У сумрака зелёные глаза

— Называй это как хочешь, — сказала Эрика. — Люди в наших хранилищах в жизни были несчастны, а теперь чувствуют себя счастливыми. Они погружены в состояние вечного блаженства, нескончаемой нирваны.

— Откуда вы знаете, кто счастлив, а кто нет? — Странно, но всё больше мне хотелось убрать оружие. Слишком тяжёлым оно стало. Мне чудилось, будто когда-то я слышала этот голос, и он говорил мне тогда много нежных слов.

— Лишь взглянув на человека, мы узнаём о нём всё, — ответила Эрика. — Если он безысходно несчастен, это чувствуется. И сиюминутное плохое настроение от настоящего непоправимого горя тоже отличается.

— Нет безвыходных ситуаций, — сказала я. — Всегда можно что-то сделать, как-то помочь.

Эрика покачала головой, глядя на меня с какой-то удивительной нежной грустью.

— Не всегда, — проговорила она. — В жизни эти люди задумывались о самоубийстве. У некоторых даже были попытки. Они зашли в тупик.

— То, что даёте им вы — лишь иллюзия. — Моя рука ослабела так, что я опустила пистолет. И не поверишь — испытала от этого несказанное облегчение, как будто удержалась от чего-то страшного.

— Вся жизнь — иллюзия, — вздохнула Эрика. — Мы пребываем во власти иллюзий от рождения и до смерти.

— Скажи мне тогда, что не есть иллюзия, по-твоему? — спросила я.

Она улыбнулась.

— Ты. Ты — не иллюзия. Ты снилась мне, я уже видела всё это... Эту встречу, как она будет. Ты не убьёшь меня.

— Почему это? — усмехнулась я. — Это моя профессия — убивать вампиров.

— Потому что я тебя люблю.

Сказать, что я обалдела — значит, ничего не сказать. Ей удалось так меня поразить, что она могла бы, пользуясь моим замешательством, уже раз десять выпить меня досуха. Я не знала, то ли мне смеяться, то ли...

— Я ждала этой встречи много лет, — сказала Эрика. — Я видела сны... о тебе. Мне кажется, я тебя знаю... и очень люблю. Но нас что-то разлучило, и моя жизнь в разлуке была просто тёмной дорогой... к свету.

Глаза у неё при этом были одухотворённые, сияющие и немножко сумасшедшие. Шумно выдохнув, я почесала переносицу пистолетом и сказала наконец:

— Слушай... Звучит, конечно, дико романтично... но я в это не верю.

Это её не смутило.

— А разве у тебя нет чувства, будто ты меня тоже знаешь?

Конечно, она попала в точку. Именно это чувство, собственно, и не позволило мне убить её сразу. Ну, а ты как думала? Убью, а потом мучиться, что ли, буду, так и не узнав, в чём там дело? Так что, можно сказать, спасло её моё любопытство. Глядя в её загадочные, как зимнее небо, глаза, я и сама начинала верить в то, что она говорила. Но уж такова моя профессия охотника, чтобы подвергать сомнению любое слово вампира. Они врут, чтобы заморочить голову жертве...

— Нет никаких жертв уже Бог весть как давно, — вторглась в мои мысли Эрика. — Не веришь мне, так поверь хотя бы себе!

Уходя, она напоследок меня поцеловала. Ей всё равно, какого я пола, сказала она. У души вообще пола нет.

— Приходи сюда в это же время через три дня, — сказала она.

Она как будто знала, что я не смогу не прийти, и... была права. Вкус её поцелуя проник мне в кровь, как дурманящий яд, пахнущий осенним лесом и последними цветами. Лесом, в котором умерла Луиза-Эмилия...

Через три дня в то же время я приехала к театру на такси. Шёл дождь, и знакомая машина вся блестела в свете фонаря капельками воды. Эрика, в светлом двубортном плащике с крупными пуговицами, вышла мне навстречу с букетиком фиалок в руке. Я тут же прикрыла её своим зонтом.

— Это мне, что ли? — удивилась я, когда она, сияя глазами, протянула мне фиалки. — У нас что, свидание?

— А что это, как ты думаешь? — улыбнулась она.

— Не знаю, — усмехнулась я. — Разве у охотника и вампира может быть свидание?

— Может, как видишь. — Она прижалась ко мне под зонтом. — Ты же пришла. Ммм... и всё-таки взяла оружие. Зачем?

Мне стало неловко. Пистолет я взяла машинально, по многолетней охотничьей привычке.

— Это я уже автоматически делаю, — объяснила я. — Бессознательно. Привычка.

— Да, привычка — вторая натура, — усмехнулась Эрика, вытаскивая у меня пистолет из кобуры за пазухой.

Мыслимое ли дело, чтобы я позволила вампиру обезоружить меня? Конечно, нет. Но вот ей мне хотелось позволять всё, даже самое невероятное — например, обнять меня за шею. Дождь барабанил по зонту, а Эрика ртом щекотала мои губы. Это был ещё не поцелуй, а как бы примерка, подстройка под мои изгибы для последующего щекотно-сладкого плена. Для неё это было так просто и естественно — она верила, что встретила ту, кого видела в своих снах, ничуть не опасалась меня и доверяла мне. И правильно: опасаться этой романтичной дурочке нужно было не меня, а Змея, который из-за угла целился в неё из винтовки. Времени у меня осталось только на то, чтобы заслонить её собой, и я это сделала.

Резко схватив её, я поменялась с ней местами, и серебряная пуля прошила моё плечо навылет, не задев Эрику. Винтовка была с глушителем, и выстрел раздался, как негромкий хлопок. Увидев кровь, Эрика в ужасе распахнула глаза, а я крикнула:

— В машину, быстро! Уезжай!

Но она цеплялась за меня.

— Тебе больно? Больно?

Змей, потрясённый, чуть опустил оружие, но я знала: ещё миг — и он снова выстрелит.

— Пустяки, заживёт. Живо, в машину, кому говорю!

— Едем со мной! — хваталась она за меня.

Змей уже вскинул винтовку для нового выстрела. Его рука не дрогнет, промаха не будет, знала я. Всё, что мне оставалось, это забрать мой пистолет у Эрики и прострелить Змею руку. Он полукровка, рана не причинит ему большого вреда и уже завтра заживёт, а Эрике это даст необходимые несколько секунд, чтобы скрыться.

Пистолет был без глушителя, и выстрел прогремел на всю занавешенную пеленой дождя улицу. Змей пошатнулся и выронил винтовку, на его руке тоже проступила кровь. Я затолкала сопротивляющуюся Эрику в машину, рявкнув:

— Я сама с ним разберусь! Езжай!

У неё, похоже, совсем отсутствовал страх. Она была готова под пулями тащить меня с собой.

— Это мой друг, я с ним разберусь, — заверила я.

Она посмотрела на меня так, что мне, честное слово, захотелось её обнять. Но было не время для нежностей. Мотор завёлся, и машина Эрики скрылась в дожде, а я подошла к Змею.

— Какого чёрта ты здесь делаешь?

Он смотрел на меня со смесью изумления, горького недоумения и боли. Я похлопала его по плечу.

— Не сердись, приятель. Просто я... не хотела, чтобы ты убивал её.

Оказалось, пока я следила за Эрикой, Змей следил за тем, как я слежу за ней — вот такая комбинация. Он решил, что вампирша оплела меня своими чарами и хочет убить, и принялся меня спасать. А я, неблагодарная дрянь, так с ним обошлась.

Змей пришёл в группу за пять лет до этого. Его, как и меня, нашёл Кельц и увлёк своими идеями, и парень стал отличным охотником. Его уже почти ничему не нужно было учить: Змей владел единоборствами и превосходно стрелял. Ходили слухи, что его отец — сам лорд Немет, но парень ни подтверждал, ни опровергал их.

— Она что, запудрила тебе мозги? — вскричал он. — Очнись! Это же вампир! Мы призваны их уничтожать, а ты что сделала?

Что сделала я? Спасла вампиршу, получила пулю и выстрелила в друга. И правда, как будто на меня что-то нашло. С этого момента во мне что-то изменилось, словно невидимый часовщик нажал во мне маленькую пружинку. Мы со Змеем сидели под навесом летнего кафе, по руке моего друга струилась кровь, пропитывая мокрый рукав и капая на мостовую, а мой табак промок. Нам предстояло объяснять случившееся Кельцу. В общем, всё скверно.

Зайдя в магазин, я купила нового табаку — уж очень хотелось закурить, а в аптеке — бинт для себя и Змея.

— Что ты там с ней делала под зонтом? — спросил он. — Целовалась, что ли?

Я вздохнула.

— Ну... Похоже, да.

— Ты что, из этих?

Слово "этих" он произнёс презрительно, будто сплюнул. Меня это задело.

— А если бы и так, то что? — ответила я с вызовом. — Есть со мной за одним столом перестанешь?

— Да меня не это беспокоит, — сказал он. — А то, что ты не дала убить эту тварь!

— Есть твари и пострашнее, чем она, — проговорила я.

Глава 24. Жизнь на кону

План: Вампирское казино: игра на жизнь. Партия в "тейнту": ментальный поединок. Приёмы лордов: чтение сумрака. Номер пять.

Поиски пятого номера привели меня в вампирское казино Дженго Аньези — италоязычного евроафриканца. Вообще, я и казино — это отдельная история, скажу пока так: нет в Европе такого казино, где бы я не побывала.

Ну, а заведение Дженго, естественно, посещают в основном вампиры; случается, и люди заглядывают, но вот только когда они начинают слишком выигрывать, лишаются достаточной части своей крови, чтобы больше никогда не играть — не только в этом казино, но и в прочих: мёртвые (перефразирую одно известное выражение) не играют.

А вампиры играют, да ещё как. И на деньги, и на кровь — приводя с собой пару-тройку жертв в качестве ставок. Жертвы не знают, что их жизнь поставлена на кон: в это время они тоже заняты своей игрой, не подозревая, для чего их сюда пригласили. Для условных обозначений ставок с целью конспирации используются стандартные типажи людей: светловолосый мужчина старше сорока лет — "белый король", светловолосая женщина такого же возраста — "белая королева"; такая же пара, но брюнеты — "чёрный король" и "чёрная королева". Люди от тридцати до сорока лет называются "графом" и "графиней", младше тридцати лет — "виконтом" и "виконтессой". Шатены и рыжие условно относятся к белой "масти".

Кроме традиционных и общеизвестных азартных игр играют вампиры и в свои, особые. К таким играм относится "мёртвый маркиз" и "тейнта". Значение названия второй игры неясно, происходит оно из древнего, сейчас уже почти утраченного вампирского языка.

Для "мёртвого маркиза" используются особые старинные вампирские карты, напоминающие Таро, в колоде которых есть семь "мёртвых маркизов". Побеждает тот игрок, в чьей комбинации карт встречается большее количество "маркизов".

"Тейнта" — это не столько карточная игра, сколько ментальный поединок. В ней используются те же карты, что и для "мёртвого маркиза". Игрок задумывает из своих пяти карт две, изо всех сил блокируя свои мысли, а соперник за фиксированное время пытается угадать, какие карты он задумал. Усложняющим условием является так называемая подстава — когда вместо одной из задуманных карт мысленно подставляется соседняя. Что касается количества игроков, то играть можно и один на один, и один против пары — и так далее, до пяти. Можно и двое против четверых, и трое против шести, но общее количество игроков не превышает двенадцати. Участники делятся на "свитки" (те, кто задумывает карты) и "чтецов" (те, кто угадывает).

Для похода в казино я постаралась придать себе соответствующий случаю утончённый и гламурный вид: классический верх из элегантного чёрного фрака с шёлковым белым кашне и чёрной шляпой-цилиндром я смело сочетала с молодёжно-эпатажным низом — высокими сапогами на платформе, с множеством поперечных нашивных ремешков и пряжек. Из аксессуаров — чёрный зонт-трость, который на самом деле являлся оружием, заряженным десятью ампулами с концентрированным коллоидным серебром — на случай, если придётся драться. Уже чуть отросшие волосы я вновь подстригла: чёлка — длинная, верх — ёжиком, виски и затылок — под ноль.

Дождливый вечер ошивался у дверей пафосного дворца в стиле барокко: его не пустил вышибала. Этот парень был не шкафоподобен, но довольно крепок, представительно одет и имел намётанный глаз на проблемных клиентов. Таким сразу давался от ворот поворот. Просветив меня своим глазом-сканером, вышибала сказал, преграждая мне вход:

— Извините, в другой раз.

Линии его нижней челюсти выражали непоколебимую позицию. Но я не собиралась так просто сдаваться: сегодня я твёрдо намеревалась поиграть.

— Я к Дженго, — значительно понизив голос, сказала я вышибале. — Лично.

Тот связался с хозяином по ментальному каналу. Секунду его взгляд был отсутствующим, потом он злобно уколол меня искорками в холодной глубине зрачков:

— Проходите.

Ого, пробный камень попал в цель. Значит, Дженго что-то от меня надо. После проверки на наличие оружия и серебряных предметов (зонтик за оружие вышибала не счёл, лишь посмотрел наконечник — вроде не серебряный), я вошла в шикарный, обставленный всё в том же стиле барокко зал. Кровавая пульсация алых стен, тяжёлое золото люстр и канделябров, глубокие, тёмные и жуткие лики зеркал, высокомерная изысканность потолков... Про вампиров и зеркала — это всё сказки, кстати.

Жертвы увлечённо резались в игровые автоматы — не на свои деньги, надо сказать. Их игру оплачивали вампиры, заманившие их сюда. Сегодня у кровососов возникла проблема с отнесением одного из людей к какой-либо "масти": это был темнокожий парень с обесцвеченными волосами. По цвету кожи его следовало определить как "чёрного виконта", а по волосам — как "белого".

— Зачем вообще было выбирать его? — шипел один вампир — сотрудник казино своему коллеге. — Вот и решай теперь, какой он масти...

— Чёрный, без разговоров, — ответил второй. — Это же не натуральный цвет его волос.

Мне бы очень хотелось спасти этих людей, но как? Помешать игре? Опять же — как это сделать? Не могла же я устроить тут бойню. Впрочем, надо было сначала найти тех вампиров, что играли на жизни этих бедолаг.

Через минуту я нашла их — в VIP-зале. К сожалению, игра уже началась, я не имела права вмешаться. Играли в "мёртвого маркиза". Для условного обозначения ставок люди заменялись белыми и чёрными фишками разного достоинства.

— Ставлю "белого короля" и двух "белых графинь".

— "Чёрная королева" и два "чёрных виконта".

— "Белый граф" и два "чёрных короля".

Игроков было пятеро. Все — достаточно матёрые кровососы, подходящие кандидаты для моей цели. Было бы отлично заполучить их всех, но это, конечно, из разряда мечты. Реально можно было рассчитывать на одного — от силы двух, впрочем, и это — неплохой улов, если всё получится.

Я присела на диван, наблюдая за игрой. Цилиндра я не снимала; надетый чуть набекрень, он открывал бритый висок. Острие зонтика упиралось в мягкий ворс ковра. Вампиры как будто не обращали на меня внимания, но это было лишь видимостью. На самом деле моя фигура вызвала у них настороженный интерес и сдержанную враждебность. Они знали меня.