видеть тебя, знать, любить. Прости...

— Прости? — на глазах Лисы появились слезы. Она никогда не плакала, даже в детстве, когда было просто невыносимо. Но тут... Она смотрела на Фейра и не могла сдержать рыданий.

— Любимая... — шептал он, протягивая руки.

— Прости, — она соткалась из воды и ступила на берег — красивая, недоступная, родная. Фейр кинулся к ней, но она остановила ее движением руки. — Нет, я не могу допустить, чтобы ты умер. Прости и забудь меня.

Она еще раз окинула его взглядом, стараясь запомнить на всю свою бесконечную жизнь.

— Но мы можем видеться... — он прижимал руки к сердцу, будто боясь, что оно выскочит из груди.

— Нет, — печально покачала она головой, — это просто слишком больно... Быть рядом и не быть с тобой. Нет!

Последнее слово она выкрикнула, а потом кинулась в воды морские и растаяла.

...— Неужели так все и закончилось, — Эля плакала навзрыд, утирая слезы платочком.

— Ну что ты, глупая! Нет, конечно.

— Значит, они встретились? — и столько надежды в ее голоске.

— Да, встретились, — я усмехнулась. — Не смогли они жить вдали друг от друга.

— Они поженились! И отец Лисы ошибся! Они не умерли, ведь любовь не может убить! Да?

Пока я рассказывала, на землю опустилась ночь. Небо ушло во тьму, выставив, словно щиты, мерцающие звезды.

— Они навсегда остались вместе, — я откинулась на сено, Эля последовала моему примеру. — Вон видишь, среди звезд будто туман...

— Да.

— Это они. Фейр и Лиса встретились и поцеловались. Огонь и вода! Они превратились в пар и улетели к самым звездам!

Эля плакала.

Еще с час мы тряслись в телеге, а потом раздался лай, запахло дымом. Из-за пригорка появились первые домики.

— Вот я и дома, — воскликнула Эля, вытирая платочком личико.

Мы прощались в полной темноте. Война и здесь побывала, выжав досуха все тайники и запасники, оставив от полей лишь сгоревшую стерню. Нищета она беспросветна.

— Не забудь, — наставляла меня девушка, — в городе лучше всего остановиться в гостином дворе, он в самом центре. Денег тебе хватит ненадолго. А еще надо одежду купить! Это платье тебе не идет!

Я улыбнулась. Славная она, добрая. Не думая долго, я сняла кулон с огонь-травой и протянула Эле:

— Возьми, — девушка в изумлении замерла.

— Но, Аль, это же... это же...

— Подарок! — я взяла ее руку и положила кулон в раскрытую ладонь. — Пусть принесет тебе счастье.

Огонь-трава, почувствовав нового хозяина, вспыхнула, озарив лицо Эли. И оно изменилось. Горе и нужда исчезли, подарив коже здоровый цвет, локоны, выбивавшиеся из-под платка, засверкали и завились, носик заострился и теперь весело смотрел вверх, а на щеках появились озорные ямочки. Или мне все это только показалось... Темно ведь...

Я села в телегу и продолжила свой путь. Возница разбудил меня уже под утро у городских ворот. Едва я сошла, он развернулся и пустился в обратный путь. Интересно, а он вообще отдыхает?

* * *

Самое сложно, чем мне пришлось овладеть за день пути с Элей — это финансовая грамота. Я вообще не могла понять, зачем нужны монеты, а потом девушке долго пришлось объяснять, где их берут. При этом она смотрела на меня как на тяжело больную. А уж различать осьмушки, четвертушки, медяки, серебрушки и золотые пришлось на собственном опыте.

Настроение мое медленно, но верно, стремилось к нулю, когда я стояла перед хозяином гостиного двора, уставившись на горсть монет у себя в руках. Он мое затруднение понял быстро, отобрав две серебрушки за два дня проживания в маленькой комнатке под самой крышей с узкой лежанкой, правда, заправленной довольно чистой простынкой. Здесь не оказалось даже стола! Хотя... на кой он мне...

Из окна зато можно было рассмотреть весь город. Ограниченный каменной стеной, он со временем рос не в ширь, а в высь. Потому большинство новых зданий были в два-три этажа. Они казались настоящими исполинами рядом со старенькими одноэтажными особняками. Война обошла Тримир стороной, хотя он и находился в непосредственной близости от границы. Наверное, город просто не сопротивлялся захватчикам, а гостеприимно раскрыл свои ворота, сохранив себя во всей своей красе.

Если сегодняшний день был уже решенным делом: пройдусь по базарчику и магазинам и куплю подходящее по цене платье, то вот завтрашний не предвещал мне ничего приятного. Как говорила Эля, без денег мне не жить, а вот где их взять, я не представляла. Разве что последовать ее совету. Я достала платье, еще раз окинула тоскливым взглядом всю эту красоту и решительно взялась за маленькие камушки, разбросанные по всему краю юбки. Как они умудряются держаться на ткани? Ни ниток, ни клея я не обнаружила. Но едва потянула за камень, он будто сам юркнул мне в ладошку. Какой красивый! Темно алый, будто сверкающий изнутри! Изумительным был и соседний камень в виде маленькой капельки — огненно-рыжий. Его я тоже оторвала. Если уж показывать специалисту, то и тот, и другой. Интересно, в ломбард их снести или в ювелирный...

А еще Эля настаивала, чтобы я сразу же по приезду в город обратилась к стражникам. Они представляли собой реальную власть, как в городе, так и в целом в королевстве, и могли помочь мне найти моих родных. Ведь где-то же они есть! Если, конечно, не погибли на войне. С такими мыслями я и вышла в город. Если на рассвете он казался строгим и величественным, то сейчас был похож на муравейник. Город звенел, гудел и переливался многоцветьем нарядов, сновавших туда-сюда горожан. Он оглушил меня, я какое-то время стояла и хлопала глазами, но потом попривыкла и просто слилась с одним из людских потоков. Он, петляя по улочкам, вынес меня на базарную площадь.

И куда мне дальше? Шумные ряды тянулись в разные стороны, зазывая многоголосьем продавцов и чудными запахами чего-то сладкого, пряного и, несомненно, вкусного. Сжимая в ладони два маленьких камушка, я вознамерилась прочесать площадь в поисках подходящей мне лавки. Она обнаружилась почти сразу же, но едва я взглянула на лоснившуюся от сладкой жизни и постоянных заискивающих улыбок рожу продавца, говорить что-либо расхотелось. Хозяин смерил меня презрительным взглядом:

— Чего надо, побродяжка? — рявкнул он так, что я в мгновение вылетела за дверь.

На глаза навернулись слезы. Да уж! Я впервые осознала, что по сравнению с остальными горожанами, выгляжу как пугало. Может сначала все-таки платье... Нет! Сначала — камни. Я пошла по торговым рядам. Ювелирных изделий здесь было немало, но поговорить с хозяевами прилавков я не осмеливалась. Они явно видели во мне потенциальную угрозу, возникая между мною и торговыми рядами, едва я решалась приблизиться. И вот когда я совсем отчаялась, наткнулась на неприметный магазинчик. Он не был только ювелирным, на витрине красовались как всяческие удивительные совсем древние вещи, так и сувениры, выполненные под старину. Нерешительно толкнув дверь, я оказалась в полумраке совсем небольшого помещения под внимательным взором немолодого уже мужчины с пушистыми бакенбардами, торчавшими в разные стороны.

— Юная госпожа осматривает достопримечательности нашего города? — его голос звучал мягко и приветливо. — Тогда вы попали по адресу. Что вас интересует?

— Госпожа? — такое обращение было мне приятно, конечно, но очень уж не вязалось с моим внешним видом.

— Дитя мое, я прекрасно разбираюсь в людях! Платье на вас, безусловно, бедное, но с чужого плеча, а вот туфельки, — я инстинктивно взглянула на кончики моих лодочек, с любопытством выглядывающих из-под подола, — явно ваши. И они говорят, что вы знали и лучшие времена, нежели те, которые переживаете теперь. Я ведь прав?

Я нервно кивнула головой.

— И что привело госпожу в мой магазин?

— У меня есть камни, — я испуганно взглянула на продавца, а вдруг он решит, что я их украла, — но... Я не знаю, что это и сколько может стоить.

— Давайте посмотрим, — он приглашающе протянул руку, и я шагнула в яркий круг от висевшей прямо над прилавком керосиновой лампы.

— Вот, — я раскрыла ладонь и камушки дружно сверкнули. Будто перемигиваясь.

— Интересно! — глаза его заметно оживились. — Ну что, дружочки, откроете мне свои секреты?

Он сначала просто повертел их в руках, вглядываясь в игру преломляющихся лучей, потом взял лупу и долго рассматривал, то цокая языком, то удивленно взламывая светлые такие же как бакенбарды пушистые брови. Наконец он оторвался от увлекательнейшего занятия и хитро так посмотрел на меня.

— Камни из какого-то набора? Комплекта? Да?

— Можно и так сказать...

— Удивительные, — он гладил, их как люди обычно гладят любимую домашнюю зверушку.

— Они украшают мое платье... — зря я это, наверное.

— Их очень много?

— Не знаю, не считала. Может, несколько десятков.

— Дитя мое, а не могла бы ты показать само платье? Оно, наверное, такое же удивительное, как и камни, что его украшают.

— Говорят, что ткань, из которого оно сделано, уникальна, — мне вдруг стало страшно. А вдруг он меня обманет. Принесу ему платье, а он меня по голове... И поминай, как звали.

Мое сомнение не укрылось от мужичка. Он одобрительно хмыкнул и рассмеялся, зажимая рот кулачком.

— Правильно делаете, госпожа, доверять незнакомым людям нельзя. Но у вас, я вижу, нет другого выхода. Меня зовут Андроном. Спросите у любого в округе, меня все знают. Я ни разу никого не обманул и не подвел!

Это прозвучало с гордостью и так по-доброму, что я улыбнулась.

— А меня Алисой зовут, — он улыбнулся в ответ.

— Вы, госпожа, верно в гостином дворе остановились?

Я кивнула.

— Очень прошу вас камешки при посторонних не демонстрировать. Хозяин, конечно, честный человек, но в таких местах много подозрительных личностей ошивается. А камешки ваши уникальны. Цены им нет, — как-то печально он это сказал, — потому что люди их боятся покупать. Это все суеверия, но горожан можно понять — камни эти реагируют на волшебство. Они способны усиливать способности человека, поэтому те, кто их носит, считаются колдунами и ведьмами. Но это не все. Самое уникальное — обработка камней. Такое ощущение, что они просто появились в той форме, в которой сейчас и находятся. Но это же невозможно! Тем не менее, следов каких-либо инструментов я не заметил.

Он задумался, что-то взвешивая и решая, стоит ли меня посвящать во все тонкости.

— Можно найти покупателей среди эльфов... — наконец сказал он, — я даже знаю одного такого. Он должен прибыть в город завтра. Вот и приходите, заодно платье принесите показать. Любопытно взглянуть на такую вещь.

Я кивнула головой:

— Господин Андрон, не посоветуете ли мне магазин, где можно купить недорогое, но приличное платье?

— Конечно, госпожа Алиса, — он встал и вышел из-за прилавка. Только теперь я оценила его большой рост, я едва дотягивалась макушкой до его подбородка. Андрон прошел к окну и указал мне на магазинчик, как раз напротив его лавки. — Скажешь, что от меня. Мы с Валентией, хозяйкой пошивочной, хорошие друзья. Да и лишнего она не возьмет.

Я поблагодарила Андрона и, с трудом протиснувшись сквозь толпу горожан на другую сторону улицы, зашла в магазин женской одежды. Валентия, если и подумала чего о моем внешнем виде, то решила вслух этого не высказывать. А услышав имя Андрона, и вовсе расплылась в доброй улыбке и за полчаса подобрала мне симпатичное темно-зеленое платье, узкое до талии и расширяющееся в пол. Воротник был украшен нежнейшей вязаной паутинкой из белых шелковых нитей. Строго, но очень мило! Я даже переодеваться в свое старое платье не стала.

— У вас красивая фигура, госпожа, — проворковала Валентия, — если нужно будет что-нибудь особенное, заходите. Я всегда буду рада вам помочь.

Вот теперь мир вокруг стал добрее, люди уже не смотрели на меня как на пустое место. Мужчины даже провожали жадными взглядами, за что получали подзатыльники от супруг. Не узнал меня и хозяин гостиного двора. Лишь когда я ему показала выданный мне ключ, внимательно всмотрелся в черты лица и удивленно присвистнул. Зато через пять минут ко мне в комнату принесли ужин, который, оказывается, входит в оплату.

Так уж получилось, что каждый день, с самого моего благополучного пробуждения в лесу, я пробовала разные блюда. И все они мне очень нравились. Правда, одни рождали какое-то странное чувство узнавания, а вот другие, напротив, лишь удивление, какое рождается во время открытия чего-то важного. Так вот если верить своим ощущениям, раньше я ела лишь салаты и сладости. Может, я — принцесса?

Я с изумлением рассматривала себя в маленькое зеркальце. В новом платье, оттенявшем цвет кожи, яркость волос и необычность моих глаз, я была ничуть не хуже любой принцессы, даже эльфийской.

На следующий день я сложила платье в узелок и вновь пришла в лавку Андрона. Он приветствовал меня как старую знакомую. Моего преобразившегося внешнего вида он будто и не заметил, принимая его как нечто само собой разумеющееся.

— А, госпожа Алиса, горю нетерпением... — он смотрел на меня с улыбкой.

Я положила узелок на прилавок и осторожно развернула. Едва он тронул пальцами ткань платья, брови его полезли вверх.

— Надо же, сколько живу, такой красоты не видел... — он водил руками над платьем, будто боясь прикоснуться. Потом с интересом посмотрел на меня, — не поведает госпожа, откуда у нее это чудо?

Ну и что сказать, опять про потерю памяти?

— Скажем так: подарок от феи, — и как из меня такой бред вырвался?

Я готова поклясться, он вздрогнул. Потом как-то весь сник, плечи опустились, и мне даже показалось, он готов заплакать так, как могут плакать только старики, жалеющие об ушедшем безвозвратно.

— Простите, если я невольно напомнила о чем-то печальном, — я дотронулась до его опустившейся на прилавок руки. Андрон поднял затуманившийся взгляд и улыбнулся.

— Пустое, госпожа Алиса... Все чаще в последнее время приходят воспоминания. Все больше грусти от несбывшихся надежд. Но вам, молодым, этого не понять... Пока...

Он вздохнул, пошарил на полочке, достал странную толстую лупу с двумя линзами и углубился в изучение как ткани, так и камней. Андрон так увлекся этим, что, казалось, совсем про меня забыл. Но и я не скучала. Как на витрине, так и вокруг прилавка было выставлено очень много интересных вещей. Шкатулки и статуэтки, кольца и подвески, книги и старинные манускрипты... И вдруг где-то посреди кинжалов в потертых ножнах и амулетов в странных оправах я увидела зеркальце, точно такое же как у меня. Чисто машинально я сунула руку в боковой скрытый складками платья карман. Пальцы нащупали витую металлическую ручку и с облегчением скользнули обратно. И в этот момент на своем запястье я ощутила крепкую хватку чужих рук.

— Леди что-то спрятала? — за спиной возник мужчина в длинном плаще с капюшоном, почти полностью закрывающим лицо.

— А, Фрей! — радостно вскинул голову Андрон. — Ты как раз вовремя.

— Конечно, — голос незнакомца был чуть хрипловатым, но очень приятным. Неровности тембра будто цепляли струны души, вызывая непонятный трепет. — Иначе леди стащила бы ту вещицу, что у нее в кармане.

До меня, наконец, дошло, на что он намекает:

— Да как вы смеете! — я вырвала руку из его клещей.

— Ай-яй-яй, леди, я же видел, как вы сунули что-то в карман, — он укоризненно качал головой.

— У вас либо фантазия богатая, либо зрение плохое! — глаза из-под капюшона гневно сверкнули. Ну ничего не могу поделать с собой. Как только меня задевают за живое, начинаю огрызаться.

— Тогда леди, может быть, покажет, что она прячет?

— Да легко! — я вытащила зеркальце и показала незнакомцу и Андрону. — Просто точно такое же я увидела вон на той полке...

Андрон проследил за моим указующим перстом, хотя, по-моему, прекрасно помнил об этом зеркале.

— Но как? — только и вымолвил он. Потом укоризненно качнул головой и язвительно произнес, — Фея подарила?

Я нехотя кивнула.

— Фрей, — наконец Андрон вспомнил о своих обязанностях как хозяина положения, — познакомься с леди Алисой, именно о ней я тебе говорил.

Незнакомец опустил капюшон. На меня глянули ярко-зеленые живые глаза, в которых не было даже тени сожаления о том оскорблении, которое он мне нанес. Эльф гордо вскинул подбородок и процедил:

— Очень приятно...

— А мне не очень, — искренне призналась я. — И я все еще рассчитываю на извинения.

— Ну-ну, Фрей, признай, что ты был неправ, — рассмеялся Андрон. — А ты, молодец, характер!

Это уже в мою сторону. Эльф еще чуть помедлил, но потом взгляд его упал на прилавок, где лежало платье, потом вновь перекинулся на меня. Остроухий осознал, что со мною сейчас лучше не ссориться, если он хочет увидеть кое-что любопытное.

— Извините, леди Алиса! — он чуть склонил голову, вроде бы и повинно, но не теряя своего достоинства.

Я кивнула в ответ. Мне бы тоже хотелось получить хоть какие-то ответы.

— Простите, господин Андрон, а откуда у вас это зеркальце?

Хозяин лавки задумчиво почесал бакенбарды.

— Долгая история. Долгая и печальная.

— Расскажите, может это и мне поможет...

Я не договорила, понимая, что болтаю лишнее. Но это не ускользнуло от моих собеседников. Они вопросительно на меня посмотрели и явно собрались дожидаться признания.

— Леди Алиса, нам проще будет решить все вопросы, связанные с этими камешками, если вы все расскажете, — Андрон говорил тепло и ласково, как родной отец. И это помогло мне довериться.

— Рассказывать мне нечего, — буркнула я, — я ничего не помню. Очнулась в этом платье с зеркальцем в кармане. Вот и пытаюсь вспомнить.

Андрон и Фрей переглянулись.

— Ну что ж, тогда слушайте. Я буду рассказывать в хронологическом порядке развития событий, а не теми частями, которыми узнавал сам.

* * *

Райния росла очаровательной девочкой. Красивой, умной, доброй. Ее родителям, а они были богатыми и известными людьми, говорили, что Богини отметили ее своим дыханием. Феечка во плоти! Но это была лишь обложка. Как только Райния избавлялась от внимания и опеки родителей и нянечек, она преображалась. В округе их большого поместья не было ни одного дерева, на которое она бы не взобралась. Деревенские мальчишки считали ее чуть ли не вожаком, постоянно выдумывающим всяческие проказы.

И вот однажды в центр их веселья попал Андриян. Третий сын правителя Мирграда... Он был чужд ко всеобщим дворцовым утехам. А едва ему исполнилось шестнадцать, отправился в путешествие по стране, поставив отца в известность тайной запиской. Тот даже ординарца к нему приставить не успел. Вот и ехал Андриян по дорогам родного королевства в полном одиночестве, будто студиозус какой или гонец.

Мальчишки появились под копытами его коня внезапно, будто просто возникли из ниоткуда. Принц поставил скакуна на дыбы, отметив про себя, что слишком уж хитрые рожицы у отроков. А они кинулись к нему, наперебой прося не ехать дальше.

— Благородный господин, — кричали они, — на верную смерть едешь! Видишь — развилка. Раньше тут столб стоял и предупреждал путников, что в лесу этом живет кровожадная ведьма.

— Чем же она так страшна? — опешил Андриан.

— Дак, говорят, младенцев кушает, — самый долговязый страшно завращал глазами.

— И путников, — добавил второй.

— А кого не съест, заколдует! — поддержал третий мальчишка.

— Так, значит, наоборот, — задумчиво ответил Андриян, — ехать надо, да сразиться с нечистью! Извести ее в конец! Вот и меч у меня особый — самый что и на есть убивственный!

Мальчишки с удивлением воззрились на оружие, висевшее на поясе принца, потом переглянулись и уже как-то не очень уверенно заверещали:

— Да что вы, господин, не надо ее убивать...

— Она сама вас убьет!

— Зачем такая надобность...

— Молоды вы еще, — сурово заявил принц, едва сдерживая смех, — не понять службы настоящего рыцаря, избавляющего землю родную от всяческой напасти!

С этими словами, он пришпорил коня и с мечом наголо помчался в самую чащу.

— Порубает... — тихо проговорил долговязый. — Бедная Раечка!

Остальные мальчишки лишь притихли, взирая на старшего и ожидая от него каких-либо действий.

Скрывшись в лесочке, принц со слезами от хохота на глазах убрал меч и соскочил со скакуна. И тут в лесном утреннем тумане он увидел настоящее привидение: распущенные белокурые волосы торчали во все стороны и казались сотканными из тумана. Балахон, скрывавший фигуру, развевался и казался живым. Привидение протянуло жадные ручонки к принцу

— Вот и обед пожаловал, — замогильным голосом заверещало оно.

Сердце дрогнуло, хотя принц уже был готов к чему-то подобному. Он даже подумал, что более суеверного путника этому чуду в балахоне удалось бы испугать до смерти.

— Я сразиться с тобой пришел, — гордо распрямился Андриян, — слышал, что ты младенцев изводишь, решил вступиться за род человеческий!

Балахон, кажется, дрогнул. Руки, которые были расставлены в стороны для пущего страха, опустились. 'Сейчас пустится наутек', — понял принц и в два прыжка оказался рядом с чудищем, схватив того за вполне человеческую ручонку, торчавшую из-под покрывала. Она дернулась, пытаясь вырваться, но Андриян крепко держал пленника.

— А вот теперь, — радостно сообщил принц, — всыплю тебе розгами по седалищному месту.

— Не надо, дяденька, — заверещал тонкий девичий голосок.

Принц аж подавился. Он скинул балахон и увидел под ним девушку, растерянно смотревшую на него синими, как самая чистая лазурь, сапфирами. Андриян залюбовался и сам не заметил, как провел рукой по милому личику, очерчивая пальцами подбородок, изгиб шейки и изящное ушко.

— Спасите, — закричала вдруг девочка, — маньяк!

Она вывернулась и со всей силы заехала принцу туда, куда порядочным девушкам даже смотреть не положено. Андриян согнулся от боли и выпустил тонкую ручку пленницы. В мгновение она исчезла в зарослях, оставив его тихо шипеть и сдерживать ругательства, не совместимые со статусом принца.

С этого момента жизнь Андрияна закончилась. Он еще путешествовал какое-то время по долам и весям, но ни наслаждаться жизнью, ни удивляться чудесам земли родной уже не мог. Во дворец он вернулся похудевшим и осунувшимся, будто пережившим большую трагедию или болезнь. Мать долго квохтала как курица-наседка вокруг 'маленького мальчика', отец только пристально на него поглядывал, а старшие братья, настоящие воины, лишь хмурились, гадая, что за прихоть напала на младшенького. А Андриян просто не мог избавиться от постоянных видений того белокурого чуда, с которым повстречался в лесу. Через год, прошедший с того времени, он не выдержал и направился к матери. Она внимательно его выслушала и даже как-то радостно констатировала факт:

— Ты влюбился сынок... А я уж было подумала... — она не договорила.

— Что я чего-нибудь натворил?

Мать кивнула.

— Мама, но что мне теперь делать?

— Найти ее, — она сказала это уверенно, даже как-то удивленно, что сын сам не понимает такой простой вещи.

— Но она — простая деревенская девчонка.

— Сынок, — мать подошла и прижалась к его груди. Она давно уже была на голову ниже своего отпрыска. — Нашего высокого происхождения, ни разу не подпорченного кровью низкородных, ничто не оспорит. В конце концов, присвоим ей титул. Но только в том случае, если ты будешь уверен, что она не унизит нашего рода своим поведением. Ну да что я тебе говорю, девушку, которая будет есть как животное руками, ты и сам не приведешь.

Эта фраза, брошенная походя матерью, крепко засела в сердце принца. Он боялся, что белокурое чудо окажется такой невоспитанной, что вызовет в нем лишь отвращение. И все-таки он решился ее разыскать.

Начал Андриян с той самой деревеньки, которую проехал как раз перед нападением мальчишек. Девушку он запомнил, а вот парней — нет. Да и больше года уже прошло, а за это время подростки наверняка вымахали и стали мужчинами. Сердце Андрияна вдруг сжалось, едва он подумал, что и девушка могла уже выйти замуж или обручиться. С такими мыслями принц, а на этот раз он путешествовал со свитой, как и положено, встретился со старостой деревни под предлогом того, что изучает проблемы населения. Крепкий и сразу видно деловой мужичок провел его по самым зажиточным домам и собрал сход всех селян, где были и взрослые, и дети. Жадно Андриян всматривался в их лица, но девушки так и не обнаружил.

День шел за днем, Андриян объезжал окрестные деревеньки, пока слух о его визитах не дошел до хозяина поместья лорда Володимира, отца Райнии. Он бы и раньше пригласил в гости особу королевской крови, но был в это время со всей своей семье в городе. А как приехал, так сразу и поехал навстречу принцу.

Праздник в честь высокого гостя решено было назначить на ближайшую субботу, а несколько дней до этого события принцу предлагали провести в кругу семьи. Но сначала — обед. Андриян не отказывался. Ему уже хотелось передохнуть, да и ночевки в деревнях изрядно утомили. Лорд Володимир познакомил Андрияна со своей женой, Аннией, сыном и...

— Анния, родная, а где наша феечка? — спросил он, не обнаружив дочери.

— Сейчас, мой дорогой, она прихорашивается с дороги.

Эта фраза покоробила принца. Он помрачнел и подумал, что теперь ему придется отбиваться от всех местных знатных невест. В этот самый момент первая из них и появилась.

— Мамочка, папочка... — она как вихрь ворвалась в комнату, а, увидев постороннего, присела в реверансе и опустила глаза долу, как и положено воспитанной девице. Принц коротко кивнул, разглядывая высокую прическу, собранную из белоснежных локонов. И тут девушка подняла голову:

— Маньяк! — испуганно вскрикнула она.

— Чудо мое, лесное... — лишь промолвил принц.

— Вы знакомы? — лорд Володимир с удивлением посматривал то на особу королевской крови, то на дочь, нежная кожа которой пошла красными пятнами стыдливого румянца. Потом девушка затравленно взглянула на отца, на принца, развернулась и выбежала из комнаты.

На Андрияна было приятно смотреть. Глаза его горели огнем, а лицо — невыразимым блаженством.

— Лорд Володимир, — он подошел к отцу Райнии и встал на одно колено, — я Андриян, принц Мирградский, прошу у вас руки вашей дочери. Вы правы, мы знакомы. Я встретил ее случайно год назад и за это время понял, что жить без нее не могу. В вашей власти сделать меня счастливейшим из смертных, либо лишить всяческой надежды на счастье.

— Вот как? — лорд Володимир и сам не знал, что ответить, на столь пылкое признание в любви к его дочери. Он поднял принца с колена и предложил присесть к столу. — А что же сама Райния? Вы с нею не говорили?

— Я не случайно оказался в ваших краях, — повинился Андриян, — я ее разыскивал. Простите, лорд, но я встретил ее в компании деревенских мальчишек, а потому думал, что она...

— Низкородная? — помог ему лорд.

Принц кивнул и продолжил:

— Но даже это меня не могло остановить. Она бы все равно стала моей женой.

— Видите ли, Андриян, — лорд Володимир просто растерялся. Породниться с королевской семьей было бы верхом его желания в отношении судьбы дочери, но он всегда думал, что жениха Райния будет выбирать себе сама. — Без согласия своей дочери, я не могу дать согласия на помолвку.

— Я понимаю, — согласно кивнул Андриян. — Тогда я прошу разрешения видеться с нею, чтобы доказать свою любовь.

За дверью в залу кто-то очень уж громко фыркнул. Лорд Володимир улыбнулся, прекрасно зная, что как бы смущена его дочь не была, она не упустит возможности подслушать такой важный разговор.

— Райния, — крикнул он, — можешь войти, нечего подслушивать, это неприлично, в конце концов.

Дверь скрипнула и Райния застыла на пороге. Андриян в этот же миг вскочил, подошел к ней, робко взял в свою руку ее маленькую дрожащую от волнения ладошку и поднес к своим губам.

— Это счастье для меня, видеть вас, — произнес он, не отрывая взгляда от громадных сапфиров, заколдовавших его еще год назад.

Девушка не нашлась что ответить, наверное, впервые в жизни. Она не знала, как себя вести, хотя бы потому, что до сих пор не могла определиться в своих чувствах к принцу. Весь год она вспоминала лесного маньяка, а когда один из ее деревенских друзей краснея и запинаясь на каждом слове объяснил, что мог сделать с ней незнакомый мужик, помимо того, что просто зарезать своим огромным мечом, она начала видеть его в ночных кошмарах. И вот теперь... Оказалось, что он принц, а не маньяк, и что очень любит ее, что не могло не льстить юной девушке. Ее подружкам еще никто не признавался в любви. А тут... Сам сын короля, пусть и младший.

Принц, так и не дождавшийся от нее ни слова, провел девушку к ее месту за столом и усадил, все еще не сводя с Райнии восхищенных глаз. А она начала злиться. В первую очередь, на него. Он пришел и одним махом лишил ее равновесия, спокойствия и понимания жизни. Во вторую, на себя, сердце предательски дрожало, лишь стоило ему на нее посмотреть, что уж говорить, о прикосновении. Когда он прикоснулся губами к ее руке, она будто полетела вниз, как на самой высокой качели. В третью, на родителей. Вон как счастливо улыбаются. Неужели они готовы сдать ее любому первому попавшемуся жениху.

И Райния решила действовать с присущей ей выдумкой, помноженной на по-мальчишески веселый нрав. Она хоть и выглядела уже настоящей девушкой, с округлившимися формами и невероятной притягательностью, но ей было всего пятнадцать! Она приклеивала жениха к стулу, выливала на голову несчастного воду целыми ведрами, пыталась запугать мышами, подложенными в кровать. Он лишь снисходительно улыбался. Внешне. Внутри же все вскипало. Она издевается над ним! Она его не любит! И он решил испробовать очень хороший шанс — породить в ней ревность, ведь она как ничто другое свидетельствует о любви.

На праздник в честь принца собрались все окрестные знатные семьи, а каждая из них была богата дочерьми на выданье. Андриян проявлял любезность, знакомился с ними, приглашал на танцы, оставив Райнию один на один со своей злостью. Сначала девушка следила за ним с легкой безразличной улыбкой на губах, потом сделалась угрюмой и неразговорчивой. Внутри нее все бушевало. Она хоть и издевалась над принцем в последние дни, но радости эти ее проказы приносили с каждым разом все меньше. Его открытое лицо становилось таким милым, когда он улыбался, и таким несчастным, когда улыбку приходилось натягивать из вежливости. В такие моменты ей хотелось просто обнять его и утешить, но гордость не позволяла ей этого сделать. Вот и на балу ей хотелось, чтобы он танцевал только с нею и улыбался только ей, но... И в этом виновата она сама! Конечно, кому понравится быть посмешищем. А эти клуши, так она именовала про себя всех окрестных девиц, никогда не станут над ним смеяться, будут уважать его и, в конце концов, заслужат его любовь.

Девушка не выдержала самоистязающих мыслей, она развернулась и выбежала из залы, где кружили в танце счастливые пары. Слезы душили ее. Она не заметила, как выскочила на улицу, пробежала по темным аллейкам и забилась в самую дальнюю беседку, где никто не будет свидетелем горьких слез. Она не слышала быстрых шагов, преследовавших ее. Лишь когда на мелко подрагивающие от рыданий плечи опустились уверенные и вместе с тем нежные руки, вздрогнула и подняла голову.

— Райния, — голос Андрияна показался ей самой прекрасной мелодий, — я люблю вас! Я умоляю, будьте моей женой!

Она еще раз всхлипнула, готовая уже разразиться обвинительной речью по поводу бесконечных танцев с красавицами местного разлива, но вовремя одернула себя и медленно поднялась со скамейки. Ее лицо оказалось в непосредственной близости от его губ, и она не могла оторвать от них взгляда. Они манили, обещая подарить новые взлеты и падения на любимых с детства качелях. Она подалась вперед, и Андриян с мучительным стоном прикоснулся к ее мокрым от слез щекам.

— Любимая... — требовательно прошептал он прямо ей в губы.

— Да, — ответила она.

О помолвке принца и Раечки объявили прямо на празднике, сразу после того, как они вернулись из сада, крепко держась за руки. Уже через неделю счастливый Андриян уехал в столицу. Он намеревался сообщить новость родителям, а затем, как и полагается, невеста вместе с родителями должна была приехать во дворец.

Весь месяц принц носился по столичным магазинам в поисках необыкновенного подарка для любимой. По его мнению, он должен быть оригинальным в первую очередь, и предназначенным именно для Раечки, во вторую. Драгоценности он сразу вычеркнул из списка. Нет, конечно, кольцо обязано было быть, но Андриян знал, как Раечка не любит всяческих браслетов и ожерелий. И опять на помощь пришла мама. Она посоветовала заглянуть в королевскую сокровищницу. Именно там оседали самые странные и вместе с тем дорогие вещи.

Ах, если бы он посоветовался с отцом!

Но принц, окрыленный новой идеей, бросился вниз по лестницам в подвал, вход в который был открыт лишь королевской семье.

Сокровищница напоминала лабиринт со множеством комнат, в которых хранились и книги, и оружие, и драгоценности. Поначалу, видимо, здесь еще наводили порядок, расставляя и развешивая раритеты, но потом все просто складывали в кучи. В них и предстояло рыться Андрияну в поисках подарка. Весь день мужчина бродил по комнатам. Он останавливался в каждой, но найти подходящую вещь не мог, до тех пор, пока не достиг самой дальней запертой каморки. Возвращаться и искать ключи ему не хотелось, а потому он просто выбил низкую деревянную дверь, благо, была она уже полусгнившей от старости.

Здесь царил полный порядок. Вещи были пронумерованы и разложены по полочкам. Но все выглядели вполне обычными: кольца, кинжалы, мечи, кольчуги, чаши и кубки. И вдруг взгляд его упал на небольшой сверток из серой прогнившей тряпицы. Веревка перетягивала нечто маленькое и изящное, а кроме того деревянную табличку, на которой на древнем наречии было написано: 'Подарок от феечки. С любовью, Раечка'. Андриян просто замер перед свертком. Вот оно! Сама судьба послала ему награду за долгие поиски. Он осторожно взял сверток и унес его в свои покои.

Только там он разрешил своему любопытству взять верх над осторожностью. Он снял веревки, отложил в сторону табличку и развернул лохмотья тряпицы. В свертке оказалось изящное зеркальце, правда, поверхность его была матово черной. Однако принца в его стремлении преподнести невесте именно это зеркальце, уже было не остановить.

Он отнес подарок к знакомому кузнецу, который славился своими умениями в различных областях, в том числе и в алхимии. Кузнец только посмотрел на зеркальце, как сразу же вынес вердикт: уникальный предмет. Зеркало не было изготовлено из стекла с напылением амальгамы, как делал он сам. И еще, ему показалось, что отражающий материал живой, просто спит. Мастер так и сказал принцу, заметив, что, скорее всего, он может и проснуться, только для этого нужно либо что-то сказать, либо что-то сделать, а может просто посмотреться в него настоящей хозяйке. И Андриян решился. Он был уверен, что стоит такой красавице как его Раечка заглянуть в зеркальце, как оно сразу же признает девушку хозяйкой.

Встреча с любимой была просто незабываемой. Яркий солнечный день стал будто еще светлее, когда она вошла в тронный зал и склонилась в низком поклоне перед королевской четой, не забыв обласкать взглядом Андрияна. Потом была бесконечная, как казалось принцу, церемония приветствия. Ему хотелось как можно скорее обнять свою невесту, но... этикет... Наконец пришла пора дарить подарки. С замиранием сердца Андриян подошел к девушке, не отрывая от нее взгляда, склонился и преподнес зеркальце. Он не видел, как побледнел отец и привстал с трона, но сделать уже никто ничего не успел.

— Моей Раечке подарок от самих фей, — прошептал он. Зеркало в руках Раечки вспыхнуло, и из его недр будто вырвалась молния.

— Нет, — закричал король.

Гости замерли и только Андриян успел подхватить опадающее на пол тело невесты. Она была прекрасна, как и всегда, казалось даже, что она спит. Но последнее дыхание ее уже вырвалось легким мотыльком и улетело ввысь. Принц еще долго потом сидел у кровати, куда он ее унес, и ждал, надеясь на пробуждение. Но все было напрасно. Раечка умерла.

* * *

— Но почему? — я размазывала слезы по щекам. — Это несправедливо!

— Да, моя леди, — печально протянул Андрон. — Отец потом рассказал мне, что существует легенда, согласно которой один из наших предков обманул фею, заставил ее полюбить его, а потом отрекся ради дочери одного из знатных князей. Фею, а я думаю, что это просто какая-то обиженная ведьма, как раз и звали Раечкой. Умирая, она наслала проклятие на зеркало и преподнесла его королю. Оно должно было убить неверного возлюбленного при упоминании ее имени. Именно слово 'Раечка' было тем ключом, который оживлял зеркало. Ведьма попалась какая-то романтичная. Она была уверена, что король непременно тайком станет рассматривать подарок и вспоминать ее. А он даже не раскрыл сверток, а спрятал его в сокровищнице, наказав потомкам, даже не приближаться к зеркалу. Королям и наследникам об этом говорилось, а меня забыли предупредить.

— Так это были вы? — да уж, сообразительность меня подводит. Ведь даже имя одно и то же, только чуть измененное.

Андрон кивнул головой.

— А в фей вы вообще не верите?

Он усмехнулся:

— Поначалу, когда только все это случилось, я не мог прийти в себя, ходил по колдунам и продвинутым эльфам, искал возможность вернуть любимую. Она ведь будто спала. Тело не изменилось ни через день, ни через год. Я унес его вглубь священной горы на границе с гномами и замуровал там, а сам отправился искать способ ее воскрешения. Долгие годы провел я в странствиях и дошел до самого востока равнины, где, как я слышал, живут феечки.

— И что?

— А ничего! Сколько ни кричал, сколько ни звал, а ни одна не появилась. Тогда лил жуткий дождь. Он начался едва я ступил на, как меня уверяли, волшебные земли, и закончился, лишь когда я их покинул. Цветов там, и правда, много: уникальных и красивых, а запах... — он закатил глаза. — Но... ни одной феи. А потом я осел здесь. Пока странствовал, собрал целую коллекцию удивительных вещей, много знакомств завел, вот теперь и живу в Тримире...

Он не договорил, но я поняла, почему именно здесь. Вон она — священная гора на границе с гномами!

— Но что-то мы отвлеклись, — Андрон засуетился, стараясь скрыть нахлынувшие чувства. — Итак, Фрей, что ты думаешь об этом?

Он указал на платье, лежавшее на прилавке. Фрей, казалось, даже не заметил его приглашающего жеста. Он о чем-то думал, пристально глядя на меня. Под его оценивающим взглядом мне стало очень неуютно. Казалось, что он нашел более достойный предмет для изучения, чем какая-то тряпка. И все-таки эльф оторвался от моей персоны и подошел к самому прилавку. Он только коснулся платья, как снова изумленно взглянул на меня.

— Да, леди Алиса, вам удалось дважды поразить меня...

— Лупу? — спросил его Андрон, но эльф остановил его жестом, продолжая другой рукой водить по гладкой бархатистой на ощупь ткани.

— А еще какие-нибудь вещи были при вас в момент пробуждения, леди Алиса? — вновь обратился ко мне эльф.

Я лишь пожала плечами, потом протянула ему руку:

— Вот это колечко и кулон с огонь-травой. Но его я подарила.

— Вы невероятно щедры, — он взял мою руку и поднес к глазам, — либо просто глупы! С такими артефактами не расстаются.

— Вам доставляет удовольствие оскорблять меня, лорд Фрей? — я попыталась было вырвать руку, но он крепко ее держал.

— Ну-ну, крошка, не надо все принимать так близко к сердцу, — его пренебрежительный тон меня покоробил. — Колечко-то тоже непростое. От него явно тянет волшебством. Вы знаете, как оно работает?

Мне хотелось спрятаться от его цепкого взгляда.

— Не понимаю, о чем вы.

— Оно явно является либо талисманом, либо амулетом, но пока не активированным.

Он, наконец, разжал свои клешни. Я с удивлением посмотрела на кольцо, но ничего не сказала.

— Итак, — я посмотрела на мужчин, — меня интересует, будете ли вы покупать мое платье. Целиком или только камушки.

Андрон с Фреем переглянулись.

— Я должен подумать, — эльф не смотрел на меня. — До завтра? Это не идет вразрез вашим планам, леди?

— Хорошо, — согласилась я.

Андрон сложил платье, скептически посмотрел на мой узелок, порылся, что-то бурча, под прилавком и достал холщовую, но очень симпатичную сумку с нашитыми на нее тканевыми цветами, куда и упаковал мое сокровище.

Я поблагодарила его и вышла из лавки. Город встретил меня обычной суетой, предлагая самые необычные развлечения. Я прошла по базарчику, ряды которого вывели меня к центральной городской площади, раскинувшейся вокруг большого фонтана. Здесь было довольно многолюдно. Граждане Тримира весело отдыхали после трудового дня. Вместе с ними я посмотрела выступление бродячего цирка, посидела в уличном кафе, где выступали заезжие менестрели, в общем, постаралась слиться с толпой.

Вечер приближался стремительно. Здесь, в предгорьях, очень рано темнело. Город покрылся сетью загоревшихся фонарей, делаясь еще более загадочным и живым. Он мне все больше и больше нравился. В таком романтическом настроении я и вернулась в гостиный двор, где меня уже с нетерпением ждал Андрон.

— Что-то случилось? — спросила я, подойдя к Андрону.

Мужчина выглядел встревоженным. Он то и дело поглядывал на входную дверь, пытаясь оттеснить меня в тень.

— Леди Алиса, я должен просить у вас прощения, — он повинно покачал головой. — Я не должен был втягивать во все это Фрея, зная его алчность и маниакальное стремление завладеть всем самым необычным. Боюсь, вам угрожает опасность.

— Этот эльф хочет меня обокрасть? — такая мысль мне раньше и в голову не приходила.

— Боюсь, что нет, — Андрон то краснел, то бледнел, не решаясь озвучить свою мысль. — Он хочет вас выкрасть.

— Но как? — я произнесла это слишком громко. На нас стали обращать внимание люди, сидевшие за столиками в обеденном зале.

— Тише, умоляю вас, — зашипел Андрон. — Я случайно подслушал его разговор с Кривым Ханом, он главарь одной из городских банд. О чем шел разговор, я не понял, но ваше имя в нем фигурировало. Прошу вас, уезжайте! Прямо сейчас, не дожидаясь, пока они начнут действовать. У Хана большие возможности, а вас, как я понял, все равно никто не хватится.

— Что же мне делать? — я просто растерялась.

— Госпожа, я куплю у вас те два камня. Вот, — он достал мешочек с монетами, — возьмите. Это поможет вам в дороге.

— Но вы же говорили, что не сможете их перепродать.

— Я их для себя покупаю, — он взял мои руки вложил в них мешочек и сжал пальцы. — Соберите вещи, леди Алиса. Я уже договорился с торговым обозом, он стоит за воротами города. Хозяин его — Сулиман. Я провожу вас к нему.

— Тогда идем, — я оглянулась. Мне уже мерещились тени за спиной. — Мне нечего собирать. Все, — я похлопала по сумке, — со мной.

Он кивнул и пропустил меня вперед к дверям из гостиного дома. Я решила не прощаться с его хозяином, тем более, что за комнату заплачено до завтрашнего вечера. А чем меньше он будет знать, тем больше у меня шансов без проблем покинуть город.

Улочки уже полностью утонули во мгле ночи, город затих, оттого звуки наших шагов казались громкими и гулкими. Романтика, навеянная им, испарилась. Андрон шел впереди, постоянно оглядываясь по сторонам. Я следовала за ним, стараясь ступать как можно тише. Но это нас уже не спасло. Бесшумные тени просто возникли из тьмы.

— Андрон... — насмешливый голос выдал в одном из тех, кто преградил нам дорогу, злосчастного эльфа. — Как же это похоже на тебя: справедливость и честь! Именно таков девиз вашей королевской семейки?

Андрон молча отстегнул свой плащ и откинул его в сторону. Он, казалось, преобразился. Из побитого жизнью мужчины средних лет он превратился в воина, который обнажил меч и приготовился к битве. Звон вынимаемых клинков свидетельствовал, что и наши соперники готовы к битве.

— Неужели ты думаешь, что сможешь справиться с десятком отчаянных головорезов? Андрон, не дури! Отдай мне девчонку и иди своей дорогой!

— Нет, Фрей, ее ты получишь только через мой труп!

— Как скажешь, как скажешь!

Он кивнул головой и на Андрона напали сразу со всех сторон. Принц был отличным воином, а годы странствий научили его владеть оружием в совершенстве, но силы были явно не равны. Он отчаянно сопротивлялся, прикрывая меня, а мне оставалось лишь, в отчаянии закусив губу, следить за боем. Мне было так жаль принца, я видела, к чему все идет, а потому в какой-то момент не выдержала.

— Стойте! — закричала я. — Остановитесь! Не надо его убивать! Я сама с вами пойду!

— Какая разумная мысль, леди, — в голосе невидимого Фрея чувствовалось торжество. Он протянул мне руку.

— Нет, леди Алиса, не надо, — крикнул Андрон, но кто-то из его соперников воспользовался ситуацией и ударил его рукоятью меча по затылку. Принц пошатнулся и повалился на землю.

— Он жив? — я осторожно подошла к нагнувшимся над ним людям.

— Не переживайте, леди, жить будет, — хохотнул один из бандитов.

Я кивнула и подошла к эльфу.

— Что дальше? — спросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Не переживай, крошка, — он вдруг протянул руку и прикоснулся к моей щеке. Я отшатнулась, стараясь не поддаться панике и не побежать. Эльф хмыкнул и опустил руку. — Неужели я так противен вам, леди? Многие находят меня очень даже красивым.

Я с недоверием глянула на него, отчего Фрей расхохотался. И тут я почувствовала, как кто-то зажал мне рот платком. Я дернулась, вдохнув сладковатый аромат. 'Сон-трава', — только и успела подумать, прежде чем провалилась в темноту.

Проснулась я от мерного покачивания и бойкого стрекота колес. Память услужливо подкинула мне картинку темной улочки, тела Андрона на мостовой и хохота эльфа. Я резко открыла глаза и попыталась сесть.

— Проснулась? — мои плечи тут же обняли крепкие мужские руки. Я дернулась, но они никак не отреагировали. — Спокойно, киска, не дергайся!

Фрей сидел рядом со мною на диванчике кареты. Оказывается, я спала, положив голову на его колени. Поняв это, я покраснела.

— Как мило ты смущаешься, — улыбнулся он.

— Где мы? — я не знала как себя вести.

— Мы уже в эльфийских землях, киска, — он уныло посмотрел в окно кареты.

— Не называй меня так! — это слово меня явно раздражало.

— Прости, но как тебя называть теперь буду решать только я.

— Я не твоя собственность! — меня до глубины души возмутило его заявление.

— Ошибаешься, — он смотрел на меня как на малого ребенка, которому приходится объяснять самые обычные вещи. — Ты теперь принадлежишь мне! И чем быстрее ты это поймешь, тем лучше для тебя же!

— Неужели в Великом Светлом Лесу практикуется рабство? — сколько же было в моем голосе яда и сарказма!

Он поморщился.

— Мой замок — это не Светлый Лес! У меня свои законы и порядки!

— А если о них узнает ваш Властитель? — я поняла, что мое пленение вряд ли согласуется с законом.

— И кто ему об этом расскажет? Может быть ты? — он издевался, а я не хотела больше с ним говорить. Вообще!

Я отвернулась и больше не сказала ни слова. Ни когда он пытался выспросить у меня, как я появилась в Тримире, видимо не поверив в историю с потерей памяти, ни когда карета въехала в массивные ворота огромного замка, который просто вопил о богатстве, ни когда Фрей сопроводил меня в небольшую комнату и запер там. Напоследок он хотел еще что-то сказать, но передумал, просто бешено посмотрев на меня и хлопнув дверью.

Я устало опустилась на красное с черными цветами шелковое покрывало кровати. Что происходит? Почему только нащупав почву под ногами, я вновь оказываюсь в пустоте и полнейшем одиночестве, не имея представление ни о том, что творится вокруг, ни о том, что нужно делать. В какой-то момент мысль о рабстве показалась мне привлекательной. По крайней мере, не придется переживать о завтрашнем дне. Но потом, строго прикрикнув на саму себя, я начала думать о побеге. Только не сдаваться!

* * *

— Ну и зачем она тебе? — в огромном кресле у камина развалившись сидел изящный мужчина самой что ни на есть эльфийской наружности. Если про Фрея, а точнее Хранителя восточных границ Великого Светлого Леса Фрейдалона, говорили, что он мужествен и прекрасен, то его друга Алийониэля называли изящным и хрупким, как юная дева. Тонкие черты лица, белоснежные волосы, сплетенные во множество косичек, голубые до прозрачности глаза, точеная фигурка. Даже не скажешь, что Алий — безжалостный воин, способный в одиночку справиться с хорошо обученным отрядом врагов. Под началом Фрея он командовал стражей и тайной разведкой, собирая сведения о каждом, кто хоть раз проходил через ворота замка. Вот и сейчас он уже начал работу.

— Понимаешь, Алий, она — уникум. Я еще не уверен, но есть подозрения, что Алиса, так зовет себя девушка, фея.

Алий чуть не подавился сладким вином, глоток которого только что сделал.

— Ты с ума сошел? — он пытался найти на лице Фрея хотя бы тень улыбки, которая бы свидетельствовала о розыгрыше. Но его друг и начальник был как никогда серьезен.

— Нет, не сошел. И я чувствую, что я прав.

— Это она так сказала?

— Что ты. Она ничего не помнит вообще. Говорит, очнулась посреди леса. Но ее вещи... Они не могут обманывать.

Великий Светлый Лес всегда граничил с человеческими землями. Когда-то эльфы с людьми не общались вообще, считая их недостойными своего внимания. Потом долгое время вполне плодотворно сотрудничали, потом воевали, дружили, торговали, снова воевали. При всем при этом культуры двух народов развивались независимо друг от друга. Причина тому — длинный срок жизни эльфов. То, что люди пытались сохранить и передать потомкам, они просто помнили. И если люди со сменой поколений считали и Богинь, и фей лишь порождением фантазии предков, то вот эльфы были уверены в их существовании.

Они помнили явления Богинь, они были свидетелями волшебства феечек и их воплощения в человеческом облике. Та же Раечка, которую поминал Андрон в своем рассказе, наделала много шума в Светлом Лесу. Она появилась, как и Алиса, на границе с человеческими землями, только вот Раечка сразу заявила о своем происхождении. Она долгое время провела во дворце Властителя Старейниэля — деда нынешнего правителя, которому удалось вытянуть из нее много информации о волшебной стране и жизни феечек. Только потом Раечка сумела сбежать и спрятаться в человеческих землях.

— Интересно... — Алий не торопил задумавшегося друга. Он никогда ничего не скрывал, понимая, что никто кроме Алия не сможет обеспечить полную безопасность замку и его особым гостям. — Вещи остались у нее?

Фрей кивнул.

— Это может быть опасным.

— Сомневаюсь, — Фрей отхлебнул из бокала, потом встал и вновь наполнил его. — Платье угрозы не может нести по определению, зеркало на вид самое обычное, правда, Раечка тогда использовала его как оружие. Осталось кольцо... От него несет волшебством, но какого рода — сложно сказать.

— Зеркало?

— Да, зришь в корень! Точно такое же, как в прошлый раз. Раечка тогда рассказывала, что в нем можно увидеть что угодно. Но Алиса ничего не помнит и для нее оно — самое обычное стекло.

— А о том, что она фея, ты никому не говорил? — Алий насторожился.

— Нет, конечно. Да и кто из людей мог бы поверить в такой бред? — Фрей хохотнул. — Я и самой Алисе ничего не сказал. Незачем ей знать.

— А если вспомнит?

— Ну и что? Я тогда заявлю, что она сошла с ума.

— И каковы твои планы? — Алий понимал, что Фрей притащил ее в замок не для того, чтобы любоваться.

— Информация... — неопределенно развел руками Фрей. — Кроме того, она мне нравится.

— Неужели? На моей памяти ты впервые признался в такой слабости.

— А она впервые и случилась со мной, после... в общем, ты сам знаешь...

Алий знал. Об этом ему рассказали шепотом, боясь, что разговор может быть услышан хозяином. Глава тайной службы не осуждал Фрея, но всегда с тех пор опасался появления в замке новых 'невест'. Их и не было. Фрей сам не хотел сложностей и боялся повторения того кошмара. И вот теперь все может вернуться.

* * *

Старый лорд вызвал верных своих слуг уже глубокой ночью. Два человека, по меркам его жизни, совсем недавно появились в замке, но именно в их преданности он был уверен как в себе. Еще мальчишками он вытащил их из вод Великой реки. Мироний и Романий были людьми, вернее, человеческими детьми. Уж что они натворили в Тримире, доподлинно ему было неизвестно, но поступили с ними жестоко: засмолили в бочке и сбросили в реку. Так поступали лишь с опасными преступниками. Лорд имел право выкинуть их обратно, мог просто оставить на берегу, они все равно бы умерли. Пара дней в ледяных бурных водах лишила их всяческих сил. Без помощи лекарей они не выкарабкались бы. Но лорд почему-то проникся к ним состраданием.

Нельзя сказать, что все эльфы были высокомерными и считали людей грязным скотом. Нет. На самом деле, эльфы с течением лет учились владеть своими эмоциями, а чаще всего просто их отключать. Поэтому метания людей, их постоянные поиски лучшей доли, смысла жизни, их мимолетная радость и пьяная печаль были эльфам не понятны. Сострадание лорда к обычным мальчишкам выглядело настоящим подвигом. Хотя, может он на месте Миры и Ромы представил своего Фрей, который был лишь чуть старше этих сорванцов. Так или иначе, а мальчишки стали расти втроем. Вместе учились, вместе с мечом носились по плацу, вместе участвовали в проделках. В первые годы разницы между людьми и эльфом не ощущалось вовсе, но со временем Мира и Рома становились мужчинами, а Фрей так и оставался ребенком. Физически развит он был почти как его человеческие сверстники, но вот эмоционально уступал им. Оно и понятно, совершеннолетия эльфы достигали лишь к своим пятидесяти. Это событие произошло в жизни Фрея, когда Мироний и Романий уже обзавелись семьями, вырастили детей и теперь нянчили внуков.

В одну из ночей как раз в этот период старый лорд и призвал своих слуг. Выглядел он невозмутимо, но вот читалась в его облике какая-то обреченность. Лорд вышел из своих покоев, в которых слуги разглядели вечно молодого Фрей. Он сидел в кресле, обхватив голову руками.

— Я очень надеюсь на вас, на ваше понимание и молчание, — проговорил лорд, прежде чем повел их по длинному темному коридору в комнаты сына. В роскошной гостиной, отделанной в староэльфийском стиле со множеством картин, гравюр и рисованных во всю стену панорам древних битв, лежала девушка. Она была мертва.

Мироний, которому не раз приходилось оказывать медицинскую помощь как своим друзьям, так и беспокойным отпрыскам, кинулся к ней и положил пальцы на шею. Пульса не было. Не обнаружил он и никаких явных причин для смерти. Девушка будто просто спала.

— Это же дочка нашего повара — Эльзия, она с Фреем... — Ромарий не договорил, он посмотрел на старого лорда, чтобы тот опроверг жуткую мысль, пришедшую ему в голову. Но лорд так и оставался невозмутимым

— Я прошу вас вывезти труп в лес и похоронить девушку по всем традициям, — он говорил четко и быстро.

— А отец... — начал было Ромарий.

Лорд тяжело посмотрел на него так, что тому стало неловко.

— И я прошу вас хранить молчание. По крайней мере до того момента, пока все не прояснится, — лорд опустил глаза и вышел из комнаты.

— Ну дела! — крякнул Мироний.

— Не хочешь ли ты сказать, что отказываешься выполнять распоряжение лорда?

— Нет, конечно, не отказываюсь. Только... не похоже это на Фрея...

— Так может и не он вовсе?

— Ладно, потом лордья разберутся, а нам сейчас надо приказ выполнить. Ишь как зыркнул...

Друзья завернули тело Эльзии в покрывало, вытащили тайным ходом во двор, сгрузили на телегу и вывезли из города. Оправданий Фрея никто не слушал. Бывшие друзья так смотрели, что легче было признаться во всех смертных грехах. Отец, может, и хотел ему поверить, но не мог. А тут еще этот повар, отец Эльзии... Его горе, когда выяснилось, что единственную дочку видели уезжающей из замка с каким-то заезжим военным, высушило не старого еще мужчину в одну зиму.

Тогда-то Фрей решил уехать из дому. Сначала он служил в гвардии Светлого леса, участвовал в войнах, в завоевательных походах. Потом отправился в дальние страны с разведывательной экспедицией. Когда через пару-тройку десятков лет вернулся, о том странном эпизоде из его молодости помнил лишь отец. Но и тот лишний раз напоминать об этом не хотел, гордясь военными успехами сына. Невесту для Фрея старый лорд выбрал уже давно и ждал теперь лишь того момента, когда девушка достигнет совершеннолетия.

Сам Фрей мало думал о том, что произошло когда-то. В первые годы он, конечно, не мог избавиться от уколов совести. Эльзия пришла тогда ночью именно к нему, как делала это уже на протяжении недель двух. Была ли это любовь? Скорее просто желание стать взрослым, потребность в том, чтобы его любили. А вот что произошло дальше, он не мог сказать. Сам ли задушил девушку, сделал ли это кто другой? Последнее, что помнил Фрей — робкий стыдливый стук в дверь. Потом — провал. Очнулся он также в кресле, как и сидел, поджидая Эльзию. Она же лежала на ковре и уже была мертва. Фрей долго после этого печального случая вообще не подходил к женщинам. То ли боялся, что все повторится, то ли вспоминал Эльзию и ее будто украденные ласки. Но со временем он успокоился и в походной жизни его появлялись дамы, соглашавшиеся скрасить его одиночество. Все они уходили утром вполне живыми и здоровыми.

Поэтому, вернувшись домой, Фрей ограничивать себя в личной жизни не стал, благо вокруг было немало прелестных воздыхательниц, с истомой поглядывающих на его мощный торс и четкие мускулы, которые невозможно скрыть под тонкой шелковой рубашкой. Невеста же была далеко. Он пару раз навещал ее, дозволяя себе лишь целовать ее запястье под строгим взглядом отца.

Во время одной из таких поездок пришло сообщение о смерти сразу двух девушек из числа особо яростных поклонниц Фрея. Обе умерли одна за другой с разницей по времени всего в два дня. О смерти первой из них старый лорд решил сыну не сообщать, но когда умерла и вторая....

Вообще-то отец вздохнул с облегчением. Эти происшествия случились в отсутствие сына, а значит, его подозревать глупо. А если в смерти этих дам своего сердца он не виноват, то, может, и первое убийство обошлось без его вмешательства.

Фрей же был поражен в самое сердце. Если к этому моменту жизнь представлялась ему родником с чистой водой, то теперь у этой воды явственно чувствовался привкус крови. Недолго думая, он помчался в отчий замок, надеясь разобраться в череде смертей. Однако это оказалось не так просто. Первая девушка умерла в своей кровати в восточном крыле замка, где размещались семьи отцовых советников. Вторая была обнаружена рано утром в парке. Оставалось непонятным, что она делала в это время на улице.

Старый лорд был вынужден обратиться к тайной службе Властителя, ибо такие случаи как раз в ее компетенции. Очень скоро замок наводнили темно-фиолетовые мундиры. Присланный уполномоченный офицер расспрашивал всех и каждого, но так и не нашел ни единого свидетеля или свидетельства. Фрей же начал думать, что над ним нависло проклятие. Он засел в библиотеке в надежде найти хоть малое тому подтверждение. Изучение горы свитков, книг и тетрадей, исписанных странными знаками, ни к чему не привело, хотя некоторые свидетельства ему удалось обнаружить.

— Отец, — он ворвался в покои старого лорда, — мне нужно поговорить с тобой.

— Надеюсь, в твоей комнате не обнаружили еще один труп? — лорда трудно было вывести из равновесия.

Фрей лишь качнул головой.

— Нет, у меня есть несколько предположений и вопросов.

Лорд приглашающее указал на свободное кресло, но Фрей этот жест проигнорировал. Мало того, он начал ходить взад и вперед. Ему было проще так сконцентрироваться.

— Я не вижу причин смерти моих женщин, — начал Фрей, — по крайней мере, никому из смертных убивать их не пришло бы в голову.

— Ты на что намекаешь? — старый лорд, если и заинтересовался предположением сына, то виду не подал, продолжая сидеть, согнувшись над какими-то бумагами.

— Смотри! — Фрей сунул прямо ему под нос свиток. — Вот!

Лорд поднял глаза на сына, а потом углубился в изучение бумаги.

— Да, это записи моего отца, — промолвил он после минутной паузы. — Когда же они сделаны? Лет этак пятьсот назад.

— Я тоже так думаю, отец, но речь идет о более давнем времени. Здесь рассказано о том, что случилось на церемонии создания брачного союза.

Старый лорд слышал что-то о скандале, разразившемся как раз на свадьбе, но отец никогда об этом не вспоминал. Удивительно, как Фрею удалось разыскать его записи. Старый лорд окинул сына изучающим взглядом, отметив про себя, что тот достаточно вырос эмоционально для возможной женитьбы, а потом углубился в принесенные ему бумаги.

'Безмерно скорбя по скоропостижно почившей моей супруге, не могу не вспомнить о тех горестях, которые принесло мое неуемное желание быть любимым. Любви я искал и поклонения среди многих женщин. И находил. Пока на пути моем не встретилась та единственная, которую до сих пор не могу вспоминать без дрожи душевной. Она прибилась к нашему военному обозу на самой границе и напомнила мне потерявшегося ребенка. Это не удивляло. Многие в те годы военного противостояния остались без семьи и дома.

Самиэль не была похожа на простую крестьянку. Ее платье можно было бы даже назвать изысканным, но объяснить, откуда она, девушка не могла. Я предложил сопровождать меня в замок, который только строился на восточной границе, дабы оберечь рубежи Светлого леса от орд людских. И она согласилась.

Самиэль была утонченной и правильной во всем. Она никогда ничего не делала или говорила попусту. Все ее начинания имели глубокий смысл и пользу. Очень быстро она завоевала уважение всего нашего гарнизона. И мою любовь. Это было счастливейшее время, когда казалось, что для нас двоих нет ничего невозможного! Она стала тайной моей женой, любящей и нежной, не требующей ничего большего, чем мое внимание.

А потом мой замок, который я возводил уже даже не просто как крепость, а как дом для нас с Самиэль, почтил своим вниманием отец. Он привез брачный договор на мою свадьбу с принцессой Эльстаниэль. Я пытался возразить, хотя понимал, что от таких предложений не отказываются. Едва я принял решение, Самиэль исчезла.

Церемония принесения клятв проходила в новом публичном зале моего замка, изящество которого было оценено даже Властителем, лично вручившим мне руку своей дочери. Но едва мы подошли к статуе Великой Триединой Богини, посреди зала появилась Самиэль. Была она бледна и истощена до последнего предела. Платье, ее платье, которое подарил я, напоминало лохмотья. Я хотел броситься к ней, но не смог даже пошевелиться.

— Я бы простила тебя, Хранитель Френталион, если бы ты просто выгнал меня, позволил уехать и забыть. Тогда бы я смогла позаботиться о нашем малыше, — она говорила тихо, печально гладя плоский живот. — Но он умер, и я скоро умру. Но ты еще вспомнишь меня! Никто не будет тебя любить, ни тебя, ни твоих потомков! Да будет так во веки веков!

С этими словами она растаяла в воздухе так же внезапно, как появилась. Гости замерли в настоящем шоке, я стоял ни жив, ни мертв, пытаясь осознать, что же она сказала. Эльстаниэль внезапно сжала мою ладонь:

— Я буду любить его, — прокричала она куда-то в пустоту и ее слова прозвучали настоящим громом.

Только позже я узнал, что доверенные отца похитили Самиэль и заперли ее в одном из многочисленных подвалов моего же замка. Но где именно, я не узнал никогда. Наемники исчезли. Отец, под моим давлением, разыскивал их, но ни их следов, ни их семей не нашел. Тогда я начал исследовать подземелья, все еще надеясь на что-то, но все без толку. Иногда мне казалось, что любимая где-то совсем рядом. Тогда я долбил стены, искал хоть какие-то намеки на тайные переходы. И — ничего. Я даже не знал, на самом ли деле тогда во время ритуала появилась Самиэль или это был лишь ее призрак.

О происшествии на церемонии долго еще говорили мои подчиненные. Я чувствовал осуждающие взгляды и перешептывания за спиной. За год я поменял весь гарнизон — не было никаких моих сил слушать их претензии. О словах Самиэль я долго вспоминал, но присутствие рядом моей супруги не давало оснований назвать их пророческими. И вот теперь ее нет. Она умерла, подарив мне наследника'...

Старый лорд поднял голову и задумался. Фрей с интересом рассматривал отца. Не так-то часто увидишь на его лице признаки растерянности.

— Отец, моя мать также умерла при родах?

Он медленно кивнул, не глядя на сына.

— Она не любила тебя?

— Я не собираюсь обсуждать с тобой женщину, подарившую тебе жизнь.

— Так я и знал... У твоего отца была жена, которая его не любила. И это спасло ее жизнь. У тебя тоже. А умерли они, потому что не могли не любить своих сыновей. Мы прокляты, отец!

— Это все твои домыслы, сын. И не надо делать поспешных выводов.

— Неужели ты не понимаешь, — Фрей схватился за голову, — мне нельзя жениться!

— Не говори глупостей! — старый лорд поднялся из кресла, обогнул большой стол и вплотную подошел к сыну. — В конце концов, совсем не обязательно, чтобы она тебя любила! А наследник у меня должен быть!

— Ты понимаешь, что этим обрекаешь девушку на смерть?

— Иначе умрет наш род, а это куда страшнее. И чтобы больше глупых разговоров о проклятии я не слышал!

С тех пор Фрей больше не ездил к своей нареченной. Он вообще не мог на нее смотреть, да и как можно общаться с девушкой, обреченной на смерть. Тем более, если она тебе нравится. Так продолжалось до тех пор, пока она не отметила свое совершеннолетие. С супружескими клятвами Фрей тянул до последнего: то его Властитель вызвал, то от карательного похода будущий Хранитель восточных границ отказаться не смог, то вообще слег с тяжелой болезнью. Это он-то! С детства умевший регенерировать любую поврежденную клетку.

Наконец старому лорду такие прятки сына от женитьбы изрядно надоели. Тем более, что невеста выказывала явное намерение поскорее стать супругой 'уважаемого и горячо любимого Фрейдалиона'. Старый лорд каждый раз слушал эти ее слова, произносимые тоненьким звенящим как колокольчик, голоском и радовался, что они — абсолютная ложь. Трупа невесты ему видеть не хотелось.

После очередной вылазки в людские земли старый лорд поставил вопрос ребром: или Фрей женится, или знать он его больше не хочет. То есть, лишит и имени, что равносильно изгнанию из Светлого Леса, и наследства — любимого родного замка. И Фрей сдался.

Он был нарочито груб с прекрасной невестой, ставшей ему женой. Он не обращал на нее внимания, избегал исполнения прямых супружеских обязанностей, вообще старался не подходить к ней на выстрел лучшего лучника. Жена, так и остававшаяся девой, долгие дни, потом месяцы, потом годы ждала нерадивого мужа, не смея даже подумать об измене. Она тайком плакала в одинокой постели, утром умудрялась-таки скрыть следы ночных горестей, а вечером, на приемах и тихих семейных ужинах блистала своей неземной красотой.

А потом она умерла. Так же внезапно, как и все предыдущие девушки. Фрей не мог понять, что могло произойти. Он приходил в их совместную спальню, ставшую лишь ее комнатой, сидел, понурившись, в кресле и корил себя за то, что не отказался от невесты, когда это еще было возможно. Четвертая смерть! В какой-то момент ему даже показалось, что он начинает сходить с ума. Они являлись ему, стояли и укоризненно смотрели, будто ждали объяснений, до тех пор, пока Фрей не нашел спрятанный в будуаре жены ее девичий дневник. Первым порывом было выбросить эту надушенную книжицу в огонь камина, но потом он все же решился взглянуть, чем же жила его супруга в последние годы.

'...Мне даже кажется, что его подменили. Ведь когда-то он был весел и нежен. А его пальцы... Меня бросает в дрожь, как вспоминаю их. Как он прикасался к моим рукам... Его губы... А как озорно он подмигивал, косясь на отца! Я думала, что буду счастливейшей из всех замужних дам Светлого леса...'

'Леди Кларисия уж так напрашивалась ко мне в гости. Но я отказала ей. Она теперь в свете говорит: 'Замуж вышла и все: прежняя дружба забыта'. Она, наверное, считает, что я счастлива и не хочу делиться своими радостями. А я просто не хочу, чтобы она видела моего мужа, его холодность, его ненависть'.

'О, Богини! Говорят, он стал таким, после смерти девушек. Значит, он лгал мне, что никого кроме меня не любит? Он любил одну из них! И теперь его сердце разбито! И мое тоже!'

'Он даже не вспомнил о моем дне наречения! Не поздравил... Это просто невежливо! Если бы не старый лорд... Он по-настоящему добр ко мне, он понимает, как мне сложно, он порицает сына...'

'Старый лорд вновь пригласил меня на конную прогулку. Впервые за много-много месяцев мне было весело'.

'Удивительно, почему его все называют 'старый лорд'. Его зовут Лайонион! Какое чудесное имя! И совсем он не старый. Седина его не портит... Даже наоборот... Он такой добрый и честный, он настоящий лорд. Даже странно как-то, что Фрей является его сыном'.

'Мы опять гуляли за стенами замка. Лайонион показывал мне сады Богинь! Мне кажется, что никто в этом замке так меня не понимает, как он. Какие глупые мысли лезут мне в голову!'

'Я не имею права так думать! Я не должна! Но как же мне жить дальше, если я его люблю? Если я люблю отца моего мужа!'

Эта запись была последней, сделанной, если верить дате под строками, вечером накануне смерти. Чернила размазались по странице, видимо, на них пролилась не одна дюжина слезинок. Фрей заскрипел зубами, вырвал страничку из дневника и бросился к отцу. Ревность смешалась с чувством потери. Он мог бы сдержаться, но не стал.

— Значит, ты решил меня заменить? — Фрей ворвался в кабинет отца с перекошенным от гнева лицом.

— В каком смысле, — старый лорд был совершенно спокоен.

— В каком? На — читай! — он сунул ему листок и оперся о крышку стола, ожидая, пока отец пробежит строчки дневника глазами.

— Я не понимаю тебя, сын... — спокойно и даже как-то презрительно начал старый лорд.

— Сын? Я тебе больше не сын. Ты поступил подло, и я вызываю тебя на суд Богинь!

Ритуальная фраза была произнесена. Хотел ли этого Фрей? Скорее всего, нет. Позже он жалел о сказанных в порыве ревности и горя словах, но изменить уже ничего не мог. В Светлом Лесу редко случались непримиримые споры между родственниками и одноплеменниками. Слишком неторопливой и размеренной была жизнь, слишком немногочисленными семьи. Да и к чему конфликты, если время всех рассудит и все расставит по местам. Благо, оно в запасе у эльфов имелось.

Но если уж случались такие скандалы, судьей на спор приглашались Богини. И эти слова не были просто красивым оборотом речи. После произнесения ритуального вызова, и тому, кто его кинул, и тому, кто его принял, давалось время до восхода солнца. Его же они должны были встретить в Храме Богинь. Те, кто видел происходящее со стороны, говорят, что когда враги заходят в Храм, его окутывает алое марево. Оно висит около получаса, а потом из Храма выходит только один. Тот, кто прав. Второй бесследно исчезает.

Фрей мучился сожалениями. Он понимал, что наговорил лишнего, но вернуть свои слова не мог. Он и шел в храм с твердым намерением просить Богинь простить отца, и забрать его, Фрея. Он и твердил это, когда их со старым лордом окутал красный туман. Но Богини решили иначе. Последнее, что слышал Фрей, было 'Прости'. А когда пелена спала, он оказался единственным, кто стоял перед алтарем.

С тех пор прошло почти сто лет, но ни о какой женитьбе новый Хранитель восточных границ даже не помышлял. А вот наследник ему действительно был нужен.

— Неужели ты хочешь обречь ее на смерть? — Алий даже засомневался, а знает ли он хозяина настолько хорошо, как ему представлялось. Фрей мог быть жестким, находчивым, хитрым, но никогда не был жестоким.

— Помнишь тот свиток моего деда, где он рассказывал о Самиэль? — Алий молча кивнул. — Так вот, девушка появилась вдруг на границе! И Алиса тоже! И Раечка!

— Неужели ты думаешь...

— Думаю! Правда, не знаю точно. Но есть надежда, что если одна фея наложила проклятие, то другая сможет его снять. А активнее всего она будет думать и действовать, если ей самой станет угрожать смерть!

— Ты еще более жесток, чем твой отец! — Алий внимательно разглядывал Фрей.

— Наверное, ты прав, — вздохнул Фрей. — Но у меня нет иного выхода. Раньше я не понимал отца, когда он говорил о продолжении рода, а теперь сам иду на низость ради этого. И отступать я не намерен!

* * *

Во взглядах, которые бросали не меня две девушки, притащившие ворох нарядов, в напряженном молчании сурового эльфа, доставившего гору изящных вазочек и тарелочек с чем-то очень вкусно пахнущим, проскальзывали жалость, смешанная с обреченностью. В какой-то момент захотелось даже нарушить свой обет молчания и умолять объяснить мне, что происходит. Но за действиями прислуги молча и холодно наблюдал Фрей.

Он появился, бросив презрительный взгляд, и застыл у самого порога комнаты прямо напротив меня. Я же старалась не смотреть в его сторону, усиленно изучая красоты эльфийской земли, раскинувшейся за огромным зарешеченным окном. Как только вереница слуг исчезла, он отмер и вплотную подошел ко мне. Его движения были резкими и опасными. В тот момент, когда он поднял руку, мне даже показалось, что он меня ударит. Но эльф только поднес руку к моей щеке и провел, очерчивая пальцами контур лица и подбородок. Я вздрогнула и попыталась отвернуться.

— Ты боишься меня, киска? — его губы изогнулись в презрительной улыбке.

— Прошу вас, лорд Фрей, отпустите, — кажется, зря я пытаюсь его разжалобить. Вон как поморщился, слово зубная боль замучила.

— Нет! — зло выплюнул он единственное слово. — Советую вам, милочка, привести себя в порядок и хорошо отдохнуть. Завтра я намерен повести вас к алтарю, а потом... Поверьте, вам будет не до сна.

Я застыла, не в силах вообще поверить в то, что он говорит. Моих скудных воспоминаний хватило на то, чтобы понять его гнусный, сопровождавшийся откровенным раздевающим взглядом, намек. Только почему-то я совершенно иначе представляла себе и замужество, и... Мне даже думать об этом было стыдно.

Кажется, весь калейдоскоп моих чувств живо отразился на лице. Фрей захохотал так, что я не выдержала и влепила ему пощечину. Стало так легко и приятно, когда его смех захлебнулся, зато так больно, когда он одним движением перехватил мое запястье и вывернул руку за спину.

— А вот это ты зря сделала, киска, — он просто шипел мне на ухо, не обращая внимания на причиняемую боль. — Будешь себя так неосмотрительно вести, боль станет твоим постоянным спутником. Так что, лучше смирись.

— Зачем я вам, — я уже просто плакала.

— А вот об этом мы поговорим тогда, когда... — он вдруг втянул ноздрями мой запах и, кажется, застонал. Потом резко оттолкнул меня в сторону кровати так, что я просто повалилась на нее, взглянул сверху вниз и решительно вышел из комнаты.

Я же больше не сдерживала рыданий. Жутко болела рука, но еще больше — душа. Меня просто разрывало на части чувство несправедливости, неправильности того, что происходит. Хуже всего было то, что я не понимала, как мне действовать, как развеять туман вокруг, как понять, кто я, зачем, для чего... Так я и уснула, свернувшись клубком на широкой кровати.

... — Эй, леди... — сквозь дрему я не могла понять снится мне этот голос или и впрямь меня кто-то зовет. — Вы спите?

Я открыла глаза. Вокруг — ни единого огонька.

— Не бойтесь, леди, — снова позвал голос.

— Кто это? — я села и попятилась по кровати к самой спинке.

— Я — Петтиан Лерд. Советник лорда Фрейдалиона, — ответил голос из тьмы.

— Что вам здесь надо? — я никак не могла справиться с дрожью.

— Я хочу помочь вам, леди... — голос говорившего дрогнул. — В память о моей дочери... Вам нужно срочно бежать, иначе вы умрете!

— Но как? — ответила я с готовностью, даже не помыслив, что это может быть ловушкой. Хотя, что значит ловушка после того капкана, который вот-вот захлопнется.

— Идемте, пока никто не поднял тревоги, я выведу вас из замка.

Я подскочила, нащупала сумку с моим платьем, которую Фрей любезно оставил при мне.

— А где вы? — я испуганно озиралась, не зная, куда идти.

— Простите, леди, я не подумал... Вы ведь не эльфийка!

— Да, а...

— Еще раз простите, — он в один миг оказался рядом со мной и взял меня за руку. — Идемте. Мы хорошо видим во тьме, вот я и не подумал о лампе.

Мой невидимый собеседник будто оправдывался.

В коридоре было чуть светлее. Здесь тьму разгоняли чадившие фонари, расставленные шагах в десяти друг от друга. Теперь я могла рассмотреть своего спасителя — высокого эльфа, с седыми длинными волосами, собранными сзади в хвост. Лицо его было изрезано морщинами. Со столь престарелыми представителями этого народа я еще не встречалась. Он сосредоточенно вел меня вперед по лабиринтам лестниц и переходов, внимательно прислушиваясь ко всему, что происходит вокруг. Вопросов к моему спасителю было много, но я не решалась нарушить ночную тишину замка.

Наконец он облегченно вздохнул и завел меня в какую-то комнату. Здесь горели лампы, так что я смогла осмотреться. Ничего выдающегося здесь не было: стол, видимо, рабочий, стулья вокруг него и стеллажи с огромным количеством книг.

— Это мой кабинет, — он развел руками. — Присаживайтесь, где вам будет удобно.

Я нерешительно подошла к одному из стульев, отодвинула его и села так, чтобы видеть своего спасителя.

— Почему вы помогаете мне?

Эльф печально на меня посмотрел:

— Это проклятие, — наконец произнес он. — Я о нем знаю давно, еще с тех пор, как умерла моя девочка.

Мне стало жутко интересно. Именно так: и жутко, и интересно. Мой спаситель долго меня не мучил и рассказал эту странную старую историю.

— Но я ведь его не люблю, — прошептала я, когда он смолк. — Значит, мне ничего не грозит.

— Увы, — он обреченно покачал головой. — Фрейдалиону и не нужно, чтобы вы его любили, напротив, чем сильнее вы его будете ненавидеть, тем больше шансов, что выносите и родите наследника. Но и в этом случае вы можете остаться в живых, если будете равнодушны к своему дитя.

Только в этот момент я осознала, какая судьба была мне уготована. От жалости к себе я вновь не сдержалась и расплакалась.

— Ну-ну, полно, — эльф подошел и погладил меня по спине. Наверное, так успокаивают детей. — Теперь вы понимаете, что я не мог просто сидеть и ждать, когда все случится. Если бы тогда моей дочери кто-нибудь помог...

— Спасибо вам, — прошептала я, смахивая слезинки. — Если бы я смогла заменить вам дочь...

— Вряд ли это возможно, но мне будет спокойнее, когда вы окажетесь в безопасности. Итак, — он решительно отошел от меня и направился к своему столу. Порывшись, он выудил из-под него внушительный сверток. — До рассвета из замка не выбраться. Здесь очень хорошая охрана, граница все-таки. А вот как рассветет, ворота открываются. Пока господа спят, служанки и кухарки отправляются в город на базар. Здесь — обычное платье служанки и чепец, который поможет скрыть цвет ваших волос. С вами пойдет Аннита. Я ей полностью доверяю, она выкормила и воспитала мою дочь. Аннита доведет вас до базара. В это время у нас много бывает крестьян из человеческих земель, они привозят сюда овощи на продажу. С кем-нибудь из них договоритесь и вас довезут до границы. К сожалению, большего я сделать не смогу. И... вот еще...

Он достал из стола звенящий кошель.

— Здесь достаточно денег, чтобы просто затеряться, — он подошел ко мне и вложил кошель в руки. — Я запру вас здесь. До утра время есть, переоденьтесь и отдохните. А на рассвете Аннита зайдет за вами. И... Желаю вам удачи!

Он привлек меня к себе и поцеловал в лоб. Потом тихонько вышел и бесшумно закрыл двери.

Ну вот, опять побег! Сердце билось о грудную клетку с такой силой, что успокоить его было просто невозможно. Страх, предвкушение, близость свободы пьянили. Какой уж тут сон. А еще история Фрея не давала покоя. Когда обида и первая злость на него прошли, я невольно поставила себя на его место. Что же чувствовал он все эти столетия! Ни богатство, ни доблесть, ни красота, что уж тут говорить, он мог бы стать мечтой любой девушки, не разбили скорлупу одиночества. Он надеялся, что будет хотя бы ребенок. И я могу его понять. Я бы тоже многое отдала, чтобы узнать, где моя семья. Когда ты один, мир разрастается до размеров чудовища, готового пожрать тебя в любой момент. И так трудно ему сопротивляться.

Я не спеша переоделась, оглядела со всех сторон, посмотрелась в зеркало и нашла себя довольно милой. А моя сумка пополнилась еще одним платьем. Жалко было бросать его здесь. Я была полностью готова к новому путешествию. Время еще оставалось, и я решила осмотреть здешнюю библиотеку. Прикасаясь к потертым корешкам, читая названия, я вдруг поймала себя на мысли, что понимаю, о чем эти книги, хотя написаны они на самых разных языках. Вот это — эльфийский, а это — древний общий, а вот — человеческий. В какой-то момент я вдруг почувствовала боль в руке, которой касалась книг, обжигающую боль. Я отдернула пальцы, машинально подула на них и обнаружила, что жжет меня кольцо. Оно нагревалось, едва я подносила его к стеллажам.

Вместе со жжением я почувствовала непреодолимое желание взять в руки неприметную ничем не выделявшуюся книжку безо всяких надписей на корешке. Едва я потянула ее, часть стеллажей отъехала в сторону, открыв черный провал тайного хода, откуда повеяло холодом и сыростью. Я машинально передернула плечами и оглянулась на пустой кабинет. Ну и что мне делать? Идти в эту затхлую мглу мне вовсе не хотелось, но в то же время я чувствовала, что просто обязана это сделать. Взяв ближайшую ко мне лампу, отбрасывающую неровный, но такой родной свет, я шумно выдохнула и шагнула в проход.

Медленно, шаг за шагом, я продвигалась вперед. Время от времени останавливалась, с тоской смотрела на оставшийся сзади просвет, но все-таки не возвращалась. В какой-то момент исчез за поворотом и он. А тайный ход вел вперед, петлял, делился и явно спускался куда-то вниз. Позади меня оставались многочисленные двери, непременно запертые, закрытые окошечки, очень удобные для подглядывания и гулкая темнота. Пару раз я испуганно замирала, мне казалось, что кто-то ходит совсем рядом со мной, и даже что-то говорит. Во мне боролись страх заблудиться и страх быть пойманной. До тех пор, пока не потухла лампа.

Как я уже успела заметить, лампы здесь были самыми обычными масляными. И топлива в них добавлялось ровно столько, чтобы они не погасли до первых лучей солнца. А это значит, что в тайных ходах я блуждаю уже несколько часов. Сгустившаяся вокруг тьма выпустила липкие свои лапы, будто проникавшие под кожу и сжимавшие сердце в тиски. Я машинально попятилась, но почти сразу же поняла, что теперь самостоятельно из этих лабиринтов не выберусь. Тогда я медленно пошла вперед, нашаривая дорогу ногой, а направление — рукой по стенам. Сначала они просто были пыльными, а потом под пальцами я ощутила слизь и капельки воды.

Сложно сказать, сколько я так прошла, прежде чем силы покинули меня. Да и чему удивляться, если я уже даже и не помнила, когда в последний раз хоть что-то ела. А если прибавить к этому отчаяние, медленно, но верно опутывающее меня своими сетям! Я опустилась на пол и зарыдала.

— Ну и что мне с тобой делать? — услышала я раздраженный женский голос. Прямо передо мной появился белый светящийся призрак девушки с растрепанными длинными волосами и в рваном, подметающем лохмотьями пол платье.

— К-к-то ты? — слезы мгновенно исчезли.

Она усмехнулась:

— Вопрос в другом, милочка, кто ты?

Я испуганно пожала плечами.

— Я... я не помню.

— Интересно, на что рассчитывали Богини... — пробурчала она, будто меня тут и не было.

— Богини?

Вот теперь призрак девушки вконец развеселился.

— Они явно переборщили. Как же ты можешь выполнить их великую задумку, если даже их не помнишь, — она покачала головой, а потом как умудренная опытом матрона выговаривает своей воспитаннице, сказала, — милочка, запомни, ты — фея. Как, впрочем, и я когда-то.

— Этого просто... не может быть, — мой голос больше походил на писк.

— Не может, говоришь? — ее взгляд затуманился. — Когда-то и я не могла даже представить, что окажусь здесь, среди смертных. Я же влюбилась в него... Френталион... Первый хранитель восточных границ.

— Ты — Самиэль? — наконец до меня дошло, кто нарушил мое одиночество.

Она фыркнула и как вихрь закружилась вокруг себя.

— Не называй меня этим именем! — голос ее расплылся по комнате рваными грозовыми облаками, грозящими мне молниями.

— Так ты — фея?

А вот этот вопрос успокоил Самиэль. Она вдруг оторвалась от пола и повисла в воздухе.

— Я просила у Богинь возможность быть рядом с ним. И они мне помогли. Только вот счастья мне это не принесло. У каждой из нас, милочка, есть возможность вернуться домой, если уж ничего не получится...

Она пристально посмотрела на меня.

— Конечно же, ты и этого не помнишь. Тогда объясню... Ты можешь отказаться от подарков Богинь, только сделать это надо в их Храме. И вернуть все, что они дали. Тогда снова станешь феей.

— Но почему же ты...

— Я... — голос призрака дрогнул. Теперь это была не гроза, а тоскливый осенний дождик. — Я была беременна. Думала, рожу ребенка, а потом решу. А он!

— Твой любимый?

— Нет, его отец со своими помощниками. Они приволокли меня сюда и заперли. Я долго просила, умоляла пощадить, грозила... Даже рассказала этим двум идиотам, которые меня поймали, что я фея. Они долго не могли поверить, а когда я умерла...

Она вновь взорвалась, волосы ее встали дыбом, глаза засверкали. Я испуганно сжалась на полу.

— Вот и они испугались и побежали. Но я не дала им уйти от возмездия.

— Они умерли?

— Сошли с ума, а потом куда-то забились, да там и остались. Боялись выйти.

— А что здесь делаю я? — наконец осмелилась я задать самый важный вопрос.

— Ищешь свою любовь, конечно. Правда, кто он? Вот в чем вопрос!

— Но ты же помнила, почему я — нет?

— Таков замысел Богинь! Не нам о нем спорить.

— А если я не найду?

— Милочка, уж лучше так, чем... как у других. Никто из нас не был счастлив среди смертных. Мой тебе совет, возвращайся домой. Сходи в Храм и попроси Богинь.

— Я не могу... — я вдруг вспомнила амулет из огонь-травы. — Если все, что ты говоришь, правда, то один из подарков Богинь я уже отдала.

— Значит, нужно его забрать.

— Я не хочу. Это был подарок, сделанный от души.

— Милочка! Тебе рано или поздно нужно будет решить: или ты, или они.

— А вдруг у меня получится?

Призрачная девушка вновь рассмеялась. Ее настроение менялось постоянно, то пугая меня остротой эмоций, то раздражая снисходительностью. Одно хорошо: бояться ее я перестала.

— Если ты сможешь найти свою любовь и он тебя полюбит, то я... Я просто... — она задумалась, не в силах выразить свое недоверие.

— Ты снимешь проклятие с Хранителей восточных границ! — я сказала и только потом задумалась над своими словами. Как же это плохо, когда язык действует раньше головы! Моя знакомая сейчас снова взорвется!

— Как ты смеешь! — Самиэль стала расти и уже заняла собой весь проход. — Я изведу весь их род!

— Самиэль! — голос был тоньше писка. Мне даже показалось, что воздух разрядился, и дышать стало нечем. — Вспомни, кто ты! Ты — фея! А феи не могут желать зла!

— Я давно перестала быть феей! Я — призрак! — она поплыла прямо на меня и зависла перед самым моим лицом.

— Твоя злость и твоя обида превратили тебя в призрака! Освободи род Фрейдалиона от проклятия, и тебе самой станет легче! — я не замечала, как по моим щекам текли слезы. И не понятно, то ли от страха, то ли от жалости ко всем участникам той трагедии, которая здесь произошла.

— Хорошо! — внезапно согласилась девушка. — Если он будет любить тебя всей душой, всем сердцем, я сниму проклятие! Только...

Она вдруг замолчала, будто прислушиваясь к чему-то, потом хитро усмехнулась и пропала.

— Вот она! — из-за ближайшего поворота показались огни. — Эй, дамочка!

Я вздрогнула и медленно поднялась, держась за стену. Бежать уже было поздно, да и сил — никаких.

— Хозяин! Она нашлась! — меня уже окружили солдаты, а скоро рядом оказался Фрей.

Он на мгновение замер, оглядывая меня с головы до ног, а потом резко, без замаха, влепил мне пощечину. Удар был несильный, но и его хватило: свет померк, и я начала падать, радуясь вновь окутавшей меня тьме. Сознание еще на мгновение возвращалось, чтобы отметить тот факт, что меня кто-то несет на руках, крепко прижимая к себе и шепча: 'Прости, прости, прости...'

... Утро наступило для меня уже поздно вечером с прихода служанки, которая зажгла масляные лампы и удалилась так же тихо и бессловесно, как и появилась. Я попыталась пошевелиться. Руки и ноги будто налились свинцом и не слушались моего приказа. Зато едва я повернула голову и открыла глаза, у кровати, в которой я лежала, появился Фрей. Мелькнувшие на его лице сочувствие и обеспокоенность исчезли в единый миг, сменившись маской презрения и высокомерия.

— Заставили же вы нас побегать, леди Алиса! Только, хочу вас предупредить, еще один побег и я запру вас именно там, где мы вас и отыскали, — коротко, грубо и ясно.

— Господин Фрей... — очень хотелось высказать этому напыщенному идиоту все, что я о нем думаю, но... Наверное, впервые получилось сдержать себя. Я медленно вдохнула и выдохнула и мысленно досчитала до пяти. — Я хочу с вами поговорить по поводу проклятия.

Он вздрогнул, сжал кулаки и отвернулся.

— То, что вы все узнали, не спасет вас! Вы все равно станете моей женой и родите мне ребенка. А этот старый предатель еще заплатит за попытку вывести вас из замка, — глухо проговорил он, так и не повернувшись ко мне. Я же вновь считала про себя, чтобы не сорваться. Гнев застилал глаза и мешал не только мыслить, но и говорить.

— Я разговаривала с Самиэль, — его спина замерла. Потом он наконец соизволил взглянуть на меня.

— А у вас оказывается слабая психика, — губы его дрогнули и сложились в тонкую линию. — Всего-то полдня в подвалах и уже — галлюцинации.

— Она не галлюцинация. Она — призрак. Где-то в подвалах ее заперли, там она и умерла... Фрей, — я все же нашла силы поднять руку и тронуть его за локоть, — прошу вас, выслушайте меня.

Я с надеждой посмотрела на него, но эльф молчал, что, собственно, я восприняла за знак согласия.

— Самиэль была феей, она сказала, что и я — тоже, — в глазах Фрея наконец-то проявился интерес. Он неуверенно кивнул и внимательно посмотрел на меня, ожидая продолжения. — Я не помню, но Самиэль сказала, что Богини дарят феям возможность прожить жизнь в облике людей или эльфов, если они влюбляются в смертных. Только бывает это очень редко. Я не помню, в кого была влюблена, видимо, это тоже задумка Богинь. Но если я найду его и он полюбит меня, Самиэль снимет проклятие с вашего рода.

— С чего это вдруг?

— Простите, Фрей, между нами завязался небольшой спор и это, так сказать, моя просьба, которую она выполнит в случае моей удачливости.

Он молчал. Просто сидел, уставившись в одну точку, и думал.

— Свое решение я оглашу завтра, — наконец он отмер и встал с моей кровати. — Вам сейчас принесут ужин. Я надеюсь на вашу благоразумность, леди Алиса.

Он кивнул и вышел, не забыв запереть за собою дверь.

Утром меня пригласили на совещание в рабочий кабинет Фрея. Молчаливые служанки помогли мне привести себя в порядок и облачиться в простенькое, но довольно элегантное платье, потом накормили меня плотным завтраком и перепоручили заботу обо мне стражникам, обнаружившимся в коридоре. На этот раз Фрей рисковать не стал и выставил у моих дверей почетный эскорт. Два красавца-эльфа с абсолютно непроницаемыми лицами провели меня лабиринтом коридоров и анфиладой залов в круглую комнату с огромным столом такой же формы и стоящими вокруг него креслами. Кроме Фрея здесь был и еще один эльф, настоящий красавец с изумительно правильными чертами лица и теплыми как ясное небо глазами. Он окинул меня пристальным взглядом и одобрительно кивнул.

— Проходите, леди Алиса, — поднялся мне навстречу Фрей. Он приглашающее отодвинул свободное кресло рядом с собой, куда и я присела.

По поведению, по взглядам и самой атмосфере я пыталась определить, какое же решение принял Фрей. Он взглянул на меня и усмехнулся, видимо, прочитав мои мысли.

— Я пригласил вас сюда, чтобы продолжить наш разговор.

Я вопросительно посмотрела на второго эльфа.

— Это мой друг, лорд Алийониэль, — будто исправляясь представил его Фрей.

— Можете звать меня просто Алием, госпожа, — он склонил голову.

— Леди Алиса, — представил меня Фрей, хотя такой надобности, видимо, не было. Без сомнения Алий прекрасно знал, кто я.

Я также приветственно кивнула и решила взять инициативу в свои руки, а то эти горячие эльфийские парни меня просто на измор возьмут своей неторопливостью.

— Итак? — перевела я взгляд на Фрея.

— Я не вижу оснований не верить вам, леди Алиса, — он говорил медленно, будто взвешивая каждое слово. — А потому принял решение помочь вам в поисках вашего... кхм... возлюбленного. Вот только как нам его искать, я не представляю.

— Лорд Фрей, — в такой момент нужно было быть полностью откровенным, — я обязана предупредить вас, что все истории с появлением фей в вашем мире заканчивались плачевно.

— Я об этом также уже подумал. В случае вашей неудачи готов предоставить вам кров в моем замке. Если не испугаетесь, конечно...

— Спасибо, но не думаю, что этот вариант будет приемлемым, — я попыталась улыбнуться, но получилось жалко.

— Меня больше волнует вопрос, как нам искать этого счастливчика, в которого наша фея умудрилась влюбиться? — подал голос Алий.

Я просто пожала плечами, а Фрей выдвинул свою версию.

— Мне известны всего две истории, в которых фигурируют пришедшие в наш мир феи. И в обеих их избранниками были высокородные господа. Поэтому круг сужается. Могу предложить просто совершить путешествие по городам Светлого Леса до столицы, а потом, если не будет результата, отправиться в Мирград.

— Но как я узнаю того, ради которого стала человеком?

Фрей, не глядя на меня, пожал плечами:

— Будем надеяться, что тебе подскажет сердце.

Часть вторая.

Карета с гербами Хранителя восточных границ двигалась размеренно, усыпляя меня. Поэтому первое время я просто дремала в полном одиночестве. Фрей с десятком воинов из своего гарнизона путешествовал верхом, время от времени заглядывая в окно дверцы, чтобы осведомиться, не нужно ли мне чего. Мне же было просто скучно. Я завидовала мужчинам, с восторгом рассматривая их белогривых и высоких как на подбор лошадей. Поймав один такой явно завистливый взгляд, Фрей усмехнулся, а вечером предложил мне попрактиковаться в верховой езде.

Легко сказать! Как я в своем длинном струящемся в пол платье заберусь на такую зверюгу! А все Фрей! Он представил меня всем как свою воспитанницу, а потом заявил, что мне по статусу не положено иных нарядов, кроме как по последней эльфийской моде.

Хитрый эльф, который с самого памятного совещания втроем не отходил от меня ни на шаг, сообразил, в чем проблема и очень скоро принес мне узкие облегающие брючки, шелковую тунику и мягкие полусапожки как раз моего размера. И где он, интересно, все это взял? Может, не случайно один из молоденьких солдат хрупкого на вид телосложения так обиженно на меня посматривает?

В мое временное распоряжение поступила Эолла — Скользящая в переводе с эльфийского. Как сказал Фрей, самая умная и послушная из всех лошадей. Но мне от этого было не легче. Посмешищем для своих сопровождающих я не стала только благодаря своему новоявленному опекуну, который буквально закинул меня в седло, после моей второй безуспешной попытки вскарабкаться самостоятельно. А может я действительно фея? Тогда, по крайней мере, понятно, почему я такая неуклюжая — крыльев не хватает.

Я усмехнулась собственной мысли и, как мне показалось, Скользящая сделала то же самое. Я просто почувствовала ее шальное настроение и крепче вцепилась в поводья. А потом лошадь понесла, при этом кося на меня безумно радостным глазом.

— Стой! — закричала я, пригнувшись к самой шее белоснежной красавицы.

Она заржала и передала мне образ меня же самой, но с крышками. При этом Эолла явно намекала, мол, маши ими чаще, может, и не слетишь мне под копыта. Наградив лошадь яркими неблагозвучными эпитетами, я сосредоточилась на одной мысли: удержаться в седле. Тем более сзади уже слышалась эльфийская ругань Фрея, который в мгновение вскочил на своего скакуна и теперь догонял меня, пытаясь на ходу давать мне указания. Как только мы поравнялись, он выдернул меня из седла и посадил перед собой. Готова поклясться: руки его дрожали. Вот что значит надежда. Теперь, чтобы освободиться от проклятия, он будет сдувать с меня пылинки!

— Ты уже можешь не дрожать и отпустить меня, — я заерзала, пытаясь освободиться из его мертвой хватки.

— Ч-ч-что?

— Ну вот и заикаться начал. А говорили, что эльфы — сама невозмутимость...

До Фрея, наконец, дошло, что он прижимает меня к себе несколько сильнее, чем стоило бы. Он резко разжал руку, сжимавшую мою талию, и, кажется... покраснел? Мы догнали Эоллу, которая, потеряв седока, далеко убегать не стала, и вернулись в лагерь. Фрей больше не проговорил ни слова. Он молча сгрузил меня у шатра, предназначавшегося для меня на время ночевки, и увел лошадей.

С этого момента вновь все изменилось. Если после нашего совещания с Алием Фрей был для меня заботливым папашей, предугадывающим мое любое желание, то теперь он отдалился и старался без нужды вообще ко мне не подходить. Сначала я думала, что так даже лучше, потом мне стало его не хватать и я всячески пыталась привлечь его внимание. А когда это не удалось, я обиделась. Так продолжалось несколько дней, пока мы не прибыли в первый из трех окружавших столицу городов.

Все-таки название эльфийского государства — Светлый Лес — вообще ему не подходило. Лесов, конечно, было много, как и в человеческих землях, но самые густонаселенные районы страны были довольно плотно застроены. Города могли похвастать лишь редкими парками и садами. Говорят, когда-то эльфы жили в полной гармонии с природой, предпочитая пользоваться тем, что предоставлял лес. Но со временем, они оценили удобство каменных зданий, благо, давно уже были налажены торговые отношения с гномами, поставлявшими самый красивый мрамор, гранит, прозрачный желтоватый отделочный леваний. Веками эльфы оттачивали свое мастерство обработки камня, возводя в когда-то девственных лесах изумительной красоты здания и сооружения.

Началось все со столицы Антолинии. Именно она была когда-то единственным эльфийским городом. Позже столица расстраивалась, пока не заняла всю центральную часть государства и не отделила от себя еще три города: Западный, Южный и Восточный. Фактических границ между ними не было. Города плавно перетекали один в другой. Именно здесь жили около восьмидесяти процентов всего населения страны. Остальные же селились в пограничных замках и крепостях.

Первым городом на нашем пути был Восточный. В какой-то миг он просто возник перед нами, сверкнув на солнце сияющими шпилями цвета золота. Леванием здесь были отделаны все башни замка и Храмы Богинь. Я только и смогла восхищенно ахнуть, уставившись на эту красоту из окна кареты. Фрей кинул на меня короткий взгляд, в котором было столько... горечи и тоски? Или мне показалось? Эльф быстро отвел глаза и уехал вперед. А показалось ли? Я хмыкнула, просто сделав в памяти отметку.

Городской дом Фрея был довольно небольшим, но очень уютным. К нашему приезду уже приготовили комнаты, где меня мой опекун и оставил, хотя мне так хотелось посмотреть на город и побродить по его улочкам. Но такой возможности мне не дали ни в первый день, ни во второй, ни в третий.

Фрей, видимо, решивший побыстрее найти моего возлюбленного, каждый вечер возил меня на приемы и балы. На меня пялились, не забывая шептать за моей спиной, что я — человек. Сердце мое не просто молчало, оно будто ощетинилось. Мне все труднее было заставлять себя улыбаться и мило приседать в реверансах. Фрея это вообще, казалось, забавляло. Он даже улыбался каким-то своим мыслям, когда думал, что его никто не видит.

А потом разразился скандал. Во время очередного приема к нам с Фреем подошел зализанный до невозможности эльф. Почему-то именно так определила я его внешность: высокий, стройный в костюме, блиставшем множеством драгоценностей, с уложенными в высокую почти женскую прическу волосами. Его руки были изящно сложены на груди и демонстрировали идеальные отполированные ногти. Ноги он выставлял будто в танцевальном па, блестя начищенными сапогами.

— Друг мой, — он изящно поклонился нам с Фреем, — представь меня своей даме...

— Тендрион, — Фрей заметно поморщился, — это моя воспитанница леди Алиса.

— Киса? Хороша! — он цокнул языком, посмотрев на меня так плотоядно, что я вспыхнула от стыда. — Где подцепил? Во время последнего похода?

Я вздрогнула, Фрей напрягся.

— Тендрион, — процедил он сквозь зубы, — будь добр извиниться перед моей воспитанницей.

На последнем слове мой опекун сделал ударение.

— Конечно-конечно, — Тендрион подмигнул Фрею, — что я, не понимаю что ли?

— Видимо, не понимаешь! — Фрей побелел от гнева. Он в мгновение вцепился Тендриону в горло и сжал его так, что тот только захрипел.

— Фрей, пожалуйста, — я испугалась и вцепилась в руку опекуна, грозившую просто переломить шею зализанного эльфа. На глаза навернулись слезы. Не дай Богини, убьет этого гада и тогда что? — Отпусти его, прошу, Фрей!

Он вздрогнул, пальцы его разжались и Тендрион мешком упал на пол.

— Это он? — страшный шепот и дикий испуганный взгляд были так не присущи Фрею, что я не сразу поняла, что он имеет в виду.

— Нет, — я сквозь слезы попыталась улыбнуться. — Я просто испугалась... за тебя.

— Какая же ты, Тендрион, мразь, — Фрей глянул на поверженного эльфа, в мгновение пришел в себя, вытер руку о свой парадный камзол, расшитый золотой вязью, предложил мне руку и повел из залы. — Прости, Алиса. Но ты была права, когда говорила мне, что в таких приемах нет никакого смысла. Нужно будет найти иной способ, чтобы разыскать твоего любимого. А унижать тебя я никому не позволю! И не останавливай меня в следующий раз!

Я только сжала пальцами его локоть, за который сейчас держалась как за последнюю соломинку.

На следующий день я категорически отказалась от очередной выставки нарядов, драгоценностей и стерв, как я назвала про себя местные балы. Зато мне удалось уговорить Фрея проехаться по окрестностям Восточного на лошадях. На сей раз разграблять гардероб солдат не пришлось. Служанки принесли мне потрясающе красивый коричневый наряд для верховой езды, правда, юбка в нем была заменена брючками, что считалось в высшем эльфийском обществе верхом неприличия. Но и мне, и, видимо, Фрею, было на это плевать. Скорее даже весь этот наряд явился настоящим вызовом общественности. Что ж, моему опекуну приходится не легче чем мне.

Я отказываться от Эоллы не стала. И не потому, что мне очень уж хотелось усмирить ее, вернее, не только поэтому. Она общалась со мной, и я это понимала. Может, конечно, я и с другими животными могу найти общий язык, но пока что получилось это только с ней.

Упрямиться моя не упрямица стала. Она была даже рада, что я вспомнила о ней, продемонстрировав мне картинки ветра, бьющего в лицо, и тенистых лесных тропок. Фрей к своей лошади не торопился, ожидая, видимо, моей неудачи при посадке на Эоллу. Но я, на удивление, справилась с этой задачей самостоятельно. Эльф только одобрительно хмыкнул, видя как я, пусть и с трудом, судорожно вцепившись в седло, переваливаю ногу через спину лошади.

До самого выезда из города мы ехали чинно и медленно, но едва впереди показались чудные лесные чащи, Эолла, дико заржав и мысленно предупредив меня, пустилась вскачь. Я бы тоже закричала в этот момент и от страха, и от боли в моей пятой точке, но из горла вылетали только хриплые вскрики, совпадавшие с касанием копытами земли. Я даже зажмурилась, чтобы не видеть летевшие навстречу деревья. Но Эолла смилостивилась, тяжело, прямо по человечески, вздохнув.

— Алиса, ты как? — рядом оказался Фрей, смотревший на меня с явной иронией. Я ему ничего не ответила, только гордо вскинула голову и поджала губы. — Я же предлагал тебе другую лошадь...

— В следующий раз приму твое предложение, — нарочито громко, специально для Эоллы, ответила я. Лошадь не отреагировала, только мысленно передала мне картинку, как она встает на дыбы, а я лечу в пыль дороги.

— Она как-то странно на тебя реагирует, — Фрей похлопал ее по лоснящемуся от капелек пота боку. — Обычно она смирная...

Эолла повела ушами и, гордо мотнув белоснежной гривой, безучастно помчалась по лесной тропинке. Теперь мне было чуточку удобнее, я приноровилась к движениям лошади и уже не болталась в седле кулем с костями.

Наши прогулки стали постоянными. Мы с Фреем объехали все окрестности Восточного и Южного городов и отыскали очень красивую полянку на берегу небольшого озера, на которой обычно останавливались перекусить. Вот и сейчас мы расположились под огромным раскидистым дубом.

— Алиса, я думаю, нам нужно побывать в галерее дворца нашего Властителя, — вдруг предложил он новую тактику поиска моего любимого. — Там собраны портреты практически всех самых родовитых семей Светлого Леса.

— А если я никого не узнаю?

— Тогда нам здесь делать нечего. Нужно будет отправляться в человеческие земли.

Я была с ним согласна. Мы уже почти месяц провели в Восточном, а ничего так и не добились. Лица всех эльфов, с которыми я познакомилась за это время, слились в один не слишком приятный облик Тендриона. И вот надо же! Только я о нем подумала, как он возник прямо перед нами. Я еще не успела сообразить, а Фрей уже стоял, загородив меня и вытащив из ножен меч.

— Какая идиллическая картинка, — насмешливо произнес Тендрион. Его тот час окружили около десятка воинов. — Он, она и девственная природа. Неужели, друг мой, ты все еще соблазняешь девушку? Раньше у тебя это получалось чуть быстрее. Или она ломается? Так мы можем и помочь.

— А что ты, Тендрион, делаешь в этой глуши? — Фрей вроде бы смотрел на зализанного эльфа, но я не сомневалась, что он успел уже оценить каждого воина из его команды.

— Да вот решил прогуляться, а тут — такая возможность познакомиться поближе с твоей воспитанницей. Сам понимаешь, я не могу упустить такого случая. И ты, друг мой, или присоединяешься к нам, или мы вынуждены будем тебя временно нейтрализовать.

Он тона, каким это было сказано, мне стало страшно. Я сидела, сжавшись в комочек и боясь даже пошевелиться. Вдруг в моем сознаний всплыл образ Эоллы. Она была сзади, за дубом и предлагала мне всего лишь сделать пару шагов назад и вскочить на нее. А уж она вынесет меня. Хороший вариант, но я не могу бросить Фрея одного здесь.

— Ты не посмеешь! — Фрей стал белее полотна.

— Еще как посмею, — Тендрион перестал улыбаться.

Он поднял руку и сделал знак своим воинам. Они двинулись, окружая нас со всех сторон. Бежать поздно, поняла я. Эолла печально мне улыбалась. Я видела ее образ очень четко. 'Эолла, — мысленно зашептала я, — скачи, найди кого-нибудь и приведи на помощь'. Хотя... Даже если и встретит, как она убедит кого бы то ни было, поспешить сюда?

— Алиса, попробуй забраться на дерево! — скомандовал Фрей.

— А ты?

— А я... — он нахмурился. — Лезь, говорю!

От его крика я подскочила и уперлась спиной в шершавую кору векового дерева.

— Ну же!

Я повернулась и начала карабкаться по наростам дуба вверх, благо, их было много. Потом лесенкой мне служили ветки, а когда я, наконец, остановилась, Фрей остался далеко внизу. Его уже взяли в плотное кольцо. Еще мгновение и началось сражение, итог которого, как мне ни печально, был предрешен. Фрей сражался как лев, отбивая атаку за атакой. Все-таки Хранитель восточной границы! Я гордилась им! И переживала, до боли впиваясь пальцами в ветку дуба и кусая губы, едва сдерживая вскрики.

Время тянулось как гусеница, измеряемое лишь звоном мечей. Сначала он был равномерным, но чем дольше тянулась битва, тем более вязкими становились звуки. Казалось, они вытягивают из меня душу. Движения Фрея становились все тяжелее. Он все так же стоял спиной к дереву, но едва успевал подставлять меч, отражая удары, и отклоняться. В какой-то момент его соперники оказались быстрее, и сверкнувший клинок скользнул по камзолу Фрея, вспарывая ткань и окрашивая ее в алый цвет.

— Нет! Фрей! — закричала я, готовая сигануть к нему на помощь.

— Оставайся там! — он будто почувствовал мои намерения, выпрямился и отбил следующий удар.

— Фрейдалион, — обратился к моему эльфу Тендрион, — мне совсем не хотелось бы тебя убивать! Ну и кто она такая, что ты готов умереть ради нее? Опомнись!

— Иди ты... — Фрей как ни храбрился, но рана давала о себе знать. Он зажал бок, тяжело прислонившись к дереву.

— Мы все равно заберем ее, — продолжал Тендрион, — но если ты не опустишь меч, то через твой труп.

У меня все замерло внутри. 'Эолла!' — изо всех сил мысленно закричала я. Перед моим взором возникла картинка: вдали пылит кавалькада из множества всадников под развевающимися флагами цветов Светлого Леса. Значит, моя умница нашла кого-то. Нужно просто потянуть время...

— Эй, Тендрион, — я высунулась из листвы дуба и нашла взглядом 'зализанного' эльфа. — Ты не с ним говори, а со мной!

Такое заявление от 'дамы' вызвало некоторый шок.

— Спускайся, леди Алиса, — гнусно ухмыльнулся Тендрион. — Обещаю, моя компания понравится тебе больше.

— Да ты что? — я изумленно вытаращила на него глаза. — И чем же?

Тендрион весь прямо распетушился, выставив вперед ногу в очередном па и гордо вскинув голову, чтобы его локоны упали на плечи в более выгодном ракурсе.

— Буду любить тебя, милая, как настоящий мужчина! Страстно!

— А это как? — строила я из себя дурочку.

Тендрион смутился, неужели он принял мое дурачество за чистую монету?

— Не смей, Алиса! — зло прошипел Фрей, вновь поднимая меч.

— Я понимаю, что ты мой опекун, дорогой Фрей, но я уже взрослая девочка и могу сама решать, как мне жить дальше!

'Прости'! — мысленно шептала я ему.

— Вот-вот, — кивнул головой Тендрион. — Вполне разумные слова взрослой леди.

— Как вы меня назвали? — я охнула и манерно поднесла руку тыльной стороной ко лбу, возводя глаза вверх.

— Взрослая леди, — не понимающе ответил Тендрион.

— Вот видишь, Фрей, лорд считает меня уже вполне взрослой! — радостно ответила я.

Тут, кажется, до Фрея начало доходить, что я просто тяну время.

— Да какая ты взрослая! — он начал мне подыгрывать. — Тебе еще несколько лет до совершеннолетия! Так что, решать буду я!

— Ну Фрей, — заканючила я, — можно я погуляю с дядей!

У Тендриона от такого диалога крыша точно должна была съехать.

— Ты ведь меня не обидишь? — я не хотела давать ему время сообразить хоть что-то.

— Не-е-ет... — он растерянно смотрел то на меня, то на Фрея. И, кажется, наконец, сообразил. — Да они же издеваются над нами! Убейте его! А тебя, моя прелесть, я сниму с дерева и так отхожу... Прямо здесь! А потом отдам моим воинам как компенсацию за работу!

Фрей вновь поднял меч, опираясь на который все это время и стоял. И в этот момент раздались сигналы горна: два коротких и один долгий.

— Властитель... — прошептал Тендрион, невольно попятившись.

Его воины тут же опустили оружие. А на поляну уже выехали гвардейцы в зелено-золотой форме Властителя. Они окружали Эоллу и мужчину, сидевшего на вороном жеребце. При его появлении Фрей упал на колено, склонив голову к самой земле. Тендрион низко поклонился, уступая дорогу воинам Властителя.

— Славный Фрейдалион! Хранитель восточных границ! Рад видеть тебя в добром здравии! — Властитель поднял в приветствии руку. — Твоя кобылица?

— Властитель, да продлятся твои дни на земле! — Фрей попытался встать, но силы окончательно его покинули. Он пошатнулся и прислонился к стволу дуба.

— Вижу, я вовремя поспел, чтобы предотвратить убийство! — он грозным взглядом обвел Тендриона и его воинов. — Какое низкое коварство напасть на одного со столь завидным преимуществом в силе! Завтра я буду ждать вас, лорд Тендрион, в палате судей для объяснений!

Тендрион понял, что сегодня для него все закончилось более-менее удачно. Не убил же! Зализанный эльф попятился и очень быстро скрылся среди деревьев. А к Фрею уже подбежал один из гвардейцев, видимо, лекарь, подхвативший его и уложивший прямо на земле под дубом. Он начал разрезать ткань камзола, дабы убедиться в пустячности раны.

— Скажи мне, доблестный Фрейдалион, по какому поводу вы настолько повздорили с лордом Тендрионом, что он позволил себе подло подкараулить вас в одиночестве?

— Простите, повелитель, но я путешествовал не в одиночестве. Со мною ехала моя воспитанница леди Алиса, — Фрей махнул мне рукой, мол, слазь давай, но я только отрицательно покачала головой. Вот еще! Буду тут корячиться при таком скоплении мужчин!

— Леди Алиса? И где сия дама?

— Алиса! — Фрей разозлился, не понимая, что удерживает меня на дереве.

Властитель проследил за его взглядом и посмотрел наверх, в гущу листвы.

— А-ли-са-а... — он повторил мое имя медленно, будто вспоминая что-то давно забытое.

Его взгляд... Его... Рейстаниэль! Сердце вздрогнуло и замерло, мне показалось, что мир начал уплывать куда-то в сторону, оставляя меня с оголенными нервами и разламывающейся от боли головой на ветке векового исполина, ставшей почему-то тонкой и хрупкой. Рей... Еще секунду я балансировала между явью и бредом, а потом просто провалилась во тьму, слыша еще испуганный крик Фрея и чувствуя как меня ловят сильные чужие руки.

...— Алиса! — сквозь туман проврался голос Фрея. — Ты жива?

Я открыла глаза, переводя взгляд со своего опекуна на Рейстаниэля и обратно. Они обеспокоенно склонились надо мной: Фрей с трудом держа голову, а Рейстаниэль с интересом меня рассматривая.

— Вы переутомились, леди! — последнее слово Властитель произнес словно пересиливая себя.

Алечка... Вот как меня зовут! Настоящее имя... Не буду о нем думать... Я — фея! И я вспомнила. В единый миг изменилось все: движения, жесты, взгляд. Я видела это глазами Фрея. В них промелькнули тревога, понимание и боль... Боль? Ах да, он же ранен! Я с помощью Властителя поднялась с земли.

— Благодарю вас, — не глядя на него произнесла я. — Фрей, как ты?

— Могло быть хуже, — сухо ответил он.

— Приглашаю вас в свои загородные владения, — Властитель прожигал меня пронзительным взглядом, — мы как раз туда и направлялись, когда встретили вашу лошадь. На редкость разумное животное! Вы обязаны своим спасением именно ей.

Он не дождался нашего согласия, видимо, даже не предполагая, что мы можем отказаться от приглашения. Лекарь рекомендовал Фрею преодолеть дальнейший путь в обозе, который следовал за Властителем. Мне привели мою Эоллу. Она ткнулась носом в плечо и передала свою радость по поводу нашего спасения. Я обняла ее, погладив по ехидной морде.

— Спасибо, милая! Ты даже не представляешь, что сделала!

Честно говоря, радости от обретения памяти не было. Я просто растерялась, не понимая, что мне делать дальше. Самиэль, конечно, говорила о моем волшебном происхождении, но одно дело верить в то, что она сказала, совсем другое — точно знать. Кроме того, водоворот чувств, нахлынувших на меня, был таким бурным, что смыл все мысли и все планы. На Рейстаниэля я даже смотреть не могла. Каждый взгляд пронзал сердце длинной иглой, заставляя его болеть. Но еще страшнее было видеть Фрея, бледного, растерянного, смирившегося. Когда он, поддерживаемый под руку лекарем, шел в повозку, казалось, что мой опекун просто сбегает от меня, предоставляя право действовать самостоятельно. И это было неправильно. Фрей же должен радоваться! Наконец мы нашли того, кого искали. И если все сложится хорошо, проклятие с его рода будет снято.

— Леди Алиса, — Властитель уже сидел верхом на скакуне, который в нетерпении перебирал ногами, — вы сможете продолжить путь верхом?

— Да, спасибо! — я спиной ощущала его буравящий взгляд, когда взбиралась в седло. Только устроившись на лошади я, наконец, справилась с собственными чувствами и прямо посмотрела на Властителя. Но он уже развернулся и двинулся прочь со злосчастной поляны.

Вперед, поближе к Рейстаниэлю, я не спешила, плетясь где-то в хвосте, рядом с обозом, в котором лежал Фрей. Внешне все выглядело мирно и благочестиво, однако я кожей чувствовала растущее напряжение. Властитель замирал каждый раз, когда я смотрела в его сторону. Фрей лежал в телеге, вообще делая вид, будто спит. Стоило мне отвлечься на Рейстаниэля, как я ощущала колючий взгляд своего опекуна, но едва я поворачивала голову к нему, он закрывал глаза. В конце концов, я решила заняться своими мыслями.

В моем сознании сейчас накладывались одна на другую две картинки. На одной я была феей со множеством желаний, на другой — потерянной девушкой Алисой с не меньшим числом вопросов. И вроде бы эти желания и эти вопросы вот именно сейчас оказались удовлетворены и разрешены, но что-то неумолимо изменилось, отчего картинки никак не хотят соединяться в единое целое. Мои чувства к Рейстаниэлю с одной из них затмевают и лишают смысла все мои переживания с другой. Но они же есть и теперь уже никуда не денутся. А может нужно просто откинуть все предрассудки и радоваться обретению себя, моих чувств, моей любви?

— Алиса... — вдруг позвал меня Фрей. Не выдержал долгого молчания! Я моментально оказалась у повозки.

— Как ты, Фрей? — при виде его беспомощности на глаза наворачивались слезы.

— Знаешь, по сравнению с тем, что могло случиться, неплохо. Я уж совсем было распрощался с жизнью, — он замолчал. Я понимала, что его больше всего сейчас волнует, но самой начинать этот разговор не хотелось. — Ты все вспомнила?

— Да, Фрей.

— Это Рейстаниэль?

Я кивнула, прикусив дрогнувшую вдруг губу. И почему мне при этой мысли становится так больно, будто я теряю что-то важное?

— Расскажи мне о феях? — и чуть понизив голос, боясь, что его кто-нибудь услышит, добавил, — о том, как ты жила? Как впервые познакомилась с Властителем? Ты так же выглядела, как и сейчас?

— Да, — я вспомнила свой маленький цветочный рай. — Слушай... Далеко-далеко, в той стране, где рождается солнце...

Я рассказывала всю историю своей не такой уж долгой жизни как некую волшебную историю. Со стороны, наверное, это выглядело смешно. Воспитанница рассказывает больному опекуну детскую сказочку на ночь. Я меняла только имена и названия стран, видя, что к нашему разговору начинают прислушиваться гвардейцы. Когда же я дошла до моих подглядываний за странствиями Властителя, так увлеклась, что не заметила его появления в непосредственной близи от повозки.

— Как интересно... — его резкий голос заставил нас с Фреем вздрогнуть. Я замерла, лихорадочно соображая, мог ли он понять, о ком идет речь. — Что же вы, леди Алиса, замолчали? Обычно дамы смолкают при моем появлении, когда перемывают мои косточки.

На слове 'мои' он сделал ударение, чем вогнал меня еще и в краску.

— Позвольте мне закончить ваш рассказ, — он не отрываясь смотрел на меня. — Этот, как вы его называете, государь, вдруг смягчился непонятно почему, простил измену своей красавицы и прекратил войну. Правильно?

Я невольно сглотнула, почувствовав пересохшее в миг горло, и кивнула.

— Неужели такие сказочки ходят среди людей? Я требую ответа, леди Алиса!

— Простите, господин Рейстаниэль, я лишь рассказываю то, что слышала сама.

— Вы могли бы обсудить это в одиночестве, не заставляя выслушивать подобную ересь меня!

И опять во мне все вскипело. А ведь раньше такого не бывало. Будучи феечкой, я никогда не испытывала столь сильных негативных чувств! Теперь же просто не могу себя сдержать, чтобы не ответить грубостью на грубость:

— Извините нас, господин, — я иронично склонилась в поклоне перед Властителем, — но даже будучи в полнейшем одиночестве нельзя быть уверенным в том, что вас не подслушивают! А сказок боятся только те, кто себя в них узнает!

Он побелел от злости и так вонзил шпоры в бока своего вороного, что тот от неожиданности заржал и встал на дыбы. Я была довольна, а фея во мне испуганно зажала рот, поняв, что она только что сказала. И кому! Алечка испуганно сжалась, ожидая, что Рейстаниэль откажется от своего приглашения. Я же только с радостной злостью ждала, в каких выражениях он это сделает.

Но Рейстаниэль только сожалеющее посмотрел на Фрея и ускакал вперед.

— Нас не отошлют подальше? — с изумлением спросила я у Фрея. Тот только пожал плечами. Его лицо вообще не выражало никаких эмоций по поводу произошедшего, хотя я была уверена, что он торжествует.

— Не так все было, госпожа! — вдруг раздался голос до сих пор невозмутимо сидевшего на козлах пожилого эльфа.

— Что не так? — не поняла я.

— Так это... исчезновение нашего повелителя... — он мельком взглянул на меня и снова уставился на дорогу.

— А как? — мне самой стало любопытно, все-таки приложила к этому событию, так сказать, руку.

— Погрязли человеческие земли в разврате и колдовстве... — начал замогильным голосом возница. — Оно и понятно: живут мало, работать все время приходится до изнеможения, вот и решили облегчить жизнь. И была там такая черная колдунья Влада. Видом — девка-девкой, а характер — у стервозный! Да и лет ей много, видать, раз такое утворить смогла! Вот и сговорились тамошняя принцесса... не буду называть ее имени... рыжая тоже, — он неодобрительно глянул на меня, — и эта ведьма, что перед битвой решающей утащит она нашего Властителя в лес и отдаст разбойному люду. Так оно и случилось. Но наш господин силен и умен оказался. Выпутался он из ведьминых оков и вернулся, — возница понизил голос. — Только и ему пришлось туго. Изменился он, оттого и рыжую свою забыл, и за ведьмой не охотился, и войну прекратил.

Я сначала честно пыталась сдержать смех, но как представила себе деревенскую девчонку в роли ведьмы, не выдержала — расхохоталась. Правда, быстро пришлось успокоиться под гневным взглядом обернувшегося на смех Рейстаниэля. Я невольно залюбовалась им: как же он красив! Не знаю, что отразилось на моем лице, но Фрей резко отвернулся и вновь закрыл глаза.

* * *

Властитель измерял шагами просторную комнату и в собственных владениях чувствовал себя как в клетке. Он безвылазно сидел в просторных покоях, боясь столкнуться где-нибудь с этим рыжеволосым чудом. Уж слишком она была похожа на Валисию, даже имя... И вызывала к себе отнюдь не теплые чувства. Глядя на нее, Рейстаниэлю хотелось ее придушить. Взять за ее хрупкую шейку и свернуть ко всем чертям. Вместе с тем, он не мог этого сделать.

Тогда, путешествуя по человеческим землям, он действительно столкнулся с ведьмой. В поисках собственного отступавшего войска он забрел в непролазную чащу. Как? Сам не мог понять. Вот вроде бы шел себе, осторожно, незаметно, избегая ненужных встреч, а потом вдруг вокруг заклубился туман, земля под ногами зачавкала, превратившись в гнилое болото, заухал невидимый филин и лес в единый момент смолк. В воздухе теперь витали лишь гнетущая тишина и гнилостные испарения болота. Произошло это так стремительно, что Рейстаниэль сразу и не заметил изменений. А когда почувствовал, то понял, что каждый шаг теперь может привести его в трясину. Он остановился, не решаясь идти ни вперед, ни назад.

Тут-то и появилась она. Издали представлялась девушкой: статной, с длинной косой, властными движениями, а как начала приближаться, облик незаметно менялся. И вот стоит перед ним согбенная старуха с клюкой, крючковатым носом и алыми пронзительными глазами.

— Красив как Стерв с Преисподней... — прокаркала она.

— Я бы попросил вас, леди... — Рейстаниэль скривился, глядя на нее.

— Я знаю, что говорю, — отрезала она, развернулась и пошла прочь.

Рейстаниэль нерешительно замер. С одной стороны не хотелось одному оставаться в этой гнилостной неизвестности, с другой — уж больно старуха была странной, если не сказать, страшной.

— Что, так и будешь изнанку мою рассматривать? — она даже не повернулась, а голос ее разлетелся на многие версты вокруг.

Рейстаниэль еще мгновение раздумывал, а потом направился за старухой, уже исчезавшей в тумане. Он нырнул в белесую стену следом и вышел уже на твердую землю, черную то ли от пожара, то ли от злого запретного волшебства, которым было пропитано все вокруг. Засохшие скрипящие исполины окружили его и старуху. Ни единого ростка или зеленого листика. Все — мертво. А старуха-то вновь обратилась молодой красавицей с длинной косой и горящими глазами, с усмешкой глядевшими на него.

— Так больше нравлюсь? — голосок был тонким, но пронзительным, не похожим на человеческий. Таким могло быть пение сирен, например.

— Простите... — он выжидающе посмотрел на красавицу.

— Можешь звать меня Ягнидой...

— Очень приятно, — эльф хоть и кривил душой, а на лице его красовалась самая что ни на есть приятная улыбочка. — Меня зовут...

— Я и так знаю, — оборвала его Ягнида. — Не разбрасывайся тут ни именами, ни званиями! Ни к чему! Не знала бы, кто ты, связываться бы не стала.

— Так это ты меня завела в болото?

— Не в болото, а в гости к себе зазвала. Пока тебя никто не видит...

— Что это значит? — Рейстаниэль нахмурился.

— Вот вроде умный мужик, а такие глупые вопросы задаешь! — Ягнида фыркнула и пошла в стоявшую тут же избушку, ничем внешне не отличавшуюся от сгоревшего леса.

Эльф с сомнением покосился на прогнувшуюся под тяжестью времени крышу, косую дверь, черную поросшую рыжим мхом завалинку.

— Да ты, добрый молодец, не гляди на внешний облик, зачастую он не передает всего богатства... — она хмыкнула, — внутреннего, так сказать.

Рейстаниэль решительно двинулся следом за Ягнидой и, согнувшись в три погибели, чтобы не снести головой дверной косяк, вошел внутрь. Вошел и замер. Пространство избушки не позволило бы вместить того, что он видел: просторный холл, устеленный белоснежными шкурами, пылающий камин, просторный диван, обшитый хрустнувшим под Ягнидой шелком, хрустальная люстра на десяток свечей.

— Проходи, не стесняйся, чай не впервые в барских палатах.

Рейстаниэль окинул ее злым взглядом и прошел к камину, решая, то ли потеснить девушку на диване, то ли просто постоять. Проблему решила сама Ягнида, похлопав ладошкой рядом с собой.

— Неужто стеснительно тебе, добрый молодец, али не видел никогда красивых девушек и оробел?

Рейстаниэль с равнодушным лицом устроился рядом с ведьмой и решил, что пора бы уже брать инициативу в свои руки.

— И зачем тебе добрый молодец понужился? — он с легкой усмешкой перешел на ее манеру говорить. — Али надо чего? Крышу перекрыть или дровец наколоть. Так это-ть не по моей части...

Ягнида расхохоталась: весело, зло, открыто.

— Хватит комедию ломать! — вдруг выкрикнула она.

— Хватит, — согласился Рейстаниэль. — Так что ты там имела в виду, когда говорила, что за мной, якобы, наблюдают.

Она только презрительно покачала головой:

— Ай-яй-яй... Я думала, ты умный мужик! Хоть и эльф! Вот как ты в единый миг оказался в лесу, хотя заснул в своей палатке?

— Твоих рук дело? — Рейстаниэль угрожающе сжал кулаки.

— Вот еще! — ведьма надула губки. — Я ждала проявления их волшебства, долго ждала! Настоящего волшебства, а не по мелочи! Только такое дает сильный след!

— Ты о ком? — нахмурился Рейстаниэль.

— О феях, конечно. Только не говори, что ты не веришь в старые сказочки.

— Отчего же, я знаю, что они существуют. Только очень давно не появлялись феи у нас.

— Мысли и желания были мелочными...

— Что изменилось?

— Загадано было сильное предсмертное желание. И связано оно с тобой.

— Мало ли кто мог желать мне гибели!

— Не гибели, нет! Это было светлое по сути желание! Темные убивают фей, а светлые заставляют их вмешиваться. И следить...

— Так за мной следит фея?

— Да, почти неотступно. Я видела будущее. И я видела ее в этом варианте будущего. Она влюбится в тебя, Рейстаниэль, а чтобы это случилось, нужно тебе отступить.

— Отступить? — вот уж чего эльф не собирался делать.

— Да, прояви человеческие чувства, убеди ее, что ты несчастен и одинок. И она пойдет за тобой на край света.

— И зачем мне это?

— Глупый эльф! Иметь рядом волшебное существо! Тебе лишь нужно будет узнать ее настоящее имя, а влюбленная дурочка выложит его в порыве страсти, как пить дать. Потом же она не сможет тебе сопротивляться и будет вынуждена исполнять любые желания. Весь мир ляжет к твоим ногам!

— А тебе-то какой резон?

— Когда надоест, отдай мне. Уж я найду способ забрать ее волшебство себе!

В тот памятный вечер ведьма и описала феечку: рыжеволосая, с глазами яркого янтаря человечка, которая появится на границе Светлого Леса и человеческих земель. Именно там феи всегда появляются. И именно эту область Рейстаниэль затребовал себе при подписании договора. Но гвардейцы Властителя опоздали. Совсем чуть-чуть. Однако этого времени фее хватило, чтобы исчезнуть. И появиться здесь, под самым носом у Властителя.

Увидев ее в лесу, он еще сомневался, она ли это. Но подслушанный разговор с Фреем не оставил сомнений. Алиса — фея. Только вот как теперь действовать? А тут еще Хранитель восточных границ под ногами путается. Рейстаниэль удивился, поняв, что Фрей знает историю появления Алисы. Соперник? Возможно. Не случайно ведь он объявил девушку своей воспитанницей. Но избавиться от Фрея сейчас не получится. Чего проще было бы отправить его в поход! Так ведь он ранен. Вот опоздал бы Рейстаниэль хотя бы минут на пять, чтобы лицезреть труп Хранителя, проблем было бы на порядок меньше. И фея, хотя и была ожидаема, но все равно появилась как-то внезапно. Никакого плана у Властителя пока не было, а значит, придется придумывать его на ходу.

* * *

Загородные владения Рейстаниэля представляли собой отдельные домики, предоставляемые деревьями и ими же поддерживаемые. Совсем в староэльфийском стиле! Я даже и не представляла, что такое чудо еще хоть где-нибудь сохранилось. С виду деревья самые обычные. Такими они, наверное, и представляются обычным путникам, которые случайно сюда забредают. Но стоит появиться хозяину, все вокруг преображается.

Рейстаниэль въехал под сень этого волшебного Леса первым, поднял руку и произнес на староэльфийском традиционное приветствие. Деревья ответили вздохом и дрожью преображения. Совсем как цветы...

Я вспомнила радостный шепот своей розочки, когда я просыпалась, ее трепет, когда я возвращалась домой, ее нежность, когда она дарила мне свои лепестки. Сердце мое затопила тоска, солью разъедавшая свежую рану. Опять эта боль! Она меня будто преследует с тех пор, как я увидела Рейстаниэля. Может Богини были правы, лишив меня памяти? Я сморгнула непрошенные слезинки, приказав себе забыть прошлое.

Нам с Фреем выделили соседние деревья. Моего опекуна, аккуратно поддерживая под руки, подвели к его зеленому великану первым. Дерево вздохнуло, склонило ветви, будто пытаясь погладить его, затем распахнуло двери в маленькую, увитую зеленью комнату.

— Вы так забавно выглядите, леди Алиса, — ко мне незаметно подъехал Рейстаниэль.

— Это же просто чудо... — пожала я плечами.

— Конечно! Это магия Леса. Комнаты, конечно же, находятся не в деревьях. В стволах их было бы просто не уместить. Дерево использует свою магию и открывает вход в уже созданные апартаменты в подпространстве.

— А кто их создавал?

— Каждый, кто хоть раз бывал гостем дерева. Здесь достаточно лишь пожелать... Одним нужна широкая кровать, другим душ или родник в комнате, третьим — окно с видом на цветущую поляну. Дерево улавливает желания гостя и старается создать комнату их мечты. Интересно посмотреть, чего пожелаете вы, — он приглашающе протянул руку к соседнему дубу.

В какой-то момент я испугалась себя выдать и просто взмолилась: 'Пожалуйста, батюшка дуб, пусть комната будет самой обыкновенной, а не из цветка'.

'Как пожелаешь, дитя мое', — дерево встряхнуло ветвями и осыпало меня резными листьями. Подлетая ко мне, все они обернулись маленькими искорками, очерчивая контуры тела.

— Вот это да! — выдавил гвардеец, только что вместе с лекарем отводивший Фрея в свою комнату.

— Что? — не поняла я и оглянулась, ведь эльф смотрел куда-то мне за спину.

— Как будто крылья невидимые... — он ткнул пальцем туда, где искорки, выстроившись вокруг меня, действительно очерчивали контуры несуществующих крыльев. Я испуганно ойкнула и покраснела, опустив глаза в землю. Только бы ни о чем не спрашивали...

Рейстаниэль и промолчал, только зло зыркнул и оставил меня одну перед открывшейся уже дверью в самую обычную комнату. Я быстро юркнула внутрь ее. Искры погасли, оставив меня один на один с собственными мыслями.

'Приветствую тебя, наша маленькая волшебная сестра', — в голове опять прозвучал голос дуба, чьим гостеприимством я воспользовалась.

'Вы знаете, что я — фея?'

'И не только я! — голос шелестел едва слышно, но совершенно не пугал. Я не успела ни удивиться, ни даже спросить, кому же еще известна моя тайна, как дуб продолжил, — он тоже знает! Он ждал тебя!'

Внутри что-то радостно екнуло, меня будто опалило жаром предвкушения.

'Не радуйся так... Нам ведомы мысли смертных и в его мыслях тебя ждет рабство'.

'Может, вы не про того эльфа говорите?'

'Властитель... Рейстаниэль... Он ждет тебя, чтобы узнать твое истинное имя, Алисиэль! А когда узнает, мир вновь ждет война. Так что будь осторожна!'

— Но почему он так со мной, — я не удержалась и выкрикнула это вслух. Голос задрожал, готовый вот-вот сорваться и выдать мою обиду.

'Тише, сестричка, не выдай себя... И меня... Тьма нависла над Властителем, его душа упала на дно озера гнева и обиды. И она там нашла упокоение. А бездушный повелитель — самое страшное, что может случиться'.

'Но я же видела, что он смягчился, в нем проснулась совесть...'

'Это лишь хорошая игра и ничего более. Он заманивает тебя в силки. Он уже почти их захлопнул'.

Душа снова разорвалась на множество кусочков и заболела. Я не сдержала слез...

'Значит, уже захлопнул... — печально произнес дуб. — Как ты могла отдать ему свое сердечко?'

Всхлипы переросли в горькие рыдания. Мне было так жаль себя, Рейстаниэля, Фрея, ждущего, что я избавлю его от пророчества. Напрасно ждущего...

'Не время плакать, Алисиэль, ты можешь еще вернуться домой'.

'Значит, это правда? Такая возможность есть?'

'Да, дитя мое, только предстоит вернуть дары Богинь'.

Я еще секунду размышляла, а потом решительно покачала головой:

'Я не могу! Не имею права! Предсмертное желание его матери так и осталось неисполненным. Пока не найду для него невесту, останусь здесь'.

'Это опасно для тебя!'

Я улыбнулась:

'Быть феечкой всегда непросто. Такая у нас работа'.

Мне вспомнились сестры, увязшие в липкой паутине злых желаний, и я упрямо сжала кулачки. Наверное, это со стороны выглядело до ужасного смешно.

'Я буду осторожна'...

'О-хо-хо... Когда любишь, теряешь и разум, и осторожность. Уж мне ли не знать! Каждый мой гость — это настоящая история любви и сумасшествия. Ты знаешь, как эльфы лишились волшебства?'

Слезы моментально испарились.

'Как?'

'Ну слушай'...

* * *

Настоящего его имени никто не помнил, ибо жил он уже не одну сотню лет в пещере неприступной горы Элрой. Потому и звали его просто Элройским колдуном. Никто толком не знал, откуда он родом, к какой ветви эльфийских семей принадлежит. Говорили, что он учился в популярной тогда Школе Волшебства и закончил ее с отличием. Потом где-то работал, писал научные труды и славился сильным даром. Сам глава Гильдии Волшебников призывал его в Светлый Лес, дабы тот стал его помощником. Но Элройский колдун отказался. Со временем эльфы вообще забыли, как он выглядит. Те немногие, кто обращался к нему за помощью, и кому он, как ни странно помогал, могли только сказать, что был он небольшого роста, ходил в длинном сером балахоне с капюшоном, натянутым на самые глаза.

На самом деле его звали Виксандр. Волшебным даром во времена его молодости обладали многие эльфы, в том числе и Вик. В пятнадцать лет их всех определяли учиться в специальные школы. Именно там Вик встретил свою любовь. Ведьма со странным именем Ягодка приехала из Мирграда. В человеческих землях волшебством владели лишь единицы, да и те быстро становились изгоями. Хорошо еще, если их в виде травниц и ведуний оставляли в деревнях, но ведь были случаи, что их просто сжигали. Ягодку привезла старушка-соседка, пожалевшая сиротку, над которой нависла та же участь.

Но и в Школе девочка не чувствовала себя в безопасности. На сей раз ее травили и в прямом, и в переносном смысле слова по расовому признаку. Да и то понять можно: среди десятков эльфов вдруг затесалась человечка!

Вик был в числе первых, кто устраивал ей всяческие каверзы, организовывал травлю, подначивал друзей на нелицеприятные выходки. Они называли ее Мышью: серая, невзрачная, в тряпье и едва склеенных заклинанием башмаках. Самым излюбленным развлечением недорослей была охота на Мышку. Парни загоняли ее, подпаливая хвост волос, самую излюбленную ее прическу, мелкими фаерболами, в мышеловку: узкий тупиковый коридор. А уж выбиралась из него девушка то в синяках, то в сожженной одежде, а то и вовсе обслюнявленная неумелыми поцелуями насмешников.

Ягодка сначала плакала и клялась, что отомстит, потом усиленно училась, чтобы противопоставить более сильному Вику такие изощренные заклинания, каких еще мир не видывал.

Все изменилось, как это и бывает, в один миг. После очередной летней практики Вик вернулся в родную Школу и увидел ее: по коридору шла высокая девушка со жгуче черными волосами, разметавшимися в обход всех школьных правил по плечам, стильной тунике с явно дорогой эльфийской вышивкой, кожаных брючках, обтягивающих стройные ножки. Она двигалась уверенно, ритмично, размахивая рукой словно дирижер, управляющий одному ему звучащей музыкой.

Вик замер, не в силах оторвать от девушки взгляда. В горле пересохло, а в глазах померкло, оставляя в ореоле света лишь мерно шагающую фигурку. Сначала парень хотел кинуться к ней и познакомиться. Обычно он так и делал, не испытывая особых проблем в отношениях с противоположным полом. Но тут вдруг оробел. Сколько бы он так стоял, неизвестно, если бы его не окружили прежние дружки.

— Ну нет, ты видел? — ахнул один из них, указывая как раз на девушку. — И это наша Мышка?

— Кто? — не понял Вик.

— Вон видишь ту кралю? — все дружно уставились вслед красавице. — Это наша Мышь! Ребята... А может поиграем с ней в мышеловку! Теперь то тискать ее будет куда приятнее.

— Да как ты смеешь! — взорвался Вик, до конца не осознавая, что он замахнулся на своего друга и из-за кого? Из-за Мыши!

— Э... Ты... Полегче... Вик, ты чего? — друзья отошли на полшага, зная, что Вик бьет заклинаниями без раздумий и сильно больно.

Вик оглянулся, недоумевающе посмотрел на товарищей, попятился, а потом развернулся и пустился прочь. Неужели она — Мышь? Хотелось проверить, так ли это, и в то же время ему жутко не хотелось ее видеть. Как будто игла вдруг пронзила сердце. Он побоялся идти в класс и простоял все занятия за колонной в холле, чтобы после окончания лекции с замиранием сердца увидеть ее, выходящую из кабинета в окружении появившихся вдруг поклонников. Те, кто раньше травил ее, или лишь посмеивался над слезами Мыши, теперь окружили девушку и с восторгом заглядывали буквально в рот, ловя каждое слово и смеясь над каждой шуткой.

Она увидела Вика и даже на мгновение сбилась с шага, но потом смело взглянула на него и рассмеялась. Извечный бывший враг лишь отметил, что она стала красавицей. Кожа разгладилась и избавилась от веснушек, лицо заострилось, сделав резче раскрасневшиеся скулы, карие глаза стали ярче, в них теперь сверкали маленькие звездочки, губы... При мысли об этом алом бутоне сердце стало биться так яростно, что, казалось, его слышат все.

Ягодка прошла мимо Вика, одарив его насмешливым взглядом. А парень и не заметил, как пошел следом за ней, слившись с толпой обожающе следующих за нею поклонников.

— И этот туда же... — услышал он злобный, полный ненависти шепот.

Вик оглянулся и увидел жавшихся у стенок эльфиек, которые ранее ему казались верхом красоты и женственности.

'И действительно, — подумал Вик, — в толпе я буду сливаться'.

Он отстал и в задумчивости побрел в свою комнату. Сколько он не мерил ее шагами, сколько ни бил в стену кулаком, а выходило, что Мышь их всех приворожила. Иначе просто нереально за один день всех своих врагов влюбить в себя. До позднего вечера Вик рылся в учебниках и энциклопедиях, пытаясь найти способ снять приворот. Первые же попавшиеся на глаза заклинания явно не помогли — мысли вновь и вновь возвращались к Мыши. Тогда, уже почти за полночь, Вик бросил все и помчался в комнату Ягодки.

Обычно девушка жила одна. Эльфийки считали ниже своего достоинства делить комнату с человечкой. Но Ягодку это только радовало. Вик понадеялся, что так же дела будут обстоять и сейчас. Он зло постучал в комнату и, не дождавшись ответа, буквально выбил дверь одним пинком. Ягодка стояла посредь комнаты в обнимку с его лучшим другом. Разум Вика помутился от вспыхнувшей ненависти и ревности. Он метнулся к девушке и схватил ее за горло. Поклонник, даже не пытаясь застегнуть пуговки на рубашке, благоразумно попятился и скоро исчез в проеме, оставшемся без двери.

— Дрянь, — прошипел Вик, все еще сжимая пальцы.

— Вик, — голос Ягодки был хриплым, но таким нежным и соблазнительным, что Вик замер и выпустил ее. Девушка упала на пол, судорожно дыша.

— Ты меня приворожила? — глухо спросил Вик, стараясь не смотреть на Мышь. Уж очень хотелось ее поднять, прижать к себе, поцеловать...

— Вик, ты чего? — она обиделась и беспомощно посмотрела на него снизу вверх.

Эльф коротко глянул на нее, и вся его злость в миг прошла. Он сел рядом, обнял Ягодку за плечи и позволил ей уткнуться ему в рубашку.

— Прошу, — он говорил, гладя ее по спине, — сними приворот...

— Глупый-глупый эльф, — девушка сопела ему в плечо. — Для любого приворота нужны или кровь, или волосы. Я была в человеческих землях, ты — в горах у гномов. Откуда бы я взяла необходимые ингредиенты?

Вик согласился с ее доводами:

— И что все это значит?

— А это значит, что ты влюбился в меня! — в ее голосе проскользнула нотка самодовольства.

— Неправда, — Вик оттолкнул ее и вскочил на ноги. — Я — эльф! Я не могу в тебя влюбиться!

— Тебе виднее, только ты меня сейчас из-за своей ревности чуть не убил. Или, скажешь, ты разозлился из-за того, что моим парнем хочет стать твой друг?

— Мой друг? — Вик попытался вспомнить, кто же был с ней в комнате, когда он ворвался.

— Вот видишь?

— Я просто разозлился на тебя, потому что думал, что ты меня приворожила!

— Ну тогда мы во всем разобрались, — она тоже поднялась с пола и теперь стояла у окна отвернувшись от Вика. — Можешь избавить меня от своего присутствия!

Вик вдруг почувствовал жуткую потребность ее обнять и защитить от всех. Он шагнул к ней и дотронулся до плеча.

— Мышь...

— У меня, между прочим, имя есть!

— Ягодка, прости...

— Давай спать, — простонала она, сбрасывая его руку с плеча.

— Давай! — весело согласился он, а в глазах аж потемнело только от одной мысли о постели.

— Я не в том смысле, — фыркнула Ягодка. — До свидания!

Она буквально вытолкнула его из своей комнаты, провела рукой и вместо двери образовалась неприступная стена. Вик еще постоял, упершись в нее лбом, и ушел. Ягодка победно улыбнулась. Он уже был в ее руках, она это знала! Надо же, всего три месяца!

Все преображения с Ягодкой произошли не просто так. Еще прошлой зимой, прячась от Вика, она набрела на заброшенную старую библиотеку. Вообще-то она не была запрещена. Скорее всего, по причине того, что ею и так никто не пользовался. А Ягодка вот решила посмотреть, что тут за книги хранятся. Именно среди них она откопала древнее заклинание из раздела черного колдовства, увеличивающее ее дар.

Летом, проходя практику в далекой деревеньке, она использовала его, благо, на нее никто сильно внимания не обращал, в лес у заброшенной избушки, где она жила, никто не ходил. Правда, потребовалась человеческая жертва... На эту роль подошел какой-то заплутавший путник, которого в деревне никто не видел, да и об исчезновении никто не узнал. Убийство? На этот счет Ягодка вообще не переживала. Годы издевательств породили в душе такую ненависть, которая давно уже поглотила и сердце, и душу. С помощью заклинания Ягодка создала воронку, способную затягивать волшебство из окружающего мира. В глубинке его было мало, а вот по пути через близлежащий городок она даже смогла принудительно отобрать дар у какого-то неинициированного колдуна.

Резкий рост потенциала привел к изменению во внешности. Волосы из серых, почти пепельных, стали иссиня черными, и даже завились на концах. Фигура оформилась из неуклюжей подростковой во вполне женственную со всеми нужными изгибами. А в глазах поселились красные огоньки, отчего они не только приобрели яркий цвет, но и стали живыми.

И Ягодка, действительно, не привораживала Вика, просто вместе с украденным даром в ней появился магнетизм, которому никто не мог противостоять. Его она также испробовала в дороге на мелких торговцах, заставляя их дарить ей вещи, продукты, украшения.

Вот и Вик не устоял. Думая об этом, Ягодка плотоядно улыбалась. Она пока не знала, что будет там, впереди, но была уверена, что эльф станет ее рабом. Именно такую роль она ему готовила. Чтобы отомстить за все! Чтобы мучился и вспоминал!

Вик долго боролся сам с собою, отгородившись от всех забав и развлечений. Он просыпался каждый день так, будто сознательно нырял в прорубь, он шел на занятия, словно на казнь, слушая учителей, но не понимая ни слова, чувствуя их никчемность. Уже никчемность. Он засыпал безнадежно, просто падая на кровать в тот момент, когда уже сил не было дальше существовать. Пережив зиму, однажды весной, когда особенно чувствовалось одиночество, он не выдержал. Подкараулив ее между расставанием с одним однокашником и завязывающимся флиртом с другим, он подошел и просто встал на колени, опустив голову.

— Я люблю тебя, Ягодка, — едва выдавил он.

А она рассмеялась громко, заливисто, указывая на него пальчиком, который так хотелось поцеловать. Вик понимал, что она унижает его, но ничего не мог с собой поделать.

— Ягодка, выходи за меня замуж...

Она замолчала, потом резко нагнулась к нему и прошипела:

— Докажи свою любовь!

— Как? — он растерялся. Неужели его мучений, его унижений мало?

— Приходи сегодня ко мне...

Он так обрадовался, схватил ее руку и яростно, сгорая от чувств, поцеловал ее. Она еще миг торжествующе смотрела на него, а потом вырвала пальчики и, махнув рукой, убежала.

Как он дожил до вечера, Вик и сам не помнил, считая минуты и секунды до встречи с любимой. Ровно в восемь вечера он стоял перед ее дверями. Ягодка распахнула их, одарив Вика сладостными запахами из смеси неизвестных трав, и впустила парня в комнату.

— Привет, женишок! — проворковала она, приняв из рук Вика букетик алых роз. — Проходи, поговорим!

— Ягодка, — он шагнул, намереваясь ее обнять, но девушка только укоризненно погрозила пальчиком.

— Итак, ты хочешь стать моим супругом? — она прошла к столу и поставила букетик в вазочку.

— Ягодка, — Вик вдруг вспомнив о чем-то, начал лихорадочно шарить по карманам, — вот...

Он протянул кольцо, блеснувшее в свете волшебных светильников большим кроваво алым бриллиантом.

— Ах как приятненько! — Ягодка надела кольцо и полюбовалась на игру камня. — А на что ты готов ради меня?

— На все! — и Вик был искренен в своих словах. Ну разве могла ему прийти в голову мысль, что это все будет таким ужасным?

— На все, на все? — она игриво прошлась перед ним.

Вик кивнул головой.

— Клянешься? Что будешь все мои желания исполнять?

— Клянусь!

— Мы же волшебники! — она весело всплеснула руками. — Так что по-настоящему клянись! Кровью!

В другой бы раз Вик подумал десять раз, прежде чем проводить ритуал. Но любовь затмевала все его мысли, она сковывала разум и не давала трезво смотреть на мир. Он не мешкая подошел к столу, где стояли розы, резко провел пальцем по стеблю цветка, вонзив в него острый шип, не замечая боли нарисовал простенькую руну прямо на столе и произнес слова клятвы. Ягодка дождалась окончания, потом подошла, взяла его руку и медленно слизала с пальца кровь.

— Теперь ты мой до конца жизни! — прошептала она.

— А ты — моя! — он хотел было обнять ее, но девушка рассмеялась и выскользнула.

— А вот в этом ты неправ. Я не могу быть твоей! Пока...

— Пока? — Вик не понимал, чего же еще надо его любимой.

— Поедем вместе на практику, там все и объясню...

В ответ на согласный кивок, она вдруг резко подошла к нему и требовательно жадно впилась в его губы. Вик сначала оторопел, но затем сжал Ягодку в объятиях.

Так и началась эта кровавая история. На практике, проходившей опять же в глухой деревне, Ягодка посвятила Вика в свой план. Она рассказала лишь часть его, но и ее хватило, чтобы ужаснуться. Простой воронки ей уже было мало. Девушка решила стать самой сильной волшебницей, подобной Богиням. Если они творят добро, должен же кто-то им противостоять! Именно так она думала, чертя всевозможные сочетания рун, перерывая книги по черному колдовству.

Тех, кто должен был стать жертвами, искал Вик. Он же готовил их, пристегивая к алтарю. Ягодка заставляла его смотреть, как ее кинжал вонзается в живые еще сердца, получая удовольствие от мучений мужчины. За какой-то месяц Вик перестал походить сам на себя. Из веселого парня он превратился в седого старика, согбенного тяжестью содеянного. Уйти или отказаться от помощи Ягодке он не мог: клятва жгла сердце не меньше, чем его когда-то съедала любовь.

Ведьма становилась все сильнее и сильнее. Проводя опыты, она нашла, наконец, способ отбирать волшебный дар на расстоянии сразу у десятков человек. Первой пострадала родная Школа. В один день все, кто находился на ее территории, вдруг лишились волшебства. Навсегда! Ягодка отправила Вика запечатлеть результаты. То, что увидел парень, повергло его в шок: растерянные бывшие товарищи, потерявшие смысл жизни учителя, паника среди населения города, безумства на грани сумасшествия, самоубийства и резня на улицах. Никакой гвардии не хватило, чтобы не допустить самосуда над теми, кто в единый миг был признан виновным. На глазах Вика разъяренная толпа растерзала алхимика городской больницы и кого-то из неугодных волшебников. Первый обдирал своих пациентов, второй с кем-то обошелся грубо и неучтиво. Теперь даже таких мелочей хватало, что впасть в немилость толпы

Вик, на время освободившийся от постоянного контроля и команд Ягодки, лихорадочно думал, как можно ее остановить. Времени у него было немного, ведьма выделила лишь сутки, которые он мог провести в Школе, после этого ему было приказано идти в Светлый Лес. С тем же заданием. А это значило, что именно эльфийские земли следующими подвергнутся изъятию магии. Обо всем этом он рассказал ректору Школы.

Обета молчания Вик Ягодке не давал, да и могла ли она подумать, что он сам сдаст себя. Ректор молчал во время всего монолога, но смотрел он настолько страшно, что Вик внутренне содрогался и готовился бежать при первой же возможности. Едва он закончил рассказ и начертил руны, которые использовала Ягодка, ректор погрузился в долгое молчание. А потом предложил очень простой способ: замкнуть воронку саму на себе. Для этого в сплетение рун на алтаре нужно было дописать лишь еще одну. Тогда энергия будет функционировать внутри замкнутого круга, высасывать и тут же пополнять саму себя, тратясь лишь на поддержание жизни ведьмы и Вика, связанного с ней. Еще одна руна — неизменности — должна запечатать алтарь и все надписи на нем, чтобы не позволить ведьме стереть лишнее.

— Я не могу вернуться туда, — печально покачал головой Вик. — Она дала мне четкий приказ: сначала посетить Светлый Лес, а потом отправляться в горы Элрой. Ягодка после последнего ритуала собирается обосноваться там.

— Значит, надо торопиться, — ректор не смотрел на Вика. Он его презирал. За слабость, за малодушие, за его безумную страсть. — Я сам дойду до деревеньки. Ей же нужны еще жертвы? Значит, до алтаря доберусь, а уж руны я и без волшебства нарисую и закреплю, если нужно будет, собственной кровью.

Вик отправился в Светлый Лес в твердой уверенности, что ректор свою часть работы выполнит и ловушка для Мышки захлопнется. А уж замкнутая воронка не позволит ей выйти за пределы действия алтаря.

* * *

'Он был здесь, в этих стенах, — вздохнуло древнее дерево, — потому я и знаю эту историю'.

'А у ректора все получилось?'

'Да. Он погиб на том алтаре, но сделал, что обещал'.

'А Вик?'

'Элройский колдун до сих пор жив. Он не может нарушить клятву, данную Ягодке, а потому выполняет ее приказ: создает в горах все условия для жизни и работы своей любимой'.

'А она жива?'

'Да, хотя мало кто о ней помнит. Никто ведь так и не нашел причины потери волшебства. А его в той воронке хватит еще не на одно тысячелетие ее жизни. Ректор выполнил обещание, но чуть запоздал: Ягодка забрала дар почти у всех эльфов. Редко у кого остался. Да и те зачастую просто не знают, что с ним делать — нет учителей'.

'А почему вы не расскажете все. Мне кажется, нельзя Ягодку оставлять на произвол судьбы. Мало ли что...'

'Дитя мое, — дерево вздохнуло, — смертные нас не слышат. Ты — первая, с кем я общаюсь за последние несколько столетий'.

'Значит, мне нужно об этом рассказать!'

'Тебе не поверят! Да и что могут смертные. Это дело для Богинь. Просто, будь осторожна и в любви, и в волшебстве'.

'Я же ничего теперь не могу, — я вздохнула, вспомнив, как было легко жить, когда волшебство искрилось вокруг, — Богини взяли мои крылья в обмен на это тело'.

'Но ты ведь нас слышишь? А это тоже волшебство. И у тебя еще есть подарки Богинь. Ты не смотрела в свое зеркальце?'

Я встрепенулась. Как-то за всеми переживаниями совсем про него забыла. Я осторожно вытащила его и попросила показать мне дом. Очень-очень попросила, даже зажмурилась. Но зеркало так и осталось безмолвным. Тогда Фрея! Опять — ничего... Рейстаниэля! Поверхность дрогнула и я увидела Властителя эльфов. Он нервно ходил по своей комнате о чем-то напряженно думая. А вот это уже хорошо. Всегда будет под присмотром. Так смотрела бы и смотрела! И как же он красив! Мысли опять свернули не туда, я зло цыкнула на себя и спрятала зеркало. Я к нему равнодушна! Равнодушна, я сказала! Дуб где-то в моей голове, как мне показалось, нервно хохотнул, и мне стало стыдно.

— А вы всегда будете подслушивать мои мысли? — опять вслух спросила я.

'Я иначе не умею. Мне ведь нужно предугадывать желание гостя. Вот ты хочешь кушать?'

Мой живот при упоминании об еде раздраженно заурчал и тот час в комнате появился маленький столик, заставленный моими самыми любимыми блюдами.

'Спасибо', — только и успела подумать, а потом навалилась на еду.

Фрея мне беспокоить запретили. Лекарь, потупив глаз, заверил, что мой опекун идет на поправку и сейчас спит, так что, тревожить его — только усугублять положение. Поэтому на следующее утро гулять по лесу я отправилась одна. Рейстаниэль появился внезапно, просто возник из-под земли, напугав меня до икоты.

— Леди Алиса, — он галантно поклонился и подождал, пока я присяду в реверансе, справившись с испугом, — хотя обстоятельства нашего знакомства не были слишком приятны, я рад, что мы успели вовремя.

— Спасибо... — я запнулась, совершенно не зная, как к нему обращаться.

— Зовите меня просто Реем, так принято среди моих друзей, — он мило улыбнулся, встряхнув копной сияющих белоснежных волос.

— Спасибо, Рей, — несмело произнесла я, пробуя его имя на вкус.

— Скажите, леди Алиса, а как вышло, что Фрейдалион стал вашим опекуном?

Вот такой простой вопрос выбил меня из колеи. Врать я не только не умела, но и не могла. Физически. А потому остановилась как вкопанная, ловя воздух ртом и не зная, что говорить. Правду?

— Мы познакомились совершенно случайно, а узнав, в какое положение я попала, он взял всю ответственность за мое будущее на себя, — отделалась я общей фразой.

— И в какое же такое положение вы попали? — сверкнул глазами Рейстаниэль.

— Я была больна... Знаете... Потеря памяти...

— Правда? А сейчас все вспомнили? — сказано было осторожно. 'Будто лиса подкрадывается', — подумалось мне.

— Да, спасибо... Сейчас я все вспомнила, — я остановилась. Прямо под ногами вился небольшой ручеек.

— Так может, расскажете? — он подал мне руку, предлагая опереться и перепрыгнуть препятствие.

— Что? — я несмело протянула руку, но едва мои пальцы коснулись его, меня будто прошила молния. Я отпрянула, нога скользнула вперед по мокрой траве и... Кажется, сейчас на себе испытаю ледяную свежесть ручейка...

— Осторожно, леди, — Рей подхватил меня в полете и крепко прижал к себе. К молнии добавилась дрожь. Ноги стали ватными и капитулировали, предоставив эльфу заботиться о моем бренном теле, — как вы, леди Алиса?

Он даже не сделал попытки поставить меня на ноги, продолжая держать на весу. Его лицо вплотную приблизилось к моему, а взгляд скользнул вниз, на губы, и сделался жадным и горячим. О, Богини! Я ахнула, попыталась вывернуться из железной хватки мужчины, а когда это, наконец, удалось, отступила на шаг, развернулась и побежала прочь. Невежливо? Да! Но иначе я бы просто не удержалась: так хотелось прижаться к нему, попробовать на вкус губы, утонуть во взгляде, пусть и обманывающем меня. Это-то я точно знала!

— Леди Алиса, — выкрикнул он мне вслед, — простите, если напугал вас, останьтесь...

Но я уже мчалась со всех ног прочь в чащу, не разбирая дороги. На глаза наворачивались слезы, а я размазывала их кулачком по щекам. Вот дура-то... Как же я понимаю сейчас Вика из той старинной легенды! Так хочется принадлежать ему, только ему, без остатка! Так страшно просто признаться в этом. Хотя бы себе признаться.

Платье путалось в ногах. Мои воспоминания предоставили мне и перечень всех моих привычек. Например, в одежде. Еще утром, только надевая это эльфийское безобразие, поймала себя на желании взять ножницы и укоротить платье хотя бы до колена. А сейчас оно мне явно мешало. А еще не хватает крылышек. Моих чудных, прозрачных, невесомых как у бабочки! Перепрыгивая через коряги, я будто чувствовала их, инстинктивно посылала им импульсы, и только по высоте прыжков понимала, что крыльев нет.

— Ой! — я, наконец, запнулась и кубарем покатилась в овраг. Давно пора! Видимо, чтобы меня остановить сейчас, нужны были именно такие кардинальные меры. Платье затрещало, зацепившись за торчащий сук, и порвалось.

— Ну вот, — пробурчала я, поднимаясь с земли и потирая ушибленную коленку, которая сейчас торчала из-под рваного подола, — мечты сбываются...

— Ага! Точно сказала! — прямо над оврагом появилась смеющаяся бородатая рожа. — Иди ко мне, цыпочка... Цып-цып-цып...

Он поманил меня, потирая пальцы, и начал осторожно спускаться, будто я была действительно каким-то неведомым зверем. Я так же медленно начала подниматься по противоположному склону.

— Откуда ты такая, а, красавица? — он перекинул болтавшийся лук за спину, движения его стали смелее и энергичнее. Я также прибавила скорости, а потом развернулась и со всей прыти начала карабкаться вверх. — Стой! Все равно ведь поймаю!

— Эй, Ваал, ты где там запропал, — вдруг раздался еще один мужской голос.

— А я тут такую цыпочку нашел! — крикнул бородач. — Помоги мне, Конрат, ее поймать, поделюсь!

На противоположном склоне появился еще один мужик такого же бандитского вида, как и первый.

— Нашел время! — зло крикнул он. — Мы уже почти пришли, а ты здесь шум поднимаешь!

Он очень подозрительно вскинул лук и навел его на меня. Я застыла, понимая, что стоит мне повернуться спиной, он выстрелит, даже не задумываясь.

— Леди Алиса... — вдруг раздался прямо над ухом голос Рея. — Куда вы пропали?

— Опаньки! — Конрат перевел лук на другую цель. — Сам явился.

Из кустов вышел Рей и замер, пытаясь оценить ситуацию.

— Не дергайся, Властитель, — крикнул ему Конрат. — А ты ледя, ну-ка спускайся назад,

— Алиса, не слушай его, дай мне руку, — Рей медленно протянул свою мне.

— Я сказал, не двигайтесь, — лук в руках Конрата начал ходить, беря под прицел то меня, то Рея.

— Конрат, чего ждешь, стреляй! — крикнул вдруг бородатый.

'Рей, уходи!' — я закричала мысленно, язык уже не поспевал за разворачивающимися событиями. Стрела сорвалась с натянутой тетивы и едва дрожа полетела в Рея. Время замерло. Я видела как медленно, будто в киселе, стрела летит в сторону Властителя и понимала, что он уйти с линии огня уже не успевает, а потому сделала первое, что пришло в голову — дернула его за ноги. И опять все пришло в норму, вернувшись к реальной скорости. Эльф нелепо взмахнул руками и покатился на меня, а я под весом его тела, вниз. Конрат смачно выматерился, видя, что стрела прошла, лишь задев оперением шевелюру Властителя, и снова полез в колчан.

Дружно распугивая своими криками местную фауну, мы с Реем кубарем неслись на застывшего с открытым ртом бородача. Отскочить в сторону он, конечно же, не успел, и был подмят в один миг. Конрат, не решая стрелять, начал кричать:

— Ребята, сюда!

— Их много, — только и смогла прошептать я под тяжестью навалившегося Рея. Он поднялся на руки и с какой-то дикой бесшабашной улыбкой завис надо мной.

— Алиса, а что вы делаете сегодня вечером? — он вдруг резко нагнулся и поцеловал меня в стиснутые губы. — Давно хотел это сделать.

— Нахал! — возмутилась я, заерзав под его крепким телом. Подо мной застонал Ваал.

— Может, вы решите свои проблемы где-нибудь в другом месте?

— И то верно! — Властитель рывком вскочил на ноги, окинул меня, все еще лежавшую на бородаче и хмыкнул, — а вид сверху лучше...

Я покраснела, машинально поправляя короткую юбку, которая задралась чуть ли не до нижнего белья, потом перекатилась на бок и тоже встала. А Рей уже поднял валяющийся лук Ваала и приготовился к встрече противников. Сам бородач попытался осторожно встать, но его Властитель успокоил мощным ударом кулака.

— Пусть еще на солнышке погреется, — подмигнул он мне. — И где только шляется эта охрана?

Он попятился назад к тому же склону, с которого мы только что скатились.

— Алиса, быстро наверх! — скомандовал он мне и сам полез следом, подталкивая меня и всматриваясь в кустарник на противоположном склоне. Но едва мы выбрались из оврага, он остановился и прислушался. — Окружают, гады!

— Кто это, — голос от волнения и всего пережитого дрожал.

— Да опять наемники, — отмахнулся Рей от вопроса как от надоедливой мухи. — Убить им меня надо, видите ли.

— Кому?

— Всем! — и в этом слове было столько горечи, что сердце невольно сжалось.

'Кто-нибудь, на помощь!' — мысленно взмолилась я. За деревом позади нас что-то зашевелилось, Рей вскинул лук и с разворота выстрелил. Ответом был сдавленный стон и ругань.

— Алиса, становись за мной, — распорядился Рейстаниэль. И куда, интересно он подевал подчеркнуто вежливое 'леди'. Разбираться в психологии обращений было некогда. Я благоразумно решила послушать Рея и спрятаться за его спиной. А он уже отправлял стрелу за стрелой, реагируя на малейший шорох. Еще два стона раздались в ответ на серию выстрелов.

'Сестра, ты звала на помощь?' — вдруг раздался в моей голове явно мужской голос.

'Да, ты где?' — я начала озираться по сторонам.

'Попроси своего эльфа не стрелять, я сейчас выйду на поляну, а вы вскакивайте мне на спину'.

'Тебя же убьют!' — ужаснулась я.

'Не думаю'!

— Рей, — я взяла Властителя за руку, — не стреляй!

Он недоуменно посмотрел на меня и в этот момент прямо перед нами появился единорог.

— Рей, вперед! — скомандовала я и подбежала к этому волшебному созданию. Эльф стоял не шевелясь, не в силах поверить собственным глазам. — Рей, ну давай же!

Я не представляла как мне вскочить на неоседланного единорога и просто стояла рядом с ним от нетерпения подпрыгивая на месте. Эльф в мгновение пришел в себя, подскочил ко мне, одним движением закинул на спину единорогу и сел позади меня. Наш скакун ударил копытом и лес начал таять вокруг. Нам вслед повыскакивали мужики с луками. Одни недоуменно смотрели на чудо из чудес, другие тихо ругались, а вот Конрат времени не терял. Он успел-таки пустить в Рея стрелу. Эльф за моей спиной вздрогнул, крепко сжал меня, а потом его пальцы начали слабеть.

— Рей, нет! — закричала я, — не умирай, пожалуйста!

Я развернулась и вцепилась в падающего эльфа. Белоснежная шкура единорога окрасилась россыпью алых капель. Мгновение, пока единорог переносил нас в пространстве, растянулось для меня на часы. Мучительные часы. Я прижимала Рея к себе, что-то шептала ему, заставляла смотреть мне в глаза. Он улыбался.

А потом все закончилось. Единорог заржал и опустился на колени, понимая, что один из седоков... Я сглотнула... Пусть будет ранен! О, Богини! Не дайте ему умереть!

Мы оказались на берегу озера. Я осторожно спустила тело Рея на землю, положила на бок и двумя руками, стараясь не смотреть на рану, выдернула стрелу. Рей вскрикнул и потерял сознание. Что же делать? Что же... Так, спокойно! Что я знаю про раны? Главное — остановить кровь. Я быстро расстегнула его рубашку, кое-как стянула ее, дорвала подол юбки и перевязала Рея. Теперь нужно узнать, нет ли внутренних повреждений. Но как?

'Я знаю, сестра... — единорог грустно стоял рядом с нами, склонив свою прекрасную голову, — он умирает!'

'Нет, пожалуйста, нет'! — я упала на грудь эльфу и горько заплакала. Это я виновата в смерти своего любимого. Не появись я здесь, ничего бы не случилось!

'Ему может помочь только живая вода, — единорог осторожно трогал мордой мою вздрагивающую от рыданий спину, — она здесь недалеко, в горах'.

'Он все равно не дождется моего возвращения', — наступила апатия. Вообще ничего не хотелось делать.

'У тебя же кольцо Богинь'... — недоумевал единорог.

Я посмотрела на руку, где так и блестело простенькое колечко. И чем оно мне может помочь?

'Оно останавливает время. Разве ты не знаешь'?

Вспомнилась вдруг летящая стрела, замедлившая свой полет до моего решения.

'Достаточно лишь сильно пожелать', — кивнул единорог.

Я зажмурилась, обращая все мысли и чувства к единой мечте: пусть время на этом клочке земли, где лежит мой умирающий эльф, замедлит свой бег, пусть даст мне возможность найти живую воду! Кольцо блеснуло, и Рея окутал легкий туман. Я даже не поверила своим глазам, все так же растеряно хлопая ресницами, а потом вопросительно посмотрела на единорога. В глазах его мелькнула улыбка и он утвердительно кивнул.

Я вздохнула и поднялась с колен. Только теперь я смогла осмотреться. Близился вечер. Солнце уже готово было утонуть в водах озера, на берегу которого мы и оказались. Сзади нас подпирали горы, чернеющие неприступной громадой, а впереди, на сколько хватало взгляда, простиралась голубой лентой спокойная водная гладь. В преддверие сумерек небо стремительно бледнело и опускалось на воду белесой дымкой. Еще миг — она слилась по цвету с водой и размыла горизонт. Теперь мне казалось, что я стою на берегу неба. Именно так и должен выглядеть самый край мира!

Белая мгла чуть сбоку от нас вдруг приобрела неясные очертания, как будто на белой бумаге выдавили рисунок. Единороги! Сразу несколько грациозных животных плескались в молоке озера. Они то сливались с ним, то вновь проявлялись, фыркая и тряся гривами и рассыпая вокруг себя фонтаны невидимых брызг. Я как зачарованная смотрела на эту красоту, боясь даже потревожить покой своими нелепыми грубыми движениями. Вот если бы были крылья! На глазах сами собой появились слезы...

'Не грусти, девочка, — из мглы ко мне шагнула кобылица, внимательно глядя мне прямо в самую мою душу, — я — Виктория Край, мать единорогов. Я услышала твою просьбу о помощи и отправила одного из своих детей — Сандро'.

Я благодарно протянула руку и прикоснулась к ее блестящей от воды морде. По телу прошла волна тепла. Стало очень уютно, как будто я вернулась домой после долгих скитаний. Я улыбнулась.

'Это волшебство, девочка, тебе сейчас не хватает его силы, но, поверь мне, ты разберешься со всеми проблемами. А когда придет время, сама сделаешь выбор, как тебе жить дальше. Слушайся своего сердца. Оно дарено тебе Богинями и оно не обманет'.

Я благодарно кивнула.

'Иди по тропинке, — она кивнула головой в сторону гор, — выйдешь ко входу в пещеру. Она огромна и простирается на всем протяжении горы, но ты не бойся. Зло ко злу, добро к добру! И пусть Богини приведут тебя к источнику'.

'А как я его узнаю?'

'Он светится во тьме, поэтому старайся не зажигать факелов и свечей. Пройдешь мимо и не увидишь. Возьми эту фляжку...'

Прямо на ладони у меня возник маленький стеклянный флакон на витой веревочке. Я взяла его и одела на шею, потом поблагодарила своих новых друзей, еще раз кинула взгляд на озеро и решительно направилась по тропинке в горы.

* * *

Стемнело уже через полчаса. И надо же было не подумать об этом, когда выходила. Желание поскорее достичь цели сыграло со мной злую шутку. Так думала я, пока медленно, шаг за шагом, продвигалась в темноте. Но едва за очередным поворотом узкой тропинки, петлявшей между камнями, появились горящие буквы на непонятном мне языке, поняла, почему мать единорогов не оставила меня до утра. Пещера находилась несколько в стороне от дороги. Мимо нее пройти очень просто... днем.

Я ползла, ориентируясь на буквы и цепляясь за колючие кустарники, стараясь не думать, что будет, если вдруг в темноте не туда наступлю и сорвусь вниз. Ноги уже тряслись, и рук я почти не чувствовала, когда, наконец, вывалилась на ровную площадку прямо под горящими ровным зеленым светом буквами. Какое-то время я просто лежала, не в силах встать и идти дальше. Пальцы саднило, а еще я вдруг почувствовала, что кольцо стало нагреваться. Этот факт быстро привел меня в чувство. Рей! Я поднялась на ноги и осторожно зашла в зев пещеры.

На удивление здесь было не так уж и темно, стены пещеры отсвечивали ровным зеленоватым светом, так что я видела, куда нужно двигаться. Настроение улучшилось, и я смело пошла вперед. Однако уже после первого же поворота оптимизма поубавилось. Из небольшого грота вели сразу около десятка довольно просторных проходов. Гадай — не гадай, а заблудиться можно запросто. Я выбрала тот, что был несколько светлее, просто поддавшись собственному предчувствию. Ход петлял, вновь разделялся, то резко спускаясь вниз, то поднимаясь вверх. Пару раз я находила воду, капавшую с потолка и скапливающуюся в небольших каменных чашах. Она была как нельзя кстати — пить во время подземного путешествия хотелось неимоверно.

Пещера не выглядела необитаемой, но на мое удивление, никого я пока не встретила. Сколько прошло времени в скитаниях, я не знала, но как-то вдруг обнаружила, что стены пещеры перестали светиться, а вижу я, по идее, в кромешной тьме, по-прежнему неплохо. Меня это, конечно, устраивало, но я боялась пройти мимо источника с живой водой. Хотя другой воды кроме капающих ручейков, мне пока не встречалось.

Медленно, но верно, силы меня покидали. Вперед заставляло двигаться только все сильнее накалявшееся кольцо. Если раньше я едва ощущала его тепло, то очень скоро, по моим расчетам, оно начнет жечь не на шутку. Я еще подумала было его снять, но побоялась это сделать. Вдруг оно действует только, если сидит на пальце хозяйки.

В какой-то момент мне показалось, что я сбилась с пути. Проходы стали меньше, потолок ниже. Кое-где я протискивалась только благодаря своей изящности. В очередной раз, наугад выбрав один из двух коридоров, я уткнулась в тупик. Отчаяние, которое все чаще стало посещать меня, навалилось тяжелым грузом. Я обессилено сползла по стенке на пол, и чуть было не разревелась.

Жутко захотелось увидеть Рея. Я вспомнила про зеркальце, встрепенулась, пошарила по карманам, испугавшись вдруг, что карманы окажутся дырявыми, платье-то значительно пострадало тогда в лесу, и потом, когда я оторвала подол. С облегчением обнаружила, что и карманы целы, и зеркальце. Я взглянула в него и удивленно вскрикнула. Волшебная гладь отразила лицо молодой прекрасной девушки. Она будто спала, вот только постель ее почему-то была каменной, да и комната — будто замурованная пещера.

В голове вспыхнула искра: я же что-то подобное слышала... Невеста... Раечка! Андрон! Только вот почему зеркало показало мне ее? Я подняла руку и провела ею по стене, в которую уперлась. А ведь точно! Она похожа на кладку! Неужели за стеной — Раечка? От такой мысли у меня даже вспотели ладони. Или зачесались. Захотелось взломать эту стену и пройти внутрь. Зачем? И тут всплыл в памяти рассказ моей наставницы Силь о волшебных зеркалах. Все они — часть одного цветка, а значит, могут передавать свою силу друг другу. Вот интересно, если с помощью одного зеркала было наслано проклятие, другое сможет от него избавить? Сердце подпрыгнуло в надежде, а вдруг удастся помочь девушке и Андрону!

Я вскочила на ноги и принялась шарить по стене. В одном месте камень в кладке явно уже был расшатан. Его бы выковырять. Пальцы проникли в щель и я попыталась вытянуть хотя бы этот кирпичик. Увы, только ногти обломала! Мне бы какую-нибудь палку... Точно! Я видела что-то типа крюка, когда шла сюда.

Я кинулась обратно по проходам в пройденный недавно грот. У стены здесь действительно лежал металлический крюк, видимо, ранее торчавший в стене, а теперь вывалившийся из своего крепления. Я схватила его и помчалась обратно. На сей раз камень легко поддался и вывалился. В образовавшуюся дыру я увидела маленькую пещерку, правда, что там, разглядеть пока не удавалось. Откуда появились силы, мне было непонятно. Но за полчаса я значительно расширила пролом и теперь уже могла в него пролезть.

Это была та самая пещера. В углу на каменном выступе лежала Раечка в белом свадебном платье. Она будто спала. Я ахнула, опустилась перед нею на колени и достала зеркальце. Только вот что с ним делать? Андрон говорил, что Раечка посмотрела в зеркало, когда ее настигло проклятие. Я проделала то же самое, поднеся его к самому лицу девушки. Секунда, другая... Ничего не произошло.

— Ну пожалуйста, пожалуйста, она же ни в чем не виновата, — начала быстро шептать. — Ну же, Раечка...

Едва я произнесла ее имя, черная змейка вырвалась из губ девушки и ринулась в зеркальце. В момент соприкосновения волшебная гладь треснула, почернела и осыпалась прахом.

— Ах... — я растерянно и огорченно смотрела на оставшуюся в руках витую серебряную ручку. — И как же я теперь...

Раечка вдруг глубоко вздохнула, и все мои переживания испарились.

— Раечка, — я радостно тронула плечо девушки, — просыпайся!

Ресницы девушки дрогнули, она сладко потянулась и открыла глаза. С минуту она рассматривала своды пещеры, потом меня, глупо улыбающуюся над ее телом, а потом резко села.

— Кто вы? — она явно испугалась. — Ведьма? Андриян...

Ее голос звучал растерянно.

— Раечка, — я протянула руку к ней, но она шарахнулась от меня как от огня. — Я очень рада, что ты проснулась.

— Где Андриян? — ее голос дрожал от страха.

— Не переживай, скоро с ним увидишься, — я больше не делала попытки до нее дотронуться. Не сложно представить, как она испугалась. — Ты просто очень долго спала.

— Я в темнице? За что? — она сжалась в комочек и заплакала, прикрывая руками лицо.

— А Андриян говорил, что ты ничего не боишься, — фыркнула я.

— И не боюсь! — она гордо вскинула голову. — Даже тебя не боюсь, ведьма.

— Ну вот заладила, ведьма-ведьма. Чего во мне такого ведьмовского? — мне даже стало обидно.

— У тебя глаза горят, — нерешительно ответила она и добавила, — зеленым.

Я рассмеялась. Ну вот теперь понятно, почему я вижу в полной темноте! Неужели эта зеленая гадость по стенам пещеры впитывается в того, кто в нее заходит?

— Я не ведьма, я — простая девушка, Алиса, знакомая Андрияна. Если ты помолчишь хоть чуть-чуть, я тебе все расскажу.

Она согласно кивнула, все еще не до конца мне доверяя. Я рассказала о том, что произошло много лет назад на церемонии знакомства, потом о том, как Андриян искал способ вернуть Раечку к жизни, а в конце и о своем путешествии.

— Но как же тебе удалось то, что не смог сделать Андриян? — в ней проснулось любопытство.

— У меня просто было такое же зеркало как то, — я поморщилась, — проклятое...

— А-а-а, понятно. А дальше что?

— Пойдешь со мной, — я пожала плечами. — Выберемся из пещеры, и я найду способ вернуть тебя твоему любимому. Тем более что он недалеко от гор живет, тебя сторожит.

Она улыбнулась.

— Алиса, а сколько лет прошло?

— Много, — вздохнула я.

Она испуганно поднесла руки и начала ощупывать лицо:

— А у тебя больше нет зеркал?

— Нет, — я покачала головой, — но могу сказать тебе, что ты ничуть не изменилась, все так же молода и красива. А вот Андриян постарел.

Глаза девушки подернулись влагой. Она сглотнула вновь навернувшиеся слезы, потом решительно вскинула голову:

— Мне все равно! Я люблю его!

— Тогда на выход, спящая красавица, — я облегченно выдохнула. Ну слава Богиням, все, кажется, прояснилось.

Двигалась Раечка с трудом. Собственно, я тоже, очень устала. Но теперь силы придавала внутренняя радость от того, что мне удалось оживить невесту Андрона. Надо же! Мы медленно шли по проходам, опять петляя, возвращаясь, исследуя все, что попадалось по пути.

— А что ты здесь ищешь? — проявила интерес Раечка.

— Мой... — я запнулась, не знала как определить Рея по отношению ко мне, — друг умирает. И спасти его теперь может лишь живая вода. А источник ее где-то в этих пещерах.

— И давно ты тут бродишь? — в ее голосе звучало сочувствие.

— Сама не знаю... Трудно определить, тут всегда темно.

— Спасибо... — Раечка тронула меня за руку. — Я так тебе благодарна.

— Да чего там, — мне стало неудобно. Я не привыкла принимать благодарности, и, как поняла только что, просто не умею этого делать. Феечки созданы, чтобы исполнять желания смертных, они всю свою жизнь именно этим и занимаются, и никто никогда даже не подумал их благодарить за такую работу.

— Понимаешь, я только пытаюсь осознать, что произошло, — Раечка шла за мной след в след, время от времени дотрагиваясь до спины. Я хоть немного видела, а ее окружала полная темнота, — и начинаю понимать, что могла пролежать вот так вечность. А потом... Вдруг бы проснулась, а Андрияна нет?

Она подозрительно замолчала.

— Ты его любишь? — спросила я, чтобы хоть как-то отвлечь, а то опять расплачется.

— Очень. Я даже не представляю, как можно жить без него.

— И он тебя любит.

— Правда? — она обрадовалась как ребенок.

— Конечно, иначе давно уже забыл бы тебя. Ведь все решили, что ты умерла, только он верил, что когда-нибудь ты вернешься. И даже не позволил тебя в склепе захоронить, принес сюда.

Дальше мы шли мирно беседуя. Раечку интересовало все: кто сейчас король, чем занимается Андриян, какая война была, о которой я заикнулась, кто он — мой друг. Вдвоем путешествовать по пещере было не в пример веселее.

За одним из поворотов Раечка вдруг схватила меня за руку:

— Алиса, там что-то светится!

— Где? — я внимательно огляделась. Здесь проходы опять разделялись, и Раечка указывала в один из них. А вот я собиралась пойти в другой.

— Вон там...

— Тогда идем туда!

Только свернув в проход, я заметила сияние. Вот ведь здорово, что я нашла Раечку, иначе бродила бы еще долго. Этот коридор был коротким и прямым, оканчивающимся в небольшом гроте. Прямо посредине него переливалась всеми цветами радуги чаша, заполненная водой. Я сняла с шеи фляжку и наполнила ее водой.

— Интересно, а пить ее можно? — спросила Раечка и виновато добавила, — я так хочу воды, и еще бы хоть что-то поесть...

Что ж, такое желание девушки, проспавшей много лет, можно понять.

— Эту воду можно пить, — уверенно произнес мужской голос. Я вздрогнула и обернулась. У входа в грот кто-то стоял, опершись на длинный посох.

— Алиса, кто здесь? — в свете источника Раечка хоть немного, но видела, и все же решила спросить у меня.

— Здравствуйте, — я нерешительно поднялась и встала так, чтобы загородить Раечку. — Простите, кто вы?

Мужчина рассмеялся.

— Лучше скажите, кто вы? — он сделал ударение на последнем слове. — И что здесь делаете?

— Меня зовут Алиса, а это — Райния... Мне нужна живая вода...

— Понятно! — он подошел к нам вплотную.

— Элройский колдун! — воскликнула Раечка.

— Вик? То есть Виксандр? — тут же поправилась я.

Мужчина удивился:

— Леди меня знают?

— Мне отец рассказывал, — неуверенно сказала Раечка.

— А мне... Я просто знаю, — я уже даже не удивляюсь. Сначала Раечка, теперь Вик. Оживают все слышанные мною истории.

— Не слишком ли много знает столь юная леди? — в его голосе мне послышалась угроза.

— Простите, может быть это наши домыслы?

— Нет, — он оттаял. — Вы совершенно правы. И что же вы знаете?

— Про вас и про... Ягодку, — я смутилась. Мне было жаль Вика и не хотелось будоражить плохие воспоминания.

— Интересно... — пробормотал он. — Я вижу, вы голодны... Простите, как мне вас называть?

Ну конечно! Мы ведь даже не представились.

— Меня Алисой, а вот она — Райния.

— Разрешите угостить вас обедом? — с легким поклоном спросил Вик.

— Обедом? — вскрикнула я. Это же сколько часов я тут блуждаю! — Виксандр, я бы с удовольствием, но мне нужно спасти моего... друга. Он умирает.

— И все-таки я приглашаю вас на обед, — настаивал мужчина. — А потом я провожу вас до выхода кратчайшим путем. Вы из человеческих земель сюда пришли?

Раечка беспомощно взглянула на меня. Я же соображала. Отказавшись, могу пробродить еще день-другой. Да и найду ли вообще выход к озеру единорогов? А вот Раечке нужно к человеческим землям.

— Спасибо за приглашение, мы с удовольствием пообедаем.

Вик довольно кивнул и пошел вперед, махнув рукой, чтобы мы держались за ним. Минут через десять мы уже вышли к вмурованной в скалу двери. Вик распахнул ее одним движением и впустил нас в свои владения.

Едва шагнув вперед, мы ахнули: посреди пещер существовал настоящий дворец. По крайней мере, мы попали в комнату, по убранству ему ни капли не уступающей. Мягкие ковры под ногами, огромный стол из красного дерева, резные креслица, мраморные стены. И все это залито ярким явно волшебным светом.

— Вот это да! — Раечка рассматривала все это великолепие, открыв рот.

— Нравится? — в голосе Вика слышалась неподдельная гордость. — Я все это создавал сотни лет.

— Для Ягодки? — и кто меня дергает за язык? Вик вздрогнул и внимательно посмотрел на меня.

— Нет. Для себя, — он вздохнул. — Вижу, леди, вы очень многое знаете. Может быть, именно вас мне и послали Богини в помощь. Располагайте, я сейчас принесу обещанный обед.

Он махнул в сторону стола и удалился.

— Для начала не мешало бы умыться, — буркнула Раечка и посмотрела на меня, — особенно тебе. И переодеться...

— Кто бы говорил, — не осталась я в долгу, — Андриян вообще рассказывал, что ты на людях показывалась в костюме привидения.

Она рассмеялась. Вообще-то Раечка права. Я выгляжу, наверное, даже хуже привидения. Платье рваное, грязное, кожа на руках и ногах содрана в кровь, под ногтями — засохшая грязь. Мысленные мои терзания прервал Вик. Он принес целый поднос еды: хлеб, овощи, мясо.

— Простите, Виксандр, здесь можно где-нибудь умыться?

Он хитро улыбнулся и нарисовал в воздухе непонятные знаки. Я ощутила лишь легкое дуновение и покалывание кожи. Раечка удивленно ахнула. Мое платье на глазах восстановилось, став как новенькое, кожа очистилась, исчезли царапины и кровоподтеки.

— Мне проще сделать это с помощью волшебства, — как-то печально улыбнулся Вик. — Если вы знаете мою историю, то должны понять: чем больше я расходую сил, тем лучше для мира.

Я понимающе кивнула.

— Что ж, прошу к столу!

Скромничать я не стала, как впрочем и Раечка. Мы накинулись на еду, и лишь когда я отвалилась на спинку креслица, полностью удовлетворенная жизнью, Вик кивнул головой, мол, выкладывай.

— А что? — я пожала плечами.

— Я был уверен, что никто на всем свете не знает всей правды, — он буравил меня взглядом.

— Никто и не знает, — дурака валять можно долго, но этот тип так просто от меня не отстанет. — Вик, я не могу объяснить, откуда мне стало все известно. Это... Пусть будет волшебство...

Он как-то странно на меня смотрел, будто просвечивал насквозь, медленно водя пальцами по кругу. Потом задумался. Казалось, он что-то понял, но не смог сам себе объяснить.

— Кто ты? — наконец спросил он.

Я молчала, не зная, стоит ли вообще объясняться с малознакомыми людьми. Раечка с интересом смотрела на меня. Ее этот вопрос тоже волновал.

— Если ты боишься, что я могу выдать твою тайну, то зря. Сама же понимаешь, из этой тюрьмы, — Вик обвел все вокруг руками, — мне не так просто выбраться.

Я долго смотрела на него. Вик и сейчас после стольких лет, бед и переживаний оставался красивым мужчиной. Только волосы его были белее снега, высокий лоб испещрен морщинами, а глаза смотрели безнадежно и тоскливо.

— Я — фея, — глядя прямо на него, произнесла я. Вик ничем не выдал своих чувств, только едва заметно кивнул, будто соглашаясь с какими-то своими выводами. — Была...

— Влюбилась?

— Какая разница... — я покачала головой.

— Понимаю. Вода для него?

— Я бы пошла в пещеры за водой для любого умирающего, — Вик снова кивнул. Раечка же так и сидела с открытым ртом.

— Так ты пришла не из человеческих земель? — вдруг понял он. — Иначе, я давно бы тебя обнаружил. Тебя привели единороги?

— Да. И мне нужно туда вернуться. Как можно быстрее.

— А она? — он кивнул на притихшую Раечку.

— Она, можно сказать, местная жительница, — я улыбнулась. — Столько лет рядом с тобой провела, а ты не узнаешь!

— Спящая девушка? — теперь он сканировал своим взглядом ее. — Надо же! Прошедшие годы на ней никак не отразились.

— Вик, ее нужно будет проводить к Тримиру. На базарной площади там есть лавка Андрона. Ей именно туда! Сделаешь?

— Конечно. Когда тебя до выхода доведу. Тебе, как я понял, важнее... — я согласно кивнула. Он немного помолчал, будто решаясь на важный шаг, — леди Алиса, мне фактически не к кому обратиться за помощью... Я не могу покинуть пещеры. Сами понимаете, почему... Но и жить еще многие сотни лет как на вулкане выше моих сил. Она не становится слабее. Разве только чуть. Энергии волшебных сил, отобранных у эльфов, хватит еще не на одно тысячелетие. Что она может придумать? До чего дойти?

Плечи его опустились как под тяжестью невидимого груза. Сколько же пришлось ему вынести? Сколько выстрадать? Конечно, его доля вины тоже была. Если бы он так не травил маленькую девочку, то все могло быть иначе. Но, как мне казалось, наказание оказалось несоразмерным.

— Вик, если я могу помочь...

— Я знаю, — он взглянул на меня, как на обреченную. — Ты — фея, исполнительница желаний. Но ты такая... хрупкая, беззащитная. И именно тебя послали мне Богини!

— У вас есть какой-то план?

Он согласно кивнул головой.

— Я долго искал способ покончить с Ней раз и навсегда. И нашел. Я бы сам отправился его воплощать, но не могу. Ее приказ держит меня здесь.

— Тогда объясните мне, в чем суть и что нужно делать, — мне жутко не хотелось влазить в очередную переделку, но я ничего не могла с собой поделать. Может, действительно, сами Богини привели меня сюда? И для Раечки, и для Вика.

— Как ты, наверное, знаешь, Она нашла такое сочетание древних рун, которое высасывает волшебную энергию из тех, кто ею обладает, — я кивнула. Об этом мне рассказал мой 'дом' в Светлом Лесу. — Руны были нанесены на алтарь и усиливались с помощью ритуалов жертвоприношения. Но сила не приходила Ей прямиком, а просто концентрировалась вокруг, чтобы Она могла ее черпать в любой момент и в любых количествах. То же самое происходит сейчас с той лишь разницей, что волшебство циркулирует вокруг алтаря. Но если силы направить не на алтарь, а на саму ведьму, то она не вынесет такой мощи и сгорит.

— Но как это сделать?

— Я уже сделал амулет. Нужно лишь нацепить его на Нее. А потом сделать так, чтобы она подошла к алтарю. Тогда его сила перейдет на амулет, а значит, на ведьму.

— Алтарь же защищен...

— Да, но хранитель запирающего амулета — я, — он порылся в складках своего балахона и вытащил самый обычный медальон, в которых обычно хранят локоны любимых. — Вот он. Я мог бы сам его отключить, но сделать это нужно в определенный момент, когда она уже будет готова подойти к алтарю. Поэтому я отдаю его тебе. Нужно лишь открыть крышку медальона и заклинание спадет.

— И как же мне все это проделать? — я была в растерянности. Чтобы такое провернуть, нужно оказаться рядом с ведьмой. От этой мысли меня аж передернуло.

— Я не знаю. Хорошо бы еще помощника тебе найти... Для подстраховки... Хотя... — он обреченно вздохнул. — Ты можешь отказаться.

'Ну и зачем мне это нужно?' — спрашивала я себя и не находила ответа. И эта обреченность в его глазах. Ведь понимает, что если я окажусь рядом с ведьмой, живой вряд ли выберусь. Эх, Алечка, Алечка...

— Я согласна, — и мне показалось, что тяжкий груз перелег с его плеч на мои. Стало даже как-то сложно дышать. Зато глаза Вика загорелись надеждой. Сколько же он ждал этого момента, сколько к нему готовился.

Вик поднялся, подошел ко мне и повесил на шею медальон.

— Вот, видишь, кнопочка... Тебе нужно лишь ее нажать. А вот это, — он снова принялся рыться в многочисленных карманах, наконец его пальцы извлекли маленькую булавку, к которой были приделаны четыре жемчужины, — это нужно нацепить на ведьму. Куда? Разницы нет. Лучше всего на одежду.

Я кивнула, взяла булавку и спрятала в кармане своего платья.

— А теперь, пойдем, провожу тебя! Леди Райния, вы можете пока здесь отдохнуть.

Раечка напряглась и вскочила на ноги, явно опасаясь оставаться наедине с колдуном.

— Рай, — я подошла к ней и обняла, — не бойся! Он — хороший человек, вернее, эльф. Он тебя не обидит.

Она нехотя кивнула головой. На глазах ее заблестели слезы.

— А ты приедешь к нам в гости?

— Конечно! — а про себя добавила: 'если выживу'.

* * *

Из пещеры я выбралась в сумерках. Меня не было сутки! Кольцо уже невыносимо жгло палец, но я старалась думать о другом, не обращая внимания на боль. Вот, к примеру, идею с зеленоватым светом у самого входа в пещеру, который затем впитывался в глаза, придумал и воплотил Вик. Да и сами пещеры — его рук дело. Так, еще в самом начале своего заточения, он пытался уменьшить резерв волшебства ведьмы.

Вик провожал меня, долго не решаясь уйти. Я уже спустилась с горы, а он все смотрел и смотрел мне вслед, пока я не скрылась за поворотом. Я спешила изо всех сил, но на берег вышла уже в полной темноте. Мать единорогов ждала меня на берегу озера, которое теперь было невидимым, напоминая о себе лишь легким шумом прибоя. Я обняла ее за изящную шею.

'Ты вовремя вернулась, девочка', — она ткнула меня мордой в плечо, подталкивая к телу Рейстаниэля.

Сердце дрогнуло и пустилось вскачь. Тревоги, порожденные разговором с Виком, отошли на второй план. Я опустилась на колени, подняла голову Рея и влила в рот воду из стеклянной фляжки. В этот же момент кольцо вспыхнуло, будто поглощая свет, и погасло. Жжение, от которого палец уже сильно покраснел, прекратилось.

— Ну же, давай, Рей, борись! Не умирай! — шептала я, обняв эльфа за шею и положив голову к себе на колени.

Минут пять ничего не происходило, а потом тело мелко задрожало. Рей застонал и выгнулся дугой.

— Пить... — прошептал он, так и не открывая глаз.

— Сейчас, потерпи...

Я осторожно положила его на землю и с тем же бутыльком побежала к невидимому во тьме озеру. Рей бредил всю ночь. Я обтирала его тело, чтобы сбить температуру, его же рубашку, смоченную в воде, накладывала на горячий лоб, по совету матери единорогов искала полезные травки, которые перетирала между камнями и накладывала на рану. Под утро Рейстаниэля начал бить озноб. Я еще колебалась, видя, что он мерзнет, а потом улеглась рядом, прижавшись к нему, и обняла. Сон сморил меня в один момент.

Проснулась я, чувствуя кожей жар солнца. Я сладко потянулась, радуясь новому дню, а потом в единый миг все вспомнила.

— Рей... — я хотела было встать, но сделать это оказалось не так просто. Меня обнимали крепкие мужские руки. Я попыталась потихоньку выбраться из их кольца, но эльф только сильнее прижимал меня к себе. Я улыбнулась: значит, жив.

— Ты так сладко улыбаешься, — услышала я над ухом его слабый голос.

— Рей? Ты не спишь? — я все-таки вывернулась и посмотрела на довольную рожу эльфа. — Как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше, — мурлыкнул он. — А если ты еще чуть-чуть вот так вот полежишь рядом, станет совсем хорошо. Может, объяснишь мне, как ты умудрилась меня вытащить с того света. Я же помню, что в меня попали...

— Долгая история.

— Долгая? — он вдруг нахмурился. — А сколько я здесь лежу? И, кстати, где мы?

— Отпусти, все и расскажу!

— Уф-ф-ф, шантажистка... — он разомкнул руки и дал мне возможность встать и привести себя в порядок. Сам же Рей хоть и чувствовал себя неплохо, но подняться на ноги не мог. — Итак?

Он вопросительно глядел на меня снизу вверх, отметив про себя целостность разорванного в клочки платья, но ничего при этом не сказав.

— Давай, я рану проверю, — я уже опустилась рядом с ним с новой порцией травок. — Повернись на бок.

— Ты пытаешься заговорить мне зубы? Я же помню единорога... Не объяснишь, как он появился?

Я не ответила, молча сняла повязку и облегченно выдохнула. Рана уже не выглядела кровавым месивом. Она почти затянулась. Не было ни покраснения вокруг, ни опухоли.

— Ты будешь мне отвечать, — в голосе прорезались стальные нотки. Конечно, Властитель как-никак.

— Рей... Я не могу тебе объяснить, а врать не хочу...

Он мне даже не ответил. Обиделся? Я старалась не обращать на его молчание внимания и занималась своими делами. К вечеру Рей смог самостоятельно сесть и меня это обрадовало. Нам настала пора возвращаться. Голодом, на одной воде, мы здесь долго не протянем!

В Светлый Лес нас вызвался доставить тот же самый единорог, который и спас — Сандро. Я отошла подальше от Рея, чтобы спокойно попрощаться с Викторией.

'Будь осторожна, девочка, — она положила морду мне на плечо, — непростое задание тебе дал колдун... Непростое... И этому эльфу не сильно доверяй. У него много черных мыслей. Хотя о тебе он думает радужно'.

'Как странно ты говоришь. Ты слышишь мысли смертных'?

'Нет, я вижу их цвета. Но мне и этого бывает достаточно'.

'Спасибо за помощь, мать единорогов, если что-то случится, вы всегда можете рассчитывать на меня'.

'Счастливого пути, девочка'.

Рей ничего не сказал, когда я вернулась, держась за гриву единорога. В полнейшей тишине сначала эльф, а потом и я забрались на спину животного, опустившегося перед нами на землю. И очень скоро пропали с берега озера, чтобы появиться в пределах загородных владений Рейстаниэля. А вот там начался настоящий переполох. Сначала на единорога просто пялились, а когда я с огромным трудом стащила с его спины Рея, к нам ринулись десятки слуг.

— Властитель, что произошло? — меня быстро оттеснили и окружили гвардейцы. Я не сопротивлялась, мысленно попрощавшись с единорогом и порадовавшись тому эффекту, с которым он просто исчез.

— На меня напали... — Рей опирался на самого крепкого вояку из своего отряда. — Но сейчас уже все в порядке. Леди Алиса меня, можно сказать, вытащила с того света.

— Господин, я должен вас осмотреть, — лекарь уже размахивал своим сундучком, с которым почти не расставался. Рейстаниэль кивнул и, так и не говоря мне ни слова, исчез в своих комнатах. Я очень быстро осталась в полном одиночестве, чему была несказанно рада.

На следующий день я, наконец, встретилась с Фреем. Ему уже разрешили вставать с постели, поэтому мы с ним отправились погулять по лесу. Я рассказала о том, что с нами произошло, об единорогах, волшебном озере и о Раечке. Мы дружно порадовались за Андрона, представив какой будет их встреча. И все... Фрей замкнулся. Мы шли еще какое-то время молча, а потом я не выдержала:

— Фрей, что происходит? Ты не рад, что мы нашли его?

Он остановился и резко повернулся ко мне.

— Ты его любишь? Хотя что я спрашиваю... Конечно... Ведь ты все вспомнила.

— Фрей, — я медленно покачала головой, глядя ему в глаза, — за время моего короткого путешествия я поняла, что любовь — это прежде всего доверие. А ему я не доверяю. Очень хотела бы...

— А мне? — этот вопрос вырвался, как мне показалось, помимо его воли.

— Я знаю, чего от тебя ждать.

— И все? — я хотела отвернуться от его пристального взгляда, но он взял меня за плечи, с минуту внимательно смотрел мне в лицо, а потом вдруг крепко обнял.

— Фрей? — я была ошарашена.

— Ничего, Лисочка... — он с трудом взял себя в руки, отодвинул меня и отвернулся. — Прости. Я сам не понимаю, что на меня находит. Хочется защищать тебя, оберегать от всего. А сейчас я понимаю, что уже не могу это делать на полных правах, как раньше. Но хуже всего, что между нами встал Властитель! Он может раздавить тебя, унизить, использовать и выкинуть. И если это случится, я его убью!

— Не переживай, Фрей, — я дотронулась до его плеча. — Я скоро уеду... А там...

— Как уедешь? Куда? — он был ошарашен.

— Меня попросили...

— Лисочка, это феи исполняют желания! А ты сейчас — человек. Слабый, хрупкий...

— Я поняла, что бывших феечек не бывает. Я — дыхание Богинь, я создана ими и не мне сопротивляться их воле.

— И какова же эта воля?

— Я должна помочь остановить ведьму. Знаешь историю исчезновения волшебства?

Фрей нахмурился:

— Давно это было... Дар исчез сразу у всех, а причин так и не выявили. Алиса, это по крайней мере подозрительно. Никто ничего не мог сделать, а тут появляешься ты и сразу ввязываешься в эту историю. А вдруг это ловушка?

Я покачала головой.

— Нет, Фрей. Это не ловушка. И кроме меня никто ничего сделать не сможет.

— Тогда я иду с тобой! — последнюю фразу он буквально выкрикнул.

— Так-так... — из-за деревьев вдруг показался Властитель. Шел он медленно, опираясь на руку своего камердинера. — И куда вы собрались? Неужели у меня так скучно? Кроме того, леди Алиса, я собрался устроить праздник в вашу честь. Все-таки вы — моя спасительница!

Фрей поклонился при появлении Властителя, я присела в реверансе.

— Полно-полно... — Рей замахал руками, — этот этикет мне и во дворце надоел. Итак, леди Алиса? Вы сбежать задумали? Это похоже на заговор!

— Что вы, господин Рейстаниэль, — начала я, а уж язвить в этом мире немного научилась. — У вас тут так спокойно! Я просто душой отдохнула. Но помимо развлечений у нас есть и другие дела.

Рейстаниэль побелел, его глаза просто метали молнии.

— Да-да, — в голосе звенела сталь. — У Хранителя восточных границ много обязанностей. Я понимаю, что до сих пор он не мог вернуться к их исполнению, но теперь, я думаю, самое время.

Теперь побледнел Фрей.

— Вы... — начала было я, но он взял меня за руку.

— Да, мой Властитель! Мы отправляемся немедленно! — он хотел было уйти и увести меня.

— Вы отправляетесь, а леди Алису я бы попросил остаться моей гостьей! Уж не думаете ли вы, господин Фрейдалион, что я не смогу о ней позаботиться? Или вы меня в чем-то подозреваете?

Фрей застыл. И я понимала, что все, что он бы сейчас не сделал — неправильно. И он понимал, решая, что лучше: предать меня или Властителя.

— Фрей, — я подошла к нему. — Не делай глупостей! Я останусь здесь, раз уж господин Рейстаниэль настаивает. И... не переживай, все будет хорошо.

— Но, Алиса... — он бросил растерянный взгляд на Властителя.

— Это моя дорога...

Он кивнул, потом поклонился Властителю и ушел.

— А теперь, Алиса, расскажите, наконец, куда господин Фрейдалион собирался вас сопровождать? — Рей сел на садовую лавочку и жестом отпустил камердинера.

Я почувствовала себя провинившимся ребенком, стоя перед ним, восседавшим с таким чувством превосходства. Он усмехнулся, видимо, почувствовав это:

— Алиса, присоединяйся ко мне... Скамейки на нас двоих хватит...

Вот удивительно, на берегу озера я лежала, прижавшись к нему, и обнимала его, и казалось мне, это так естественно. А сейчас даже сесть рядом неудобно. И страшно. От его близости во мне что-то ломалось. Хотелось просто принадлежать ему и ни о чем не думать, тем более, о том, чтобы уехать. И он это видел.

— Алиса, не заставляйте меня вставать и силой усаживать вас, — он не был разозлен. Скорее, доволен. Еще бы! Добился своего — отослал Фрея, единственного, кто мог мне помочь, подальше.

Я скромно присела на самый краешек скамейки, хотелось быть подальше от соблазнителя. Но он не дал мне такой возможности, обхватив за талию и притянув к себе.

— Госпо...

— Алиса, ну пожалуйста, перестань меня так величать. Рей! Для тебя я просто Рей!

— Рей, пожалуйста, отпусти меня, — я не умоляла, просто взывала к его разуму.

— Сейчас отпустить или вообще? — кажется, он смеялся.

— И сейчас, и вообще! — а это сказано уже было просто в сердцах. Он изводил меня! Каждая секунда рядом, когда я вдыхала его запах и чувствовала тепло его рук, уменьшала мою решительность.

— Я так тебе неприятен? — правая бровь взметнулась вверх.

— Рей, я не умею плести интриги. И мне противны всевозможные подковерные игры... — я замолчала, решая, как лучше сказать все, что думаю по поводу сложившейся ситуации.

— Это прозвучало как угроза.

— Ну если ты это так воспринимаешь... — я даже улыбнулась. — Скажи, что ты знаешь обо мне?

Теперь задумался он. Рей просто сидел, машинально перебирая мои локоны, и смотрел куда-то вдаль. Я не спешила перебивать его.

— Я знаю, что ты — фея, — наконец проговорил он, так и не глядя на меня. Я молчала, ожидая продолжения. — Я знаю, что это ты перенесла меня тогда в лес. Не пойму только, зачем? Объяснишь? И еще... Расскажи о себе с самого начала. Пожалуйста...

А вот этого я не ожидала. Честно говоря, думала, что он не признается в том, что давно знает о моем происхождении. И мне его откровенность понравилась... Стоп! Опять расплываюсь от любви. Его слова могут быть и всего лишь сильным ходом в процессе моего приручения.

— Я расскажу тебе, — пообещала я, — но сейчас твоя очередь. Откуда ты узнал про меня?

— Да все тогда же, когда бродил по лесам, — пожал он плечами. — Тебя мне предсказала человеческая ведьма Ягнида.

— Ягнида? — я внутренне напряглась. Может, это просто схожесть имен? — И где ты ее встретил?

— Ты же следила за мной, когда я брел по человеческим землям? — я просто кивнула. — Так вот когда я не нашел войск у столицы, то отправился в приграничные земли и решил срезать расстояние, пройдя через лес. Вот там и набрел на ведьму.

Он рассказывал, а я все отчетливее понимала, что это именно та Ягодка, которую мне предстояло найти.

— Чего она от тебя потребовала? — я еще из своей учебы у Силь знала, что ведьмы ничего не делают просто так.

— Тебя... — я вздрогнула.

— Зачем я ей? — а это я уже понимала.

— Силу твою хочет. Она нужна ей для чего-то. Может, хочет стать еще могущественней, — Рей замер, ожидая моей реакции.

Я высвободилась из его объятий и встала со скамейки. Не могла усидеть. Как же все просто! Я ходила взад и вперед, пытаясь уложить в голове услышанное и от Рея, и от Вика.

— Алиса... — растерянно смотрел на меня Рей, — это же ничего не значит... Это было давно, еще до нашего знакомства. Может, я и планировал поступить именно так, но теперь все изменилось!

— Рей, ты ничего не понимаешь... — я смотрела на него, но не видела. В голове роились мысли, пытаясь сложиться в осмысленную картину.

— Так объясни, — в его голосе звучало отчаяние.

— Фрей хотел идти со мной именно к этой колдунье! — выпалила я. Интересно было посмотреть на его реакцию. Он замер, не веря в сказанное.

— Как он мог! — Рей сжал кулаки. — Мне казалось, он... тепло к тебе относится.

— В том-то все и дело! Это мне надо к ней! Рей! Теперь все будет проще! — я продолжала ходить туда-сюда.

— Сядь, не мельтеши, и спокойно все расскажи! — он поймал меня за руку и усадил рядом с собой.

— Все дело в волшебстве! Именно Ягодка, ну или Ягнида, лишила эльфов волшебного дара. Но она оказалась заперта в своей собственной воронке. Я ей нужна, чтобы вскрыть ее. Хотя... Какая у меня сила? Так, остатки. Но она надеется, что с ее помощью освободится! Рано или поздно, но она сможет найти такой способ. Когда ты умирал, я искала живую воду. Только она могла спасти тебя. И тогда в пещерах я познакомилась с Виком, Элройским колдуном. Он придумал способ навсегда избавить мир от Ягниды. И поэтому я должна пойти к ней.

— И какой же это способ? — осторожно спросил Рей.

— Направить циркулирующую в воронке силу на саму ведьму! — меня переполняло желание все рассказать.

— И что для этого нужно сделать?

— Пробраться к ней, закрепить на одежде специальную булавочку, изготовленную Виком, а потом позволить ведьме подойти к алтарю.

— И? Как ты думаешь это сделать?

— Ты отведешь меня к ведьме! Она ничего не заподозрит, решит забрать мою силу! Для этого же нужен алтарь? А когда она подойдет, я активирую амулет, перенаправляющий силу на закрепленную булавку.

— Так просто? — Рей сомнительно покачал головой. — А вдруг она тебя раньше убьет?

Я пожала плечами. Ну что стоит моя жизнь по сравнению с жизнью мира?

— Ты самоубийца, — простонал Рей.

— Но ты же мне поможешь? Да?

— Конечно... Я не смогу тебя одну отпустить.

— Рей! — в порыве чувств я обняла его. Он застыл, потом осторожно начал гладить меня по волосам и по спине.

— Алиса... — его голос мгновенно охрип. — Ты что делаешь?

Я испуганно разомкнула руки. И правда, чего это я? Стало стыдно, хоть сквозь землю провались!

— Ты мило краснеешь, моя феечка! И, — он подмигнул, — мне понравилось! Стоит каждый день соглашаться на твои авантюры, чтобы получать такие подарки.

* * *

Рея не было. Уже неделю я жила за городом одна, ну, конечно, в окружении слуг и гвардейцев. А Властитель, как ему и положено, правил, и готовился к нашей вылазке. Я даже не представляла, сколько всего нужно с собой взять, чтобы совершить небольшое путешествие. Хорошо, что Рей пойдет со мной, ведь во многих вопросах я — просто профан.

Наш отъезд был назначен на сегодняшний вечер, и его я ждала с нетерпением. Мне хотелось увидеть моего эльфа, вновь почувствовать его тепло, его запах, услышать его голос. Если бы Фрей вот теперь спросил меня, люблю ли я Рея, я бы не сомневаясь ответила 'Да'.

Я с грустью вспомнила своего опекуна. Он даже не попрощался, уехав еще до моего возвращения с прогулки и оставив в полное мое распоряжение Эоллу. Ее я навещала каждый день, но мы не разговаривали, просто печально вздыхали, тоскуя по Фрею. Скользящая то укоризненно косила на меня взглядом, то успокаивала, тычась мордой в шею.

Не разговаривал со мною и мой 'домик'. Вот этого я никак не могла понять. Такой общительный дуб делал вид, что его тут вообще нет, хотя все мои желания касательно еды и гигиенических процедур продолжал исправно исполнять. Может, он обиделся, что я не вняла его предупреждениям насчет Рея? Но ведь эльф все мне рассказал, не утаив и своих прежних намерений. Если бы он продолжал играть, то не стал бы раскрывать карты.

Рей появился, когда солнце уже упало в зеленое море леса, сделав его таинственным и полным загадок. Я уже просто извелась, перебрав сотни причин его опоздания: от переноса нашего путешествия до очередного покушения. Боясь даже на миг уйти с опушки, которая здесь играла роль двора, я с нетерпением ждала Властителя, заставляя сердце биться размеренно и стараясь походить на столь невозмутимых эльфов. Когда же раздался перестук десятков копыт, а затем из уже черной пелены зарослей выехала кавалькада, сопровождавшая Властителя, я подпрыгнула на месте, и чуть было не кинулась на шею Рея. Он же, спрыгнув со скакуна, лишь кивнул в мою сторону, поспешив удалиться в свои апартаменты.

И все? Я едва не разрыдалась от обиды. С трудом заставив себя не стоять столбом посредь опушки и не обращать внимания на понимающие взгляды гвардейцев и слуг, я поплелась к своему дубу. Здесь-то меня и поймали сильные, но такие нежные руки Рея.

— И куда ты направилась? — услышала я его шепот.

— Рей? — я удивленно обернулась и не поверила своим глазам. Передо мной стоял давно не бритый мужик в простой рубахе, меховой безрукавке и широких в полоску шароварах. Но это был Рей!

— Не признаешь? Али постыдно тебе со мной якшаться? — спросил он с улыбкой.

— Но как? — я машинально указала на двери комнат Властителя. — Ты же только что...

— А это не я, — он довольно оскалился, — это мой двойник. Я же не могу исчезнуть и оставить страну без правителя. Вот он меня и подменит. А я с этого дня буду обычным горожанином, который вместе со своей супругой едет в гости к родителям. Ты согласна на роль супруги?

Я зарделась и неуверенно кивнула:

— Рей, но борода? У эльфов же не растут волосы на лице? — я дотронулась до его щек и ощутила покалывание самой настоящей щетины. Я еще хотела спросить, куда он дел свои ушки, обычно торчавшие из облака светлых волос, и зачем покрасил волосы в черный цвет, но не решилась, боясь его обидеть.

— Иллюзия, солнце мое! — он был доволен произведенным эффектом. — Не у всех еще эльфов пропал волшебный дар, что не может не радовать. Просто я подумал, что в таком обличии мне будет проще на человеческих землях.

Я согласилась с ним. Конечно, после войны к эльфам отношение неоднозначное.

— И когда мы выезжаем?

— Как только моя леди переоденется... Во что-нибудь попроще. Наряд горожанки уже готов, так что я тебя жду.

Я кивнула и быстро побежала переодеваться. На кровати меня, действительно, уже ждали простенькая льняная рубашка, брючки из охотничьего костюма и плащ с капюшоном. Рядом стояли мягкие удобные сапожки. Я оделась, с минуту еще постояла, сомневаясь, брать ли с собой мою большую сумку, в которой по-прежнему лежали два моих платья, потом все-таки решила не расставаться со своими сокровищами, перекинула ее через плечо и, попрощавшись с молчаливым 'домиком' вышла на улицу. Рей уже ждал меня, держа под уздцы своего скакуна и мою Эоллу.

Он решил, что ночью нам будет проще остаться незамеченными и под утро уже слиться с обычными путниками на тракте, ведущем в человеческие земли. Так, впрочем, и случилось. На нас никто не обращал внимания. Сейчас как раз был сезон сбора урожая, а его люди предпочитали продавать на ярмарках в эльфийских городах. Нам навстречу шли груженые телеги, а вот обратно многие возвращались налегке.

Уже ближе к полудню мы остановились на привал в небольшой тенистой чаще. Я так устала, что уснула, едва спустилась на твердую землю. Сквозь сон чувствовала, как Рей укладывает меня на сооруженную из подручных материалов лежанку и накрывает плащом. А вот проснулась я от мерного покачивания. Жутко затекла спина и я попыталась повернуться. Не тут-то было!

— Эй, соня, осторожнее, — услышала я любимый низкий голос, — вместе сейчас грохнемся.

Я отрыла глаза и не поверила себе: солнце уже садилось, а я ехала, сидя перед Реем на его скакуне. Эолла бежала рядом, кидая на меня ревнивые взгляды.

— Я не смог тебя разбудить и не захотел терять времени, — объяснил Рей. — Пришлось взять с собой в седло.

Мне было так хорошо, что возмущаться я не стала, а просто еще чуть-чуть полежала в его объятиях. Не гнал меня и сам Рей, нежно прижимая к себе.

— У тебя, наверное, уже рука затекла, — наконец во мне проснулась совесть. — Давай, я пересяду.

Он хитро улыбнулся:

— А мне так больше нравится! — он улыбнулся. — Закрывай глазки, когда ты спишь, становишься просто идеалом женщины!

Меня эта фраза задела. Теперь уже проснулась и маленькая стервочка. Я резко выпрямилась, зло посмотрела на Рея и потребовала:

— Останови, сейчас же!

Он рассмеялся:

— Да пошутил я! Сиди уже, скоро приедем в гостиницу.

— В гостиницу? — откуда она здесь может быть.

— Ну да. Я специально распорядился организовать на тракте постоялый двор. А то люди, которые ездят торговать, все окрестные леса уже загадили. Так что, ночевать сегодня будем в человеческих условиях. В самом прямом смысле этих слов.

Я успокоилась и теперь с интересом рассматривала окрестности, а Рей рассказывал историю местных земель. Казалось, он знает подноготную каждого камня на нашем пути и каждого дерева. Мне сложно было судить о том, какой он правитель. Я всегда думала, что плохой, раз развязал такую кровопролитную войну. Но сейчас он предстал совсем в другом виде: настоящего хозяина, которому известно все.

— Рей, расскажи мне о своей семье? — я давно хотела задать этот вопрос, ведь все-таки желание именно его матери привело меня сюда.

— У меня нет семьи! — зло ответил Рей и замолчал. Наверное, жестоко вот так лезть в душу. Но мне всегда казалось, что с болезнью проще справиться, если знаешь ее истоки. А Рей напоминал обиженного ребенка, которому не дали конфетку, и который решил взять ее силой. Вот только этой силы у него оказалось очень уж много.

-Ее с детства звали Светлячком. И это прозвище ей очень подходило, — вдруг начал рассказывать Рей. Печально и глухо. — Да и настоящее имя — Анниентиэль — переводится со староэльфийского как 'Свет звезды'.

Она росла в провинции. Ее древний род давно был в немилости у Властителей, представляя собой серьезную силу, способную, а главное, имеющую право, говорить о смене династии на троне Светлого Леса. Такое было в истории дважды, но всегда подобные бунты удавалось подавить. Все предки Анниентиэль славились буйством характеров, вспыльчивостью и бескомпромиссностью. Только сама девушка была иной: доброй, рассудительной, умной. И очень красивой. Настоящим 'Светом звезды', способным не только ночь, но и всю жизнь сделать ясной и теплой.

Она росла в глуши южных непроходимых лесов в небольшом родовом замке. Те места никого не могут оставить равнодушными: синее небо, великаны-деревья, черные, звездные ночи и особые насыщенные запахи. Всего чересчур... И всего достаточно...

Отметив свое совершеннолетие в кругу семьи, а у Анниентиэль помимо родителей, двух дядек и взбалмошной тетки было пять братьев, что по эльфийским меркам невероятная редкость, она загрустила. Жизнь вдруг представилась ей старой давно прочитанной книгой, которую предстоит листать вновь и вновь, уже не следя за известным сюжетом, а просто от скуки.

И так захотелось девушке перемен, что в один прекрасный момент она собралась и потихоньку исчезла из замка. Вот этого от нее никто не ожидал! Сначала думали про похищение, потом про таинственного влюбленного, а потом от Анниентиэль пришло письмо, в котором она извинялась за свой поступок, объясняла его причины и просила ее не искать. Как бы не так! Старшие братья Саш и Лион, получив благословение отца, отправились в столицу на поиски блудной сестры.

Анни же об этом думала мало. Переодевшись в мужскую одежду, благо хрупкость и угловатость фигуры позволяли сойти за подростка, заплетя волосы в обычную прическу воинов, она отправилась на поиски приключений. Жизнь в окружении пяти братьев не прошла для нее бесследно. Девушка научилась самым необходимым навыкам боя, владению мечом, метанию кинжалов, а самое главное, поведению. Ни сразу после побега из дома, когда она устроилась в ряды охранников торгового обоза, ни чуть позже уже в столице, где Анни, представлявшаяся Антеем, подряжалась телохранителем у знатных вельмож, никто даже не заподозрил в ней девушку. Городская кутерьма так увлекла Анни, что о доме она совершенно позабыла.

В те годы на границе с человеческими землями было очень неспокойно. То тут, то там удельные князьки норовили оттяпать себе хотя бы маленький клочок территории Светлого Леса. Постоянные стычки изрядно надоедали, и Властитель решил усилить гарнизоны северной и восточной границ, а проконтролировать исполнение своего указа отправил Наследника Энтониэля. Вместе с ним на север отправился и лорд Второй советник, при котором несла службу Анни.

Они столкнулись уже в пути: Наследный принц Энтониэль и телохранитель Антей. Первый был удивлен, увидев в почти военном обозе мальчишку, второй выглядел оскорбленным, когда Наследник посоветовал сначала научиться пить вино, а потом уже за оружие браться. Антей вспыхнул и предложил поединок: победит принц, он, мальчишка, удалится, победит Антей, господин Энтониэль извинится. От такой наглости все, кто был свидетелем вызова, остолбенели. А Наследник, скрипнув зубами, решил наказать дерзкого мальчишку.

Бой длился недолго. Хоть Анни в совершенстве и владела мечом, сделанным, кстати, специально для нее, выстоять в поединке против постоянно тренирующегося Энтониэля у нее не было ни единого шанса. Уже минут через пятнадцать она оказалась прижатой к дереву, а меч Наследника упирался ей в шею. Но было что-то в его глазах...

— Пусть остается, — буркнул он, отстранившись от поверженного противника и убрав оружие.

Энтониэль, так и не взглянув на нее, развернулся и пошел прочь. А вокруг стояли улыбающиеся воины и лорды, активно аплодирующие победе принца в споре и презрительно поглядывающие на Анни. Такого девушка просто не могла стерпеть. Она дождалась, пока на нее перестанут обращать внимание, и ушла. В ближайшем же городке девушка купила себе простенькое платьице и переоделась, запрятав меч и свои кинжалы в глубокую суму. Так Антей, опозоривший свое имя, исчез.

Энтониэль был зол на мальчишку, когда вышел с ним сражаться, оттого в первые минуты не обращал внимания на плавность движений, гибкость фигуры, особые девичьи движения руками. Со стороны вроде бы и не видно, но во время поединка ощущаешь, что что-то не так. И со временем, которое в бою будто растягивается, это чувство стало мешать Наследнику, отвлекать, словно огонек, который все сильнее и сильнее загорается в мозгах, сигнализируя об опасности. Когда же он прижал противника к дереву, огонек вспыхнул ярко, заставляя Энтониэля иначе взглянуть на пухлые губки, которые так по-девичьи Антей закусил, на явно перетянутую грудь под рубахой, на запах... В глазах потемнело и какое-то мгновение Наследник видел перед собой только ее лицо. Он убрал меч и отвернулся. Было страшно взглянуть в ее глаза... Вдруг он переборщил и ей больно... А если бы он ее ранил? Ведь был так зол!

Энтониэль решил, что лучше вообще уйти, а когда узнал, что Антей, несмотря на его указание, выполнил условие спора и покинул лагерь, облегченно вздохнул. Но уже на следующий день Наследник поймал себя на том, что всматриваясь в шеренги воинов, ищет взглядом хрупкую мальчишескую фигурку, тоскует по огромным синим глазам, а воспоминания о запахе, в котором смешались терпкость разнотравья и сладость меда, преследуют его даже во сне.

Теперь он мысленно беседовал с нею, представляя, что расскажет, когда увидит вновь, как она отреагирует на те или иные слова, и корил себя за то, что не узнал даже имени. Он перебирал всевозможные родословные, пытаясь определить, к какой фамилии девушка принадлежит. А уж то, что она не из простых крестьянок, он прекрасно понимал. Так научиться владению оружием можно только на постоянных занятиях с учителем.

Но поход на границу закончился, прошла осенняя череда балов, пролетели праздники благодарения Богинь, а о девушке, скрывавшейся под маской телохранителя Антея, так ничего и не было слышно. Энтониэль начал нервничать. Он стал частым гостем праздничных вечеров в домах знатных горожан и на представлении дебютанток, только-только отметивших свое совершеннолетие, но сколь ни вглядывался в безупречно красивых девушек, ее глаз он так и не смог отыскать. Пошли упорные слухи, что принц подбирает себе супругу, и сам Энтониэль их не опровергал, будучи твердо уверенным в том, что если найдет ту, что столь бесстрашно сражалась с ним, то сразу объявит ее своей невестой.

Не сидела без дела и 'Тайная стража' Светлого Леса. Энтониэль по памяти нарисовал портрет девушки и теперь ее разыскивали во всех городах и весях. Но не только принц жаждал ее найти. Саш и Лион прочесывали страну в поисках сестры, но очень долгое время совершенно безрезультатно.

Анни же, не без грусти похоронив славного Антея, решила пойти учиться. Она записалась студенткой в столичную Академию Лекарей и Травников, благо, накопленных за время работы денег ей хватило на первый год обучения. Девушка логично рассудила, что наносить травмы и увечья она умеет, теперь надо научиться их лечить. Среди других студентов, она легко затерялась, будучи в меру прилежной, чтобы не попадать на ковер к ректору, и в меру умной, чтобы не выделяться во время экзаменов. И, тем не менее, ее нашли.

Наследный принц Энтониэль с абсолютно равнодушным лицом выслушал доклад капитана 'Тайной стражи' о том, что в Академии Лекарей и Травников учится студентка, похожая на разыскиваемую даму, взял рапорт и внимательно его изучил. По датам — полное совпадение. Имя — Аннита Антей! Сердце бухнуло и забилось, словно в силках, опалив кровью все тело до покалывания в кончиках пальцев. Она!

Энтониэль кивком поблагодарил капитана за работу и жестом отпустил его. Только после этого позволил себе улыбнуться. А вот дальше он решил действовать очень осторожно. Нельзя пугать девушку, вдруг сбежит...

Академия Лекарей и Травников всегда находилась под личным патронатом Правящего дома. Были даже случаи, когда Члены семьи Властителя читали здесь факультативные лекции по экономике и истории. Энтониэль решил последовать их примеру. Темой, к примеру, может стать геральдика. Именно она всегда являлась его увлечением.

Сообщений о дополнительной факультативной лекции не было, потому Анни изрядно удивилась, когда их не отпустили после последней пары. А уж когда в аудиторию вошел Наследник, девушка буквально вжалась в скамейку, стараясь спрятаться за спины товарищей и не попасться ему на глаза.

Она боялась, что он может ее узнать. Почему? Ведь вроде бы ничего противозаконного не сделала. Ну вызвала она его на поединок... Так ведь по глупости! Все полгода, прошедшие с того дня, она вновь и вновь прокручивала в голове этот нелепый бой, вспоминала гнев в его глазах, а потом удивление и еще что-то, что волновало кровь и вызывало дрожь в коленках. 'Пусть остается'! Почему он так сказал? Узнал, что Антей — не парень? Понял? Тогда вообще не понятно, зачем оставлял в лагере.

Она не слышала лекции, она пряталась за спины и считала минуты, когда Наследник поблагодарит студентов за внимание и покинет аудиторию. Но он, будто назло, не уходил. Напротив, начал задавать вопросы, на которые студенты увлеченно отвечали.

— Студентка Антей! — она не поверила своим ушам, еще больше сжавшись и вцепившись в стол руками. Ну вот же дура! Можно было и иначе назваться!

Ее невежливо ткнули в бок, и пришлось подняться.

— Вот, например, на гербе вашего рода какой цветок изображен? — вдруг спросил Наследник. Ну конечно же! Тема-то — геральдика.

— Лилия, — машинально ответила Анни.

Принц вежливо кивнул и продолжил рассказ о тех гербах, на которых изображены лилии. Анни села и вновь выпала из разговора. А вот Наследник в это время довольно продолжал лекцию. Теперь препятствий к их свадьбе не оставалось. Раз на гербе лилия — значит род очень высокого происхождения.

Когда Энтониэль, наконец, произнес сакраментальную фразу 'Спасибо за внимание', Анни вскочила и хотела было броситься из аудитории, но новоявленный преподаватель вдруг остановил ее:

— Леди Аннита, прошу вас на минутку задержаться.

Она замерла, боясь даже посмотреть на Наследника, пропуская вперед заинтересованно на нее поглядывающих товарищей по учебе. Наконец в аудитории остались лишь она и Энтониэль.

'Чего он ждет?' — Анни ежилась под молчаливым взглядом мужчины, но начинать разговор, а тем более извиняться, не собиралась.

— Леди Аннита, — принц оказался вдруг совсем рядом к ней, — я хотел извиниться...

— За что? — она недоуменно взглянула на него.

— Я сразу должен был понять, что передо мной девушка. А я бился с вами, стараясь наказать и, что говорить, унизить вас. Простите...

Он взял ее руку и поднес к губам. По их коже будто пробежались горячие змейки. Он, наконец, дождался этого момента, и теперь его пальцы поглаживали ладонь девушки так, словно это была наивеличайшая драгоценность. Она затихла, прислушиваясь к новым волнующим ощущениям.

— Друзья зовут меня Энтони... — он просительно смотрел на нее. Его глаза цвета буйной зелени отсвечивали лучиками счастья.

— А меня Анни... — она поперхнулась, но так и не решилась произнести родового имени. Она прекрасно помнила, как вздрагивали ее родственники при упоминании имени Властителей, как инстинктивно проверяли, на месте ли оружие, нащупывая рукояти мечей. Такой же реакции можно было ожидать и от семейки ее принца.

— Анни, можно пригласить тебя на прогулку сегодня вечером?

Она радостно кивнула.

— Тогда выходи за ворота Академии в восемь. Я буду тебя ждать!

С этого и началось их знакомство. Наследник вдруг превратился в озорного влюбленного мальчишку, даже не скрывая своего счастья от посторонних. Анни расцвела и теперь будто лучилась изнутри. Они часами гуляли по городу, по его окрестностям, слушали друг друга, изучали и надеялись на будущее счастье.

Весна, а может... любовь, была причиной того, что однажды в пору цветения ландышей, они опоздали к моменту закрытия ворот Академии. Энтони был этому рад, он как раз искал возможность поговорить с Анни о помолвке. Девушка тоже не желала расставаться с принцем. Он стал ее наваждением, от которого и сон не шел, и лекции мелькали как в бреду.

Влюбленные решили переночевать в ближайшей гостинице. Было ли девушке стыдно, когда Энтони брал ключи от комнаты? Нет! Стыд давно уже был смыт любовью. Знал ли он, чем все обернется? Скорее всего, желал этого всем сердцем. Так или иначе, а рассвет они встретили в одной кровати. Энтони уже надел на пальчик девушки колечко, которое она судорожно сжимала, радуясь свалившемуся на нее счастью.

Могли ли они знать, что хозяева всех гостиниц давно ждали появления именно этой девушки. Тяжелый кошель с золотом был обещан за информацию о ней.

Саш и Лион появились с первыми лучами солнца. Они сначала долго стучали в запертую дверь, уговаривая сестру выйти, а затем просто ее выбили, чтобы найти едва успевших одеться молодых людей в объятиях друг друга.

— Как ты могла, Анни? — глаза Саша метали молнии. — И с кем?

— Я люблю его, — девушка отчаянно загораживала собой Энтони.

Но тот считал ниже своего достоинства прятаться за спиной женщины. Он смело вышел вперед.

— Сашшинтиэль и Лионнард? — он узнал их и растерянно поглядел на Анни. Она сжалась в комочек. — Так ты из рода Ддаорцев?

Она кивнула.

— А что ты, принц, имеешь против нашего рода? Ты опозорил нашу сестру! И ты за это ответишь!

— Нет! — кинулась вперед Анни.

— Я сделал предложение вашей сестре и она его приняла! — Энтони поймал невесту в объятия и не дал ей наброситься на братьев с кулаками.

— Никогда наша сестра не станет твоей! — пообещал Саш, вытянув меч.

То же самое сделал и Энтони. Гнев был распорядителем в этой короткой стычке. Очень скоро Саш прижал принца к стене и чуть было не перерезал тому горло. Вмешалась повисшая на его руке Анни.

— Тогда и меня убей! — плакала она, ненавидяще глядя на брата.

Ее слезы привели Саша в себя. Он коротко кивнул:

— Хорошо! Пусть живет! Но ты едешь домой!

Она согласилась. Уже через полчаса в закрытой карете они пылили по дорогам в южном направлении.

Энтони хотел было броситься в погоню, но его остановил отец. Как только ему стало известно о скандале в гостинице, он решил серьезно поговорить с сыном и поставить ультиматум: или Анни, или престол. Уж кто-кто, а Ддаорцы или их выродки никогда не придут к власти! А чтобы сын хорошо подумал, Властитель запер его в собственном кабинете, наедине с книгами — мудростью поколений. Через месяц Энтони сделал выбор и по всей стране было объявлено о свадьбе Наследника и дочери Первого советника Властителя красавицы Эльвы.

Анни об этом не знала. Замок был закрыт от всех посторонних, тем более что девушке было очень плохо: она едва справлялась с постоянной тошнотой и головокружениями. Вот так маленький Рей был предан в первый раз еще в утробе матери. О свадьбе Энтони Анни узнала уже на последнем месяце беременности. Она впала в такое отчаяние, что лекари всерьез опасались за ее жизнь. Но потом на свет появился малыш, молодая мама пришла в себя и целиком и полностью отдалась его воспитанию.

Рей был очень похож на отца, но вот глаза у него были материны — синие, бездонные... С детства его опекали многочисленные дядьки, учившие и на лошадях гарцевать и на мечах сражаться, а после тренировок он убегал с двоюродной сестричкой, дочерью Лиона Антонеллой обдирать чужие сады или строить настоящие плоты. Тогда все помыслы детей были заняты путешествиями по дальним странам. Казалось, все несчастья и переживания ушли в прошлое.

Семейная жизнь Энтони и Эльвы не заладилась. Красавица-жена никак не могла выносить дитя, а после очередной попытки родить наследника, скончалась. Именно в этот момент произошла очередная попытка переворота. По удар отряда наемников, непонятно как пробравшегося во дворец, попали Властитель, скончавшийся на месте, и Энтони, лишь чудом избежавший смерти. И следы, как ни печально было думать новому Властителю, вели к Ддаорцам. Саш и Лион даже не думали отрицать своей причастности, открыто заявив, что имели право на месть. К замку Ддаорс начали стягиваться войска, взяв его в кольцо осады. Руководил военными действиями сам Властитель Энтониэль. Он требовал немедленной выдачи государственных преступников Сашшинтиэля и Лионнарда, а также передачи прав на родовой замок и принадлежащих ему земель в казну в качестве контрибуции. О том, что где-то за этими неприступными стенами живет его Анни, Энтони старался не думать.

Именно под стенами крепости, которая и не думала сдаваться, Энтони узнал, что у незамужней леди Анниентиэль растет сынок, а годков ему уже восемь... Исполнилось прошлой зимой...

Это известие было подобно сошедшей с гор лавине, которая уничтожила все, оставив после себя лишь огромные валуны. И от них уже никуда не спрятаться.

Энтони потребовал главу рода Рейверта Ддаорс и его дочь Анниентиэль на переговоры. Убеленный сединами мужчина пришел в сопровождении младших сыновей. На вопросительный взгляд Властителя, он хмуро ответил:

— Это не женское дело!

'Боится, — понял Энтониэль, — вдруг Анни невольно выдаст существование моего сына'.

— Напрасно вы не взяли дочь, — начал Энтони, — ведь речь как раз будет касаться ее будущего и будущего моего сына.

Лорд Рейверт побледнел, на его лице заиграли желваки.

— Никогда вам не получить ни ее, ни Рея!

— Ой-ли? — Энтони усмехнулся. — А если я предложу вам полное снятие всех обвинений и дальнейшую неприкосновенность? Всего лишь за возможность назвать Анни своей женой, а Рея — наследником?

— Хорошо, — после некоторого раздумья ответил Рейверт, — я поговорю с дочерью! И сообщу ее решение.

Энтони не спал всю ночь, неотрывно глядя на темные стены крепости. Он понимал, что прощение теперь заслужить будет непросто, но был настроен сделать это любой ценой. А вот Анни всю ночь проплакала. Она понимала, что вновь становится разменной монетой. Но жизнь братьев и всего рода зависела теперь только от нее. И желания, чувства, обиды уже не имели никакого значения.

Утром крепость открыла свои ворота, но только для Энтониэля и на время свадебной церемонии. Из Ддаорса Властитель уезжал с женой, которая так и не проронила ни слова за весь день, пока шел обряд, и сыном. Всю дорогу Энтони провел с Анни, извиняясь, умоляя ее о прощении, обвиняя, что не сказала о своей беременности, спрашивая о сыне. Но женщина будто онемела. Она была холодна и неприступна и совершенно не напоминала ту Анниту, которую Энтони когда-то любил.

Рей встречал все попытки Энтони сблизиться в штыки. С молоком матери он впитал ненависть ко всему роду Властителей. И принять тот факт, что он сам относится к нему, не мог. Рей чувствовал себя преданным и матерью, и своими родными дядьками, которые заменили ему отца.

Только Антонелла оставалась его другом. Она присылала длинные письма и звала с собой — путешествовать. Рей жутко ею гордился, когда узнал, что она все-таки сбежала из дому. Но это письмо было последним, которое он получил от сестры. И в дальнейшем, когда он пытался узнать о ней, его вопросы так и оставались без ответов.

Дальнейшие годы учебы и взросления совершенно отдалили Рея от матери. Она со времени свадьбы не произнесла ни слова, будто расплатилась даром речи за все поступки своих предков. Она так и не простила Энтониэля, оставаясь женой для него лишь номинально. И это свело Властителя с ума. Она постоянно находилась рядом как немой укор, расплата за предательство. Как только Рей достиг совершеннолетия, Энтони начал сбегать из дворца, участвуя во всевозможных стычках, войнах, сражениях. Из одного такого похода привезли лишь его тело. Анни прорыдала над ним всю прощальную ночь. А утром произнесла первые за многие годы слова. Рейстаниэля короновали, а Анни уехала в родной замок.

— Она убила себя прямо на моих глазах, — Рей рассказывал так, будто выдавливал из себя каждое слово. — Мои родственнички опять не могут смириться с политикой государства, считая себя обязанными ставить Властителя на место. А мама стала разменной монетой. Они были уверены, что ее-то я не трону.

— А ты бы... — я замолчала, боясь даже произнести слово 'убил'.

— Нет, конечно, — он был даже удивлен таким вопросом. — Так... Попугал бы, запер в назидание другим в ее покоях, а потом отпустил домой. Но она все решила по-другому. Я думаю, она желала смерти, ее сердце было истерзано! Она и так прожила столько лет, постоянно чувствуя эту боль! Гордая слишком! Это ее и погубило. Если бы она смогла простить отца, понять, что у него тоже не было другого выхода! Все было бы по-другому. И войны этой, возможно, не случилось бы. Я ведь, оставшись в полном одиночестве, без семьи, без отца с матерью, всем сердцем желал влюбиться, обзавестись семьей, жить, воспитывая своих детей. Когда был в Мирграде с официальным визитом, увидел Валисию, сделал ей предложение и был уверен во взаимности чувств. Я уже строил планы, казалось, мечта всей жизни — вот она... А потом приехал ее...муж, мол, извини, так получилось! А тут еще эти постоянные набеги ничтожных человечков, которые плодятся как кролики... Вот и не выдержал, начал войну... Теперь за все это расплачиваюсь. Одно время даже думал, пусть уж убьют... Наемники же не успокаиваются ни на минуту. И уже не знаю, то ли мои дядьки стараются, мстя за смерть матери, то ли люди засылают убийц. Да что я рассказываю, сама все видела.

Я хотела бы его пожалеть, успокоить, но не знала, как это сделать. Просто сидела, не шевелясь и думая о виденной мною высокой гордой эльфийке, без сожалений и сомнений ударившей себя в грудь кинжалом.

— А Антонелла? — мне сестра Рея показалась очень симпатичной.

— Она пропала. Сколько ни искал ее отец, а так и не нашел. Никаких следов! Но я верю, что когда-нибудь вновь увижу ее.

Мы ехали какое-то время молча, думая каждый о своем.

— Алиса, а ты можешь ответить на мой откровенный рассказ своим? — он чуть сильнее сжал мою талию.

— И что тебя интересует?

— Зачем ты забросила меня в тот лес?

Я смутилась. Ну вот и как все рассказать?

— Понимаешь, мы, феи, исполняем желания, — я запнулась, не зная, что же рассказывать, а о чем лучше умолчать. Он не перебивал меня, просто терпеливо ждал. — Тем более, последние желания... Твоя мама... Помнишь? Ну чтобы ты нашел девушку и влюбился в нее. Я искала подходящие кандидатуры и...

Он так громко и заразительно рассмеялся, что я вздрогнула.

— Неужели ты думала, что та деревенская дурочка... — новый приступ хохота мешал ему говорить.

— Она лучше всех подходила тебе по... многим параметрам...

Рей обнял меня так нежно, что мысли куда-то в миг улетели, оставив внутри тепло и непонятные мне желания.

* * *

Хозяйка гостиницы подозрительно осмотрела нас с ног до головы и выдала ключ. В комнатке было тесно из-за большой двухместной кровати, но очень уютно. Я вопросительно посмотрела на Рея.

— А что? — пожал он плечами, — По легенде ты — моя жена!

Я покраснела, не зная куда деть себя.

— Ну-ну, — улыбнулся Рей, — когда обнимала меня там, на берегу озера, ты так не краснела.

— Там была производственная необходимость, — буркнула я.

— И здесь тоже, — он подтолкнул меня к кровати. — Не переживай, я не буду к тебе приближаться. Ты спишь на одной стороне кровати, я на другой!

В какой момент он нарушил свое обещание, я не знаю, но проснулись мы как супруги с многолетним стажем. Я лежала на его руке, обхватив эльфа ногами, он прижимал меня к себе за талию, зарывшись лицом в мои волосы. Хотя, говоря, эльфа, я перегнула палку. Спросонья я даже чуть было не закричала, увидев над собой его заросшее щетиной лицо.

— Это я, не надо пугаться, — произнес знакомый голос. Я кивнула, расслабившись в его объятиях, потом сообразила, что, этот факт, собственно ничего не меняет, и быстро выбралась из кольца рук. Рей только усмехнулся и отвернулся от меня, давая возможность спокойно переодеться.

— Интересно, — пробормотал он, — сколько раз нужно вот так проснуться, чтобы ты перестала меня пугаться?

— А не надо меня так обнимать! Тогда и пугаться не буду.

— Ладно, — согласился он, — в следующий раз обнимать буду иначе!

— Шут гороховый! — я не выдержала и запустила в него подвернувшейся под руку подушкой.

— Ах так! — он подскочил, схватил меня за руку и потянул на себя. — Значит, война!

Я упала на кровать и теперь уже подушка приземлилась на мою голову. Мои боевые крики, готовые разбудить половину гостиницы, потонули в поцелуе. Его губы просто накрыли мои, и мне стало не до войны. Это было так чудесно! Так волнующе! Хотелось еще и еще тонуть в море нежности и загорающейся страсти, вдыхая воздух из его губ как нектар. Я застонала от необъяснимого тягучего томления во всем теле. Он в мгновение отстранился, и я увидела в его синих глазах огонь. В них бушевал пожар! И он грозил сжечь нас, не оставив ни пепла, ни путей к отступлению. Я испугалась.

— Рей... — голос был неузнаваемо низок, — пусти меня!

В глазах мелькнуло понимание. Он сел, и я быстро спрыгнула с кровати, укрывшись за низенькой ширмочкой, отгораживающей в комнате уголок для переодевания. Пока я там сидела, словно испуганная мышка, он поднялся, быстро оделся и вышел из комнаты.

Вернулся Рей уже с полным всяческой еды подносом в руках.

— Ешь, давай, фея моя, нам пора в путь!

— А ты? — я неуверенно посмотрела на него. Он поставил поднос на кровать, решительно подошел ко мне, обнял и чмокнул в носик.

— Неужели моя женушка за меня переживает? — его глаза смеялись. — Я уже перекусил внизу. Так что, ешь на здоровье, а потом спускайся во двор, я пока лошадей оседлаю.

Он ушел, а я набросилась на вкуснющие пирожки с капустой и ягодой.

С тех пор таких пробуждений не было. Рей старался не приближаться ко мне, и его поведение вызывало во мне массу чувств от обиды до отчаяния. Мы ночевали еще в трех гостиницах на тракте, деля одну комнату на двоих, но мой 'муж' ложился только дождавшись, когда я усну, и просыпался первым, сразу покидая комнату.

Едва мы пересекли границу, тракт превратился в размытую дождями полевую дорогу. Лес по ее сторонам становился гуще и непролазнее, лиственные деревья сменялись соснами и елями. Гостиниц здесь не было, а потому на ночь мы останавливались в лесу, находя или ручейки или маленькие речушки.

Во время одной из таких ночевок я вдруг услышала звуки борьбы, лязг мечей и крики о помощи. Не раздумывая, я кинулась в гущу кустарника. Рей, если и хотел меня остановить, то не успел, а потому побежал следом, на ходу вытаскивая меч.

Картина предстала перед нами нерадостная. Посреди поляны несколько мужиков, вооруженных мечами и топорами, нападали на богато одетого молодого парня, за спиной которого пряталась девушка. В ней не без радости, сменившейся ужасом, я узнала Элю — самую первую девушку, с которой я познакомилась здесь и которой подарила огонь-траву. Правда, одета она была в красивое платье, разительно отличающееся от того балахона служанки, которое было на ней в прошлый раз. Узнав ее, я внимательно присмотрелась и к сражающемуся парню. Ну конечно! Тот сынок графа, который так ненавидит эльфов! Везет же ему! Вновь на него и на его девушку напали! Только если в первый раз он был бессилен что-либо сделать или просто испугался, то теперь дрался как лев, предпочитая умереть, нежели снова наблюдать за насилием.

Рей в мгновение оценил ситуацию и кинулся на помощь молодому человеку. Увидев нежданное подкрепление, мужики подрастеряли весь свой пыл. Все-таки два воина намного сильнее нескольких бандитов. Они покружили по поляне, а потом осторожно, зло глядя на нас, отступили и скоро скрылись в лесной чаще.

— Не знаю, как вас благодарить! — я лихорадочно вспоминала, как же зовут этого парня, который уже вытер меч и, спрятав его, протягивал ладонь Рею... Станислав? Точно!

— Не за что! — эльф в личине мужика пожал ему руку. — Зови меня Реем!

— А меня — Станиславом! Это моя жена — Эля!

— Элечка! — воскликнула я и вылетела из укрытия.

— Алиса? — она не верила своим глазам.

— Алиса? — а вот Станислав напрягся, подозрительно зыркая то на меня, то на Рея.

— Она — моя жена! — гордо сказал Рей. А Элечке было все равно, она повисла у меня на шее, радостно обнимая и целуя в щеки.

— Как я рада тебя видеть, Алисочка! — щебетала она, не обращая внимания на удивленный взгляд своего мужа. — И спасибо тебе! — это уже шепотом, на ушко, дотрагиваясь до выреза в платье, куда уходила памятная мне веревочка от камня с огонь-травой.

Я понимающе кивнула.

— Пойдемте к костру, — пригласил Рей, — расскажете, как вы умудрились попасть в засаду к этим разбойникам.

Уже через полчаса мы все вчетвером сидели, уминая бутерброды с овощами и вареным мясом, и слушали их рассказ.

— После... скажем так, отъезда леди Алисы, — кивнул в мою сторону Станислав, — в замке многое изменилось. Мы его отремонтировали, заново покрасили стены... В общем, жизнь как-то начала налаживаться. И Эля... Она как солнышко, помогала даже тем, что просто находилась рядом. Это сложно объяснить. Будто в темноте, в которой я и жил, зажегся огонь! Я должен принести вам свои извинения, леди Алиса, — он внезапно посмотрел на меня, хотя до этого избегал встречать со мной взглядом. — Я был непростительно груб и... неправ.

— Я давно простила вас, Станислав, — я кивнула головой, мол, продолжайте рассказывать.

— Вы очень добры... — он посмотрел на Элю обожающим взглядом. — Так вот... А неделю назад Эля согласилась стать моей женой. Мы решили не затягивать со свадьбой, тем более что на пышное торжество все равно денег не было, а обвенчались в нашем Храме Богинь. А на следующий день Элю украли. Несмотря на то, что она теперь титулованная леди, моя красавица решила сама следить за закупкой продуктов и вместе с нашей поварихой отправилась на базар, который обычно проходит под стенами замка. Бандиты налетели так быстро, что никто и сообразить ничего не успел. Говорят, это банда Рыжего Крега. Она терроризирует весь юг страны, занимаясь похищениями людей. Вот они и схватили Элю... Я, когда узнал, ринулся следом. Два дня ехал, боясь не успеть... И вот сегодня догнал их. А там и вы подоспели.

— Они говорили, что до лагеря Рыжего этого...

— Крега, — поддержал жену Станислав.

— Да, именно... До лагеря еще день пути. Надеюсь, вы не в ту же сторону едете? А то, не дай Богини, попадете к ним. Они со своими жертвами не церемонятся. Если выкупа родственники дать не могут, то просто убивают. А девушек... — она покраснела и замолчала.

Станислав успокаивающе обнял жену:

— Ну, милая, все уже позади, не переживай. Скоро домой вернемся...

— Алиса, — Эля глянула на меня, — а ты когда успела выйти замуж.

Я растерялась и за меня ответил Рей:

— Мы познакомились на ярмарке в эльфийской столице. Там и обвенчались. А теперь вот домой ко мне едем.

Эля и Станислав как-то подозрительно посмотрели на Рея, но ничего не сказали. Эту ночь мы провели вместе, сначала просто болтая, а потом уснув вповалку у костра. Утром же Эля и Станислав направились на восток, а мы — на север.

По нашим предположениям, лагерь Рыжего Крега должен был остаться чуть западнее от нас, но, тем не менее, Рей был настороже. Весь день мы почти не разговаривали, он внимательно вслушивался в окружавший нас лес, но тревоги на его лице заметно не было. Вечером костра мы разводить не стали, а просто укутались в одеяла и заснули, прижавшись к нашим тюкам с двух сторон, и отправив лошадей погулять на лесной полянке.

Проснулась я резко, от того, что вдруг нечем стало дышать. Дурно пахнущая рука зажимала мне рот, а руки и ноги оказались связаны какими-то тряпками. Меня быстро несли вглубь леса. Я попыталась вырваться из крепкой хватки, но заработала лишь удар по голове и погрузилась во тьму.

Следующее пробуждение было непростым. Голова болела, затекших рук и ног я не чувствовала, а еще тошнило от запаха протухшей рыбы. Я открыла глаза и обнаружила, что болтаюсь поперек седла, на голову мне надет мешок, а мой рот заткнут тряпкой. Я болталась из стороны в сторону в такт движению лошади. Минут пять я пыталась бороться с тошнотой и отвращением, а потом снова потеряла сознание.

На сей раз я очнулась от холодной воды, лившейся прямо мне на лицо. Я машинально глотнула ее и почувствовала, как она падает в желудок, хоть немного смягчая саднившее горло.

— Проснулась? — меня грубо ударили по щекам. — Тащите ее в шатер. Крег приедет, сам разберется, что с нею делать дальше.

Меня схватили за локти и куда-то поволокли. Ни ног, ни рук я не чувствовала, а потому не могла даже встать, чтобы не биться коленками о землю. Все происходящее походило на бред, и я втайне надеялась, что вот-вот проснусь. Но реальность отзывалась не прекращающейся болью. В шатре мне вновь связали руки, на сей раз спереди, и привязали их к столбу, подпиравшему крышу. Так и оставили в покое.

Только сейчас я немного пришла в себя и сквозь раздирающую мою бедную голову боль начала мысленно звать Эоллу. Она на удивление ответила быстро, но картинки, которые она передавала мне, не обрадовали. Большой табун, связанные ноги, шатры в поле и снующие туда-сюда люди в самой разномастной одежде. Бандиты увели и лошадей. А это значит, что быстро мой эльф меня не найдет. В том, что он будет искать, я не сомневалась.

Мне жутко хотелось пить. Ради воды я сейчас отдала бы все на свете. На небольшом столике около лежанки прямо напротив меня стоял кувшин. И к нему было приковано все мое внимание. Я пошевелилась, пытаясь хотя бы размять ноги и попытаться встать. Их обожгло болью, от которой потемнело в глазах. Стиснув зубы, чтобы не разреветься, начала потихоньку шевелить пальцами. Получалось плохо, но я не отчаивалась. Уже минут через пять я встала и теперь задалась другой целью — перегрызть веревки на руках или перетереть ту, что держала меня на привязи у столба. Узлы были крепкими и большими и никак мне не поддавались.

— Ну и кто тут у нас? — полог шатра вдруг дрогнул, пропуская высокого гладко выбритого в отличие от других бандитов человека. Его волосы были точно такого же цвета, как и мои, и спускались кудрями на плечи. На голове красовался по-пиратски повязанный грязно-зеленый платок, в тон его глаз. Во всем его облике было что-то возвышенное, что не давало назвать его разбойником.

Рыжий Крег с интересом рассматривал меня. От него не укрылось ни то, что я только что грызла узел, ни взгляды, которые я бросаю на кувшин.

— Пить хочешь? — он взял его, подошел и начал медленно меня поить прямо из горлышка, стирая большим пальцем стекающие по лицу струйки воды.

Это было жутко неприятно, но выхода у меня не было. А вот Крегу похоже процесс очень понравился. Он так жадно на меня смотрел, что мне захотелось просто провалиться сквозь землю.

— Ну и кто ты такая? — спросил он.

— Алиса...

— А дальше? У тебя есть титул? — я отрицательно покачала головой. Он, поставив кувшин на стол, и, не обращая на мой испуганный взгляд внимания, начал расстегивать рубашку. Под ней буграми вздымались мышцы. Он хмыкнул, увидев, как я покраснела, и бросил рубашку в корзину, стоявшую в углу. Потом Крег подошел ко мне, вынул кинжал и перерезал веревки, стягивающие мои руки, вновь любуясь произведенным эффектом. — Полей мне воды, красавица.

Он всунул мне в руки тот же кувшин и подвел к корыту у самого входа в шатер.

— Ну же, чего застыла? — он нагнулся, ожидая моих действий. Я начала осторожно лить воду ему на шею. Он, фыркая и расплескивая ее во все стороны, быстро умылся и начал вытираться куском висевшей тут же материи. — Сегодня просто жуткая жара. Ты кушать хочешь, Алиса?

Я не ответила, все так же стоя у порога и держа кувшин в руках.

— Конечно, хочешь, и чего я спрашиваю... — он выглянул и крикнул ближайшему бандиту, — Фрол, принеси покушать, и вина... даме...

Неведомый мне Фрол хохотнул. А Крег с улыбкой вновь на меня глянул.

— Ну чего стоишь? Снимай свою жилетку!

Я вцепилась в нее одной рукой, как в последнюю надежду.

— Я буду поливать, а ты — мыться, — он кивнул на тазик головой, потом вырвал у меня из руки кувшин, — да не бойся ты! Насильничать не буду! Вот ежели сама захочешь...

Я подошла к тазику, закатала рукава рубашки и сложила ладони лодочкой. Очень скоро туда полилась вода. Я быстро умылась и взяла из рук мужчины все тот же кусок ткани. За этими нехитрыми процедурами мы дождались ужина: две тарелки с кашей, пару яблок и точно такой же, как первый, кувшин, только с вином.

— Садись, — устроившийся у столика Крег похлопал рукой по лежанке, приглашая меня к себе. Я осторожно села и, подвинув к себе чашку с кашей, начала кушать. Крег налил вина и подал мне кружку, — пей!

Я отрицательно замотала головой.

— Пей, говорю, а то и воды не получишь!

Вот так, споит сейчас и моего согласия спрашивать не будет. Я испуганно взяла кружку и осторожно сделала глоток. Вино было сладким, немного терпким и холодным. Я выпила за один присест почти половину. Крег рассмеялся.

— А вот теперь поговорим. Итак, кто ты и тот мужчина, что сопровождал тебя? — взгляд его стал серьезным.

— Он мой муж. Мы ездили на ярмарку в Восточный, что у ельфов, — я говорила быстро, по-деревенски, копируя виденных мною крестьян.

— Ты не делай из меня дурака... Как же! Деревенская! — он схватил мои руки и перевернул вверх ладонями. — Видел я баб, впахивающих с утра до вечера. Так вот у них руки мозолистые, трудовые. А ты ничего тяжелее сегодняшнего кувшина и в руках не держала. Итак?

— Он мой муж, — уперто повторила я, — и везет меня знакомить со своими родителями.

— И где же он живет?

— В деревне...

— В какой?

А вот это я забыла. Рей говорил, кажется, какое-то название...

— Не помню, — опустила глаза я, — я там ни разу не была. Муж говорил, но...

— Ага... Обычно мои пленники врут, что они князья, лишь бы заставить меня поверить, что их выкупят, а вот бедными еще никто не прикидывался. Ты смерти хочешь? Или моих ребят пойти развлекать?

Я вздрогнула.

— А именно так и будет, если за тебя некому заплатить... — он ухмылялся, жуя курячью ножку, попавшую в кашу, и обсасывая косточки. А на меня опять накатила злость.

— За меня заплатите вы! — рявкнула я и залпом допила оставшееся вино.

— Ага, — согласился Крег, — так я и думал. Уж очень, говорят, меч у твоего супруга солидный. Он воин?

— Еще какой! — мои глаза блеснули. — Он с детства учится военному делу.

— А ты говоришь, крестьянин... Зачем врешь?

— Какая вам разница? — от всей души изумилась я. — Знаете поговорку: меньше знаешь, крепче спишь!

— Ты меня еще и пугать вздумала? — он явно играл со мной. — Ну-ну... А ты знаешь, где сейчас твой муж?

А вот теперь он не играл. Голос сделался жестче и язвительнее.

— И?

— Да все там же, где вы остановились на ночевку. Далеко с кинжалом в груди не уйдешь... Ребята хотели и тебя положить рядом с ним, но решили сделать мне подарок.

Мир вдруг дрогнул и расплылся. На глаза навернулись слезы, но я усилием воли загнала их обратно. Я поверить не могла в то, что услышала. Этого не может быть! Я бы почувствовала... Не умирают вот так просто, тем более, такие воины как Рей! И он будет жить, пока я не увижу его тела. Я сжала кулаки, понимая, что своего горя сейчас выдавать нельзя. Иначе мне просто не выбраться. А теперь надо сделать это хотя бы ради Рея. Я вздохнула:

— Вот же не везет! — я потерла кулаком глаза, но слез не было и Крег, видя это, усмехнулся.

— А не очень-то ты и переживаешь...

— Еще как переживаю! — воскликнула я. — Кто теперь меня будет защищать? А какие у него были мускулы.

Я украдкой взглянула на оголенного по пояс Крега и громко сглотнула.

— Что, мускулы мои понравились? Можешь потрогать! — он поиграл мышцами, подставляя под мою руку плечо. Мне уже терять было нечего. Я с восхищением их потрогала.

— Да уж! Супер! Даже лучше чем у моего покойного муженька. А давай выпьем!

— Тебе плохо не будет? Ты хоть раз пила? — он хоть и сомневался, а налил мне в кружку еще вина.

— А себе? — на мои слова он удивленно поднял бровь, но наполнил и свой стакан.

— Думаешь меня споить? Вряд ли получится!

— Да ну тебя! Я просто хочу с тобой познакомиться... поближе. Я ты все сидишь какой-то напряженный... — я разряжала обстановку. В голове уже созрел план, но для его исполнения... Я покрутила на пальце кольцо Богинь... Нужно, чтобы нас не тревожили до утра. Тогда будут шансы...

Крег залпом осушил свой стакан и налил себе еще. Мы чокнулись.

— А ты, Алиса, еще та... штучка... — его голос охрип. Он подсел поближе и положил одну руку мне на талию.

Я поморщилась и покосилась на занавесь шатра.

— Крег, а вдруг сюда кто-нибудь войдет? — я покраснела. Он понял мои затруднения, поднялся, выглянул наружу и скомандовал, — меня до утра не беспокоить!

В ответ раздался пьяный хохот. Это хорошо, что его бандюганы тоже вина набираются.

— Вот и все, моя красавица, — он подсел ко мне, — можешь не бояться, до утра здесь никто не появится.

Крег потянулся к моей рубашке и начал медленно расстегивать пуговки. Я замерла, а он навалился на меня всем телом и жадно впился в губы. Я сдержала негодующий крик, который он принял за стон, и теперь за дело принялись его руки, вытаскивающие рубашку из-за пояса штанов. Я сжалась, направила на него камень кольца и мысленно попросила: пусть время для него остановится, хотя бы до утра! О Богини, пожалуйста!

Крег замер, так и прижимая меня в лежанке. Я осторожно потрогала его за плечо. Ноль эмоций! Тогда я резво выползла из-под его тела и привела одежду в порядок. От вина и волнения сердце, казалось, билось как колокол. На улице уже совсем стемнело, но бандиты все еще сидели у костра у самого входа в шатер Крега, пили вино и горланили песни. Я решила подождать, пока они заснут, а чтобы не терять времени мысленно позвала Эоллу.

'Красавица моя, ты где'?

В ответ пришла картинка: темнота, лишь где-то справа горит огонь, у которого сидят пьяные мужики. Ага, значит, туда и надо идти! Я подошла к столу, хлебнула немного воды и взяла лежавший здесь же кинжал. Им я прорезала ткань шатра с обратной от костра стороны и направилась к лошадям. Эолла уже ждала меня, за ней стоял скакун Рея. Я перерезала им путы, еле-еле взобралась на расседланную Эоллу и мы осторожно, стараясь не шуметь, выбрались из лагеря. Эолла помнила дорогу, по которой нас сюда вели, а потому сразу же ринулась по ней обратно. Я же так устала, что уснула по пути, распластавшись на спине своей умной лошадки и обняв ее за шею.

* * *

Утром, когда взошло солнце, мы были уже на той самой полянке, где, по словам Крега, должно было лежать тело Рея. Я долго не решалась взглянуть... Потом внутренне подготовилась к самому худшему и подняла голову. Его нет! Сердце радостно екнуло. Я соскочила с Эоллы и внимательно осмотрелась вокруг. На земле еще оставались тряпки и скромные пожитки из наших тюков. Наверное, они просто не заинтересовали бандитов. С той стороны, где лежал Рей, на примятой траве — бурые засохшие пятна. В груди опять похолодело.

Вот теперь слезы меня даже не спросили. Они капали прямо на землю, мешая рассматривать следы. А их тут было немало. Вот эти явно оставили бандиты: они с той стороны, где лежала я. А вот эти оставил тот, кто погрузил тело Рея и потащил прочь с этого места. Я двинулась по хорошо видной дорожке. Лошади трусили позади меня, не издавая ни звука. Примятая дорожка петляла, исчезала на камнях, вновь появлялась чуть дальше на траве. Я шла и про себя молилась: 'Пусть он будет жив!'

Следы вывели меня к дороге и здесь затерялись. Я совсем растерялась и теперь носилась туда-сюда, не понимая, куда идти дальше. Понятно же, что его погрузили на телегу... Скорее всего. На дороге отпечаталось много следов различных колес. Так что, теперь наугад: либо вперед на север, либо обратно — на юг.

— Пойдем на север! — решила я, уселась на Эоллу и поскакала по дороге. Существовала вероятность того, что Крег пришел в себя раньше времени, а в том, что он будет меня преследовать, я даже не сомневалась.

Деревенька показалась ближе к обеду. Я спешилась у ближайшей же хаты и спросила стоявшую в палисаднике женщину, где здесь живет лекарь. Ведь если везли раненого, то наверняка в первую очередь заботились о нем. Женщина окинула меня изучающим взглядом, потом хмыкнула и указала на крайний домик на следующей улице.

Несмотря на обеденную жару, в хате оказалось прохладно и свежо. И пусто. На мой окрик никто не вышел, поэтому я набралась наглости и зашла, не дожидаясь приглашения. Тот час я услышала стон.

— Рей! — этот голос я не могла не узнать.

— Опять ты... — прошептал он и улыбнулся.

— Молчи, молчи, — я упала на колени перед его кроватью и уткнулась в выглядывавшую из-под одеяла руку.

— Ты решила меня утопить? — его рука была уже совсем мокрой от моих слез.

— Я так испугалась... — голос срывался на плач.

— Как видишь, меня не так просто убить! — он вдруг закашлялся, его лицо побледнело, на лбу выступил пот. — Там... на столе... настой.

Я пулей кинулась к столу, где в чашке что-то было налито, потом вернулась на свое место и осторожно начала поить лекарством Рея.

— Рей, ты молчи, тебе, наверное, нельзя говорить, — край одеяла загнулся, оголив повязку, на которой появилось кровавое пятно. — Спи давай!

Я опять боролась со слезами, стараясь не смущать ими Рея. Мой эльф благодарно кивнул, потом опустился на подушки и заснул. В это время вернулась хозяйка дома — согбенная старушка, тащившая непомерно большую корзинку, заполненную травами.

— Я с ним, — смущенно кивнула я вместо приветствия.

— Он говорил, — старушка окинула меня пронзительным взглядом, — жена?

Я кивнула:

— Меня зовут Алисой. На нас напала банда Рыжего Крега. Его вот... — я запнулась, стараясь выровнять дыхание. — А мне удалось бежать...

— Я его отыскала. За травами вот хожу, сейчас самая пора...

— Вы?

— А что смущает? — она разделась, по-хозяйски сполоснула руки и принялась перебирать травы.

— Но как вы его тащили?

— По большей части молча! — буркнула старушка. — Меня кличут бабкой Агафьей. Так и зови!

— Бабушка, а как он? — я кивнула на Рея.

— Жить будет! Удар пришелся по ребрам. Только крови много потерял, а так, все будет хорошо.

— А когда он сможет встать?

— Через неделю точно, а може и быстрее. То Богини ведают! — отмахнулась она.

Что ж, через неделю, так через неделю... Главное, живой!

За последние часы я так устала и извелась, что уснула прямо на полу, сидя у кровати, положив голову на ладонь Рея. Бабка Агафья, увидев это, только хмыкнула и ушла варить новое зелье.

А утром на деревню налетели бандиты, возглавляемые Рыжим Крегом. Я понимала, что они пустятся в погоню, но не думала, что так быстро нас найдут. Хотя... Сама-то я недолго блуждала в поисках Рея!

Бандиты покружили по улицам и остановились у домика бабки Агафьи. Рей спал, и я не хотела, чтобы или он сейчас полез на рожон, или остался без лекарки, а потому просто поцеловала своего любимого эльфа и вышла во двор.

— О! Кого мы здесь нашли! — Крег зло смотрел на меня, кружа на своем скакуне, таком же рыжем, как и он сам.

— Чего тебе надо, Крег? — я решила вести переговоры.

— По-моему, кто-то мне сильно задолжал, а? — он в упор смотрел на меня.

— Сам напросился, — мне уже было все равно. Честно говоря, я не видела выхода. Наверное, будь я бандитом, я бы тоже жаждала отмщения. А о совести ну не с ним же разговаривать.

— Она еще смеет надо мною насмехаться! — он театрально поднял вверх руку с нагайкой. — Сожжем деревню?

— Сожжем! — на десятки голосов закричали бандиты.

— Крег, — я сошла с крыльца и направилась к нему, — пожалуйста... Деревня тут не при чем. Тебе нужна я? Бери! Оставь их в покое!

Рыжий с каким-то восхищением посмотрел на меня, а потом кивнул, одним движением затянул меня в седло перед собой и с диким гиканьем банда унеслась прочь.

— Что будет дальше? — спросила я, не пытаясь отстраниться от крепких объятий Крега.

— Надеешься, что вернешься к своему супругу? Надо было его добить! — хохотнул он. — Еще не поздно!

— Не трогай его, пожалуйста! — тихо попросила я.

— Если обещаешь быть ласковой! — он повернул мое лицо к себе и впился губами в мои губы. — Что-то не вижу я твоей готовности спасти мужа...

Я обняла его за шею, прильнув к Рыжему всем телом.

— Вот так-то лучше, — он с сожалением оторвался от моих губ и посмотрел на дорогу.

— Крег, — вдруг попросила я неожиданно для самой себя, — может, отпустишь меня... Я же не просто так скитаюсь по вашим лесам... Не крестьянка, без титула и связей, но с определенной целью. И если я не выполню свою миссию, пострадают все, в том числе и ты.

— Тогда расскажи мне все! Без утайки! И я решу... — предложил он.

А что было делать. Я и рассказала. С самого начала. Про феечек, про себя, про Рея, не упоминая, правда, что он Властитель эльфов, про единорогов... Когда дошла до ведьмы, мы вернулись в лагерь. Крег спрыгнул с лошади, осторожно снял меня и проводил в свой шатер. Тот час туда был доставлен ужин. Он накормил меня, обнял и уложил на лежанку.

— Рассказывай про ведьму! — его руки забрались под мою рубашку и теперь гладили грудь. Мне не было противно, скорее, все равно. Все чувства будто пропали еще в тот момент, когда я сошла с крыльца дома бабки Агафьи.

Я просто рассказывала, пока не дошла до момента нашей встречи.

— А что ты сделала со мной? — вдруг спросил он.

— То же, что могу сделать и теперь! — улыбнулась я. — Волшебство!

— Больше такой фокус у тебя не получится... — покачал он головой. — Вокруг шатра десятки моих людей и у них прямой приказ: стрелять на поражение, если ты появишься на улице.

Я печально вздохнула.

— Я в твоей власти, поэтому и прошу: отпусти!

Он задумался, все так же прижимая меня к себе. Наконец, он принял решение:

— Я не могу тебя отпустить, и даже не проси! С самого первого взгляда, когда вошел в шатер, я понял, что жил до сих пор только для тебя. Но я пойду с тобой! Правда, при одном условии: ты станешь моей женой! — он замер, даже его руки, гулявшие по моему телу, застыли.

— Но я не люблю тебя, — я печально покачала головой, — неужели ты согласен всю свою жизнь провести рядом с человеком, который тебя не любит?

— А что такое любовь? — вздохнул он. — Достаточно того, что я для тебя сделаю все возможно!

— Даже распустишь банду и начнешь мирную жизнь?

— Любовь моя, — он выдохнул мне в волосы, — я не всегда был бандитом... Я — наследник древнего рода...

Крег не помнил матери. Она умерла, лишь услышав первый крик своего единственного ребенка. Остались ее портреты в фамильной галерее. Рыжеволосая девушка в струящемся платье... Среди всех предков чопорных и сердитых она была лучиком, грозившим растопить весь этот паковый лед. Крега в самом младенчестве водил в галерею отец и рассказывал... рассказывал.

Замок рода Норд находился на самом севере страны. Череда балов начиналась здесь, как только замерзали воды древнего озера, и путешествовать из замка в замок можно было по льду. Лорд Виктинг увидел Веренику, когда она впервые вышла в свет и появилась в холле его родового гнезда в числе других гостей. Но как же она отличалась от них! Тогда было много девушек, замерзших от поездки в санях, укутанных в шубки и муфточки, мечтавших только об одном — подбежать к камину и согреться. Она вошла стремительно и свободно, будто ей всего мира было мало! Ее платье было усыпало хлопьями снега, легкая накидка закрывала лишь плечики, не мешая, в случае надобности, управлять повозкой или скакать на лошади. И тем не менее, от нее шел жар, как от огня! Может быть, такое ощущение складывалось из-за рыжих локонов, которые светились солнцем...

Вереника любила кататься на салазках, она смело уходила на лыжах в лес и метко стреляла зверя в родовых поместьях. Она была совершенством. Виктинг влюбился сразу и наповал, будто сраженный ее неосторожной стрелой. И она полюбила его, самого надежного и уверенного в себе, настоящего...

Уже весной семьи сыграли шумную свадьбу. Но ожидаемое и лелеемое обоими супругами счастье длилось так недолго. Беременность, а затем тяжелые роды... И остались они вдвоем: отец, вспоминающий такие редкие дни счастья, и сын, мечтающий о них. Отец скорбел долгие годы, сын сначала изучал, потом разрисовывал портреты в семейной галерее, не замечаемый никем. А затем он и сам начал писать картины. Отец отправил его учиться в столицу к лучшему мастеру живописи. А когда парень вернулся, его было не узнать. Из неуклюжего длинного подростка, он превратился в мужчину.

Все изменилось в один момент. Она была нездешних кровей. Она не умела быть сдержанной и спокойной, она напоминала южный горячий ветер, появлению которого здесь, в северной стороне, оставалось только удивляться. Идиллия! Или Дилли, как ее называли все. Отец влюбился как мальчишка и женился, думая, что именно так он сможет приручить стихию, привязать удачу за хвост в своем замерзшем замке.

Крег ничего против женитьбы отца не имел. Наоборот, он всегда считал, что Виктинг зациклился на смерти своей первой жены, добровольно заточил себя в клетку былых иллюзий и теперь не замечает, как уходит жизнь. А ведь годы не возвращаются...

Дилли особого восторга в душе Крега не вызвала. В столице он видел и не таких красавиц! А может, он просто не видел ее, считая прежде всего мачехой, а уж потом — девушкой. Она сама разрушила эту стену. Дилли впорхнула в галерею, когда Крег рисовал очередной пейзаж. Покрытые снегом берега фьорда, замерзающая лодочка на черной безжизненной глади озера... Тоска и смерть...И тут она!

— Ой, как это здорово! — ее голосок плясал по стенам, будто отражаясь и умножаясь в вышине залы. — Ты такой талантливый!

И этого было достаточно, чтобы пробудить в юном парне бурю эмоций. Он начал бредить ею. Сначала Крег боролся со своими чувствами, стараясь вообще не сталкиваться с Дилли в замке, потом ловил ее в переходах и залах и просто поедал взглядом. Но вскоре и этого стало не хватать. Ее строгий и неприступный вид, казалось, непременно дрогнет, если он станет чуть более настойчивым. И Крег решился. Он дождался ее в одной из многочисленных галерей замка и, прижав к стене, поцеловал. Она ответила ему! Она смотрела восторженно! Она любила!

И началась новая взрослая жизнь. Он старался выглядеть настоящим мужчиной. Забросил свои краски, взялся за меч. Его фигура очень скоро из подростковой превратилась в мужскую. И все для нее! Он верил, что однажды он станет выше отца наголову и тогда она поймет! И сделает свой выбор!

Но Дилли становилась все сумрачнее и сумрачнее. Она явно избегала Крега, а когда не удавалось этого сделать, мрачнела и отворачивалась. Потом ее тактика изменилась, она начала язвить и высмеивать Крега, стараясь побольнее его зацепить словом ли, усмешкой. И парень не выдержал. Он заявил прямо, в очередной раз застав ее одну:

— Дилли, я люблю тебя, и прошу выбрать меня! — Крег ловил жадным взглядом каждую ее эмоцию. Вот растерялась, вот мечтательно вздохнула...

— Крег, — теперь она покраснела и стояла, мелко теребя край платка, — ты милый мальчик, но ты должен понимать... Я — жена твоего отца и я не хочу предавать его. Для меня он всегда будет моим светом, моим дыханием. Я сама виновата, что позволила себе дать тебе надежду. Поверь, ты найдешь другую женщину, и она будет для тебя всем. Вот тогда мы сможем спокойно поговорить.

Крег чувствовал себя обманутым. Он ушел, хлопнув дверью, собрал свои вещи и уехал. Сначала нанялся в стражу Мирграда, а потом началась война. Он сражался в самых первых рядах, считая, что вот теперь-то она поймет, кого упустила.

Война закончилась, но возвращаться Крегу было некуда. По скупым письмам отца он понимал, что они с Дилли счастливы. И он — третий лишний. Тогда Крег сколотил свою банду из бывших сослуживцев и просто бродяг. Они грабили, воровали людей, особенно тех, кто находил свое счастье и выходил, или собирался замуж.

— Увидев тебя, я впервые понял, что имела в виду Дилли, говоря, что бывают люди, которые становятся светом, и водой, и смыслом, — закончил он свой рассказ. — Так ты выйдешь за меня замуж?

— Но я люблю Рея!

— Но вы же не обручены? Значит, ты свободна?

— Но я люблю его! — я гнула свою линию. Жалко его, конечно, но и я — человек.

— Тогда я его убью! Мне будет проще это сделать сейчас, когда он без сил. Так что, выбирай!

— Хорошо, — я сглотнула набежавшие вдруг слезы. — Я выйду за тебя замуж. Но только после того, как мы доберемся до ведьмы!

— Ты изначально думаешь о своей гибели, — укорил он меня. — И это — верный путь к гибели. Я буду рядом и я не дам тебе умереть!

Он сказал это настолько по-деловому и со знанием сути вопроса, что я не удержалась и улыбнулась. Крег чмокнул меня в щечку, свесился с лежанки, порылся под ней и достал маленькую шкатулку.

— Это моя сокровищница, — он порылся в недрах, обшитых бархатом, и достал маленькое серебряное колечко с мерцающим в нем кусочком льда бриллиантом. — Это кольцо оставила мне мама. Для невесты...

Он взял мою руку, поцеловал ее и надел на палец колечко.

— А сейчас — спи! — распорядился он, все так же, не выпуская меня из объятий.

Я замерла, не зная, чего от него ждать.

— Да не бойся ты, — он легко поцеловал меня в волосы, — я тебя не трону... До свадьбы...

...Я выходила из шатра вместе с Крегом, вцепившимся в меня как клещ, под гогот разбойников, который он прервал лишь одним взглядом.

— Я должен буду исчезнуть ненадолго, — он подмигнул мне. — Моей невесте нужна помощь... Главным остается Фрол. И...

Он не успел закончить свою речь. Мимо меня с леденящим кровь свистом пролетел кинжал, лишь чудом не задевший моего лица. Крег в хищном безжалостном прыжке подмял под себя хрупкого большеглазого довольно симпатичного бандита. Он яростно сопротивлялся, а потом по-бабьи тонко закричал.

— Пусти меня, гад! Я все равно ее убью!

— А вот это вряд ли! — Крег вывернул руку... явно девушки.

— Крег, — я бросилась ей на помощь, — совсем озверел! Отпусти ее!

-Бабий бунт? — он насмешливо глянул на меня. — Она подняла руку! И на кого? На тебя! А если бы чуть точнее? А?

— Отпусти ее! — я угрожающе сжала кулаки.

— Побьешь?

— И даже свадьбы дожидаться не буду! — пригрозила я. — Вот возьму ухват или сковороду потяжелее.

— Все-все, сдаюсь! Только сама с нею будешь разговаривать! — он поднялся с плачущей девушки. А я опустилась рядом с нею на колени.

— Эй...

— Мартой ее зовут, — подсказал Крег.

— А тебя не спрашивают, — огрызнулась я, а потом насмешливо посмотрела на окруживших нас бандитов. — И вообще, вы что, бабы что ли? Тогда я ничего не имею против вашего присутствия при нашем разговоре!

Мужики, смотревшие на нас как на бесплатный цирк, нехотя разошлись.

— Марта, — я тронула девушку за плечо. — Ты как?

Она еще пуще разрыдалась.

— Тебе... тебе-то какое дело? — всхлипывая прошептала девушка.

— Пойдем, — я помогла ей подняться и повела не сопротивляющуюся Марту в шатер Крега.

Она только чуть замялась у входа, но потом позволила себя завести внутрь. Крега здесь не было. Видимо, он благоразумно решил удалиться, увидев нас. Я усадила девушку на кровать, налила воды и поднесла кружку к ее губам. Она сделала несколько глотков и немного пришла в себя.

— А теперь рассказывай! — распорядилась я, обняв Марту за все еще подрагивающие плечи.

Она взглянула на меня затравленным зверьком:

— Я люблю его! А он... он...

— Ну-ну, — остановила я ее, — плакать ты умеешь, это я уже поняла. Ты лучше по существу...

Жизнь, полная настоящих чувств, о каких пишут в женских романах, началась для Марты нынешней весной. И все было, как у всех: к ее отцу, известному в округе торговцу пряностями, пришел сосед — удачливый заводчик лучших на юге коней, мол, у вас товар, у нас — купец. Марта подслушивала разговор, чуть ли не хлопая от счастья в ладошки. Еще бы! Едвин Лазурный был одним из самых завидных женихов! Красив, статен, говорят, умен и удачлив не хуже отца! Девушка уже представляла поцелуи при луне, шумную свадьбу, огромный дом, полный слуг и детишек в кружевных пеленочках. И то, что с самого начала все пошло не так, ее мало волновало.

Оказалось, будущий муженек был и выпить мастак, и по бабам глазами пошарить... А уж сколько ходило слухов о его прошлых романах! Видимо, отец и решил, что вот женится сынок — остепенится. Так же думала и Марта, закрывая глаза на его перемигивания у нее за спиной, пьяные гуляния с друзьями, снисходительный тон Едвина, когда она пыталась потчевать его душеспасительными беседами.

Между тем, день свадьбы приближался. Марта уже шила себе шикарное белоснежное платье с длинным шлейфом и как раз находилась у портнихи на последней примерке. В этот момент в мастерскую и зашли мужики странного вида. Они сначала деловито осмотрели выставленные готовые модели женской одежды, совершенно игнорируя возмущенные крики хозяйки, а потом достали мечи и кинжалы.

Марту, как она и была в свадебном платье, вытащили на зады мастерской и посадили в крытую крестьянскую повозку. Девушка могла только тихонечко повизгивать, пытаясь выплюнуть изо рта вонючую тряпку, но из-за грохота колес ее все равно никто не слышал.

Едвин получил петицию с требованием выкупа и только рассмеялся. Да нужна ему эта дура, навязанная отцом! А вот родители Марты кинулись собирать требуемую сумму.

Марта сидела в маленьком шалаше, на краю поляны, облюбованной бандитами. Тогда еще шатров не было и им приходилось спать под открытым небом у костров. Так что, можно сказать, ей предоставили самые лучшие условия.

С печальным известием об отказе жениха выложить за нее кругленькую сумму к Марте пришел сам Рыжий Крег. Он посочувствовал девушке, вытер слезки, спросил, не нужно ли чего и посоветовал, если что не так — сразу к нему!

Много ли надо обиженной женихом девушке? Только ласка, да хорошее отношение! Она сидела в шалаше, не высовывая из него носу, и все время ждала прихода Крега. Он неизменно появлялся, приносил чего-нибудь вкусного, говорил пару комплиментов и вновь исчезал. Так продолжалось еще неделю, а потом Крег сообщил, что от Марты не отказались родители и очень скоро они ее выкупят. Сама того не ожидая, девушка печально вздохнула.

— Что я слышу, — Крег сделал удивленное лицо, — леди не хочет домой?

Она расплакалась. Крег начал ее утешать и... поцеловал. А потом она его. Вот так и закрутился этот бандитский роман. Марта влюбилась! Крег видел это и посмеивался над своей жертвой. А однажды вечером просто не захотел уходить из ее шалаша. Так дочь торговца стала тайной женой главаря банды. А когда пришел выкуп от отца, она покинула, наконец, шалаш, и, резко выговаривая гонцу за задержку, передала родителям, что возвращаться не желает.

Она считала, что Крег, ставший ее первым мужчиной, теперь просто обязан на ней жениться. Когда спустя пару месяцев она озвучила эту мысль, рыжий бандит просто рассмеялся и больше не приходил к Марте в ее шалаш. Он поставил для себя шатер, а в ее сторону даже не смотрел. Марта сначала плакала, потом долго отбивалась от пытавшихся ее 'утешить' бандитов. После вмешательства Крега, ее оставили в покое, стараясь не обращать внимания на девушку в мужской одежде, доверяя ей стирать и готовить. Той ведь тоже деваться было некуда. Не к отцу же опозоренной идти! Так и жила Марта еще пару месяцев до появления в лагере рыжеволосой соперницы.

— Я бы и наплевала на гордость, — всхлипывала девушка, — но я... я...

Она опять залилась горючими слезами.

— Что? — я никак не понимала, что она хочет мне сказать.

— Я жду ребенка, — выдавила она и закрыла лицо руками.

Вот это поворот! Я чуть было не рассмеялась. А муженек-то мне достанется с целым семейством!

— Это ребенок Крега?

— А кого еще? — она не сразу поняла, что я имею в виду. — Да как ты можешь так думать! Я люблю его!

— Прости, Марта! — я поднялась. — Ты посиди здесь, а мне нужно с Крегом поговорить!

Я вышла из шатра и мужики срочно вдруг забегали по каким-то неотложным делам. Хуже баб, в самом деле! Неужели ждали, что мы подеремся!

— Как дела? — на талию легли руки Крега.

— Слушай, женишок, — я так предвкушающее улыбнулась, что Крег вздрогнул. — Ты вот мне скажи, сколько у тебя еще детей по всему свету разбросано?

— Каких детей?

— Странный вопрос... Твоих, конечно...

— Ты намекаешь...

— Я не намекаю, я говорю открытым текстом! Слушай, — я внимательно посмотрела ему в глаза, взяв его руки в свои, — может, ты откажешься от меня, а? Возьми в жены Марту, она любит тебя, а скоро, к тому же, станет матерью твоего ребенка!

— Нет! — как отрезал он. — А ее я обеспечу так, как и муж бы не обеспечил!

Он вырвал свои руки из моих и скрылся в шатре. Когда оттуда вышла Марта, она была бледна и растеряна. Ее руки тряслись, сжимая небольшую сумку, как я полагала, полную монет. Я подумала, что этого, действительно, на первое время хватит, а в дальнейшем все равно придется вернуться к этому вопросу. Это не дело, чтобы ребенок при живом отце рос безотцовщиной!

— Ну вот и все! — подошел ко мне Крег. — Вопрос решен! Я отправил ее в свой городской дом в Мирграде. Там она и будет жить, пока ребенок не появится на свет!

— А потом?

— Потом мы все решим! — он поцеловал меня в щеку. — Поехали?

Я только кивнула головой.

* * *

Рей был бледен. Он стоял на крыльце, вцепившись в перила, и держал в руках меч. Хотя на самом деле казалось, что он на него опирается.

— Рей, — первой соскользнула я с лошади Крега и побежала к нему. — Как ты?

Я остановилась перед крыльцом. Рей недоумевающее смотрел то на меня, то на приближающегося Крега.

— Я — Крег, — представился мой жених, подойдя ко мне и обняв меня сзади за талию.

Глаза Рея нехорошо так сверкнули, когда он увидел лишнее колечко на моей руке.

— Я знаю, ты — Рей. Прости уж меня, друг, — он блеснул зубами, — не добил!

Я дернула его за рукав, выпуталась из объятий и взошла на крыльцо.

— Рей, ты как себя чувствуешь?

— Неужели тебя волнуют такие мелочи? — он скрипнул зубами. — Я смотрю, ты тут не скучаешь!

— Ты не имеешь права так со мной разговаривать, — я знала, что эта встреча будет трудной, но не представляла, насколько.

— Даже так? — Рей попытался сделать шаг назад, но его повело в сторону, и он чуть было не упал. Я кинулась помочь, но он только отвел мои руки и, не глядя на меня, ушел в дом.

— Зря ты вокруг него скачешь, как курица, — буркнул Крег. — Он не уважает тебя и не ставит ни в грош, раз не выслушал. Ты ведь ни в чем не виновата...

— Нет, — в глазах стояли слезы, — я виновата во всем! И даже в том, что есть в этом мире! Знаешь, я так измучилась, что уже рада буду, если ведьма меня просто убьет! Вся душа моя уже сожжена! Она даже не болит! А слезы — это просто рефлекс!

— Брось все, — Крег вдруг жарко начал шептать мне на ухо, — давай уедем ко мне, на север. Там никто тебя не достанет!

— Нет! Я дала обещание, что помогу! И вообще, ты же знаешь, мы, феи, рождены, чтобы исполнять желания! И я не больше чем фея... А значит, на свои собственные желания я не имею права!

— И что будешь делать? — он вновь обнял меня.

— Не знаю, — я пожала плечами. — Готовиться к поездке. Надо продуктов закупить, ведь нам еще ехать дня три.

— Я помогу тебе...

— У тебя есть деньги? Или грабить будешь?

— Ну зачем ты так... Я — довольно богат.

— Значит, идем на базар!

Честно говоря, с Крегом было очень просто. В обычном костюме и плаще с капюшоном его никто не узнавал. Но зато он мог найти язык с любым человеком, очень к месту торгуясь, замечая перепады моего настроения и быстро реагируя на них. Уже через пару часов мы вернулись к дому лекарки с полными сумками продуктов, одеял и одежды.

Я потопталась у порога, но все-таки нашла в себе силы зайти в дом. Рей сидел на кровати, опершись на стену, бабушка Агафья делала ему перевязку. Мой эльф даже не взглянул в мою сторону, делая вид, что меня тут вообще нет.

— Рей... — осторожно начала я, — ты неправильно все понял...

— А что тут понимать! — он так и не смотрел на меня. — Совет вам да любовь! И оставь меня в покое, хотя бы еще на пару дней...

Во мне все вскипело, я развернулась и выбежала из комнаты. В коридоре уже остановилась, чтобы чуть успокоиться, и услышала, как выговаривает Рею бабка Агафья:

— Зря ты ее обидел. Любит она тебя, и с бандитами уехала, чтобы тебя спасти, пока ты в беспамятстве лежал, и деревню. А то бы пожгли все вокруг.

— Я ей что, благодарен должен быть... — сквозь зубы процедил Рей.

— Да, — просто ответила бабка, убрала мази и бинты, встала и кряхтя поползла на кухню, которая была для нее настоящей фабрикой по приготовлению всяческих настоев и лекарств. А Рей так и остался лежать на кровати, все еще дуясь на меня.

Я вышла во двор, где вовсю хозяйничал Крег. Раскопав где-то инструменты, он чинил бабке Агафье калитку. Потом его внимания удостоились крылечко и ставни на окнах. Мне даже в какой-то момент стало стыдно, что я ничем помочь не могу. Я же ни готовить, ни стирать не умею. Крег, глядя на меня, только качал головой.

— И шпионы из вас тоже никудышные. Надо же! Придумали такую 'легенду', что любой мало-мальски умный человек раскусит на раз. Какие из вас крестьяне!

К вечеру следующего дня Рей уже вполне сносно мог стоять на ногах, поэтому наутро и было решено двигать дальше. Стоит ли говорить, что новому попутчику эльф не обрадовался. Мало того, что Крег показательно каждый вечер отправлялся спать со мной, не обращая внимания ни на мои возмущения, ни на злые взгляды Рея. Он еще взял на себя роль командира нашего маленького отряда, раздавая указания и не допуская, чтобы их игнорировали. Такого поведения какого-то бандита Властитель просто не мог снести. И если в деревне он молчал, то едва она оказалась позади, он хмуро посмотрел на Крега и спросил:

— Слушай, Рыжий, а по какому праву ты здесь раскомандовался?

— А кто, по-твоему, должен взять на себя ответственность за всю нашу миссию? Может быть ты? Не хочу тебя обидеть... По всему видно, ты — хороший воин, может, и командир. На войне десятком командовал? — Крег посмотрел на изумленного Рея и сам себе кивнул головой. — Не больше... Вон как попал в расставленную ловушку. А я точно высчитал место, где вы остановитесь на ночлег. Вас уже ждали, а вы даже ничего не заподозрили. Значит в стратегии я сильнее! Да и в тактике тоже, — Рыжий улыбнулся. — Ты слишком растерян и не знаешь, чего хочешь. Я же вижу, что Алиса тебе нравится, но ты либо так и не решился сделать ей предложение, либо это и не входило в твои планы. А вот я, увидев ее, сразу понял: она идеал! И сделал такое предложение, от которого она отказаться просто не смогла. По доброте душевной... И я стану для нее самым любящим, верным и надежным мужем.

Крег, закончив свою грандиозную речь, пришпорил коня, догнал меня и чмокнул в щечку. Его слова и этот хозяйский жест вогнали меня в краску. Крег только хмыкнул, довольный произведенным впечатлением. Мне же весь день хотелось обернуться и взглянуть на Рея. После такой отповеди он задумчиво молчал и ехал позади нас, кидая в наши спины такие горячие взгляды, что казалось, они могут и убить.

На ночевку расположились только после того, как Крег проверил все вокруг и установил ловушки для незваных гостей. Потом он расстелил одеяла и улегся, поманив меня к себе и крепко обняв. Рей устроился чуть дальше, и весь вечер ворочался, не в силах уснуть. Мне так хотелось к нему... Поцеловать, обнять, успокоить...

-Нехорошо в объятиях одного мужчины думать о другом, — шепнул мне на ухо Крег.

— А ты откуда знаешь, о чем я думаю?

— Ну, если ты все время посматриваешь на него, вздыхаешь и вот-вот расплачешься, нетрудно догадаться, — он подоткнул одеяло вокруг меня. — Спи, любовь моя!

...Колокольчики мелко позвякивали. 'Опять чье-то черное желание', — подумала я, ужаснувшись, что еще одна сестра попала в липкий плен... Маленькая беззащитная феечка...

— Алечка, — кто-то тряс меня за плечо и шептал на ухо.

— Силь... Еще рано!

— Вставай, говорю, у нас гости! — Крег уже был готов к бою. Увидев, что я открыла глаза, он прижал палец к губам.

Колокольчики позвякивали.

— Что это? — все еще не понимала я.

— Это моя сигнализация сработала, — прошептал он, — кто-то кружит у лагеря.

Крег было направился к Рею, но тот поднял руку, сигнализируя, что уже проснулся.

— Алечка, — прошептал Крег, — иди к Рею.

Я не стала спорить и шмыгнула к эльфу. Крег же, глянув на нас, в мгновение исчез. И тишина... Рей вдруг порывисто обнял меня, я вздрогнула, а затем всхлипнула и прижалась к нему.

— Тише, Алечка, — шептал он, — все будет хорошо! Я не отдам тебя этому...

— Поздно, — я вдыхала любимый запах, будто в последний раз, — я дала слово...

— Но ведь, если он умрет... — я вздрогнула от ужаса.

— Ты же не... Не смей, Рей! Так нельзя! Он же живой человек...

— Он бандит...

— Знаешь ли... — меня начал бесить его тон. Уж кто бы говорил! — А как назвать тебя? Ты развязал войну!

Я вскочила и теперь стояла, уперев руки в боки, и яростно взирая на растерянного Рея. В этот момент раздался шум, громкий вскрик, полный боли, а затем яростное пыхтение, треск кустов... На поляну, пятясь и таща кого-то, продрался Крег.

— Вот, — он сбросил тело и повернулся к нам, в мгновение оценив мою позу и выражение лица Рея. — У вас тут весело? У меня — тоже! Вот! Эльфа поймал!

Тело вдруг зашевелилось:

— Алиса... — до боли знакомый голос.

— Фрей? — я кинулась к нему. — Крег, бандит ты доморощенный, кого же ты прибил!

— Ну и кого? — он изумленно смотрел на меня. — Еще один твой поклонник?

— Он мой опекун! — я начала осматривать эльфа.

— Твой опекун — эльф? Ты не говорила! И что ты еще от меня скрыла? — его голос становился все более подозрительным и требовательным. — Алиса?

— Крег, должна же в женщине быть хоть какая-нибудь тайна? — мне не хотелось раскрывать ни личину Рея, ни его происхождение.

Фрей лежал без сознания. На его лицо со лба стекала струйка крови.

— Фрей, — я принялась исследовать голову, — очнись же!

— Да очнется сейчас! — фыркнул Крег. — Я его легонько стукнул. Только кожу рассек.

— Хорошо, если так! — я нашла платок, смочила его холодной водой из фляги и приложила к ране на затылке.

Минут через пять Фрей пришел в себя:

— Алиса, — прошептал он, — девочка моя! Наконец-то я вас догнал. А где Властитель?

Он приподнялся и обвел всех ищущим взглядом.

— Какой такой Властитель? — Крег понял, что у меня спрашивать бесполезно и теперь обратился к Фрею.

— Алиса? — Фрей посмотрел на меня.

Я быстро опустилась на колени:

— Лежи, лежи! — поправляя платок на голове нагнулась и прошептала, — помолчи, Фрей, не отвечай!

Он что-то смекнул и сделал вид, что ему жутко больно и он вот-вот потеряет сознание.

— Давайте утром разберемся, — предложила я. — А сейчас лучше всего отдохнуть и ему, и нам.

— Ну-ну, — пробурчал Крег.

Я порылась в тюках и нашла еще одно одеяло. На него мы и перенесли Фрея. Рядом с ним остался Рей, а мы с Крегом отправились спать. Я уже почти заснула, услышав сквозь посапывание будущего мужа шепот:

— Фрей, какого черта ты тут делаешь?

— Властитель?

— Молчи, идиот! Зови просто Реем.

'Да уж, — подумала я, — они оба — идиоты. Правильно говорил Крег, шпионы из нас никакие. Хорошо еще, что Рыжий спит... Если спит, конечно'. Я прислушалась к его мерному сопению и расслабилась.

— Так что ты здесь забыл? Я тебе ведь дал четкий приказ!

— Простите Вл... Рей, но я волновался за Алису! А на границе у нас полный порядок. Мне там делать нечего! И вообще, я ее опекун!

— Вспомнил, опекун... Она вон замуж собралась...

— Да вижу уже. И что за рыжий?

— Бандит местный!

— Что? Но как же так... Куда она смотрит?

— Он ее шантажом заставил дать обещание жениться!

Фрей еле слышно застонал... Я улыбнулась. Может, эта помолвка, действительно, пойдет им на пользу, по крайней мере, заставит понять, чего они хотят?

— Фрей, тебе нужно вернуться, — снова зашептал Рей.

— Нет, Вл... вот черт, Рей! Я ее одну не оставлю!

Теперь застонал Рей...

— Мы не можем такой компанией завалиться к ведьме.

— Я тоже так думаю, — согласился Фрей, — а потому предлагаю, обсудить весь план вашей вылазки. Прямо с утра, и с участием всех заинтересованных лиц.

Рей промолчал. Видимо он лег спать, так как шепотки прекратились.

Утро наступило для меня поздно. Крега уже не было рядом. Он возился с костром и котелком. Я вновь была приятно поражена, когда уже через минут пять почувствовала аппетитный запах гречневой каши. Не муж, а находка!

О том же, вероятно, думали эльфы, следившие за его действиями не без некоторой зависти.

— Алечка, — подошел Крег ко мне и поцеловал в щечку, — просыпайся, любимая, идем завтракать...

Я открыла глаза и обвела поляну взглядом. Да уж, на растерянные лица эльфов смотрела бы вечность! Я сладко потянулась и улыбнулась Крегу.

— Сейчас встану.

Он кивнул и пошел доставать чашки. Следующие полчаса поляну оглашал лишь мерный стук ложек.

— Ну а теперь, я думаю, нужно обсудить наши планы, — сказал Крег, откладывая чашку в сторону.

Фрей опять изумленно вытаращил глаза, а потом вопросительно глянул на Рея. Тот только усмехнулся, мол, в таком дурдоме только тебя не хватало.

— Где живет ведьма? — Крег порылся в сумках и достал карту. И где только успел ее взять. — Рей?

Мой эльф подошел к Крегу и указал пальцем на район, находящийся чуть севернее уже поставленного крестика, обозначающего наше местоположение.

— День пути? — Крег посмотрел на Рея. Тот кивнул. — У вас есть план, как ее уничтожить?

— Конечно, — Рей презрительно усмехнулся. Он никак не мог признать Крега не только командиром, но и полноценным членом нашей команды.

— И?

— Алиса, — обратился Рей ко мне, — а что ты вообще рассказала своему... другу?

— Про ведьму все!

— Понятно... Тогда о плане: я делаю вид, что веду пойманную мною фею к ведьме. Я прикрепляю чудо-булавочку к одежде Ягниды, а Алиса распечатывает алтарь. Ведьма готовится принести ее в жертву и подходит к нему. В этот момент высвобожденная волшебная сила проходит сквозь ведьму.

— А Алиса не пострадает, находясь совсем рядом?

— Очень надеюсь, что нет.

— Что-то я совсем запутался с этими булавочками... — признался Крег. — А если ведьма не даст к себе подойти? Или сначала решит убить Алису, а затем тащить ее на алтарь? Нужна ведь не ее жизнь, а ее кровь! Если я правильно все понял...

— Всякое может произойти, — кивнул Рей. — Но если мы этого сейчас не сделаем, то вряд ли кто еще сможет.

— Это понятно, — Крег смотрел на меня. — А что мы можем сделать?

Рей пожал плечами:

— Ничего! Только помешать!

— И что ты предлагаешь?

— Мы с Алисой дальше движемся только вдвоем! Ведьма может почувствовать посторонних!

Крег мрачно кивнул.

— Хорошо! — как-то быстро согласился он. — Когда выдвигаетесь?

— Прямо сейчас! — глаза Рея горели от такой простой победы.

— Алиса? — спросил меня Крег. А что я? Я всегда готова!

— Рей прав, — кивнула я.

— Значит, так тому и быть, — Крег хлопнул ладонями по коленкам и встал. — А мы с твоим опекуном пока обговорим все приготовления к свадебной церемонии. Как только вы вернетесь, мы поедем ко мне в Норд.

Рей усмехнулся, Фрей еще шире распахнул глаза, а я просто отвернулась, делая вид, что собираю сумку.

* * *

Мы ехали первое время в молчании. Рей впереди, я — за ним. А о чем говорить? Совсем недавно я радовалась каждому его взгляду, каждому прикосновению. Теперь между нами будто выросла стена. А как только мы отъехали от лагеря, она стала еще толще. Я не понимала, почему. Сейчас самое подходящее время поговорить. Хотя, о чем? Может быть Крег со своей дьявольской проницательностью прав: Рей вообще не думал о том, чтобы сделать мне предложение? И его можно понять. Кто — он и кто — я? Фея заблудшая! Без титулов, связей и денег. Фрей вот еще зачем-то пришел. Полюбоваться на мой провал?

В другое время все эти мысли тронули бы меня до слез, но сейчас наступило какое-то отупение. Я просто ехала вперед, следуя след в след за Реем.

— Пить хочешь? — вдруг развернулся он ко мне.

— Что? — не сразу сообразила.

Он придержал коня и протянул мне свою фляжку.

— Спасибо! — я сделала несколько глотков. Вода была холодной, со странным мятным привкусом. Похожим... Похожим на...

Мысли начали путаться. 'Конечно, — успела я подумать, — сон-трава'. Глаза уже слипались. Я из последних сил старалась сохранить равновесие, но потом лес куда-то поплыл и я... уснула.

...— Я ждала тебя, Рей, — сквозь вату сна я слушала разговор мужчины и женщины. Мужчина — Рей... Всплыл облик моего эльфа. Женщина — я? Нет! Я сплю! Значит женщина — это другая...

— Разве я мог не прийти, Ягнида, — а... Вот кто! Ягнида! Что-то знакомое... Что-то страшное... Ведьма! Я бы подскочила на месте, но тело было будто ватным, ни руки, ни ноги не слушались. Такое бывает во сне, когда надо быстро бежать и не можешь сдвинуться с места.

— Рей, — ее голос был звучным и красивым. — Как ты ловко всех их обманул! В какой-то момент я подумала, что ты действительно идешь меня убивать!

— Как ты могла так думать, моя Ягодка, — они целовались... Меня вдруг охватило омерзение. Он целует ведьму, а ведь меня тоже целовал! — После последней встречи я только и мечтал о том, как бы поскорее вновь тебя увидеть.

— Я знаю, мой страстный эльф! Ты даже ею не воспользовался! А ведь мог бы...

— Фу, — Рей наверное морщится, — она себе какого-то бандита выбрала в мужья, так что, о чем говорить!

— А может и к лучшему, она же — девственница, так что ее кровь будет еще сильнее! Запрем ее здесь и пойдем в дом, Ре-е-ей... — она так соблазнительно произнесла его имя.

— Что, моя Ягодка?

— Ты идешь?

— Сейчас... Амулеты надо снять! А то ведь вдруг очнется раньше времени и с испугу начнет давить на все кнопки без разбору! — его руки обшарили меня и вытащили и булавку, и медальон.

— Какой подарок мне отправил Вик... — мечтательно проговорила ведьма. — Я ему припомню все хорошее, вот только освобожусь...

— Когда будешь ритуал проводить?

— Сегодня уже поздно... Оставим все дела на завтрашний вечер. А пока...

— Идем, моя Ягодка...

Дверь захлопнулась, я услышала поворачивающийся ключ. Что ж, теперь можно и поплакать... А ведь я ему верила! Вот так вот просто Рей обвел меня вокруг пальца. С чего все началось? С моей глупой уверенности в то, что в нем сохранилось что-то доброе, что он просто несчастный человек, тьфу ты, эльф.

Руки меня еще не слушались, а вот глаза я, наконец, смогла открыть. Была уже, явно, ночь. Я лежала и смотрела во тьму прямо над собой, которая время от времени шевелилась, но этот эффект — результат выкатывающихся из глаз слез.

...И ведь предупреждал же меня дуб, говорил открытым текстом: не верь ему! А я — дура! Вика подвела, рассказала все про него. Теперь ему точно не жить! Я вдруг представила, как Ягнида приказывает: умри! И он спокойно идет и бросается со скалы... А что будет с миром? Вдруг моей силы хватит на то, чтобы сделать Ягниду подобной Богиням? Только черной... Которая одним дыханием своим сможет рождать чудовищ!

'Эолла?' — позвала я.

Тишина... Я не слышу мира и не чувствую его... Видимо, ведьма поставила такой энергетический щит, что и меня никто не услышит, и я никого...

Ведь сколько раз Рей мог погибнуть! Но то я его спасала, то бабка Агафья... Предателя! А какое обиженное лицо делал, когда я пришла с Крегом! Ну конечно! Рей просто испугался, что Крег сможет помешать ему. А я думала, он ревнует!

Тело понемногу отходило от дурмана сон-травы. Сначала я ощутила кончики пальцев и смогла ощупать грубые доски пола, на которых лежала. Потом уже появились силы шевелиться. И в конце концов, я села, опираясь на бревенчатую стену.

Видимо когда-то в этом строении была баня. В углу сгнивший полог, под потолком маленькое окошко, в которой только рука и пролезет, рядом со мной разрушенная печка. Низенькая дверь была заперта снаружи и сколько я ни толкала ее, она ни на миллиметр не сдвинулась. Ну вот и все! Остается лишь сидеть здесь и ждать решения своей участи.

В дверь вдруг кто-то поскребся.

— Алиса, ты здесь? — спросил встревоженный голос. И как же я рада его слышать!

— Крег! — я подошла к двери. — Я здесь! Сможешь ее открыть?

— Подожди... — он исчез, но я была уверена, что уж Крег-то обязательно что-нибудь придумает. Из-за двери раздался скрежет, отборный мат, а потом звук упавшего на землю замка.

— Крег! — я бросилась на шею показавшегося Рыжего бандита.

— Какая бурная встреча! — он обнял меня и крепко к себе прижал. — Я и не рассчитывал, что в такие сжатые сроки научу тебя так радостно встречать мужа.

— Я... я думала... — вот ведь опять чуть не разрыдалась.

— Ну-ну, — он похлопал меня по спине, — не грусти! То, что этот Рей оказался предателем, еще не конец света, уж поверь мне! У тебя есть я и Фрей.

— А что вы здесь делаете? — как-то не подумала, что они планировали ждать нас в лесу.

— Неужели ты думала, что я оставлю тебя одну с этим скользким типом? Фрей почему-то верил ему и отказывался следить, а вот я сразу же поехал за вами. Только чуть в отдалении. А потом увидел, как ты что-то выпила и упала, а этот гад взял твое тело и чуть ли не вскачь полетел сюда. Ведьма его уже ждала! Он запихнул тебя в эту сарайку, а сам пошел миловаться с нею. Я увидел, что он отдал ей твои чудо-амулеты, потом они долго еще бахвалились, что так легко заполучили тебя. И они правы! Ты слишком легковерна! А людям вообще верить нельзя!

— И тебе тоже?

Он нахмурился.

— Я — исключение... Для тебя... Потому что я тебя люблю! Все ясно?

Я вздохнула, а он взял меня за руку и куда-то повел.

— Стой, ты куда?

— Сматываться надо! Пока они там любовью занимаются...

— Нет, Крег! Нельзя уходить! Амулеты у ведьмы, а значит, она легко может стереть руны, которые зацикливают поток энергии. И тогда миру придется несладко!

— И что ты предлагаешь?

— Надо забрать амулеты. Это самое меньшее, что нужно сделать. Еще лучше будет, если удастся булавку на ведьму нацепить и к алтарю ее выманить.

— Но как? — Крег злился.

— Сама не знаю... Давай в дом проберемся и поищем амулеты. Им все равно не до нас...

— А ты выдержишь?

— Чего?

— Ну, — Крег замялся, — ты же любила этого... Рея, а теперь он там с другой женщиной.

Я задумалась. В такой ситуации я ни разу не оказывалась.

— Как-нибудь справлюсь!

Мы черными тенями скользнули к маленькому почерневшему то ли от пожара, то ли от времени дому. Почти все окна его были темны, за исключением одного, в котором трепетала свеча. Я сжала зубы. Крег подошел к двери и осторожно ее толкнул. Она оказалась незапертой, видимо, ведьма в своей вотчине никого не боялась. Да и то верно: кто рискнет соваться на ее территорию.

Крег осторожно пошел вперед, потянув меня за руку.

— Стой здесь, я быстро... — прошептал он и исчез во тьме.

Двигался Крег бесшумно. Я вслушивалась, пытаясь понять, где он сейчас, но — ничего!

— Молодец, любовь моя, тихо стоишь... — он вынырнул сзади меня и снова потянул за собой. — Здесь ничего нет. Придется обыскивать комнату за комнатой, хотя я подозреваю, что амулеты в спальне. Голубки так спешили насладиться друг другом, что вряд ли стали бы медлить и прятать их.

Я согласно кивнула:

— Тогда со спальни и надо начать. Но ведь они еще не спят!

— Если там достаточно темно, то меня они не увидят. Да и не до меня им сейчас!

— Ты хоть знаешь, что ищешь?

— А как же! Я видел твои побрякушки...

Мы дошло до двери, из-под которой выбивался слабый лучик света.

— Стой здесь, — скомандовал Крег. — И лучше закрой уши! Такие звуки не для твоей детской психики.

Я закусила нижнюю губу, кивнула и закрыла уши руками. Крег как-то весь съежился, стал меньше и словно слился со стенкой. Я с удивлением посмотрела на него, а он мне подмигнул, потихоньку открыл дверь комнаты и юркнул внутрь.

Он появился минут через пять, показывая мне амулеты. Я чуть было не захлопала в ладоши, но вовремя остановилась. Потом будет время расцеловать моего будущего мужа! Медленно-медленно мы пошли к выходу. Ну вот скажите мне, как в таком маленьком с виду домике помещается чуть ли не целый замок?

Не знаю, зачем я это сделала, но едва я увидела у порога дома изящные кожаные сапожки, то вдруг решила приколоть булавку к ним. К платью-то не получится! Оно в той комнате осталось! Я расстегнула боковые ремешки на сапогах, которые здесь нужны лишь для украшения, прицепила к ним с внутренней стороны амулет, и вновь застегнула. Теперь булавочку с камешками вообще не видно! Пусть будет! На всякий случай!

Мы выскользнули за дверь, и в этот момент в комнате послышался подозрительный шум. Там что-то падало, гремело.

— Где они? — кричала ведьма.

— Надо проверить нашу пленницу, — а это уже Рей.

— Бежим! — Крег резко потянул меня к лесу, и мы со всех ног бросились бежать.

Всю деревню вдруг затопил противный вой сирены, над нами вспыхнул огненный шар, озарив каждый уголок. Мы в этом свете были как на ладони.

— Паршивка! — вдруг долетело до нас. — Вернись!

Я оглянулась. На пороге дома стояла Ягнида. Она была... прекрасна! Длинные черные волосы развевались по ветру, глаза ее сияли огнем, тонкие черты лица светились силой и властью, тонкая короткая алая туника не скрывала точеной фигурки. Рядом с ней на крыльце появился Рей в своем истинном облике, в одной рубашке, небрежно застегнутой лишь на одну пуговичку. Что ж... Это его выбор!

— Алечка, быстрее! — закричал Крег.

Ягнида взмахнула рукой и в нас полетела длинная черная молния. Крег толкнул меня в сторону. Молния ударила туда, где я только что стояла.

— Шевелись, милая! — Крег потащил меня дальше.

Ягнида вновь начала колдовать. Еще одна молния полетела в нас. Крег обернулся, как-то странно изогнулся в воздухе и сбил меня с ног. И в этот момент молния прошила его насквозь. Он дернулся, выгнулся и стал заваливаться на землю.

— Крег! Нет! — я опустилась рядом с ним. Ягнида хохотала, Рей рядом с нею, казалось, улыбался.

— Алечка, беги! — скомандовал Крег. — Еще чуть-чуть и ее территория закончится. Выйти за ее пределы ведьма не сможет. Там ждет Фрей...

Он потерял сознание.

— Нет, Крег! — я обнимала его тело, все еще не желая думать, что он погиб.

— Алиса! — из леса ко мне бежал Фрей.

Он схватил меня за плечи и хорошенечко встряхнул.

— Дура! Беги отсюда!

— Без него я не пойду... — я размазывала слезы по щекам, видя, что к нам уже побежал Рей.

— Беги! Я его вытащу!

Только убедившись, что Фрей взвалил на себя Крега и тоже побежал к лесу, я рванула за ним.

— Алиса, вернись! — кричал Рей.

Но я уже его не слушала. Еще пара метров и мы попали в полную тьму. Здесь волшебство Ягниды уже не могло нас достать.

— Не останавливайся, — скомандовал тяжело дышащий Фрей, — Ягнида сюда не сунется, а вот Рей запросто!

И мы вновь побежали. На сей раз в полной темноте, запинаясь о корни деревьев и едва уворачиваясь от ветвей деревьев. Я вдруг вспомнила про единорогов. Здесь-то они меня услышат!

'Виктория Край! — я кричала, хоть и не издавала при этом ни звука. — Помоги!'

'Я уже здесь, сестра', — прямо передо мной появился единорог.

— Фрей, давай на него!

Мой опекун хоть и был удивлен, но медлить не стал. Он закинул тело Крега, потом меня и, наконец, сел сам.

— Алиса, стой! — а вот и Рей появился.

'Давай, брат, скорее!' — скомандовала я единорогу и мы исчезли.

* * *

Виктория Край встречала меня и моих друзей.

'Ты опять не одна, девочка, — она печально посмотрела на меня, — но ему уже даже живая вода не поможет. Он умер'!

— Нет, — я распласталась на теле своего несостоявшегося мужа. — Прости, Крег! Прости меня!

Рыжий будто улыбался... Его кудри, рассыпанные по камням, еще жили, шевелясь на ветру, а вот сердце...

— Я люблю тебя, Крег! — тихо проговорила я слова, которые не успела сказать этому наглому бандиту. Пусть это неправда, но кому какая разница? Я его знала всего неделю, но за это время он отдал мне все, что у него было, даже жизнь. А я? Что я теперь могу?

— Алиса, — меня обняли теплые нежные руки Фрея, — не надо плакать...

— Надо! — отрезала я. — Он достоин этого! И пусть каждая моя слезинка станет для него подарком Богинь там... Там...

— Его надо похоронить...

— Да, Фрей, ты прав! Но не здесь!

'Можно ли мне еще просить вас об услуге'? — обратилась я к Виктории Край.

'Конечно, девочка'...

'Я хочу отвезти его тело отцу'...

'Сандро в твоем распоряжении!'

'Спасибо!'

Вновь втащив тело Крега на спину Сандро, я вскочила чуть сзади, обхватив моего несостоявшегося мужа руками.

'Сандро, я не знаю, где точно он расположен, но где-то на севере. Замок Норд'.

Единорог тряхнул гривой, и в один момент мы оказались на зеленой лужайке, усыпанной древними, поросшими мхом, валунами.

'Когда решишь вернуться, просто выйди сюда же и позови меня', — попрощался со мною Сандро, когда я сняла с его спины Крега.

'Хорошо'...

А к нам уже бежали слуги из замка, а впереди — высокий седой мужчина лет пятидесяти. Он остановился, не дойдя до нас с Крегом нескольких метров, руки его бессильно опустились, а плечи вздрогнув понурились.

— Крег... — прошептал он.

— Господин Виктинг? — осторожно спросила я.

Мужчина невидяще глянул на меня и кивнул головой.

— Он много рассказывал о вас...

— А вы?

— Я — леди Алиса... Невеста Крега, — голос дрогнул. — Мы должны были приехать к вам в ближайшее время, но...

— Как это произошло? — он рассматривал сына, будто стараясь запомнить его.

— Наткнулись на ведьму, — я опять начала шмыгать носом, — и он меня закрыл от ее заклинания...

— Значит, хотел жениться? — он снова посмотрел на меня и чуть улыбнулся. — Пойдем, дочка... Его принесут...

— Я не знаю, вправе ли я...

— Ты же почти член семьи. Кроме того, кто мне расскажет о нем лучше, чем ты?

— На самом деле я мало его знала. Всего неделю...

— А он — решительный парень! — в глазах Виктинга мелькнула улыбка, но потом он снова сник. — Был...

Весь день отец Крега водил меня по галереям замка, показал и ту, где висели фамильные портреты, разрисованные в детстве Рыжим. А я рассказывала о нем. Не стала скрывать я и тот факт, что Крег был главарем банды, обмолвилась об обстоятельствах нашей помолвки, о путешествии...

— Возьмите, — я сняла с пальца кольцо, надетое Крегом, и вложила его в ладонь Виктинга, — я не вправе оставлять его у себя. И еще... Вы знаете, что у Крега в Мирграде есть свой домик?

— Конечно, — Виктинг машинально крутил в пальцах кольцо, — он жил там, когда учился...

— Сейчас в этом домике должна жить женщина по имени Марта, — он удивленно взглянул на меня, а я по-доброму ему кивнула, — она беременна... И этот ребенок — Крега!

Нужно было видеть, какой радостью, смешанной с надеждой и любовью осветилось его лицо! Так из туч, в которых, казалось не будет просвета, показывается луч солнца.

— Сразу же после похорон сам поеду за ней! — он сжал руку с кольцом. — Будет мне дочерью!

Я, улыбнувшись, кивнула.

— И ты — моя дочь! Я благодарен тебе за все! И имей в виду, что тебе есть куда прийти в крайнем случае!

Я обняла его и расцеловала. Как все-таки хорошо иметь любящих родителей! Я завидую смертным? Хотя... Я сама сейчас одна из них!

А вечером я познакомилась с леди Дилли. Она не вышла к ужину, сказавшись больной, но я столкнулась с нею в замковой часовенке, где был выставлен гроб с телом Крега. Я не хотела оставаться на похороны, считая, что свой долг я выполнила, а смотреть, как Рыжего будут закапывать в землю, мне было бы невыносимо больно.

Леди Идиллия была в черном траурном платье, которое делало ее молочного цвета волосы еще белее, а кожу — почти мраморной. Еще неизвестно, кто больше был похож на покойника Крег или Дилли. Жена Виктинга сидела на приставном стульчике, опираясь руками о гроб, и беззвучно плакала. Я не хотела ей мешать и уже развернулась, чтобы уйти, но она позвала меня.

— Леди Алиса? — голос звучал как хруст снега под ногами.

Я кивнула и подошла к гробу. Крег был будто живой, все такой же яркий и жизнерадостный. Я тронула его кудри.

— Это я виновата... — вдруг произнесла Дилли. Было такое ощущение, что у нее кончились силы плакать, но и остановить слез она не могла. — Я вышла за его отца отнюдь не из великой любви. Но я всегда знала, что Виктинг самый достойный из всех моих знакомых. А потому была почти счастлива. Я всегда мечтала о семье! А уже здесь я увидела Крега, его первые работы... Он ведь хороший художник! И я влюбилась... Это было впервые в моей жизни! Сначала я радовалась и старалась передать эту радость всем, в первую очередь, Крегу, а потом испугалась, когда поняла, что мое чувство небезответно. Тогда я начала прятаться от него, унижать по поводу и без, смеяться над ним. Виктинг спрашивал, за что я ненавижу Крега? Я язвила, придумывала небылицы. Ну не признаваться же мне было, в самом деле... А изменить своему мужу и насладиться такими желанными плодами любви я не могла. И тогда я попросила Крега уехать и без невесты не возвращаться... И он уехал... Навсегда...

Она вновь расплакалась.

— Не вините себя, Дилли, — я положила руку ей на плечо. — Мне кажется, что вы поступили правильно. Да и Крегу нужен был простор. Он все равно бы уехал раньше или позже.

— Он любил вас?

— Да, — я улыбнулась.

— А вы его?

— Он был хорошим другом.

— Только-то...

— Да. Я говорила ему, что люблю другого, но он мне отвечал, что его любви хватит на двоих.

— И вы бы вышли за него замуж?

— Да. Я дала слово!

Она как-то понимающе на меня посмотрела.

— Вы тоже человек чести, леди Алиса... Значит, поймете меня. Любовь — великий дар, который очень часто ложится на алтарь долга и чести. И это нужно понимать. И прощать своих любимых... — она поднялась с табуретки. — Я рада, что мы с вами познакомились! Оставлю вас одних...

Она ушла, даже не обернувшись. А я постояла еще рядом с телом Крега и побрела прочь из замка, туда, где в сумерках меня уже ждал Сандро.

* * *

Фрей сидел на берегу озера и о чем-то напряженно думал. Казалось, он вот так и провел весь день без меня.

'Ты недалека от истины, девочка. Он борется с собственными чувствами'.

— Фрей? — я подошла и уселась рядом.

— Алечка... — с легкой руки Крега так меня стали называть и Фрей, и... Не буду о нем даже думать. — Я люблю тебя!

Я изумленно посмотрела на Фрея. И этот туда же!

— Да что на вас всех нашло?

— Давно люблю... — вздохнул Фрей, боясь на меня взглянуть. — Я все прятал свои чувства, стыдился их, но пример Крега очень наглядно показал, что о любви надо говорить всегда! Никогда не рано, но иногда бывает слишком поздно! Я не предлагаю тебе стать моей женой... Боюсь за тебя... Просто знай, что всегда можешь рассчитывать на меня.

— И поэтому ты отправился нас разыскивать?

— Да. Я не верил Властителю с самой первой минуты. Можешь назвать это ревностью, но мне всегда казалось, что он использует тебя. Хотя... Я все равно не могу поверить в то, что случилось. Если бы не видел собственными глазами...

— Увы...

— Не делай поспешных выводов, Алечка. Он не просто эльф, он — Властитель. И мог ли он просто поддаться на посулы мирового господства? Или на смазливую ведьмину мордашку? Нет! В его действиях есть смысл, поверь мне. Только нам он не виден...

— Как бы то ни было, Фрей, боюсь, проклятие с твоего рода мне не удастся снять. Прости...

Он кивнул.

— Я знаю, но твоей вины в этом нет! Угораздило же тебя, солнце, влюбиться в Рейстаниэля... Он же не имеет сердца!

— Фрей, я не знаю, что мне теперь делать... — я перебирала камешки, любуясь молочным туманом, вновь скрывшим озеро.

— Тебе надо посоветоваться... Ты говорила, что тот эльф, Вик, кажется, обитает где-то поблизости?

Я вскинула голову: ну конечно! Как мне эта мысль в голову не пришла.

— Пошли, — я поднялась и направилась к началу тропинки в горы.

— Сумасшедшая, ты куда? — Фрей удивленно смотрел мне вслед, но потом поднялся и догнал меня. — Между прочим, ночь на дворе!

— В темноте мы быстрее найдем пещеру, поверь мне! — Я уже бежала по тропинке, уходящей все выше и выше.

Горящие буквы мы увидели где-то через полчаса, а под ними нас уже ждал Вик.

— Алиса, — кинулся он ко мне. — Ну что? Как все прошло?

— Ты знал, что я приду?

— Меня Виктория Край предупредила...

Я кивнула. Все время забываю, что можно общаться ментально.

— Вик, я просто не знаю, что делать дальше, — я порылась и достала амулет. — Вот! А булавку я прицепила к ней.

Глаза Вика загорелись.

— Алиса, ты просто чудо! Теперь надо открыть алтарь! И все! Едва булавка окажется рядом с ним — пуф-ф-ф! — Он изобразил руками взрыв.

— Тогда включай свою технику!

Вик взял амулет, возвел глаза к небесам, зажмурился и нажал на кнопку. Ничего, естественно, не произошло.

— Что же, не все сразу! — Вик вздохнул. — Будем ждать! Пойдемте ко мне, я напою вас чаем!

— Вик, а ты проводил Райнию к Андрону? — это я спросила уже по пути в хоромы Вика.

— Ну конечно, правда, зайти в город я не смог! Слишком далеко! Проклятие меня туда не пускает, но передал Андрону записочку и он сам встретил свою спящую красавицу. Они готовятся к свадьбе! И тебе передавали большой привет!

— Ну и, слава Богиням, все хорошо закончилось! — я шла за Виком, а за мной следом — Фрей.

— Рассказывайте, как вы умудрились все провернуть? — голос Вика дрожал от нетерпения.

А вот мы замолчали.

— Что? Так все плохо? — он обернулся и пристально на нас посмотрел.

— Друг наш погиб, — сказал Фрей, — ведьма в него какой-то гадостью запустила.

— Даже так? — казалось, Вику очень интересно. Он бы и на труп с удовольствием взглянул. — А на труп нельзя...

— Нет, — отрезала я, — его уже родителям отдали.

— Жаль, жаль, а на что было похоже?

— На черную молнию! — я совсем не хотела об этом вспоминать.

— Даже так! Это смертельное заклятие! — он потряс пальцем, указывая куда-то вверх.

— Мы это уже поняли...

— Надеюсь, это не тот молодой человек, для которого ты живую воду искала?

— Нет, Вик, — я вздохнула. — Вот тот как раз живет и здравствует! И с ведьмой забавляется!

— Ну это он дурак! Променять тебя на ведьму!

— Вик, ты можешь быть серьезным? — вдруг спросила я. Мне это кривляние уже порядком надоело.

Он замолчал:

— Простите!

Мы у Вика не только плотно поужинали, но и остались на ночлег. Он выделил нам гостевые комнаты, каковые в его горном царстве также имелись. После треволнений последних дней сон нам был просто необходим, но выспаться мы так и не смогли.

— Вставайте! Вставайте! — кричал Вик, бегая по комнатам не в привычных уже черных одеяниях с плащом в придачу, а в синей пижаме и смешном колпаке на голове.

— Вик, что случилось? — я еле продрала глаза. Одеваться я тоже не стала, а просто накинула большой махровый халат.

— Она умерла! — он подлетел ко мне, подхватил на руки и закружил по комнате.

— Ви-и-ик? Она — это...

— Да, да, да! Ведьма! Ягодка или Ягнида, как ее звали в последнее время!

— Э-э-э, поставь меня, пожалуйста, — он осторожно опустил меня на пол. — Вик, а ты уверен?

— Да! Я только что почувствовал выброс силы огромной мощности и сразу же — освобождение от моей клятвы! Правда... — он запнулся на полуслове.

— Что? — я все еще не могла поверить.

— Понимаешь, я долго ждал этого момента и примерно вычислил, как это должно выглядеть на энергетическом фоне... Так вот получилось все совсем иначе!

— Объясни попонятнее, — я никак не могла понять, что он имеет в виду.

— Я думал, — начал рассказывать Вик, — что высвободившаяся волшебная сила ринется на ведьму и сожжет ее! Но чтобы это произошло, вся сила должна израсходоваться. Понятно?

Я кивнула.

— Так вот... — продолжил Вик. — А произошло все по-другому: сила высвободилась и пополнила волшебный фон планеты, в частности, территории Светлого Леса. Она будто вернулась к эльфам!

— Это же... это же хорошо! — Фрей остолбенел. — Об этом мечтали многие поколения!

— Да, — поморщился Вик, — но это значит, что ведьма умерла не от нашей ловушки. Она просто умерла...

— А такое в принципе возможно? — Ягнида в моем воображении была почти бессмертным существом.

— Конечно, — с большим сомнением в голосе сказал Вик. — Она же все-таки человек. Если бы ведьма умудрилась получить твою силу, Алиса, то стала бы бессмертной, подобной Богиням. А так... Сильный мгновенный яд, кинжал в сердце или голова с плеч... Все это ее бы убило... Но дело в том, что она очень подозрительна и была такой всегда. Она никого не подпускает к себе.

— Рей? — я посмотрела на Фрея. — Может, придушил в порыве страсти.

Эльф пожал плечами.

— Так или иначе, но я — свободен! — Вик был счастлив. — О, Богини, спасибо вам за этот чудесный дар! О, Алиса, я твой должник на всю жизнь...

— Вик, давай поосторожнее со словами, — я поморщилась. Должников мне здесь не надо.

Чуть позже, когда первая радость поутихла, мы собрались за завтраком. На сей раз Вик помимо привычных бутербродов с маслом и колбасой, выставил всевозможные вкусности от консервированной курочки до ананасов в сахарном сиропе.

— Кушайте, кушайте, — радостно бегал вокруг Вик. — Хотя всех моих припасов за раз не съесть! Я уйду с вами!

Потом он бросился собирать вещи.

— Интересно, сколько сумок он соберет? — задумчиво выдал Фрей.

— Одну! — предположила я. — Он столько времени провел здесь, что будет скучать по своей тюрьме и постоянно возвращаться.

— Это печально...

— Тюрьма, даже самая комфортабельная, всегда печально...

— А ты что дальше будешь делать? — я понимала, что Фрей давно уже хотел задать мне этот вопрос.

— В Храм Богинь! — не раздумывая ответила я. Собственно, здесь мне делать было больше нечего. Кому смогла — помогла. Жаль только, с рода Фрея проклятия снять не удалось.

— Я предполагал, что ты так и поступишь, — он протянул руку и коснулся моих пальцев. — И я не прошу, чтобы ты поступила иначе. Я слишком тебя люблю...

— К сожалению, Фрей, я не могу ответить тем же. Но ты навсегда останешься самым лучшим моим другом, — я подмигнула ему. — И я буду за тобой приглядывать.

— Не надо... — он совсем сник. — Боюсь, то, что ты увидишь, тебя не порадует.

— Будешь пытаться продолжить свой род?

— У меня нет выхода!

— Мне кажется, Фрей, что выход всегда есть! Сколько детей после последней войны остались без родителей? Ты можешь дать им не только имя, но и ту любовь, которая в тебе есть.

— Нет... Я буду плохим отцом... Знаешь, мне бы не хотелось, чтобы и дети начали умирать...

— Прости, Фрей...

— Ты не виновата, Алечка! — он вымученно улыбнулся.

В дверях появился Вик. Через плечо он нес сумку. Мы с Фреем дружно рассмеялись. Он растерянно посмотрел на нас, на себя, но так и не понял, что нас развеселило.

— Мы просто поспорили, сколько сумок ты наберешь. И Алечка оказалась права — всего одну.

— Да, — он как-то виновато потоптался на месте, — взял лишь самое необходимое! А всего... Не унесешь!

Мы отправились по переходам горы Элрой и уже очень скоро вышли в долину, где расположился Тримир.

* * *

Лавка Андрона оказалась закрытой. Мы с Фреем покрутились вокруг да около, но выяснили лишь, что торговец вдруг обзавелся невестой и уехал домой. Что ж, этого и следовало ожидать.

— Пошли, — я взяла Фрея под руку, — раз домой — значит, все у них хорошо!

Мы гуляли по Тримиру и я невольно вспоминала себя в то время, когда впервые попала на эти улицы. Растерянная, потерявшаяся, испуганная...

— Где-то здесь ты меня похитил, — я улыбнулась.

— Ага, — кивнул Фрей, — ты была такой изумительно красивой в своей решимости спасти Андрона.

— На то ты и рассчитывал?

— Конечно... Я бы все равно вреда ему причинять не стал.

— Теперь-то я знаю, а вот тогда... Я прощалась с жизнью.

— Ну, прости, фея моя! — он нагнулся и чмокнул меня в щечку.

— Тоже у Крега научился? — эльфы вообще не способны проявлять свои чувства. А уж прилюдно и тем более.

— Да! И кофе в постель подавать с царским видом тоже! Могу продемонстрировать!

— Шут гороховый! — рассмеялась я.

Вот так! Жизнь предъявляет свои права. Еще дня три назад при упоминании о Креге, на глаза наворачивались слезы, а теперь только улыбка, будто тебя коснулось солнышко! Рыжее!

Мы свернули к гостинице и буквально оказались окружены толпой детей. Они прыгали вокруг маленькой зареванной девочки в грязной оборванной одежде и улюлюкали:

— Ушастая, ушастая!

— Поганой метлой тебя!

— Вали к себе в свою эльфляндию!

Девочка горько плакала, размазывая кулачками по щечкам грязь.

— Вот папа плидет и вам уши наделет, — обиженно кричала она.

— Да где он, твой папаша? Его у тебя отродясь не было! И мамаша твоя под забором подохла!

Я застыла на месте и подергала Фрея за рукав его рубашки. Он вопросительно посмотрел на меня, а я просительно на него, а потом на девочку.

— Ну и кто тут обижает мою девочку? — грозно спросил Фрей, потянувшись к перевязи с мечом.

Наступила полнейшая тишина. У мальчишек отвисли челюсти. Они еще с минуту просто стояли, а потом кто-то свистнул, и они в мгновение ока разбежались в разные стороны.

— Как тебя зовут, малышка? — я присела около девочки, достала платочек и принялась вытирать слезы.

— Мелиссия! — гордо ответила она, зыркнув в сторону Фрея васильковыми глазками. — А ты плавда, мой папа?

— Ну конечно! — Фрей подошел и протянул девочке руку. — Ты меня разве не помнишь?

Она неуверенно покачала головой, но вложила свою маленькую ладошку в руку Фрея.

— А мама, значит, умерла? — спросил он.

— Да, — печально сказала малышка, — она болела, а денег на влача не было.

— А с кем ты живешь?

— С Анькой и Сачком! — девочка произнесла эти имена с любовью и даже запрыгала на месте, — я тебя с ними познакомлю!

— А кто это? — опешил Фрей.

— Мои собачки...

— Ты живешь с собаками? — он просто застыл на месте, а Лисса закивала головой.

— А где ты живешь?

— У них в домике, пойдем, покажу, — она потянула Фрея куда-то в сторону.

— Постой, Лисса, а других родственников у тебя нет?

Она недоуменно переводила взгляд с меня на Фрея.

— Фрей, хватит ее уже пытать... Ясно же, что она никому тут не нужна! Пойдем в гостиницу, отмоем ее и накормим, а завтра сходим к страже и все узнаем.

Лисса видимо нормально не ела уже много дней. Она так и уснула за столом, сжимая кусочек лепешки в одной руке и вилку — в другой. Фрей осторожно поднял ее и переложил в кровать, а потом сел рядом с девочкой и долго гладил ее по волосам. Они оказались изумительного жемчужного цвета, после того, как мы выкупали Лиссу в нескольких водах.

— Она будет красавицей, — печально произнес Фрей. — И на что я ее обрекаю, с твоей легкой руки? Что будет с девочкой, если она полюбит меня? Ты об этом подумала?

— Знаешь, Фрей, здесь она умрет вернее. И раньше... Уму не постижимо: ребенок жил с собаками в конуре!

— Она — эльфийка... А после войны, сама понимаешь, эльфов не слишком-то жалуют.

— Она, прежде всего, ребенок!

Это же самое мы высказали страже Тримира, когда с самого утра пошли разбираться, почему Лисса жила в конуре. Наверное, нам повезло, что на месте был капитан Леонард Тримирский, прозванный так за безусловную преданность городу, в котором жил с самого рождения, и знал, пожалуй, каждого его жителя. Он и рассказал нам всю историю девочки.

Антонелла с детства хотела увидеть мир. Она так радовалась, когда еще совсем молоденькой девушкой сбежала из-под опеки родителей и многочисленных родственников! Но свобода ее продлилась недолго.

Господин Тар Бонниус жил уже довольно давно. Жил бессмысленно... Он хотел быть кем-то, хотел признания и поклонения. Но ни знаний, ни умений, ни происхождения, ни характера... Так один из многих, но с очень большими амбициями. А компенсировал он постоянное чувство ущербности за счет многочисленных рабов.

Его дом на самом западе Светлого Леса был ничем не примечателен. Так: замок — не замок, крепость — не крепость... Особнячок с виду, но обнесенный высоченным забором. Просторный холл, несколько комнат, столовая и кухня. Каждый, кто бывал здесь, говорил, что живет Тар Бонниус скромно, но прилично. В подвал этот скромный добропорядочный эльфийский господин посторонних не пускал. Между тем, весь его дом походил на айсберг. Там, под землей, была большая часть помещений и строений. И жили там рабы.

Тар Бонниус возвращался из столицы. Там он принимал самое активное участие в празднике урожая, представляя западные земли и выступая от их имени. Он был доволен: часть пожертвований, которые в этот великий праздник обычно распределяли между самыми бедными, он сумел переложить в свой карман, а урожай с его плантаций вызвал искреннее восхищение таких же как он фермеров.

Антонеллу он заметил издалека. Девушка весело и беззаботно шла по дороге, напевая про себя какую-то мелодичную песенку. Она планировала добраться до столицы, чтобы обрадовать своим появлением любимого брата, вынужденного там жить. Чудесная погода, щебет птах, запах немыслимых трав и свобода кружили голову, и мир казался полным радости и любви.

'Какая жертва!' — подумал Тар Бонниус, едва взглянув на нее. Ему хотелось бы вот так же жить и радоваться, но не получалось приглушить обиду и злобу на всех, кто был удачливее его. Вот и она! Тар Бонниус скрипнул зубами, а потом в мгновение сменил гримасу ненависти на улыбку.

— Милая леди! — он постучал по крыше тросточкой и возница остановил карету. — Я впервые в этих местах. Не подскажете ли наиболее удобную дорогу до берега Великого Змея?

— С удовольствием, — откликнулась Антонелла. — Едете все время прямо, потом будет развилка, берите правее, а потом легче прямо по полю. Там легко можно проехать!

Тар Бонниус закатил глаза, будто пытаясь мысленно представить весь путь, но потом огорченно развел руками.

— Может, вы меня проводите, если не торопитесь?

Антонелла, собственно, не торопилась. Да и было здесь совсем недалеко... Она кивнула, взялась за протянутую руку Тара Бонниуса и легко запрыгнула в карету.

— Сначала прямо, — закричал он вознице. Антонелла с улыбкой кивнула и захлопнула дверцу. Это было последнее мгновение, которое она провела на свободе. Потом — удар, темнота и боль в затылке...

Очнулась девушка, прикованной к сырой склизкой стене металлическим наручником. Он был вбит так высоко, что она буквально висела на своей руке, не имея возможности ни сесть, ни лечь. Антонелла не поверила своим глазам и ощущениям, которые были, мягко говоря, болезненными. Она застонала и попыталась принять более удобное положение.

— А вот и моя маленькая рабыня, — в маленьком окошке в металлической двери появилась скалящаяся рожа Тар Бонниуса. — Ну как ты, птичка моя, все ли тебе нравится?

— Как вы смеете! — едва прошептала Антонелла. — Меня найдут и вам не поздоровится!

Мужчина расхохотался:

— Да кто тебя найдет? И как? Тебя же никто рядом со мною не видел. Шла, шла, да и сгинула!

Антонелла только сейчас поняла, что он прав, и от бессилия чуть было не расплакалась.

— Добро пожаловать в мой персональный зверинец, птичка! Ты у меня будешь... — он будто задумался, — голосицей! Как и эта птаха, будешь сидеть в клетке и будить меня своим веселым пением! Все ясно? И не дай Богини, услышу в твоем голосе хоть одну грустную нотку! А сейчас...

В замке загремели ключи и Тар Бонниус вошел в камеру.

— Кушать пойдем, голосица моя! Знаешь, как этих птичек кормят? С рук! Вот и ты будешь есть только с моих рук! И никак иначе...

Он подошел, накинул на шею Антонелле петлю из ремня со скользящим замком и отстегнул наручник. Девушка, едва смогла выпрямиться, изо всех сил врезала ему по причинному месту, а когда он согнулся, локтем по шее. Именно так учил ее отец. Тар Бонниус согнулся и потянул за ремень, петля тут же стала сжиматься на горле девушки. Она схватилась за нее, но пальцы лишь скользили по коже. Перед глазами забегали радужные круги, и она задыхаясь упала на пол.

— Тварь, — едва прошептал Тар Бонниус. — Ты не птичка, ты дикая кошка! И я научу тебя быть ласковой и услужливой...

Он ослабил петлю и Антонелла со свистом и хрипами начала дышать. Тар Бонниус схватил ее за руку и вновь подвесил на стену:

— Сегодня — ни еды, ни воды. А завтра поговорим в другом месте!

Он с силой захлопнул дверь и ушел, а Антонелла вновь без сил повисла на своей же руке, буквально, выворачивая ее из сустава.

— Эй, эй... — туман в голове вдруг прорезал чей-то тихий шепот. — Ты меня слышишь?

Антонелла застонала.

— Это хорошо! Потерпи чуток! — замок заскрежетал и в подвал к Антонелле кто-то прошмыгнул.

Девушка с трудом открыла глаза. Перед нею стоял паренек, может, чуть постарше нее. Он оглядел ее и присвистнул.

— А ты — красавица! И как же тебя угораздило!

Он достал из-за пазухи странную явно самодельную глиняную фляжку и поднес к губам девушки. Он с жадностью прильнула к горлышку. Парень намочил край своей рубахи, больше похожей на мешок и вытер ее лицо.

— Меня Февром зовут, а тебя?

— Антонеллой, — она едва смогла выговорить свое имя.

— Красивое имя! Знатная?

Она кивнула.

— Здесь это без разницы, — разочарованно произнес парень.

— А где я?

— В рабстве у этого гада... Вот, видишь? — он поднял длинную грязную челку и показал выжженное на нем клеймо в виде треугольника и цветка клевера в нем. — И тебе завтра такое поставит.

Антонелла не сдержала слез. А парень будто спохватился:

— На, поешь! — он сунул ей в руку огурец и ломоть хлеба. — Я всегда что-нибудь из еды на кухне ворую. Для таких случаев.

— Давно ты здесь? — хрустя таким вкусным огурцом спросила она.

— Уже лет пять... — буркнул Февр. — Сначала тяжело, а потом приспосабливаешься...

— Я не смогу... — прошептала девушка.

— Ты главное смотри на него с обожанием, говори, какой он хороший... Он кем тебя назначил?

— То есть, — не поняла девушка.

— Вот меня, к примеру, хомячком. Держит в клетке, заставляет бегать в колесе, но иногда оставляет дверцу открытой и потом с диким восторгом ловит, в основном, на кухне... Девушек у нас давно не было, а вот женщины или птицы, которые должны зерна клевать, песни петь и раскрашивать свои тела, или киски... Ты кем будешь?

— А... Сначала говорил птичка, а потом — дикая кошка!

Он в ужасе посмотрел на нее:

— Это плохо? — запаниковала Антонелла.

Парень только сглотнул, не решаясь, видимо, объяснить, что к чему.

— Ты, главное, не сопротивляйся и делай вид, что тебе приятно... Иначе забьет насмерть...

— Может, так и лучше? — Антонелла и сама удивлялась, как всего за один-два дня из жизнерадостной девушки она превратилась вот в это...

— Даже не смей так думать... — он к чему-то прислушался. — Ладно, я завтра приду... Улыбайся и хвали его... Поняла?

Антонелла кивнула.

Следующий день для нее был просто адом. Она поняла реакцию Февра на ее статус, когда Тар Бонниус на следующий день вывел ее из подвала и привел в самую настоящую пыточную комнату с огромной кроватью посредине. Она не сопротивлялась ни когда он ее учил длинной плетью, ни когда... Она даже думать об этом не хотела... А он потом гладил ее, нахваливая, какая же кошка стала послушной, почти совсем домашней.

Антонелла будто умерла. Она ничего не чувствовала, радуясь, лишь когда к ней в гости приходил Февр. Парень жалел ее, таская какие-то травки и убеждая, что они нужны, чтобы не было детей. Антонелла верила ему и с послушностью ела их.

Так шли неделя за неделей, месяц за месяцем. Счет времени Антонелла совсем потеряла, измеряя его лишь сменой комнат во все том же подвале. Тар Бонниус был доволен рабыней, а потому сначала перевел в камеру с кроватью, а потом почти в нормальную комнату, где за занавесочкой был даже душ.

Февр и здесь Антонеллу не бросил. Долгими ночами, когда хозяин точно был занят какой-нибудь очередной киской, они сидели и мечтали. Да-да, даже в таком безнадежном положении они не могли не мечтать. Очень скоро Антонелла и Февр настолько привыкли друг к другу, что воспринимали себя не иначе как единой семьей. А однажды...

— Нелли, — так Февр звал девушку, — я, наконец, собрал все необходимые ключи!

— Но как? — удивилась она.

— Очень просто! Я же хомячок. Когда хозяин забывает про дверку, я достаю хлеб, пережевываю его, а потом ищу ключи. Вроде бы просто бессмысленно бегаю по дому, уморно пофыркивая, а на самом деле, жду подходящего момента. Этот придурок носит ключи на связке, а ее любит раскидывать где попало. Вот я и ищу момент, когда он не смотрит, и делаю слепок. А потом у себя в подвале вырезаю копии из деревяшек. Непрочно, конечно, но на несколько раз открыть-закрыть хватает.

— А чем ты вырезаешь?

— Я вилку с кухни уволок и заточил о стены!

— Ну ты даешь! — Антонелла потрепала парня за волосы. — И что предлагаешь?

— Бежать надо! — он сверкнул глазами.

— Но как? — Антонелла не понимала... Хозяин никогда надолго своих рабов не оставляет. Только если в столицу ездит. Но это не чаще раза в год.

— Вот-вот... Даже знаю, о чем думаешь... О столице?

— Но сложно выяснить, когда он в следующий раз...

— Через три дня! — Февр сверкнул глазами. — Я, когда в клетке бегал, слышал, как он вслух рассуждал, какой наряд надеть.

Надежда вспыхнула яркой звездой! Внутри Антонеллы все просто дрожало от радости и предчувствия.

— Нелли, ты чего? — Февр обнял ее за плечи. — Не надо так волноваться, он же сразу раскусит! Держи себя в руках. Все должно быть, как обычно!

Антонелла кивнула. Все три дня она кланялась господину, удовлетворяла все его прихоти и восхваляла достоинства. А он лишь победно улыбался и хлопал ее по щечке. А потом Тар Бонниус уехал...

Февр явился, едва стемнело, и поманил Антонеллу пальцем. Они потихоньку скользнула за ним. Последняя дверь... И они в скромном чистом домике добропорядочного эльфа. И в этот самый момент перед входной дверью раздалось брюзжание хозяина.

— Надо же было забыть трость... — ворчал он, отпирая замок.

Отступать было поздно. Быстро запереть все двери за собой они бы не смогли, да и шум выдал бы их побег. А уж если их поймают... Хозяин всем показывал голову женщины, которая осмелилась бежать с год назад.

Антонелла и Февр замерли с двух сторон входной двери, а едва Тар Бонниус вошел, парень саданул его по голове тяжеленной вазой из хрусталя, стоявшей на полу прямо позади него. Хозяин охнул и завалился на бок. Из раны его потекла кровь.

— Он мертв? — в ужасе произнесла Антонелла. Февр лишь пожал плечами и потянул ее за собой на улицу. — Подожди! К нему же никто не ходит, а вдруг те, другие, внизу умрут, прежде, чем их отыщут.

— А ты права... Жди здесь! — Февр вручил Антонелле единственное свое оружие — заточенную вилку и побежал к лестнице.

Девушка заметно нервничала в ожидании Февра. Она ходила туда-сюда, стараясь не смотреть на тело хозяина, вызывающее только рвоту. Поэтому и не заметила того момента, когда он пришел в себя и схватил ее за ногу. Антонелла от неожиданности упала. Тар Бонниус в мгновение набросился на нее и начал душить. Она сама не поняла, как воткнула в опротивевшее тело мужчины вилку. Хозяин дернулся, недоумевающе глядя на рабыню, а потом повалился на нее и затих. В этот момент вернулся Февр, а за ним остальные рабы.

— Убийца! — истерично закричала какая-то женщина, указывая на Антонеллу.

Февр влепил ей пощечину, потом деловито подошел к хозяину, стянул его в сторону и, обшарив карманы, вытянул кошель с монетами и горсть их засунул себе в карман, остальные кинув бывшим рабам. Потом он поднял девушку, поставил на ноги, стер кровь с лица и вытянул ее из дома. Он шел, не оборачиваясь, пока они не миновали ворота, небольшую лужайку и не вошли под сень леса.

— Как ты? — спросил Февр. Антонеллу трясло. Нужно было где-то остановиться и привести себя в порядок. Об этом парень тоже уже подумал, прихватив из комнаты хозяина пару штанов, рубашек и мягких туфлей.

Антонелла вообще мало что понимала, пока Февр буквально не втолкнул ее в речку. Он осторожно отмыл волосы девушки, лицо, тело, вручил сверток с одеждой и отправил переодеваться. Свежесть воды и ночной осенний морозец привели Антонеллу в чувство. Когда из речки вышел Февр, она улыбнулась ему.

— Неужели мы на свободе?

— Конечно, родная... Только теперь на нас с тобой висит убийство, а значит, нужно скрываться.

— Но ты же можешь... — Антонелле даже страшно было представить, что Февр ее бросит, — ты же не убивал...

— Дура ты, Нелли! — сердито ответил парень. — Как я могу бросить тебя, когда люблю! Это такое мужское чувство: раз и навсегда!

Антонелла разрыдалась:

— Как меня теперь можно любить? — Февра быстро присел рядышком и обнял ее.

— Ты — самая прекрасная для меня! — он притянул к себе лицо девушки и начал его целовать. — А о том, что с нами было, лучше забыть! Раз и навсегда!

Они потом долго бродили по Светлому Лесу и Мирграду, опасаясь любых представителей государства, и представляясь супругами. Они жили то в одном городке, то в другом, обзаводясь хозяйством, а потом бросая все на произвол судьбы. Но со временем воспоминания, как и всяческие страхи, отступили, оставив лишь почти незаметные следы от клейм. Их они закрывали челками или повязками, платками или капюшонами.

А потом Нелли и Еврасий, как они назывались, пришли в Тримир и решили обосноваться здесь. Город очень понравился смешением культур народов, какой-то сумбурностью и вместе с тем четким порядком. Они побывали в Храме Богинь и принесли клятвы верности, а вскоре Нелли обнаружила, что ожидает ребенка.

Это было самое счастливое время в их жизни! Они ждали малыша, делали ремонт в арендованных двух комнатах, и любили друг друга. А потом родилась Лисса, ставшая для супругам и смыслом жизни и маленьким солнышком.

Беда пришла, когда, казалось, все уже наладилось. Еврасий работал плотником и резчиком по дереву, выполняя различные заказы. В тот день он мастерил в доме сына старосты Тримира беседку. Стоял жаркий день и Еврасий неосторожно утер пот со лба, сдвинув ленту, которую носил постоянно. И сын старосты увидел клеймо! А пребывал он в подпитии, принялся орать и махать кулаками, звать слуг. В тюрьму Еврасий не собирался, да и нужно было предупредить Нелли, а потому отчаянно сопротивлялся, пока кто-то не саданул его обухом по голове. Умер Еврасий, не приходя в себя. Только тогда догадались позвать стражей.

— Я сам отвез его тело жене, — нахмурился Леонард Тримирский, — тогда-то плачущая Нелли и рассказала мне эту историю. У нас в те годы не было связи с эльфийской гвардией. Только недавно, уже после войны, я узнал, что того эльфа признали виновным в тяжких преступлениях. Все рабы свидетельствовали об издевательствах. И убивших Антонеллу и Февра давно оправдали. Я же был на войне, вернулся недавно, хотел сообщить Нелли эту новость, но не успел. Она умерла с месяц назад, а ее дочка, которой она так и не сказала правду об отце, исчезла. Я спрашивал хозяйку дома, где малышка, но та лишь развела руками. Боялась, наверное, что я обнаружу девочку в конуре у собак. Так что, я рад, что вы ее обнаружили!

Эта жуткая история вызвала столько чувств у Фрея, что он тут же вызвал нотариуса и оформил опеку над Лиссой. А я все не могла вспомнить, что же мне напоминала эта история...

А потом мы пошли покупать девочке наряды. Лисса была счастлива до безобразия. Она крепко держала Фрея за палец и каждый раз, когда он отходил от нее хотя бы на минуту, начинала кукситься и плакать. Умотавшись, она забралась к нему на руки и сладко уснула, прижимаясь к нему и улыбаясь во сне.

Не могла я узнать и Фрея... Столько любви и столько нежности сквозило в каждом его взгляде на девочку. Казалось, на грязной улице Тримира они нашли друг друга, чтобы дополнить.

— Ты дальше куда? — спросил, уложив девочку спать, Фрей. — Здесь Храмов Богинь нет. Тебе нужно или в Мирград, или ко мне. Возле замка есть старый Храм. Если помнишь, он действующий!

— Тогда к тебе! Да и трудно тебе одному будет с этой непоседой...

— Лис-са... — прошептал Фрей, — какое красивое имя.

До крепости Хранителя восточных границ мы ехали в карете. Лисса оказалась очень любопытной. Ее интересовало все: почему карета едет, почему деревья гнутся, почему птицы летают. Фрей держал ее на коленях и терпеливо все объяснял. Ему самому нравилось заниматься с девочкой, а потому время пролетало незаметно. Вечером Лисса так устала, что улеглась прямо на руках у Фрея, обняв его за шею.

— Папочка, — вдруг прошептала она, — я люблю тебя!

Фрей замер, ожидая самого страшного. Он испуганно взглянул на меня, и я увидела в глазах его слезы. Карета катила себе к замку, а он так и не сводил напряженного взгляда с девочки, шепча про себя: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... Лисса мерно дышала, не ведая, какая опасность ей угрожает. Под утро Фрей не выдержал и уснул, уткнувшись в свою обретенную дочь.

Они проснулись одновременно. Лисса сладко потянувшись в его руках, а он с облегчением и невероятной радостью глядя на нее. Девочка заметила его взгляд. Она протянула ладошки и погладила Фрея по щеке, а потом обняла его и поцеловала.

— Ты самый самый лучший папа! — прошептала она ему на ухо.

А потом карета прибыла в замок. Лисса выбежала и уставилась на него.

— Это — дом? — она подергала Фрея за руку, а потом внимательно на него посмотрела, — папа, ты — король?

Слуги были в полном шоке! Мало того, что хозяин вернулся со мной, так еще и с дочерью. В Храм я решила идти с утра, а вечером Фрей устроил прощальный ужин. С Лиссой он не расставался ни на мгновение и она этому была только рада. Даже спать он приказал ей постелить в своей спальне. Слуги косились, но те, кто был посвящен в тайну проклятия, Фрея прекрасно понимали. И подсознательно ждали трагедии.

Я ждать ее была не намерена.

— Фрей, — я постучала в двери его комнаты, когда все в замке уже спали.

— Алечка? Ты уже не можешь без меня спать? Однако это мне льстит...

— Не дождешься, — буркнула я. — Лучше скажи, ты так и намерен носить ее на руках всю жизнь?

— Я боюсь... — он помрачнел. Даже дураку понятно, что вся его веселость — напускная.

— Тогда пошли со мной!

Он удивленно вздернул бровь.

— Я бы и сама, но не помню дороги. А ты точно знаешь, где меня нашли... Ну тогда... В подвале...

— Ты хочешь встретиться с ней?

— Да.

Он с сомнением покачал головой.

— Станет ли она тебя слушать?

— Но попробовать стоит? Собирайся!

Фрей еще подумал, а потом вызвал Алия:

— Прошу тебя, друг, не спускай с нее глаз! Ты не представляешь, какое это для меня сокровище.

Алий кивнул и уселся на кровати, прямо рядом с Лиссой.

— Не переживай, я все понимаю. Но если...

Фрей остановил его жестом, потом еще раз взглянул на девочку и решительно вышел из комнаты. На сей раз мы прошли в систему тайных ходов из кабинета Фрея. Он шел вперед, даже не сомневаясь в направлении.

— Это здесь, — он осветил тот самый коридор, где я встретилась с Самиэль.

— Спасибо, Фрей, оставь меня одну.

Он кивнул, хотел было оставить мне фонарь, но я покачала головой:

— Не надо.

Он внимательно посмотрел на меня и ушел.

— Самиэль, — позвала я призрака.

Ответом мне была тишина.

'Глупо, — подумала я, — вряд ли она приходит по вызову'.

'Да уж конечно, — услышала я в своей голове смешок, — девушкой по вызову я никогда не была'.

— Самиэль, ты здесь? — прямо передо мною вспыхнул огонь, который вдруг обрел облик девушки.

— И зачем ты пришла?

— Самиэль, — я устало опустилась на пол. То ли так перенервничала, то ли призрак тянет из меня энергию. — Я умоляю тебя, сними проклятие!

Она замерла, а потом друг расхохоталась:

— Глупая, глупая Алечка! Ты помнишь, о чем мы спорили? И ты не знаешь, что выиграла? Проклятия больше нет, так что можешь обрадовать своего протеже.

— Самиэль, — на глаза навернулись слезы, — спасибо! Она такая чудесная девочка...

— Ваша Лисса? Видела я ее! Ничего особенного! Пока что...

Она подмигнула мне. Вот, спрашивается, на что намекает?

— Самиэль, может, я могу что-то для тебя сделать?

— Для себя сначала сделай! Решила вернуться? Твое право! А мне... — она вдруг сбавила тон. Грубости и презрения в нем больше не было. — Пусть меня захоронят...

— Они же хотели, но не могут найти твоего тела...

— Следуй за мной! — Самиэль резко уменьшилась и, сделав круг в воздухе прямо над моей головой, понеслась дальше по коридорам. Я едва за ней поспевала. А потом Самиэль исчезла за маленькой запертой дверцей. — Здесь!

И все. Больше она не стала со мною разговаривать. Я же пошла назад и заблудилась. В темноте все повороты были одинаковыми.

— Фрей! — кричала я, бродя туда-сюда по коридорам. — Помогите!

Голос охрип, я совершенно выбилась из сил и села прямо на пол хоть чуть-чуть передохнуть. И вдруг я услышала тонкий голосок. Лисса? Точно она! И она поет! Я поднялась и пошла на звук голоса девочки. Он вел уверенно до тех пор, пока я не увидела свет фонаря.

— Алечка, — ко мне кинулся Фрей, — я так испугался. Ты не возвращалась, и я пошел тебя искать. А тебя-то и след простыл!

— Ты не представляешь, Фрей, — я радовалась до слез, — проклятия больше нет!

— Подожди, ты ничего не путаешь?

— Нет! Она сама сказала. И еще она просила найти ее тело и захоронить!

— Завтра же приступим! Но ты лучше скажи, как так получилось, что проклятие было снято?

— Условие спора выполнено, — я пожала плечами.

— Давай по порядку...

— Мы с Самиэль поспорили... Она говорила, что я буду несчастна, а я верила в то, что мой избранник меня полюбит...

— Но если условие выполнено... То... Властитель Рейстаниэль любит тебя!

— Сам же знаешь, он меня предал! Напоил сон-травой и передал ведьме!

— Алиса, тебе не кажется, что в этом нужно разобраться? — спросил Фрей чуть позже, когда мы уже приближались к выходу из потайных ходов.

— Нет, Фрей, — я покачала головой. — Я не хочу ни разбираться в этом, ни придумывать какие-то версии, ни выслушивать оправданий. Зачем? Чтобы снова пробудить надежду, чтобы снова ловить каждый его взгляд, мечтать о том, чтобы просто оказаться рядом? А если он снова так легко и просто предаст? Нет!

— Подумай еще! До утра!

Мы вышли в кабинет и остолбенели. Прямо перед нами стояли Лисса и Алий.

— Вы что здесь делаете? — Фрей подбежал к девочке, удостоверился, что она в порядке и прижал к себе.

— Она просто будто с ума сошла, — начал рассказывать Алий. — Спала, спала, потом вдруг села на кровати и говорит: 'Она заблудилась и ей страшно'. А после этого соскочила и побежала сюда. Я — за нею...

— А здесь она пела? — удивленно спросила я.

— Точно! — Алий начал что-то понимать. — Так это вы заблудились?

Я кивнула.

— Думала, буду ночевать там, в этих катакомбах, и ждать помощи, а потом вдруг услышала голосок Лиссы и пошла на него! Точно! Самиэль ведь сказала...

— Что? — испуганно спросил Фрей.

— Да так... — я улыбнулась, — наша малышка, похоже, волшебница!

— Не может быть, — Алий уставился на девочку как на чудо. — Но ведь уже столько сотен лет...

— Отстал ты, Алий, от жизни, — похлопал его по плечу Фрей, — вот уже целую неделю назад волшебство вернулось!

* * *

Едва рассвело, я отправилась в Храм Богинь. Друзья мирно спали, а будить их я не стала. И без того, за время моего пребывания здесь было пролито море слез! Сколько же прошло времени? Со дня Явления до середины осени... Три месяца... А кажется, будто целая жизнь! Чему я научилась, что обрела? Что потеряла?

Я всегда думала о волшебной стране, как о маленьком рае. Там все так просто и ясно. С самого первого момента, когда просыпаешься от поцелуя Богинь и до самого последнего... Нет ни боли, ни страданий, только радость и вечная божественная любовь. Оранжерея! У смертных все иначе: они мучаются в поисках смысла жизни, постоянно выбирают между тем, чего хочется, и тем, что правильно, страдают и сражаются с самим собой и со всем миром. Их судьба похожа на бесконечную горную тропу: чем выше, тем тяжелее, а если сойдешь, то можешь вообще ее больше не найти.

Когда я просила Богинь, чтобы они подарили мне возможность стать человеком, я мало представляла, чего я прошу. И вот я вновь иду к ним. Знаю ли я, чего хочу? Я измучилась, моя душа изболела. Значит, я хочу покоя, хочу ничего не чувствовать? Но смогу ли я жить в том покое, который дарит волшебный край? Не станет ли моя жизнь бессмысленной и пустой? И можно ли, хоть раз ступив на трудную горную тропу, довольствоваться потом оранжереей.

Я сомневалась, но все-таки шла к Храму. По традиции, его установили в честь Богинь в отдалении от замка, как раз для того, чтобы человек, который хочет к ним обратиться, за время пути мог все еще раз обдумать. Вот и я иду, вдыхаю свежий воздух изначального леса и думаю.

Рейстаниэль... Мой эльф, моя любовь, моя боль. Я старалась вообще не думать о нем, но вчерашние слова Самиэль вновь породили в душе бурю. Условие выполнено... Но как? Почему он так легко предал меня? Я слышала звуки из поцелуев... Мерзко. И как он смеялся, когда Ягнида метала молнии... Я же видела все это... И воспоминания до сих пор мучают меня.

Фрей предлагает остаться, но для чего? Выйти за него замуж и всю жизнь вспоминать того, другого... Не честно! Рано или поздно самому Фрею это надоест. Он достоин любви, тем более сейчас, когда проклятия больше нет. Я улыбнулась, вспомнив, как они сладко спали, когда я утром заглянула в их комнату: Фрей и Лисса. Она двумя ручонками обнимала его руку, а он изогнулся вокруг нее, будто даже во сне желая уберечь от всего плохого.

Можно было бы пуститься в путешествие. На земле много горя и проблем. А если уж мне так легко удается с ними справляться, то сколько бы я могла принести радости! Но мне страшно... Я боюсь остаться в одиночестве, как тогда, когда только появилась здесь. Может, действительно, пора подумать и о себе.

Я взошла по широкой мраморной лестнице Храма и погрузилась в его прохладу и полутьму. Здесь, наверное, было много помещений вне главного зала, но все они оставались незримыми для того, кто сюда приходил. Меня встретил большой зал в виде треугольной пирамиды. Каждая грань посвящена одной из Богинь. В самом низу — алтари для подарков, над ними — изображения юных прекрасных дев. Они будто парят над землей, изгибаясь в танце, и соединяясь руками в самом верху.

— О, Богини, — прошептала я, упав перед ними на колени, — я, скромная ваша дочь, ваше дыхание и ваша десница, обращаюсь с просьбой...

Я замерла в ожидании ответа. Гулко потрескивали толстые свечи, выставленные у алтарей, играли на сквозняке их языки пламени, дымился в самой выси фимиам, и только моя тень во множестве падавшая на стены, прямо к ногам Богинь, оставалась неподвижной. А вдруг Богини не ответят? Эта мысль поразила меня как кинжал предателя: неожиданно, обидно и больно. И даров-то осталось...

Я поднялась, сняла кольцо и положила на главный алтарь посреди залы.

— Это все, что смогла я уберечь! — и я вновь опустилась на колени.

Воздух вдруг сгустился и зазвенел. Прямо с потолка, оттуда, где сплетаются руки Богинь, посыпались сверкающие искры.

— Алечка, Алечка... — пронесся прямо надо мною легкий ветерок.

— Дитя наше! — прикосновение, будто поцелуй в лоб.

— Мы ждали тебя! — с такой неожиданной нежностью.

И снова по кругу:

— Твоя боль не исчезла, а лишь увеличилась!

— Твоя душа не запятналась грязью!

— Наши дары ты использовала не ради своего счастья!

— Проси! — приказали все три голоса как один.

Я пришла сюда, я обдумала свое решение, почему же сейчас так непросто озвучить свою просьбу? 'Надежда!' — поняла я. Пока я здесь, а не в своем раю, во мне живет надежда, что все изменится, что Рей найдет меня, примчится и объяснит свое поведение, что я вдруг прощу его и буду счастлива! Я даже улыбнулась от этого понимания, а потом снова погрузилась в темноту отчаяния. Рей не придет! Уже больше недели прошло со времени гибели ведьмы. Неделя — достаточное время, чтобы найти меня, чтобы попросить прощения. Но он даже не подумал это сделать! Опять в носу защипало, а на глаза навернулись слезы.

— Смелее, Алечка! — ветер прошел сквозь меня, забрав и тоску, и боль.

— Я хочу вернуться! — почти прокричала я. — Я хочу вновь стать феей и жить в волшебной стране и никогда не вспоминать ни о Рее, ни о том, что произошло со мною.

— Хорошо, дитя мое, — вновь легкий поцелуй, и я закрываю глаза.

— Ты забудешь! — меня обволакивает теплое облако и я начинаю падать, падать куда-то вверх.

Дикое отчаянное 'Нет!' несется мне вслед. Я открываю глаза и вижу внизу высокого довольно красивого мужчину с длинными светлыми волосами, огромными синими глазами и ямочкой на подбородке. Он стоит у входа в Храм и протягивает ко мне руки.

'Кто он?' — спрашиваю я себя и не нахожу ответа, а потом легко улыбаюсь и засыпаю.

* * *

— Алечка! — Силь была так же великолепна как всегда. — Водопад ждет!

Феечка сладко потянулась, выпорхнула из кровати, разминая невесомые крылышки.

— Ах, Силь! — она потерла кулачками глазки, — мне снился такой удивительный он!

— И что же ты видела?

— ... Не знаю, — Алечка скорчила умильную рожицу. — Вот только что помнила... Что-то важное для меня...

— Так бывает, — Силь погладила ее по солнечным волосам, — но если не помнишь, значит, это не так уж и важно!

Наставница все утро порхала вокруг Алечки. Она так соскучилась по своей девочке! Все три месяца Силь тайком следила за ее мытарствами, то смахивая слезу, то от ужаса закрывая глаза. А каково пришлось самой Алечке! Нет! Силь ни за что не станет напоминать о том, что случилось!

Водопад Грез сверкал всеми цветами радуги в каждой своей капельке. Алечка в изумлении зависла над ним. Как же она скучала! Скучала? Но ведь она прилетает сюда каждый день! Вот что значит длинная ночь! Сейчас, когда солнышко каждый день умирает все быстрее и быстрее, сны долгие! И опять сердечко феечки сжалось! Как же так: вчера же была та самая лишняя ночь в году!

— Силь! Силь! — она отчаянно махала ручками, подзывая наставницу.

— Что, Алечка? — наставница не на шутку испугалась.

— Силь! Как же так! Ведь вчера должен был быть день Явления, а сейчас уже цветы выпускают свои семена. Я спала? Три месяца? И почему день Явления я помню лишь чуть? Будто в тумане все...

Она заплакала, мелко дрожа плечиками.

— Ты болела, Алечка. Но сейчас все хорошо!

— Правда? — Алечка улыбнулась, и солнышко мелькнуло в ее глазах. Все-таки настроение у феечек меняется мгновенно.

— Конечно! Ты мне веришь?

— Да! — Алечка захлопала в ладоши. Как же здорово снова вылечиться! Снова летать и петь вместе с бабочками и мотыльками. — И как вы тут? Без меня?

— Нам тебя не хватало! А еще... Мир стал добрее, меньше черных желаний, а все больше — о люб... В общем, добрых и светлых!

— Как хорошо! А мне уже можно на работу?

— Конечно! Приводи себя в порядок, а потом слетаем за новым зеркальцем для тебя!

Алечка опять нахмурилась:

— А где старое?

— Ах да, — Силь хлопнула себя по лбу, — ты же не помнишь... Оно тоже заболело и разбилось... Но ты не переживай! Скоро мы возьмем тебе новое!

Алечка вновь захлопала в ладоши. Она весело летала между любимыми цветами, она улыбалась сестрам, а они радостно приветствовали ее. Чуть позже, немного волнуясь, Алечка ступила на дрожащий лепесток своей розочки и принялась ждать мотылька с новым заданием. А старое... Она нахмурила лобик, пытаясь вспомнить... Ведь было у нее уже задание... Она с ним справилась? Или нет?

Алечка уже хотела вновь позвать Силь, но заметила мотылька, который летел прямо к ней. Он был просто огромным, значит, желание очень сильное, и радужным, значит — детское. Феечка не без волнения протянула ручку и мотылек, сложив крылья, опустился на ладошку.

...Маленькая девочка, эльфиечка с жемчужными волосами, бегала по коридорам большого дома и кого-то звала:

-Алисочка, ну где ты? Алиса...

К ней подошел высокий красивый эльф, видимо, отец:

— Лисса, она ушла... — сказал он печально, гладя девочку по волосам.

— Я хочу, чтобы она вернулась! Очень хочу! О, Богини, — девочка как-то по-взрослому скрестила руки на груди в трогательном жесте, — верните Алису!

'Как же это здорово, — подумала феечка, — когда тебя так любят!'

Она решила во что бы то ни стало найти неведомую Алису и передать ей просьбу девочки, а если получится, то и помочь ей. Ведь не просто же так она ушла, бросив такую чудесную малышку.

Алечка взяла зеркало и попросила: покажи мне Алису. Зеркало вроде бы дрогнуло, и... Ничего... Алечка задумчиво смотрела на свое изображение и терпеливо ждала.

'Может, зеркало неисправно?' — она подумала, что хочет увидеть Силь, и тут же в волшебной глади появилась ее наставница.

Странно... А вдруг... Сердечко дрогнуло... Алиса, наверное, умерла, а девочке об этом боятся говорить! Конечно, так и есть! Поэтому зеркало молчит! Так стало жаль маленькую красавицу. Алечка заплакала: пусть девочка успокоится, пусть Алиса останется в ее памяти, но не вызывает боли при воспоминании о ней. Феечка взмахнула крылышками, насылая волшебство на эльфиечку, а потом зашла в свой домик и устало опустилась на кровать:

'Наверное, я серьезно была больна, если даже такое простое волшебство отнимает столько сил'!

На душе у Алечки было как-то тревожно, будто в предчувствии беды. Она удобно устроилась в кроватке, но сон не шел. Да и какой сон, когда солнышко на небе! Она решила отведать любимого нектара, но почему-то такой знакомый вкус не принес ни радости, ни насыщения.

Феечка отправилась к пруду, где любила сидеть, наблюдая за гонками жуков-водников, но уже после пяти минут ей здесь показалось скучно и неинтересно. День тянулся и тянулся, как смола на огромной сосне. И если в смоле Алечка ни разу не пачкала своих крылышек, то вязкий день незаметно опутал ее своей бессмысленностью. И вот в тот момент, когда она смотрела на уходящее, наконец, светило, мечтая, что ночь принесет ей забвение, ее позвали. Нет не так... ЕЕ ПРИЗВАЛИ!

— Алисиэль!

Настоящее имя прозвучало набатом. Алечка заметалась, будто пойманная в невидимые сети.

— Алечка, что произошло? — рядом порхала Силь, не понимая, что случилось с ее воспитанницей, отчего она беспомощно машет крылышками, отчего в глазах ее страх и отчаяние.

— Силь, — голос феечки умолял, — помоги! Меня ПРИЗВАЛИ!

Глаза наставницы округлились. Она сделала круг над бьющейся Алечкой и ухватила ее за руку.

— Алисиэль!

— Ты слышала? — Алечка посмотрела на наставницу.

— Нет! — та только покачала головой.

— Но я-то слышу! — голосок дрожал.

— Значит, это кто-то, кто узнал твое настоящее имя!

— Но это же... это же... — Алечка столько слышала о рабстве для феечек. Такое случалось, но очень редко. Свои имена феечки не говорили никому.

— Может быть, все обойдется?

— Алисиэль! — в третий раз позвал грозный мужской голос.

Алечка еще трепыхнулась и пропала. Силь взмахнула руками и заплакала.

* * *

Она оказалась в огромной холодной мертвой комнате. Такие, как она слышала, строили себе смертные. Из камня... Здесь все было непривычным и большим. Гладкая поверхность... Она потрогала ее — из дерева, мертвого и блестящего. А вот это — книга... Пропахшая сыростью и пропитанная пылью. Алечка несмело взмахнула крылышками и поднялась чуть выше. Взгляд ее скользнул по черному камзолу, белой рубашке, длинным раскиданным в беспорядке косичкам.

— Алечка, — теперь голос уже не казался грозным, даже скорее, радостным, нетерпеливым, но феечке от этого было не легче. Она внимательно посмотрела на его обладателя. Было в нем что-то знакомое... Фея застыла, не отводя взгляда от синих глаз.

— Это вы меня звали? — она старалась говорить спокойно, чтобы не выдать своего страха.

— Алечка, родная моя, я должен тебе все объяснить... — мужчина, а это был явно эльф, говорил быстро, будто боясь, что она не дослушает его.

— Простите, господин... — она перебила его и склонила голову набок, — вы говорите так, будто мы знакомы. Но я не знаю вас. Может быть, вы ошиблись.

Он замер, кажется даже забыв дышать.

— Что они с тобой сделали? — в голосе раздражение и ярость.

— Кто? — не поняла Алечка.

— Богини!

— Богини? — удивилась фея, даже не зная, что сказать.

— Тебя лишили памяти? Да?

— Я не понимаю, о чем вы... — Алечка испугалась. Голос мужчины прозвучал с такой злостью, что заставил ее сжаться.

— Ты помнишь Фрея? А Крега? А меня, Рея?

Алечка удивленно хлопала глазами. Мужчина застонал, обхватив голову руками.

— За что, о, Богини? — он уронил голову на руки. — Вы же знаете, что я люблю ее, вы видели, зачем я это сделал! Почему вы не дали мне возможности просто с нею поговорить?

Алечке стало жаль этого мужчину, такого большого и такого беспомощного. Она осторожно оглянулась, поправила пышную юбочку своего платьица и осторожно подлетела к эльфу.

— Простите, вам плохо?

Он так резко вскинул голову, что Алечка испугалась, взмахнула руками и нелепо затрепетала крылышками, пытаясь отлететь на безопасное расстояние. Но мужчина, на удивление улыбнулся, хотя как-то печально.

— Мне хорошо, — тихо произнес он. — Я рад, что вижу тебя!

Алечка вновь списала его слова на неустойчивость психики смертных.

— Иди ко мне, — он поманил Алечку пальцем и раскрыл ладонь, приглашая ее.

Феечка машинально потрясла головой.

— Ты меня боишься? — он, будто отвечая сам себе, качнул головой. — Зря. Я тебя не обижу! Никогда! Клянусь Богинями!

Алечка осторожно приблизилась и ступила на его просто огромную ладошку.

— Зачем вы вызвали меня? — она решила поговорить напрямую с тем, кто знает ее настоящее имя.

— Я просто не могу без тебя жить! — он опустил подбородок на гладкую поверхность стола. Теперь его глаза были вровень с личиком Алечки.

— Я не понимаю, о чем вы говорите... — начала было феечка, но мужчина ее перебил.

— Зови меня Реем, ладно, — он дождался ее утвердительного кивка. — Скажи мне, Алечка, а что ты делала вчера?

— Я...я... Я болела, — она просто этого не помнила.

— И позавчера? — она кивнула. — И последние месяца три? Верно?

Алечка нахмурилась. Она не понимала, к чему ведет этот странный Рей.

— Так вот, Алечка, ты — не болела, ты была здесь, среди смертных. Разве ты не помнишь, как влюбилась, как попросила Богинь дать тебе человеческое тело, как путешествовала вместе со мною.

— Этого не может быть... — уверенности у Алечки не было. Тем более что день Явления она плохо помнит. К тому же, много черных пятен и в предыдущих воспоминаниях.

— Может, Алечка, может... — он вдруг протянул палец и легко коснулся ее волос. — И я предал тебя!

Феечка вздрогнула...

— Я торопился, чтобы попросить прощения, но не успел. Богини вновь сделали тебя феечкой... Но теперь я все тебе расскажу...

— Простите, Рей, — феечка решила взять инициативу в свои руки, — что вы намереваетесь со мною сделать?

— В каком смысле? — Рей растерялся.

— Ну вы же знаете мое настоящее имя, — голос все-таки предательски дрогнул, — и... и...

Слово 'рабство' она произнести не смогла.

— Алечка, любимая, я использовал твое имя, потому что совершенно отчаялся. Я не собираюсь вредить тебе. Просто я хочу, чтобы ты всегда была со мной, даже если ты феечка. Пожалуйста...

— Я не смогу жить вне волшебной страны, — на глазах феечки показались слезы.

— Тогда ты просто приходи ко мне... — он произнес просьбу таким жалобным голосом, что не выполнить ее было бы грешно.

— Рей, но я не могу. Мы появляемся в мире смертных, только если нас призывают.

— Тогда, с твоего позволения, я буду тебя призывать... Ты ведь позволишь?

Алечка нерешительно кивнула головой.

— Спасибо, моя красавица... — его глаза лучились радостью. — А я буду рассказывать тебе, как ты здесь жила. И, если позволишь, приглашу сюда тех, кто очень хочет тебя видеть.

Феечка с таким недоумением взглянула на него, что Рей не удержался и рассмеялся.

— Да-да! Ты обзавелась здесь на удивление преданными друзьями. Они, кстати, здесь, недалеко... Вернее, это я у них. Тебя ловил... Ну что? Я зову твоих друзей?

— Я не знаю... Я же их не помню...

— Ты их заново полюбишь! — он отвернулся и крикнул. — Лисса!

В комнату нетерпеливо вбежала маленькая девочка с жемчужными волосами. Та самая, которую Алечка видела утром.

— Алиса, — она подбежала к столу и со счастливой улыбкой вцепилась в край стола. Он как раз был ей до подбородка. — Алиса, я без тебя так скучала...

— Алиса? — до меня вдруг стало доходить, кого искала эта девочка, и почему мое зеркальце отражало меня.

— Я не успела сказать тебе, что не только папу люблю, тебя тоже! И так холошо, что ты фея! Это ты мне папу нашла, потому что я вела себя холошо и тебя долго плосила... А тебя можно поцеловать?

Лисса Алечке явно понравилась:

— Давай лучше я тебя поцелую, — она легко вспорхнула и, подлетев к девчушке, чмокнула ее в щечку.

— А меня? — обиженно протянул Рей. Алечка испуганно на него посмотрела. — Я шучу!

После Лиссы в комнату вошел Фрей. Он был более сдержан в своих чувствах, и, тем не менее, радости своей не скрывал.

— Солнышко мое, — наконец сказал Рей, — ты устала? Тогда возвращайся домой, а завтра я снова тебя призову. Мне нужно многое тебе рассказать!

Алечка радостно кивнула и в мгновение оказалась в своем домике в волшебной стране. Ее тот час же окружили подружки во главе с Силь. Они жужжали на все голоса, выспрашивая, что же случилось и зачем ее, Алечку, кто-то призывал.

Но феечка отмалчивалась. Да и о чем рассказывать, если она сама еще ничего не понимает. Тем не менее, когда любопытные подружки разлетелись и осталась только ее наставница, Алечка набралась смелости и спросила у Силь:

— Я ведь не болела все эти три месяца?

Этот вопрос не застал Силь врасплох. Она уже начала подозревать, что ее подопечную призывали как раз таки ее друзья, которые наверняка могли появиться среди смертных.

— Алечка, — она понимала, что врать глупо, но вот рассказывать правду была не готова, — я не могу тебе ничего объяснить. Просто потому, что сама мало знаю.

— Ты только ответь мне, я обратилась к Богиням и они дали мне возможность пожить среди смертных?

Силь кивнула.

— Но почему я вернулась? И почему ничего не помню?

— Этого я не знаю. Ты появилась, как будто ничего не произошло... А на Совете меня попросили за тобой приглядеть.

— Значит, должен знать Совет?

Силь испугалась:

— Ты не смеешь беспокоить их по таким мелким вопросам!

— Еще как смею! Меня грозят призывать каждый день! И хотя плохого мне не сделали, — она запнулась, поймав себя на мысли, что ей даже понравилось, как все ее любили, — но я боюсь!

— А вот это уже повод поговорить с Советом. Я свяжусь с Верховными феями, и мы тебя позовем.

Они позвали Алечку глубокой ночью. Но она была рада и этому. Что сон? Он лишь дает иллюзию покоя, а пока феечка не найдет ответы на возникшие сегодня вопросы, ей не успокоиться. Алечка полетела к тому самому дереву, в кроне которого проходила посвящение. Теперь здесь не было так оживленно, как в тот день. Только три Верховные феи, Силь и она, Алечка.

— Мы рады видеть тебя, наша маленькая Алечка, — обратилась к ней одна из Верховных фей, — мы очень боялись за тебя, слишком многое тебе пришлось пережить.

— Так это правда?

— Смотря, что ты считаешь правдой? Действительно, Богини в день Явления дали тебе тело и отправили в человеческие земли. Но спустя три месяца ты сама вновь обратилась к ним с просьбой вернуть тебя домой. И вновь они не оставили тебя в твоей беде.

— Но я же ничего не помню! — Алечка разозлилась.

— Да! Но ты сама об этом их молила, чтобы не помнить ни горя, ни предательства того, кого ты любила.

И тут Алечка вспомнила слова Рея, что он хотел что-то объяснить и не успел. Так вот он о чем! Она растерялась.

— Спасибо, что рассказали мне, — голос дрожал. — Он призывал меня! И он будет призывать меня вновь и вновь...

— Что ж, дитя мое, ты, верно, сказала ему свое настоящее имя. А раз так, мы ничего не можем сделать...

— А чем мне это грозит?

Верховные феи переглянулись:

— Если его намерения честны, то ничем. Только вот, предавший один раз, остановится ли он перед новым предательством?

— Я не знаю... — Алечке было обидно, а еще любопытно, что же все-таки произошло.

— Будь осторожнее, девочка!

Алечка поблагодарила фей, а потом в сопровождении Силь вспорхнула и улетела домой.

— Ты не сказала ей, что если призывающий пожелает, то она все вспомнит, — обратилась к говорившей с Алечкой вторая Верховная фея.

— Зачем Алечке знать. Пусть все идет своим чередом.

С этого дня Алечка виделась с Реем и своими друзьями постоянно. Поочередно они рассказали о каждом дне, проведенном девушкой с ними. Алечка удивлялась, радовалась... Она так привыкла к ним, что с нетерпением ждала каждого призыва Рея, при этом памятуя о предательстве. Когда же рассказ как раз и дошел до этого момента, Рей вдруг помрачнел и спросил:

— Алечка, а ты можешь исполнить любое мое желание?

Она вспыхнула. Как-то за дружескими разговорами она совсем забыла, что при желании Рея может стать настоящей его рабыней. Она испуганно взглянула на него и кивнула.

— Я не могу рассказывать, пока ты все не вспомнишь. Поэтому я желаю, чтобы память к тебе вернулась!

— Но... Я боюсь это плохая идея, — она еще не сказала ни Рею, ни кому-то другому, что сама захотела все забыть, а Богини лишь исполнили ее просьбу. — Я не хочу вновь испытывать боль!

— Я клянусь тебе, Алечка, что больше не заставлю тебя страдать. Я хочу, чтобы ты вспомнила обо мне раньше, чем я начну оправдываться.

Сначала Алечка растерянно захлопала глазками, а потом взмахнула крылышками, мало веря в успех, и осыпала себя сверкающими искрами. Жутко заболела голова, и мир вокруг вспыхнул. Алечка ахнула, закатила глазки и упала на ладонь Рея.

* * *

— Любимая моя, ну же! Проснись! — на меня дунул легкий ветерок.

— Рей, — прошептала я, улыбнулась и открыла глаза. — Рей?!

Я подскочила на его ладони и активно замахала крылышками, чтобы улететь подальше.

— Да как ты вообще посмел снова искать меня! Зачем?

— Алечка, — он улыбался, — вижу, ты все вспомнила?

— Забудешь такое! Как же! — я делано надулась и гордо отвернулась от Рея. Честно говоря, сердиться на него не было никаких сил. Теперь я помнила и наши последние встречи, и его искреннее желание извиниться. Те звуки поцелуев с ведьмой отступили на второй план. Хотя... А вдруг он опять играет со мной?

— Я хочу рассказать тебе, что же произошло на самом деле! И я хочу, чтобы ты поняла меня и простила!

— Посмотрим, — я скрестила руки на груди, все так же вися в воздухе и игнорируя ладошку, на которой сидела все предыдущие вечера, слушая удивительные, как мне казалось, рассказы о наших путешествиях.

— Все началось именно с твоей легкой руки, — он усмехнулся. — Я встретился с Ягнидой, когда бродил по лесам. Волшебства в нашем мире было очень мало, но ведьмы встречались и, в принципе, в самом факте ее существования не было ничего удивительного. Но вот ее сила...

Ты знаешь, как я появился на свет... Род моей матери древний и уникальный. Живя особняком, Ддаорцы сохранили волшебный дар. Он передавался из поколения в поколение. Есть он и у меня. Только мы научились прятать его, чтобы не вызывать подозрений и зависти. Вот, например, как ты думаешь, откуда я узнал твое истинное имя?

Я пожала плечами, а он, подмигнув мне, продолжил:

— Оно было произнесено в твоем домике... Вспомни... Старый дубовый болтун... — он улыбнулся. — Я слышу мысленные разговоры. И я слышал все, что говорил тебе твой домик. Я слышал Викторию Край. Я слышал ваши переговоры с Эоллой...

— А почему потом мой дом молчал?

— Я запретил ему распускать язык... Но сейчас не об этом. Так вот, едва взглянув на Ягниду, я понял, что она очень сильна, а еще я увидел замкнутый круг волшебной энергии, циркулирующий вокруг нее. И я задумался... Но сколько бы ни рылся в библиотеках, сколько бы не перечитывал старые рукописи, ничего... И тут вдруг объявляешься ты! Сначала дуб рассказывает странную историю про Ягодку, потом ты встречаешься с Виком. Когда я понял, что за колдунью я нашел, то решил во что бы то ни стало уничтожить ее и выпустить волшебство, вернуть его эльфам. План, предложенный Виком, был неплохим, но он подразумевал уничтожение ведьмы силой самого волшебства. Я несколько дней перед нашим отъездом советовался с оставшимися в Светлом Лесу волшебниками. Они предположили, что если просто убить ведьму, а потом разрушить алтарь, то сила вернется.

— Но почему ты не рассказал мне?

— Ягнида видит будущее. Она, без сомнения, уже ждала тебя. Ты в своей уверенности, что нужно все сделать именно так, как велел Вик, была прекрасной приманкой. А если бы я все рассказал, неизвестно бы чем все кончилось.

— Зато так все чудесно закончилось! — зло произнесла я.

— Алечка, прости, но я не думал, что ты так быстро проснешься. Мне нужна была только эта ночь. Утром все бы уже было кончено!

— Ну конечно, видела я, как ты собирался использовать эту ночь, — я покраснела, а Рей улыбнулся.

— Это был единственный способ подобраться к ней поближе. Я сдал тебя, преподнес ей амулеты, признался в любви и вечной преданности. Она на это клюнула. Ну да, одинокая женщина, хоть и ведьма... Вы с Крегом стянули амулеты как раз в то время, когда я уже держал кинжал в руках и готов был убить ее. Не успел. Поднялась паника, стало уже не до того. А потом...

— Ты улыбался, когда она бросалась молниями! — воспоминание о скалящемся Рее было самым болезненным.

— Я... — он запнулся. — Я уже похоронил тебя, ведь видел, что молния летит прямиком тебе в спину. А тут Крег... Вот уж не думал, что он прикроет тебя. И, конечно, я облегченно выдохнул и улыбнулся, когда заклинание пришлось в него, а не в тебя.

— Как у тебя все складно, — я скрипнула зубами. — А вот Крега теперь, увы, не вернешь!

— А зачем было соваться туда, куда не просят! — Рей грозно сверкнул глазами. — Если бы он остался в лесу и не отпер тебе двери, то все закончилось бы в ту же ночь и все были счастливы!

— Так значит, это он виноват? Да? — я уже почти кричала.

— Алечка, нет, конечно. Я должен был больше вам доверять. Прости меня! И еще я очень хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя! Я не могу без тебя прожить ни дня и очень хочу, чтобы ты стала моей женой! Пожалуйста!

— Теперь это невозможно, — вздохнула я. — Слишком поздно!

— Я торопился, как мог! — вздохнул Рей. — Знал ведь, что ты решишь сделать какую-нибудь глупость, но мне необходимо было дождаться наших волшебников, чтобы разобраться с ведьмой до конца. И я не успел. Мы разминулись в замке Фрея буквально в полчаса... Алечка, но ведь если ты один раз...

— Нет, Рей! Да и на что это похоже? Я что каждую неделю буду бегать к Богиням, чтобы просить их то об одном, то о другом.

— Ты не будешь бегать! Я тебя больше никуда не отпущу!

— Я не верю тебе, Рей! И в этом вся проблема. В очередной раз, когда того потребуют долг или честь, ты опять поступишься мною и моими интересами, а я опять буду страдать. Не хочу! Пожелай, пожалуйста, чтобы я опять все забыла! Если любишь меня!

— Нет! Ни за что! Ты будешь моею и будешь меня любить!

Я вернулась домой, упала на кровать и проплакала весь вечер, не обращая внимания на Силь, печально сидевшую у нее в ногах.

— Ну почему, — спрашивала я саму себя, — почему все так запутанно? Я и люблю его, и хочу быть с ним, и боюсь, что он в очередной раз надо мною поиздевается. Наверное, это гордость?

— Это — глупость, родная моя Алечка, — фыркнула Силь. — Я вот, например, вообще не имею понятия что такое любовь, но мне жутко завидно... Если бы меня кто так полюбил!

Я от неожиданности перестала плакать. Чтобы моя наставница, всегда такая правильная и уверенная... И завидовать?

— Да, да, — она грустно кивнула головой, — я бы все сотни лет моей долгой жизни отдала за возможность жить, любить, страдать! Это же так здорово! А ты плачешь...

Было о чем задуматься. Все последующие дни я то соглашалась с Силь, то смеялась над ее словами, то тосковала. А Рей меня больше не вызывал. И это оказалось куда страшнее. Сначала мне казалось, что он хранит молчание специально, чтобы доказать мне самой, что я его люблю, потом я начала представлять себе всякие ужастики вплоть до очередного покушения и смерти любимого. В конце концов, я не выдержала и попросила зеркальце показать мне моего Рея.

... Храм Богинь, Рей на коленях перед алтарем и туман над его головой.

— Вы не можете не знать, как сильно я ее люблю... — Рей скрипел зубами, но говорить старался ровно.

— Но она пожелала иное... — нежный голосок одной из Богинь.

— А ты уверен, что если мы спросим ее, она ответит согласием и решит вновь прийти в твой мир? — это уже другая Богиня.

— Тогда больше никогда ее не потревожу, — твердо и безжизненно.

— Хорошо... — одна из Богинь.

— Алисиэль! — другая...

Меня закружило, невероятная сила сжала грудь, и я очнулась уже в том же самом Храме. Сердце билось, как ненормальное. Я понимала — вот оно, мгновение истины!

— Алисиэль, девочка, мы позвали тебя, чтобы спросить, хочешь ли ты обратно в мир смертных? — и опять моей щеки коснулся легкий ветерок.

— Алечка, — Рей так и стоял на коленях, но теперь он умоляюще смотрел на меня. — Я люблю тебя! Я сделаю все, чтобы ты была счастлива! Пожалуйста!

Я была так растеряна, но тем не менее в этот момент прекрасно понимала, что без Рея мне тоже нет жизни.

— Я люблю тебя, Рей, — голос дрогнул. — И я хочу стать твоей женой...

Я сама не помнила, как произнесла последние слова. Богини рассмеялись и рассыпались в воздухе вихрем искр. Он подхватил меня, закружил и опустил на камни Храма, едва я закрыла глаза.

Стоял яркий солнечный день... Рей вынес меня из Храма, прижимая к себе как самую драгоценную ношу.

— Просыпайся, любимая, — он чмокнул меня в носик.

— И с каких это пор эльфы столь бурно проявляют свои чувства? — буркнула я.

— Я просто боюсь, что если не скажу тебе этих слов сейчас, то кто-нибудь меня опередит и мне вновь придется сгорать от желания его придушить. Так что, ты выйдешь за меня замуж?

Я лишь радостно рассмеялась и обняла его покрепче.

Эпилог

Разлуку с сыном оказалось пережить не так просто, как меня в том уверяли. Едва Антариэлю исполнилось пятнадцать, Рей настоял на том, чтобы отправить его в Ддаорс. Все-таки тамошняя школа подготовки воинов была самой что ни на есть сильнейшей, замешанной на духовных практиках и волшебстве. Да и лучших учителей, нежели Реевы дядьки, найти было бы сложно.

После возвращения в земли эльфов волшебства, род Ддаорцев пришел к Властителю на поклон, впервые признав полезность пребывания Рея на троне. Они же и настояли, чтобы наследник обучался у них. Но отдавать своего ребенка на растерзание самых суровых эльфов мне было страшно, а потом я всячески оттягивала момент расставания. Но сейчас он настал. Антариэль уехал, довольный тем, что вырвется из-под моей опеки, а мне осталось лишь заботиться о младшем Санни и вздыхать от тоски по старшему.

— Любимая, — Рей прекрасно понимал, как мне тяжело. Это они умеют контролировать эмоции, а я отдаюсь им целиком. И если уж я люблю, то никогда не буду делать равнодушного вида. — Там приехали Фрей с Лиссой. И у них проблема...

Он произнес это так печально, что я вздрогнула. Вот уже шестнадцать лет я замужем за Властителем и прекрасно знаю, что таким тоном он говорит лишь тогда, когда кроме меня помочь некому. А если дело касается моих друзей...

— Давай, милая, ты поговоришь с Лиссой, а я с Фреем... Может что-нибудь и удастся сделать...

Я встала из любимого кресла у камина, где любила предаваться тоске, если такая вдруг осмеливалась ворваться в наш маленький рай.

— Она у себя?

Он кивнул, а когда я ринулась в комнату Лиссы, выделенную во дворце специально для нее, обиженно нахмурился.

— А поцеловать?

— Давай позже...

— Нет уж, — он одним движением скользнул ко мне и нежно обнял. — Я не хочу терять даже малейшего момента нашей жизни.

Наш поцелуй затянулся и был прерван вежливым покашливанием.

— Рад за вас, друзья мои! — в наши с Реем покои вошел Фрей.

— Не надо так явно завидовать, — буркнул мой муж и нехотя выпустил меня из объятий.

— Привет, Фрей, — я подбежала к бывшему опекуну и чмокнула его в щеку. — Вы поболтайте тут, а я — к Лиссе...

Наша маленькая девочка за последние годы превратилась в настоящую красавицу. Тонкий стан, гордый нрав, а уж талантища! Лучшая волшебница современности, как сказал мне Вик. Он, кстати, после обретения волшебства стал практически единственным, кто мог эффективно обучить подрастающих волшебников владению их даром.

В центре столицы Светлого Леса — Антолинии — была построена Школа волшебства, ректором ее стал Вик. Здесь он и еще несколько эльфов из числа тех волшебников, чей дар не был украден Ягнидой, преподавали теорию. А вот практику студенты изучали в недрах горы Элрой. Там Вик организовал настоящий полигон для испытаний различных заклинаний, благо, ресурсов для его существования было предостаточно.

Лисса училась в Школе уже пять лет и в этом году ее ждали выпускные экзамены. Я часто навещала ее в общежитии, пока сам Рей читал традиционные лекции по защите от темных заклинаний для младших классов. Во дворце Лисса жить категорически отказалась. Несмотря на все свои достоинства, она осталась очень скромной девушкой. И вот теперь с нею что-то случилось...

— Дорогая моя, — я постучала и вошла в комнату. Лисса стояла у окна и тоскливо смотрела на расстилавшийся под стенами дворца парк. — Как я рада тебя видеть...

Она обернулась, и я поняла: да, проблемы серьезные. Лисса похудела, под глазами у нее залегли синие круги — свидетели многих слез и бессонных ночей. Неужели наша девочка влюбилась? Она увидела мой вывод в моем взгляде либо опять прослушала мысли. Я никогда не закрываюсь щитами, поэтому волшебникам сделать это несложно.

— Алиса! — она разрыдалась и кинулась мне на шею.

— Девочка моя, — я обняла ее и погладила по жемчужным локонам, — родная моя, да что же такое произошло? Он уродлив? Или беден? Или женат?

Она разрыдалась так горестно и безнадежно, что мое сердце сжалось.

— Все гораздо хуже, — девочка едва сумела произнести эти слова. Я же лихорадочно начала перебирать варианты, которые еще хуже, но ни один из них даже чуть-чуть примерить к нашей Лиссочке не получалось.

— Пойдем, сядем, успокоимся, и ты мне все расскажешь, — я подвела ее к диванчику со множеством разноцветных подушек. Лисса тут же превратила их в маленьких котят, которые всегда ее успокаивали своим мурлыканием.

— Я даже не знаю, как о таком сказать! — наконец в сердцах выкрикнула она. — Это же... страшно! Это неправильно! Это — позор!

— Дорогая моя, ты же знаешь, что мы: и я, и Рей, и твой отец — никогда не станем тебя порицать, и никогда не оставим в беде, — мне показалось или при словах 'твой отец' Лисса вздрогнула, ее спина вновь напряглась и она опять чуть не расплакалась.

— Все дело во Фрее? — я и не спрашивала, я уже знала.

Она кивнула.

— Он сделал что-то плохое?

— Ну что ты, Алиса, — она испугалась. — Как он может сделать что-то плохое... Он ведь, он...

И все — опять поток слез. Но до меня вдруг дошло.

— Ты влюбилась в него?

Она замерла, а потом, не глядя на меня, кивнула, покрывшись красными пятнами от стыда. Наступила тишина. Лисса явно ждала моей реакции, а я пыталась сообразить, что же делать дальше. Совестить или напоминать, что он — ее отец, бесполезно. Наверняка, Лисса и сама себе это повторяет ежеминутно.

— Я давно поняла, что меня тянет к нему не как к отцу. Но я думала, так бывает у всех, думала, что вот встретится симпатичный парень, тогда я полюблю по-настоящему. Даже запретила отцу приезжать ко мне и сама дома уже полгода не была. Но становится только хуже... Он снится мне... И не просто как отец... — она опять густо покраснела. — Я даже просто говорить с ним не могу, хочется прижаться, поцеловать... Не знаю, как это объяснить... Хочется стать его частью! Какие уж тут парни...

Я обняла ее и прижала к себе. Бедная девочка! Вот так вот кровь иногда говорит с нами... Но не выдавать же той тайны, которую Фрей так истово охраняет от всех, а уж тем более, от нее. Даже Рею он сказал, что она — его ребенок от какой-то там случайной военной подруги. А ведь они там сейчас тоже друг другу изливают свои души!

— Лиссочка, милая моя девочка, тебе нужно поспать и успокоиться. Давай я тебя усыплю? — уж таким-то простым волшебством я владею. Тот дар, что был у меня в волшебной стране, конечно, не вернулся, но небольшой потенциал, позволяющий жить очень долго и творить маленькие чудеса, все-таки сохранился.

Она безропотно кивнула, явно устав от борьбы с собой. Я легко дунула Лиссе в лобик, улыбнулась, глядя как она блаженно закрывает глаза, и уложила на диванчике, превратив котят обратно в подушки.

Мне же нужно было вернуться к мужу и Фрею. Там разговор ничуть не проще. И я даже уже понимала, о чем он.

— Знаешь, Фрей, — мой муж, раскинувшись прямо на ковре у камина, потягивал вино из бокала на длинной витой ножке, — я всегда считал, что ты слишком много уделяешь внимания дочери. Но влюбиться...

Он не осуждал Фрея, но явно в данный момент причислял его к душевнобольным.

— Фрей, — я села на подлокотник кресла, в котором раскачиваясь взад-вперед сидел мой друг, — я думаю, настала пора открыть нашу маленькую тайну. Лисса мучается по тому же самому поводу. И если ты просто не можешь найти решения, то она сгорает от стыда, искренне считая, что она ненормальная.

— И какую же тайну вы утаили от меня? — Рей сверлил нас недовольным взглядом. Он вообще не любит, когда что-то важное проходит мимо него.

— Рей, — тяжело, будто признаваясь в убийстве, произнес Фрей, — Лисса — не моя дочь!

— Вот, Стерв из преисподней, — вдруг выругался Рей, смахивая с брюк капли красного вина. Надо же, у Властителя дрогнула рука! — И ты знала?

Я кивнула, стараясь спрятаться за самой милой своей улыбкой. Рей не выносит ее, звереет сразу и тащит меня в комнату на растерзание. На сей раз все ограничилось многообещающим взглядом.

— Я просил ее никому не говорить, тем более... Старая история, жуткая и страшная... И мы не хотели, чтобы Лисса хоть когда-нибудь о ней узнала.

— Может, вы будете так любезны и все-таки посвятите меня в нее? Или я недостоин вашего доверия?

— Прости, Рей, — я подсела к мужу на ковер, — конечно, давно следовало тебе все рассказать, но я... всегда будто чего-то боялась...

— Чтобы ты да боялась! — он хмыкнул и прибегнул к верному способу успокоиться — выпил вина.

— Ну так вот... — Фрей явно не знал, с чего начать. — Мы нашли Лиссу в Тримире...

Он рассказывал, а Рей по мере повествования все бледнел и бледнел. Потом он не выдержал, поднялся и начал ходить по комнате, будто о чем-то напряженно думая. В конце концов, он спросил:

— Как звали мать Лиссы?

— Антонелла, кажется...

— Кажется? — в голосе было столько злобы. Я не узнавала мужа.

— Рей?

Он только отмахнулся, а Фрей продолжил. Когда он рассказал о смерти матери Лиссы, о том, что девочка жила в конуре, Рей завыл... Как раненый зверь... Дико и тоскливо.

— Рей, — я подскочила и подбежала к нему. Его глаза были полны неподдельного горя.

— Знаешь, сколько я ждал ее, искал. Я же до сих пор ее ищу! А она... — голос мужа дрогнул.

— Ее?

— Антонеллу... Мою сестру!

— Сестру? — и только тут я вспомнила, почему имя матери Лиссы показалось мне таким знакомым. Конечно... Ведь тогда, во время путешествия, Рей рассказывал об их одном на двоих детстве. И я молчала!

— Прости, Рей! — я прижалась к нему, но он только провел рукой по моим волосам.

— И долго вы собирались молчать? А если бы не такая случайность и не их любовь? Хотя... Раньше у меня хотя бы была надежда...

— А теперь у тебя есть племянница...

— Мне всегда казалось, что она похожа на Антонеллу, я видел общие жесты, черты, но я даже представить себе не мог. И как теперь сказать Лиону?

— Мы просто приедем туда вместе с Лиссой, — тихо проговорила я.

— Неужели, — и сколько сарказма! — Ты же всегда отказывалась от поездки в Ддаорс... А теперь... И такая возможность увидеть сына!

— Конечно... Сам знаешь, любовь надо дарить всегда, кто знает, когда придет наш срок!

— Я хочу ее видеть! — он рванул к двери.

— Лисса спит, — остановила его я. — Сон волшебный, так что лучше подождать до утра.

Рей немного успокоился, обдумал все услышанное и, наконец, улыбнулся:

— Знаешь, Алечка, ты — настоящая фея! И не потому, что родилась от дыхания Богинь или умеешь чудеса творить, у тебя самое доброе сердце. Страшно подумать, что было бы с Лиссой, пройди вы тогда мимо... А еще ты жутко удачлива! Ведь не зря ты боялась мне говорить о происхождении Лиссы, — он усмехнулся, — я бы ее Фрею не оставил... А так она стала нашим общим ребенком, подарком и чудом. Теперь надо осчастливить ее отца, да и саму Лиссу. У нее ведь появится шанс стать счастливой невестой и женой... Или я ошибаюсь?

Он хитро взглянул на Фрея.

— А мне разрешения на женитьбу у тебя испрашивать, или у себя? — воодушевился Фрей.

— У меня! И как можно скорее! А то мы поедем в Ддаорс и еще неизвестно, как отнесется Лион к твоему сватовству! Ты ведь не из такого древнего рода, как Лисса...

— Пожалуйста, дядя Рей!

Дверь распахнулась, явив нам заплаканную, но такую счастливую Лиссу. Она, как всегда, подслушивала! Научилась, наша самая талантливая волшебница, ставить щиты так незаметно, что я ничего даже не почувствовала. Она буквально влетела в комнату, как всегда повиснув сначала на шее у Фрея, потом у меня, а потом у Рея.

— Лисса, — возмутился ее дядя, — как ты себя ведешь с будущим мужем? Разве можно так виснуть у него на шее? Что лорд подумает?

Лисса похлопала ресничками, скромно присела в реверансе, не поднимая взгляда:

— Да, дядя, конечно, дядя, а в щечку мне дозволено его целовать?

— Разрешаю, — Рей с царственным видом чуть махнул рукой.

Лисса захлопала в ладоши и вновь повисла на шее у Фрея, только теперь прижавшись к его щеке губами.

— Я так люблю тебя, Лисса!

— А я тебя, Фрей!

Конец.