У сумрака зелёные глаза

Лорд Эльенн умолк и прикрыл глаза, чуть опустив голову. Столько в этой позе было усталости и сдержанного горя, что мне, поверишь ли, даже захотелось сесть с ним рядом и обнять за плечи. Но я осталась на месте: меня саму сразила боль. Что же я наделала, зачем оставила Эрику!

— Аида, — тихо, горько и просительно проговорил лорд Эльенн, устремляя на меня печальный взгляд. — Если ты любишь её, помоги.

— Но как я могу помочь? Что мне сделать? — растерянно пробормотала я.

— Чтобы сумрак отпустил её, ему нужна жертва, — ответил он. — Нужно что-то отдать ему взамен, причём — добровольно. Насильственную жертву он не примет, так как душа Эрики отдалась ему сама. Я ничего не могу пожертвовать: я и так целиком принадлежу ему. Сумрак интересуют свежие души. Его интересуешь ты, поскольку ты связана с Эрикой и с этой ситуацией.

Ощущение холодной тяжести на плечах пригибало меня книзу. Сумрак стоял у меня за спиной...

— И что я могу сделать? Отдать душу сумраку вместо Эрики? — спросила я.

— Ты можешь частично отказаться от своей человеческой сути, — сказал лорд Эльенн. — Не сдерживать жажду полностью и перестать убивать детей сумрака — вампиров. Думаю, это будет достаточной жертвой... Да, если душа Эрики вернётся, она снова почувствует боль, это неизбежно, но ты будешь рядом и поможешь ей справиться. Прямо сейчас ответ можешь не давать — решишь, когда своими глазами её увидишь.

Вот так, прямо от зелёного сукна и огней казино я отправилась в обитель печали и сумрака. Не могла не отправиться — ведь это была моя Эрика, моя девочка. И вину за то состояние, в котором она теперь находилась, я возлагала на себя.

Дом был погружён в гробовое молчание и мрак, могильным холодом веяло от этой чёрной громады на фоне тёмно-синего вечернего неба. Где-то в его недрах была Эрика — не живая и не мёртвая. Едва мы вошли, лорд Эльенн справился у слуги-полукровки:

— Ну, как она сегодня?

— Не выходит из комнаты, милорд, — был ответ. — Сейчас она там. Всё лежит.

В комнате была полная темнота и тишина — пустое и холодное пространство. Но наше с лордом ночное зрение позволяло нам видеть, что комната не пуста: на кровати кто-то лежал, закутавшись в толстое пуховое одеяло почти с головой. Лорд Эльенн, подойдя, склонился и чуть-чуть отогнул головной край одеяла.

— Родная... Малышка, это я, папа, — сказал он вполголоса, ласково. — Посмотри на меня. Ну, ну, не притворяйся спящей, ты же не спишь, я вижу. Открой глазки и посмотри, кто со мной пришёл.

Пухлый ком одеяла не пошевелился. Лорд Эльенн вздохнул.

— Так... Ну, может, свет её как-то расшевелит.

Он включил лампу на прикроватной тумбочке. В зеленоватом свете атласно заблестела ткань одеяла, шторы и обои с шелкографией. А ещё — прядка волос на подушке с кружевами.

— Эрика, Аида пришла, посмотри, — сказал лорд Эльенн.

Я шагнула к кровати.

— Можно, я с ней поговорю?

Мне удалось открыть её лицо. Тут же моё сердце сжалось от боли: глаза у Эрики были совершенно пустые, невидящие и неподвижные. На моё появление и голос она никак не отреагировала.

— Красавица моя. — Мои губы щекотали её висок, ушко, щёку, нос. — Я здесь, с тобой. Ты меня узнаёшь? Прости, прости меня... Мне не следовало так уезжать — без единого слова. Скажи хоть что-нибудь, посмотри на меня!

Слова горько-солёным комом застряли в моём неистово сжавшемся горле. Дальше я могла только перебирать пальцами её волосы и зажмуривать глаза, чтобы не дать прорваться слезам. Она же оставалась безучастной — действительно, казалось, будто от неё осталась лишь оболочка.

— Она никому не отвечает, — с печальным вздохом сказал лорд Эльенн.

— Ничего, — прошептала я. — Она вернётся.

— Так ты согласна помочь? — спросил лорд. Его голос дрогнул радостью.

Я была согласна на всё, лишь бы снова увидеть её прежней. Чтобы вернуть её глазам живой блеск, а губам — улыбку, я была готова пойти на любые жертвы. В том числе и сделать шаг к сумраку...

В ту же ночь сумрак коснулся меня. Приняв оправленный в золото хрустальный кубок с кровью из рук лорда Эльенна, я выпила до дна. Эрика в белой ночной рубашке лежала рядом на полу, сжавшись в позе эмбриона, безразличная ко всему. Лорд положил руки на мои плечи, встав у меня за спиной, и тут же я попала в какое-то иное измерение. Стены дома исчезли, со всех сторон меня окружал плотный, как вода, серый туман, слегка разгоняемый пламенем свечей. Но самое главное — казалось, будто он живой и разумный, будто он смотрит на меня, хотя у него и не было глаз. Бесконечное туманное пространство представляло собой концентрат психической энергии — так мне пояснил голос лорда Эльенна в голове.

"Ищи Эрику, — говорил он мне. — Она должна быть там".

Легко сказать — ищи! Это при том, что я не знала даже, как передвигаться в этом тумане, не то что кого-то искать. Но стоило мне только подумать о ней, как я её тут же увидела. Она брела, как потерянная, сама не зная, куда и зачем, скользила бесприютным призраком с пустотой в глазах. Я мысленно позвала её, и Эрика остановилась, глядя на меня со смутным узнаванием во взгляде.

"Иди ко мне, красавица, — звала я. — Возвращайся к нам, без тебя мир уже не тот. Разве ты не понимаешь, какое горе ты причинила отцу и мне?"

Тоска и боль отразились в её глазах. Качая головой, она отступала назад.

"Нет, Эрика, не уходи, — умоляла я. — Я люблю тебя... Очень".

Но она неумолимо отдалялась. Тогда я в отчаянии воскликнула, обращаясь к туману:

"Сумрак! Отдай её душу. Взамен я жертвую тебе часть своей. Я больше не убью ни одного вампира, а моя жажда крови будет получать утоление. Только верни её назад..."

Всё закружилось в тошнотворном вихре: меня будто выжимали в центрифуге, откачивая все жизненные силы. А потом эта бешеная воронка выплюнула меня, и я оказалась в сумрачном зале, окружённая мерцанием свечей. Кубок с каплей крови на дне стоял рядом на мраморных плитках пола... Вдруг у меня на глазах он начал сам собой наполняться: крови становилось всё больше, пока она не полилась через край.

— Пей половину, — приказал лорд Эльенн, беря переполненный кубок и поднося к моему рту.

Я пила, давясь и стуча клыками о края, а кровь капала с пальцев лорда. Потом он опустился на колено рядом с Эрикой, бережно приподнял её и усадил.

— Пей, малышка, — сказал он ласково и мягко.

Эрика послушно пила. Капля крови потекла из уголка её рта, упала на грудь. Я, не отрываясь, всматривалась ей в глаза — не появится ли там отблеск мысли, какой-то признак того, что она снова с нами и телом, и душой? И точно: сначала смутное, а потом всё более отчётливое выражение страдания проступило в её взгляде.

— Папа... зачем? — устало и измученно проронила она с пролегшей между бровей трагической и горькой складкой.

— Затем, что мир стоит того, чтобы смотреть на него ясными глазами, — проговорил лорд Эльенн, сгрёб дочь в объятия и прижал к себе, зажмурившись.

Я вышла на крыльцо. Небо расчистилось, и осенний сад был озарён яркой луной. Вроде бы я осталась прежней, только холодок поселился под сердцем. Ни мои чувства, ни мысли не изменились, никаких разительных метаморфоз не произошло, только — холодок этот... Лунный, сумрачный.

Лёгкие руки легли мне сзади на плечи. Эрика обняла меня, прижавшись к моей спине и положив подбородок мне на плечо.

— Больше никогда так не делай, красавица, — сказала я, накрывая её руку своей. — Ты очень дорога своему отцу... И мне.

Сразу уехать я не могла: нужно было отогреть Эрику, помочь ей снова стать прежней. Теперь между нами были только платонические отношения, и в ответ на все робкие попытки Эрики страстно прильнуть ко мне я ласково, но твёрдо давала ей понять, что отныне я для неё только сестра и друг. Тяжело и больно было видеть тоску в её глазах, но по-другому я не могла поступить. После того, что между нами было, нелегко довольствоваться дружбой, но постепенно Эрика как будто нашла в себе мужество принять это.

— Лучше жить и любить друг друга так, чем одной из нас пребывать душой в сумраке, а другой — тосковать и мучиться чувством вины, — убеждала я, и она вроде бы соглашалась.

Но в глазах её затаилась грусть...

Мне пришлось присутствовать на Совете лордов и, глядя в глаза матёрым кровососам, заверять их в том, что я более не представляю для них опасности; был там и лорд Немет, до которого я ещё совсем недавно планировала добраться. Я ломала голову над тем, как его достать, и вот — он был передо мной. Казалось, мечта сбылась... Будь у меня с собой оружие — не задумываясь бы убила, но вот злая ирония: теперь я не могла этого сделать, связанная обещанием.

— Дорогие собратья, я отлично понимаю, что Аида заслужила наше недоброе отношение, истребляя нас, — сказал лорд Эльенн. — Но могу вас заверить, что отныне она добровольно прекращает охоту на детей сумрака. Более того, вернув мою дочь Эрику к нормальной жизни, она снискала моё личное расположение и признательность. Думаю, это можно зачесть ей в заслугу.

Двенадцать лордов, сидя за длинным столом в сумрачном и холодном зале, слушали (мой отец был тринадцатым и председательствовал на Совете). Мне было отведено место в стороне от стола, в одиноко стоящем массивном деревянном кресле с кожаной спинкой и сиденьем. Немет, золотоволосый и красивый, как греческий бог, с алыми сочными губами и лебединой шеей, во время всей речи лорда Эльенна сохранял иронический вид, изящно подпирая рукой подбородок.

— Прошу прощения, но что-то мне с трудом верится, что охотница, столько лет преследовавшая детей тьмы, сама!.. добровольно!.. решила уйти на покой, — проговорил он.

— Это — часть её жертвы, — негромко и серьёзно ответил лорд Эльенн. — Благодаря которой Эрика снова радует всех своей улыбкой.

— Хммм... — Немет бросил на меня долгий взгляд сквозь задумчивый прищур. — Интересно знать, что её побудило пойти на такие жертвы ради вашей дочери?

Лорд Эльенн выпрямился, с достоинством блестя глазами.

— Потому что они с Эрикой — родные сёстры, — объявил он решительно.

Среди лордов прошелестел удивлённый шепоток.

— Да, я официально признаю Аиду своей дочерью, — сказал лорд Эльенн. — И готов дать ей мою фамилию — если, конечно, она захочет носить её, присоединив, например, к своей.

Я оценила его поступок. Лорд Эльенн рисковал своей репутацией, признавая подобное родство... И только такой глыбе вампирского мира, как он, можно было позволить себе пойти на такой риск.

— Ого, какой любопытный поворот! — воскликнул Немет, с интересом переводя взгляд с меня на моего отца и обратно. — Не ожидал, не ожидал. Да и для всех присутствующих это немалый сюрприз, насколько я могу видеть.

— Итак, уважаемые собратья, я прошу вас отнестись к моей просьбе со всей серьёзностью, — сказал лорд Эльенн, опираясь обеими руками о край стола и обводя глазами собрание. — Я ходатайствую о заключении мирного соглашения между Аидой и вампирским сообществом. Она не трогает вампиров, вампиры не трогают её — примерно так. Аида, — обратился он ко мне, — подтверди уважаемому Совету лордов, что ты обязуешься исполнять свою часть соглашения.

Тринадцать пар вампирских глаз были устремлены на меня выжидательно, враждебно, с любопытством, настороженностью, недоверием — целая гамма эмоций выражалась в них.

— Да, подтверждаю, — глухо проговорила я. — Я покидаю ряды охотников.

— Невероятно, — с потрясённым видом произнёс Немет, откидываясь на спинку кресла и скрещивая руки на груди.

— И тем не менее, это так, — ответил лорд Эльенн.

Разразился спор. Мой отец привлёк на помощь всё своё красноречие, убедительность и дипломатию, и когда в конце концов было решено проголосовать, семь вампиров оказались на его стороне, четыре высказались против, а Немет воздержался. Он сидел с таким видом, будто его крайне изумляло всё происходящее, и время от времени восклицал: "Ну надо же!", "Кто бы мог подумать!", "Всемогущий сумрак!"

— Я не готов проголосовать ни за, ни против, — объявил он. — Как решит уважаемый Совет, так и будет.

Простым большинством голосов мирное соглашение было утверждено. Вот, Алёнка, это и есть та грустная история о моём выходе "на пенсию".

Лорд Эльенн обучил меня всем вампирским психическим приёмам, в том числе и самым сложным и мощным — тем, которыми владеют только старые опытные лорды, а также поделился со мной рецептами многих снадобий. Его фамилию я присоединила к своей, став Вангелиди-Эльенн, но фактически пользовалась только первой частью этой двойной фамилии.

Как я жила дальше? Уйдя из охотников, я утратила смысл своего бытия. Цель, ради которой я на протяжение многих лет открывала глаза по утрам, больше не существовала. С моим мужем, богатым русским бизнесменом, я познакомилась в казино в Монте-Карло. Историю моего брака ты знаешь: я рассказывала об этом Эрике, и почти каждое слово в этом рассказе было правдой. Почти — за исключением одной детали. Я сказала, что не поладила со взрослой дочерью мужа, но на самом деле мы очень хорошо поладили. Собственно, девушка меня сначала и заинтересовала, а потом её отец положил на меня глаз. В постели я была ему не нужна: на самом деле он любил юношей, а жена ему требовалась для прикрытия. А мне надоело быть перекати-полем, захотелось стабильности, и вот — случился этот странный союз, просуществовавший, впрочем, недолго. При разводе муж меня хорошо обеспечил: то, что мне досталось, составляло лишь небольшую часть его состояния, так что он ничуть не обеднел, а мне одной этого было более чем достаточно. Работу психотерапевтом я себе придумала, чтобы не умереть со скуки, а ещё отчасти потому, что у пациентов под гипнозом очень удобно понемножку брать кровь из незаметных мест. Вреда им это не наносило, а меня избавляло от необходимости рыскать в поисках жертвы по улицам города.

А потом я встретила тебя. И, кажется, смысл вернулся в мою жизнь.

Ты ещё не устала слушать мои откровения, Алёнушка? Видимо, действительно пора заканчивать болтовню и начинать действовать. Я верну тебя к жизни, обещаю. Держись там, милая, осталось совсем чуть-чуть.

Глава 29. Штурм замка и спящая красавица

План: Просторный гроб. Не самый мудрый приказ и нападение. Ох уж эти розы! Предчувствие беды и эффектное появление. Трус. Сердце.

— "Красивые — красивой. Спи, дитя!*" — вздохнул князь Огнев, любовно и бережно укладывая срезанные в саду белые розы по периметру гроба.