У сумрака зелёные глаза

Уже утром — я была всё ещё каким-то чудом жива — мне встретился на дороге голосующий парень с рюкзаком. Видно, он путешествовал автостопом. Я вела машину в таком состоянии, что сама рисковала разбиться, а брать ответственность ещё и за пассажира было бы просто преступлением, но что-то подсказывало мне: остановись. Я притормозила.

— Мне до Берна, — сказал парень — рыжий, веснушчатый, с длинными кроличьими зубами, в кепке и смешных жёлтых штанах. — Не подбросите?

— Садись, — сказала я.

Мы поехали. Я изо всех сил старалась делать бодрый вид, чтобы пассажир не заподозрил, что мне плохо, и у меня вроде бы с горем пополам получалось — покуда я молчала. Как назло, парень оказался не в меру разговорчивым — трещал без умолку о себе, о своей семье, об учёбе в колледже искусств, о страсти к путешествиям. Пытался он расспрашивать и меня, но мой язык еле ворочался во рту, и меня хватало только на односложные реплики. Разговор явно не клеился. Парень замолчал ненадолго, и я мысленно возблагодарила небеса, но не тут то было.

— Вы что... пьяны? — спросил он, подозрительно всматриваясь в меня с заднего сиденья.

— С чего ты взял? Ничуть, — ответила я, но сама чувствовала, что вид у меня, скорее всего, неважный. Чудо, что попутчик не заметил этого раньше.

— Я же слышу, как вы разговариваете, — настаивал парень. — Вы с трудом можете связать два слова! А если вы не справитесь с управлением, и мы перевернёмся?

— Парень, успокойся, — сказала я. — Я не пьяна.

— Да нет же, вы пьяны! — не унимался он. — Остановите машину, я выйду!

— Да не пьяна я! — простонала я. И зачем-то призналась: — Меня отравили.

Попутчик на пару секунд потрясённо заткнулся, а потом забормотал:

— О господи... Какой кошмар! Но что же делать? Вам нужно срочно в больницу!

— Именно туда я и еду, — процедила я, едва не теряя сознание.

На какой-то миг я перестала чувствовать руки: они просто лежали на руле, как чужие. Если бы сейчас был поворот, мы бы точно слетели с дороги. Ноги ещё действовали, и я нажала на тормоз.

— В чём дело? — переполошился пассажир. — Вам плохо? О боже мой!

— Сейчас... секунду, — бормотала я, теряя чувствительность в языке.

Видимо, я ненадолго потеряла сознание. Лицо мне оросила вода, и это вернуло меня к реальности. У парня в рюкзаке была бутылка минералки, и он, видимо, ею меня обрызгал. На шее у него вздулись вены... Сосуды, по которым, пульсируя, текла алая спасительная жидкость. Во рту у меня начали расти клыки, выдвигаясь из пазух, и я не могла это остановить.

Мой организм для выживания снова требовал крови. Снова было как во время того боя, когда мы брали штурмом итальянский гарнизон... Бедняга этот парень... Лучше бы он не садился ко мне в машину.

Удивительно, сколько во мне было силы даже в таком состоянии: парень потрепыхался подо мной, как придушенный цыплёнок, всего с минуту, а потом затих.

Я отпустила его, смертельно бледного и обмякшего, когда мой наполненный до отказа желудок уже распирало. Сколько я высосала? Литр? Два? Или больше? Мне стало лучше, руки и ноги снова слушались меня, а дурнота как будто отступала. У несчастного парня еле-еле прощупывался пульс, горло было разодрано — как будто дикий зверь постарался.

— Чёрт, — прошипела я и втопила педаль газа. Вот теперь уже ему срочно требовалось в больницу...

Бедняга не дожил до неё — отдал Богу душу на подъезде к Берну. Я остановила машину и, уткнувшись лбом в сложенные на руле руки, долго сидела так... Без слёз, без истерик, без чувств. Больше его не увидит семья, не поцелует девушка, не поприветствуют сокурсники.

Дротик с остатками яда лежал у меня в кармане. Теперь уже было ясно, что он — медленного действия, но вот существовало ли противоядие? Зачем я вообще ехала к Эрике — чтобы умереть у неё на руках, тем самым напугав и причинив горе? А может, противоядие всё же есть, и Эрика что-нибудь знает об этом?

Я вытащила тело парня из машины и положила на придорожную траву. Глядя в спокойное бледное лицо, я думала: стоило ли отнимать у него жизнь, чтобы спасти свою? Так или иначе, я сделала это не намеренно, просто не рассчитала... Выпила слишком много. Проклятье...

— Прости меня, — пробормотала я, гладя рыжие вихры парня. — Прости меня, приятель. Я клянусь, что найду и прикончу ту мразь, из-за которой пришлось тебя погубить.

Выпитая кровь помогла мне продержаться до города. В логово вампиров я не решилась сунуться: а если это папаша моей любимой узнал о нас и приказал меня подстрелить отравленным дротиком? Вполне возможно... Вся надежда была на чутьё Эрики и на незримую телепатическую связь, которая, как мне казалось, между нами возникла. Эрика должна была почувствовать меня — я верила в это.

Денег у меня совсем не осталось, поэтому я только подъехала к домику, который в прошлый раз снимала. Кажется, он пустовал... Можно было, конечно, взломать дверь — замок был несложный, английский, но силы иссякали. Снова наваливалась слабость и дурнота, начинали отниматься ноги — ступни уже плохо чувствовались. Откинувшись на спинку сиденья, я обречённо слушала победную поступь смерти и только могла мысленно призывать Эрику...

Белая дева уже звала меня прогуляться по звёздным дорожкам, когда по крыше машины застучал дождь. Этот простой земной звук, такой обыденный и вечный, зацепил моё сознание, как якорёк, и держал около земли. Из последних сил я опустила боковое стекло и высунула руку наружу, чтобы ощутить дождевые капли. Может быть, они станут последним моим земным ощущением... Не самым плохим, надо сказать. Тёмные тучи сгустились надо мной, и только кое-где сквозь разрывы на землю падали лучи света — как мне казалось, будто лестницы в рай. Эрика, видимо, уже не придёт... Ну что ж, поделом мне — после того, что я сделала с этим парнем, такой исход будет справедлив. Всю жизнь защищала людей от кровососов, и вот — сама поступила как последняя тварь.

— Аида!

Мою высунутую из машины руку нежно сжали девичьи ладошки, потом к ней прильнули губы, перецеловывая все пальцы. Потом с другой стороны открылась дверца, и ладошки принялись гладить мои щёки.

— Аида, что с тобой?

Я напоследок любовалась ею, стараясь наглядеться впрок — может, её образ поможет мне и ТАМ. На ней было горчичное двубортное пальтецо с капюшоном и чёрные сапожки.

— Кажется, я умираю, красавица, — выговорила я. — Яд... Видимо, твой папаша узнал о нас и велел меня прикончить.

Её глаза широко раскрылись, тёмные от ужаса и боли.

— С чего ты взяла?! Нет, папа не мог так поступить! Я ему ничего о нас не говорила... Да даже если бы он и знал, то никогда бы... Нет, нет!

— У меня в кармане дротик, — сказала я. — Осторожно, не наколись, там ещё остался яд...

Дротик лежал на её дрожащей ладошке.

— Нет, нет, — лепетала она. — Едем, едем срочно, папа тебе поможет! Он специалист в этом, составляет снадобья, знает яды и противоядия!

— Сопоставь факты, милая, — усмехнулась я. — Раз он специалист по ядам, то вывод сам напрашивается...

— Нет! — гневно сверкнула она прекрасными большими глазами. — Ты его совсем не знаешь, не смей так говорить! Едем!

Силища у неё не уступала моей: вытащив из машины на руках, Эрика усадила меня в свою, завела мотор и резко рванула с места — только колёса завизжали. Гнала она под дождём километров под сто пятьдесят — весьма рискованно, особенно на поворотах.

— Любимая, ты нас угробишь, — простонала я.

Но водила она превосходно и лихо, как настоящий гонщик. Мне показалось, не прошло и пяти минут, как мы притормозили у тех дубов-великанов при воротах — помнишь их? Старые, как мир. Не буду описывать дом: ты знаешь, как он выглядит и снаружи, и изнутри. Мрачным дождливым вечером он казался настоящим дворцом сумрака. Внеся меня на руках в главную гостиную, Эрика позвала:

— Папа! Папа, скорее, помоги!

Она опустила меня на диван, скинула пальто и присела рядом. Послышались гулкие шаги, а потом — мужской голос:

— Что случилось, детка?

Его звук отдался в моей голове эхом, как в пустой пещере. Мне почудилось, будто пласт сумрака ожил и надвигался на нас, словно стоглазое чудовище, волна покалывающего холода накрыла меня.

— Папа, её отравили... выстрелили дротиком, вот он, — начала сбивчиво рассказывать Эрика. — Что это за яд? Ты его знаешь? Есть противоядие?

Мужской голос спросил:

— Кто это?

Эрика на миг замешкалась, но потом ответила твёрдо и быстро:

— Аида. Моя... подруга.

— Аида Вангелиди? Охотница?

Эрика сказала тихо, но по-прежнему решительно:

— Да, папа... Пожалуйста, прошу тебя, давай все вопросы — потом? Время на исходе, нужно противоядие, срочно! Умоляю тебя, помоги ей! Сделай это, прошу! Для меня!

— Хммм... Вот оно что.

Надо мной склонилось лицо лорда Эльенна. В гостиной трещало пламя камина, в окна барабанил дождь, а моё сердце отбивало последние удары, захлёбываясь кровью.

— Значит, мы должны спасти от смерти ту, которая приносит смерть нам? — задумчиво проговорил лорд. — Забавная ирония. — Он поднёс к носу дротик, и его ноздри чутко вздрогнули, втягивая запах. — Это ритику — яд, разлагающий кровь. Самый страшный. От него нет противоядия.

— Не может быть, — глухо и сдавленно пробормотала Эрика.

В её дрогнувшем голосе было столько горя, что моё останавливающееся сердце сжалось от нежной жалости. Ухо отца тоже чутко ловило все оттенки её эмоций.

— Но есть шанс, что она сама справится с ядом, если мы ей немного поможем, — добавил лорд Эльенн обнадёживающе. — Правда, потребуется заменить ей всю кровь.

— Так давай сделаем это скорее! — вскричала Эрика. — Папа, если она умрёт, я...

— Хорошо, хорошо, малышка. Не волнуйся, — перебил лорд мягко. — В случае, если она справится, её организм приобретёт невосприимчивость к этому яду — таково свойство полукровок. Правда, я не припомню случаев, чтобы при отравлении ритику кто-то выживал...

— Папа!!!

— Ладно. Сейчас посмотрю, что у неё за кровь — на предмет совместимости.

Лорд-вампир взял мою руку, и его белоснежный острый клык проколол мне палец. Пару секунд он задумчиво глядел в потолок, держа во рту капельку крови, а потом сплюнул.

— Так, первая резус-отрицательная. В идеале, конечно, лучше перелить кровь дампира, но не знаю, располагаем ли мы таким количеством... На худой конец, подойдёт и человеческая — в организме она всё равно подвергнется естественному обновлению.

Операция по замещению крови началась. Снизу была мягкая постель, а сверху — нежные губы Эрики. Её ладошки гладили моё лицо и волосы, глаза ласково сияли звёздочками, она повторяла беспрестанно:

— Всё будет хорошо... Ты справишься... Я с тобой.

Из бедренной артерии мою разлагающуюся кровь откачивали, а в локтевую вену вводили под давлением донорскую. Боли я не чувствовала, только слышала, как в тазик на полу льётся тонкая струйка. Понюхав её, лорд Эльенн поморщился.

— Уфф... Как она ещё столько продержалась в живых с такой кровью, — проговорил он озадаченно. — Кто знает... Может быть, придётся через некоторое время провести ещё одну замену и экстракорпоральную фильтрацию. Посмотрим.

Через два часа тазик, полный крови, унесли, а лорд Эльенн в стерильных перчатках накладывал мне швы с ловкостью и искусством профессионального хирурга. Я спросила:

— Почему вы мне помогаете? Я ведь охотница.

Лорд не ответил, а Эрика ласково потёрлась носом о мою щёку.

— Папа у меня замечательный.

Я усмехнулась.

— Ну, замечательный-то он по отношению к тебе. А вот я — другое дело... Если вампир помогает своему потенциальному убийце — тут что-то не то.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил лорд Эльенн суховато.

— Да вроде получше немного, спасибо, — ответила я.

— Часть яда успела абсорбироваться в ткани, — сказал лорд. — Новая кровь его снова впитает из них, и отравление может продолжиться. Поэтому через какое-то время, возможно, придётся повторить замещение, а потом ещё и пропустить кровь через аппарат экстракорпоральной фильтрации. Ритику — очень опасный яд, даже маленькие его дозы могут привести к летальному исходу...

— Папа, — перебила Эрика. — Зачем ты так?

— Думаю, наша пациентка предпочитает знать истинное положение вещей, — с чуть приметной усмешкой ответил лорд. — Не так ли?

— Да уж, надо думать, что предпочитаю, — сказала я. — Не беспокойся, милая, нервы у меня крепкие. Кстати, вы не знаете, милорд, кто мог бы в меня пульнуть этим дротиком?

— Одно могу сказать точно: это сделали не по моему приказу, — отвечая на мои мысли, усмехнулся лорд Эльенн. — Теоретически это мог быть кто угодно, учитывая масштаб, в котором ты насолила вампирскому роду. Да, и ещё кое-что... Боюсь, для того чтобы увеличить силы и сопротивляемость организма в ходе борьбы с ядом, тебе придётся пить кровь.

— А без этого — никак? — нахмурилась я, вспоминая бледное лицо рыжего парня-попутчика.

— Это сильно повысит твои шансы на выживание, — ответил лорд с мрачноватой ухмылкой.

— Аида, пожалуйста, делай, как говорит папа, — нежно вороша мои волосы, сказала Эрика. — Если кровь поможет тебе справиться с ядом — значит, надо пить.

Глава 27. Сестра

План: Лечащий врач. Причины. Фотография и удар. Эльезер и Гречанка. Последний поцелуй. Заказчик покушения и жажда.

После замещения крови мне действительно стало несколько лучше, но с постели вставать я пока не могла. Эрика не отходила от меня ни на шаг, чуть ли не каждые пять минут интересуясь моим самочувствием, сама приносила мне донорскую кровь в стеклянной литровой кружке на подносе — и не просто так, а обставляла это красиво, укладывая на поднос рядом с кружкой сплетённые гирляндой цветы. Протягивала она мне всё это с такой милой улыбкой и нежностью во взгляде, что я не смела отказаться. Конечно, ёмкость с кровью от этого не превращалась в стакан молока, но эта забота Эрики не могла не трогать меня. Кажется, я влюблялась в неё всё крепче с каждым часом. Естественно, после крови обычной еды мне не хотелось.

Как и предсказал лорд Эльенн, улучшение это оказалось временным: не прошло и полутора суток, как всё началось с начала, хотя как будто и не так сильно. Но белая дева опять раскинула надо мной полог своих мертвенных одежд, заслоняя им мою милую Эрику и все земные привязанности, и манила меня покоем небытия. Мне снова вскрыли артерию на бедре и вставили в неё катетер, а в локтевую вену опять литр за литром закачивали новую кровь. Как и в первый раз, Эрика сидела у моего изголовья, как ангел-хранитель, оберегающим жестом положив руку на подушку полукольцом вокруг моей головы. Время от времени её губы прижимались то к моим бровям, то ко лбу, то чмокали в нос: в присутствии отца она избегала целовать меня в губы. Лорд Эльенн в роли моего лечащего врача выглядел странно, но делал это добросовестно и заботливо. Все манипуляции с подсоединением к моим сосудам трубок и их отсоединением он производил сам — в стерильных перчатках, сняв пиджак и закатав рукава рубашки.