— Я знаю, что однажды такое было! Мне рассказывала наставница и предупреждала, что нужно быть очень осторожной. А я тебя не успела уберечь... Ты просто еще слишком молода... И задание тебе попалось не из простых.

— И что дальше?

Силь пожала плечиками.

— Никто не знает.

— Но ведь если такое было, значит Совет знает, как это лечить?

— Говорят, — Силь сама не заметила, как перешла на шепот, — это не лечится...

— Значит, — голосок Алечки дрогнул, — я умру?

Ну что может ответить влюбленной феечке другая, не знающая, что это такое? Ведь всем старейшим давно известно, что от любви лекарства нет. Силь слышала, чем закончилась та, первая история. Было это очень-очень давно.

* * *

Раечка была уже очень опытной волшебницей. Она слыла самой удачливой и оригинальной. Она находила такие варианты исполнения самых несбыточных мечтаний, что никто не оставался обиженным. Даже злые желания умела обходить, заставляя смертных, которые их произнесли, изменить его. Говорят, Богини вдохнули в нее очень много волшебства, которое позволяло ей изменять время, заставлять его пусть на миг вернуться, чтобы успеть исправить ошибку.

А потом она встретила Его — Мирслава. Он был простым человеком, который очень хотел стать королем. Неизвестно, кто шепнул ему про феечек, возможно сами Богини, взиравшие на молодого красавца с благосклонностью и улыбкой, но Мирслав, едва покинув родной дом, направился на самый край земли, туда, где рождалось солнце. Он отыскал волшебную страну и, не раздумывая ни секунды, нагнулся к первому же приглянувшему цветку.

Говорят, именно так ведет судьба и воля Богинь любого человека. Но оказывается, не только его. Цветком этим был гладиолус. А в самом верхнем бутоне его жила Раечка. Она только-только встала, следуя указанию солнышка, и собралась на работу, как вдруг один из лепестков изогнулся, демонстрируя любопытную зелень человеческого глаза.

— Здравствуй, красавица, — произнес человек и в его зрачках мелькнули теплые искры.

— И тебе доброго утра! — буркнула застигнутая врасплох Раечка. — С чем пришел?

— Ну зачем же так грубо, — обиделся человек. — А поговорить...

— О чем? — Раечка смутилась, но сдаваться и признавать свою невежливость ей не хотелось.

— Хотя бы о красоте! — вздохнул человек. — Вы, наверное, даже не замечаете ее... А я вот ничего красивее этого утра, этой поляны и тебя никогда не видел! Меня, кстати, Мирславом зовут. А тебя?

— Я Раечка, — растерянно произнесла волшебница.

— Рая... — человек будто пробовал имя на вкус. — Как раскаты грома посреди знойного дня, когда хочется дождя и спасительной прохлады. Похоже на тебя. Ты тоже даришь надежду!

— Да? — Раечке таких слов никто никогда не говорил. — А что значит твое имя?

— Это же просто, — звонко рассмеялся человек. — Я прославлю весь мир или прославлюсь на весь мир. Если ты мне поможешь!

Он снова весело подмигнул, и Раечка засмеялась ему в ответ.

— Поможешь стать королем? — спросил он ее как старую добрую подругу.

— Конечно, — легко ответила она.

— А когда?

— Как только покинешь поляну!

Мужчина нахмурился:

— Ты меня уже выгоняешь? Но я еще хочу с тобой поговорить. Ты же просто чудо!

Он говорил это так искренне, что каждая струнка души феечки отвечала ему радостным звоном.

— Покажешь, что у вас здесь есть? — мужчина протянул руку и Раечка легко и безбоязненно на нее взлетела.

— Нет, — она смешно помотала головой, — тебе нельзя здесь ходить, подавишь еще неосторожными движениями моих сестер!

— Тогда пошли туда, где я буду безопасен!

— Пошли! — феечка взлетела и увлекла мужчину за собой на берег океана, в котором рождалось солнце.

Они говорили целый день, потом всю ночь и весь алый рассвет. А потом на горизонте показался парус. Мужчина попрощался с Раечкой, выпросил поцелуй в самый кончик носа и уплыл. А феечка осталась. Она выполнила его желание. На берегу Мирслава уже ждала хорошая команда местных воинов, желавшая славы и почестей. В дальнейшем она выросла и превратилась в армию. С нею человек прошел весь континент с востока на запад, покорив немало маленьких княжеств и свободных племен, объединив их в одно сильное государство. И его и столицу человек назвал в свою честь Мирградом.

Раечка следила за каждым его днем, радовалась вместе с ним, грустила, а потом начала чахнуть. Крылышки ее опустились, волшебство померкло, улыбка исчезла из глаз. Богини, увидев ее в очередное свое посещение, изумились и принялись расспрашивать о происшедшем. Тогда-то и услышали феечки про такую болезнь — любовь. И еще Богини сказали, что она не лечится.

— А что было с Раечкой? — спросила Алечка. Силь даже сама не заметила, что начала рассказывать эту историю вслух.

— Она попросила Богинь помочь ей.

— И они помогли?

— Да. Они превратили ее в человека.

— Разве такое возможно? — всплеснула руками Алечка, и Силь вдруг показалось, что зря она все это рассказала своей бывшей воспитаннице.

— Да, она стала человеком, но перестала быть феей. Она лишилась своего волшебства и крыльев.

— Но она нашла Мирслава?

— Да, — печально ответила Силь.

— И что?

— Он женился... На другой, — Силь всхлипнула и закрыла личико руками. Все-таки феечки очень эмоциональны!

— Он не любил ее?

— Он ее даже не узнал!

— А она стала снова феечкой?

— Нет. Она умерла. Ее сердечко не вынесло этой страшной болезни, — Силь с надеждой посмотрела на Алечку. — Дитя мое, не допусти подобного! Ты дорога мне, ты дорога всем сестрам!

Алечка молчала. Ее сердце уже разрывалось от боли, а что будет дальше?

А дальше началась пора ожидания Богинь. Этот год как раз и был тем, когда в череде смены сезонов есть дополнительный день. Феечки его называли Явлением. Он уместился в самой середине лета и начинался, едва садилось солнце. В ночной темноте феечки танцевали со светлячками, пели чудные гимны под аккомпанемент всевозможных насекомых, приносили дары на большой камень посреди поляны, где и должны были появиться Богини.

Дары были разными. Одни феечки сплетали венки и завораживали их, превращая в камень, другие готовили чудесные крема из цветочной пыльцы и листьев молодость-травы, третьи сплетали из паутинок невесомые шали. Алечка обычно шила из цветочных лепестков нежные платочки, но в этом году она приготовила другой подарок.

После разговора с Силь она долго думала. Ее страшила странная болезнь, которая сводит с ума, ведь только сумасшедшей можно было назвать феечку, отрекшуюся от волшебного дара. Алечка тайком наблюдала за человеческими девушками. Сколько же им приходится работать! Не имея волшебства, они все делали своими руками. А дети! Как это страшно, когда живот вдруг распухает и становится похожим на шар, а потом... Алечка однажды видела, как рождается ребенок, и потеряла сознание. И за эти муки отдать нежные легкие крылышки? Или силу, от которой часто кипит кровь и кружится голова? И сестер, которые стали самыми родными? И родную поляну?

Нет, решала она, ни за что! А потом руки сами тянулись к зеркалу: как он там? И сердце начинало стучать, как птица, рвущаяся на волю. Своим невидимым клювом она так билась о клетку груди, что, казалось, еще секунда и феечку просто разорвет. И ночами она не могла больше беззаботно спать. Едва закрывались ее глазки, вспыхивал огонь, в котором сгорала и она сама, и Рей, и весь мир.

Она просыпалась, вскакивала и, чтобы прийти в себя, долго летала по волшебным просторам. В такую вот ночь Алечка и нашла цветок огонь-травы. Это очень редкий дар природы своим верным дочерям, ведь найти его можно было только ночью, когда цветок горит неугасимым пламенем, отчего хорошо виден во тьме. Считалось, что найти огонь-траву может лишь самое смелое сердце.

Алечка до утра любовалась искрами цветка. А потом сорвала его, заколдовала и поселила в капельке горного хрусталя, который засверкал, затмевая солнце. Она вставила каплю в оправу и подвесила на тоненьком, сплетенном из прочной паутины, шнурочке. Поистине это был подарок, достойный Богинь!

День Явления приближался, и Алечке становилось все хуже и хуже. Рей звал ее, мешал жить и исполнять долг. Но хуже всего ей становилось, когда она видела тоскливые глаза Силь. Бывшая наставница заставляла ее кушать и умываться, она убаюкивала ее как маленького ребенка и вздыхала тайком, когда думала, что Алечка спит. В ночь Явления Силь как обычно прилетела к ней, долго сидела у кровати и волшебством усыпляла свою воспитанницу. Но огонь внутри феечки, сжигал все волшебные наговоры. Тогда Алечка хриплым от становившегося бессмысленным сопротивления попросила:

— Силь, свяжи меня! Крепко-крепко!

Наставница вздрогнула и опустила крылышки. Болезнь необратима!

— Дитя мое, — тонкий голосок дрогнул и рассыпался грустным звоном, — у тебя нет выхода. Если ты не попросишь Богинь, то просто умрешь от тоски. Любовь овладела тобой полностью, и она сжигает тебя. К сожалению, никакие веревки тебе уже не помогут!

— А если Богини откажут? — голосок Алечки был бесцветным и уставшим.

— Не откажут... Мы их любимые дети, и они желают нам счастья. А желания, как ты знаешь, сбываются! Собирайся! Надень самое красивое платье! Принеси самый лучший дар!

Силь еще раз взглянула на Алечку, на ее опущенные плечи, вздохнула и улетела прочь. Алечка прощалась с домом. Она своими руками, без помощи волшебства, навела порядок, она облетела всю поляну и всех своих сестер и раздарила свои любимые наряды, она поклонилась Водопаду Грез. А утром нарядившись в золотое и единственное длинное, чуть ниже колена платье, припорошенное разноцветной пыльцой, она появилась на поляне и положила свой дар на камень.

Праздник в честь Явления был в самом разгаре, а потому, на Алечку обратили мало внимания. Она же была рада этому, оставаясь в стороне от всеобщего веселья. Богини появились вместе с солнцем, вспыхнув тремя искрами и осветив обыденность.

Они всегда были разными. На сей раз — будто близнецами, различаясь лишь цветом волос.

— Мы рады приветствовать вас, волшебный народ! — произнесла ритуальную фразу красноволосая.

В ответ феечки слаженно запели. Им на разные голоса и запахи вторили цветы, звеня и покачивая головами.

'Как красиво', — вдруг подумала Алечка и всхлипнула.

Звуки гимна стихли, феечки почувствовали диссонанс и сбились, не зная, начинать ли вновь. Богини удивленно рассматривали поляну, пытаясь понять, откуда вдруг появилась такая нестерпимая боль.

— Дитя мое, — синеволосая увидела Алечку и поманила ее к себе. Феечка легко вспорхнула и застыла на ладони Богини, — отчего в твоей душе столько горя?

Алечка растерялась. Ей было стыдно признаться, с какой просьбой она появилась перед Богинями, ведь даже помыслить невозможно о том, чтобы сменить такую красоту на убожество человеческого существования.

— Сестра, — вдруг протянула желтоволосая, улыбнувшись так нежно, что сердце, наконец, успокоилось и подарило душе надежду, — ты разве не видишь, она влюбилась!

Эти слова были встречены испуганным вздохом, пронесшимся по рядам феечек. Они с ужасом смотрели на Алечку, прикрывая личики руками, закрывая глаза и тихо беззвучно роняя слезы.

— Это правда? — спросила первая.

Алечка набралась мужества и, наконец, призналась и себе, и всей волшебной стране:

— Да, я полюбила...

— Кто, он, дитя мое? — красноволосой было ужасно любопытно, что за мужчина смог похитить покой феечки.

— Властитель Рейстаниэль...

— Браво, — захлопала в ладоши желтоволосая, — это чудесно! Но знаешь ли ты, дитя мое, что у него нет сердца?

— Неправда, — горячо вступилась за Рея Алечка, — у него есть сердце! Только оно спит. Его сковало льдом из-за предательства и ненависти.

— И ты готова растопить лед?

Алечка нерешительно кивнула.

— А знаешь ли ты, дитя мое, от чего тебе придется отказаться? — вновь вступила в разговор первая Богиня.

— И думала ли ты о том, что любовь может оказаться безответной? — спросила вторая.

— А ты станешь смертной? — спросила третья.

Алечка вновь кивнула, боясь даже поднять глаз на говоривших. Богини переглянулись.

— Дитя мое, — синеволосая склонилась к самому личику Алечки, — ты погибнешь в этом страшном мире... Здесь у вас покой и гармония, там — зависть и жестокость, подлость и предательство. Неужели ты окунешься в это ледяное море только для того, чтобы увидеть его? Раечка... Она ведь тоже о счастье мечтала...

Феечки на поляне плакали. Оказывается, слезы тоже бывают разными. Одни приносили облегчение, другие, напротив, змеями вползали в душу и травили ее. Эти же обволакивали Алечку, старались смыть с ее сердца болезнь... Но она впилась занозой, не желая покидать своего нового дома.

Синеволосая Богиня только покачала головой:

— Другого выхода нет...

Легким кивком сестры поддержали ее, взмахнули руками и вокруг Алечки все закружилось. Так казалось ей, а вот феечки видели, что это она сама крутилась в непонятно откуда взявшемся вихре, который будто выжимал из нее волшебство, даря взамен все увеличивающееся человеческое тело, и всасывая ее в срединную воронку как в омут.

— Единственное, что я могу для тебя сделать, — вздохнула желтокурая Богиня, — это забрать твои воспоминания...

Она протянула руку и с камня, что высился посреди поляны, к ней устремился Алечкин последний дар. Богиня сжала его пальцами, прошептала что-то и бросила в воронку вслед за девушкой.

... — Ровно до того момента, — поддержала ее красноволосая, — пока ты не увидишь его...

Она хлопнула в ладоши, и перед ней появилось маленькое феечкино зеркало. Оно стало увеличиваться, а потом полетело туда же — в крутящийся столб воздуха.

... — Если же он тебе так и не встретится, — закончила синеволосая Богиня, — ты так и умрешь в неведении...

Она сняла колечко, поцеловала его и легким неуловимым движением кисти отправила прямо на тонкий пальчик бывшей феечки.

— Прощай!

— До встречи!

— Будь счастлива!

* * *

Сон ушел, оставив после себя какое-то неприятное ощущение боли. Я еще с минуту лежала, закрыв глаза, и пыталась его вспомнить, но образы, только что бывшие знакомыми и близкими, вдруг расплылись, оставив лишь пустоту. И страшнее ее ничего не было. Я распахнула глаза, чтобы увидеть серое небо, затянутое пеленой облаков. Оно грозило пролиться дождем, предупредив меня об этом низким раскатом далекого грома. Дождь... То ласковый и теплый, как поцелуй небес, то холодный и пронизывающий... Это я знаю...

Стоп! Кто я? Вот она — причина моего страха. Я... Мои пальцы сами собой притронулись к лицу, утонули в разметавшихся по сторонам кудрям. Рыжим! Пальцы покрутили длинную прядь прямо перед глазами.