Вирус разума

— Малая населенность планеты в то время способствовала нашему уединению. Хотя, конечно, полностью исключить наши контакты с людьми нам не удавалось, да мы и не пытались. Люди, живущие на другом берегу океана, знали о нас, видели нас и относились к нам как к существам высшего порядка. И тогда Асперу пришла в голову идея, как воплотить в жизнь наши замыслы.

Смысл его теории состоял в следующем: 'Все живое на земле от малой букашки до огромного мамонта, от травинки под ногами до папоротника, вздымающего свои ветви высоко к солнцу, подчиняется законам природы и самодостаточно по сути своей. Живет в соответствии с программой, предначертанной Создателем, развивается согласно законам эволюции, являясь полноправной частью земной природы. И лишь существо, зараженное разумом, выпадает из этой системы, считая себя 'царем природы', стремится к революционному развитию, подчиняя жизнь свою прогрессу, несущему в конечном итоге гибель и ему самому, и планете в целом. Вирус разума все более и более отдаляет человека от гармонии с природой, бывшей ему некогда матерью, создавая иллюзию всемогущества, возвышая человека над природой, заставляя его думать об окружающем его мире не как о едином живом организме, где он необходимая, но далеко не главная его часть, а как о полигоне, где воплощаются самые безумные идеи, рожденные его воспаленным мозгом. Уж коль Создателю нужно раз за разом внедрять в живой организм планеты этот самый вирус разума, наша задача, приняв это как данность, научиться жить в гармонии с природой, сознательно отринув прогресс как способ развития, подчиниться плавному течению времени, тем самым показав Создателю жизнеспособность разумной формы жизни. Необходимо выработать такую модель существования разумной жизни, которая послужит 'вакциной' для других миров, зараженных этим убийственным вирусом. Раз уж арктидам не суждено было построить цивилизацию, развивающуюся по этим законам, то Аспер предложил распространить наши идеи на дикарей, живущих рядом с нами. Они находились в той стадии развития, когда им еще можно было навязать нужную нам модель, не нарушая уже сложившиеся поведенческие стереотипы. Я, кажется, говорил, что дикари рассматривали нас как высших существ. Было решено использовать это, представиться им богами и, дав им сформулированные нами правила организации жизни, построить ту самую модель цивилизации, о которой мы все так мечтали. Племена, нас окружавшие, жили в состоянии полнейшей анархии. Сложившегося свода правил не существовало. В ходу было одно правило: 'Кто сильнее — тот и прав'. Именно эта формула и была тем самым жизнеобразующим законом, который и направлял существование этих племен.

Аспер разработал систему божеств, кои пришли к людям, чтобы научить их жить по закону, который, если коротко, можно сформулировать так: 'Человек есть дитя природы и часть ее, такая же равная, как любое растение или зверь. И жить человек обязан так, чтобы делами своими не нести вреда братьям своим и матери своей, а нести только пользу и защиту'.

Мы понимали, что стремление к улучшению своей жизни, не связанное с инстинктом самосохранения, то есть тягу к прогрессу, являющуюся по сути первейшим признаком разумности существа, невозможно насильственно искоренить из мозга человека, не лишив тем самым его разума. Оставалось только ограничивать и контролировать эту тягу. И самым эффективным рычагом в этом деле должна была послужить религия. К сожалению, от мысли о единой религии для всех землян очень быстро пришлось отказаться. Слишком разрозненны были племена, слишком различен был у них менталитет, сложившийся уклад жизни и зарождающаяся культура, и, главное, нас было непоправимо мало для этого. Мы решили ограничиться ближайшими племенами, чтобы затем на их базе распространить свои идеи уже на всю планету. Но даже здесь, в так сказать, узком кругу пришлось разработать несколько религиозных моделей, различающихся по форме, но единых по своей сути и цели. Среди местных жителей были выявлены люди с наиболее развитой экстрасенсорикой. С ними мы, играя роль богов, вступили в непосредственный контакт, сделав их тем самым жрецами, шаманами и так далее, то есть проводниками наших идей. Помимо воспитательной функции на них также возлагались обязанности сдерживания прогресса.

Жизнь пошла своим чередом. Люди жили в гармонии с собой, природой и нами. Мы были достаточно близки с ними, общались, охотились, пировали потом после удачной охоты. Мы были хорошими богами, в меру добрыми, в меру демократичными, но всегда строгими в вопросах соблюдения наших заповедей. Живя среди людей и занимаясь их жизнью, мы не забывали и о себе, ни на день не прекращая поиски выхода из безнадежной ситуации. Впрочем, без особого успеха.

Помог, как всегда, случай. Природу ведь не обманешь, и близкая жизнь с людьми дала свои плоды. У кого-то из нас, сейчас уже и не помню, у кого конкретно, родился ребенок. Оказалось, что невозможность иметь детей среди арктидов совершенно не распространялась на союзы арктидов и людей. Ты себе не представляешь, какой для нас это был праздник. Как бы банально это не звучало, но дети — это действительно наше будущее, и мы реально, на своей шкуре ощутили это. Да, дети были не чистокровными арктидами, но все же... Это были наши дети. Что тут началось! Такой уровень рождаемости не снился даже китайцам.

— Но ведь быстрый прирост населения в замкнутой системе несет с собой целый ворох экономических и социальных проблем.

— Вот именно! Но мы поначалу совсем упустили это из виду. Впрочем, отрезвление пришло, по нашим меркам, достаточно быстро. Резкий прирост пока еще недееспособного населения привел к нехватке еды, одежды и жилой площади. Количество взрослых, обеспечивающих все эти блага, было прежним, а количество потребителей увеличилось. Пришлось внедрять новые, а значит, прогрессивные методы жизнеустройства. Это была наша первая уступка прогрессу, первое маленькое отступление от нами же принятых правил. Мы успокаивали себя, что пока процесс находится под нашим контролем, что мелкие всплески прогрессивных идей, не приводящие к радикальным изменениям общества, допустимы в разумных пределах. Что вызвано это, по сути, объективной необходимостью, и, следовательно, может быть рассмотрено не как прогресс, возникший внутри общности, а как эволюция, просто получившая незначительный толчок извне. Конечно, это было огромным заблуждением. Пока перед разумным существом стоит не выполненная задача, пока цель всей жизни маячит на горизонте, он обречен на применение революционных решений. Полностью заморозить прогресс и жить по законам эволюции можно лишь в одном случае — стать животным, живущим инстинктами, диктуемыми природой; стать овощем на грядке, нагуливающим бока под благодатными лучами солнца и ждущего своей очереди попасть в салат или суп; стать, наконец, какашкой, плывущей по течению. Главное, нужно перестать быть разумным, нужно излечить свое тело от этой заразы. Теперь-то я понимаю, что это было невозможно...

Ангел извлек из ниоткуда бокал с вином, протянул его Кириллу, тут же добыл себе еще один и произнес:

— За мечту-идею, двигающую нашу жизнь. За то, чтобы не быть какашкой, тупо качающейся на волнах реки времен. — Бокалы, столкнувшись, издали приятный мелодичный звон, разлившийся по округе. Собеседники молча вслушивались в долго не затихающий звук, думая каждый о своем. Ангел, возможно, вспоминал что-то из своей прошлой жизни, а Кирилл обдумывал услышанное, сравнивая с тем, что рассказывал ему Дед.

— Мне показалось, что ты несколько разочарован в ваших идеях?

— Идеи — это ведь не Закон божий. Они на то и идеи, чтобы их переосмысливать и корректировать в случае необходимости.

— Ты сейчас какой Закон божий имел в виду? Тот, который вы для людей придумали?

— Нет, Кирилл. Существует другой, высший Закон, который нельзя ни отменить, ни изменить, ни творчески переработать. Конечно, попытаться проделать все это можно, только это уже не будет Законом. Впрочем, это теория, не будем отвлекаться.

Итак, время шло, мы плодились, как кролики, и были вполне счастливы и довольны собой. К тому времени ближайшие земли уже были почти полностью заселены нашими детьми, их детьми и внуками. Они практически вытеснили чистокровных людей. Мы называли их кровичами, памятуя о тех каплях нашей крови, что текла в их жилах. Мы, в общем-то, достигли своей цели: создали свой народ и свою цивилизацию. Пусть пока не на всей планете, но лиха беда начало...

К счастью, нашлось несколько крутолобых парней во главе с Аспером, которые не потеряли голову и продолжали работать. Однажды один из них открыл, что если добавить кровь арктида в кровь его кровича, производя при этом некое магическое воздействие, то, независимо от группы крови и резус-фактора, она не свернется и со временем по своему составу станет идентичной крови арктида. Поначалу мы не оценили всей величины этого открытия. Помог, как всегда, случай. Погиб наш товарищ, Леел Дар. Смерти среди нас и раньше случались, но эта всколыхнула всех. Леел был самым веселым, самым жизнерадостным из нас. Он был душой любой компании, и мы тянулись к нему как к аккумулятору светлой энергии, которой он щедро делился с каждым. Его любили все, не только арктиды, но и люди, и он отвечал нам тем же. В то время, пожалуй, ни у кого не было столько кровичей, как у него. Он воистину был воплощением силы добра и любви... — Ангел взял небольшую паузу, как бы заново переживая события давно минувших лет. Кирилл молча ждал продолжения, чувствуя, что тема задела рассказчика за живое.

— Я уже говорил тебе, что после активации многие из нас утратили часть своих способностей. Леел, например, не мог левитировать и очень об этом жалел. Он тратил кучу сил, времени и энергии, чтобы научиться летать, не обладая способностью к левитации. С помощью своих друзей-магов он сотворил артефакт, который лишал его тело веса и позволял парить в небе, как птица. Предварительные испытания прошли нормально, и вот Леел объявил о первом официальном показательном полете. Поднялся он при всем честном народе на самую высокую скалу и прыгнул. Поначалу все шло хорошо. Леел сделал над нами несколько кругов и под наши восторженные вопли начал набирать высоту. Мы радовались, как дети. Многие из нас помнили ощущения полета и не надеялись уже никогда вновь испытать их. А люди так вообще смотрели на все происходящее как на очередное чудо. Леел, буквально, подарил нам крылья, — Ангел одним большим глотком осушил бокал и продолжил:

— Слишком 'дорогой ценой' был оплачен этот подарок. Там на высоте что-то случилось. То ли порыв ветра, то ли просчет в заклинании, но Леел вдруг камнем рухнул вниз нам под ноги. Все произошло так стремительно, что мы не успели ничего предпринять. Никто из магов не успел его подхватить. Леел Дар разбился...

Мы готовились к погребальной церемонии, когда к Асперу подошел один из кровичей Леела. Он предложил перелить ему кровь Леела, дескать, хочу, чтобы в память о нем его кровь бежала в моих жилах. Асперу идея показалась интересной, в первую очередь, с научной точки зрения. Опыты по смешению крови в лаборатории проводились, а вот на людях таких экспериментов пока не было. Быстро из подручных средств собрали оборудование, с помощью магии изготовили специальную алмазную иглу, через которую пойдет кровь, и провели операцию. В три приема перекачали кровь Леела в тело его кровича и оставили его в лаборатории под наблюдением ученых. Все шло хорошо, пока на девятый день крович вдруг не заявил, что он Леел, обретший новое тело. Мы решили, что парень свихнулся, не вынеся горя утраты, но он настаивал на своем и начал выдавать информацию, известную только нам, арктидам. Он приводил факты из личной жизни Леела, из нашей жизни там еще в той, первой Арктиде. Крович по определению не мог знать таких вещей. Потом у него проявились способности Леела к телепатии и телекинезу. А когда мы все вдруг снова начали ощущать мыслефон Леела, это окончательно убедило нас, что произошло реальное переселение души. Ученые все это в срочном порядке изучили и сделали вывод: при замене крови вместе с кровью в тело кровича попадает информационная матрица арктида, которая захватывает сознание кровича и его тело, полностью подчиняя их себе. Личность кровича, как более слабая, уходит в тень, и арктид возрождается в новом теле, полностью сохраняя свои первоначальные кондиции, за исключением физического облика. В течение сорока дней после переливания крови человек переставал быть кровичем арктида, а становился самим арктидом. Это был путь, позволяющий нам жить вечно. Впрочем, поверить в реальность этого лично я смог только тогда, когда испытал это на собственной шкуре. Думаю, что с остальными произошла та же история. Конечно, предстояло еще много работы, ученые это дело изучали не одно столетие, пока не разработали абсолютно безопасный способ 'воскрешения' в новом теле, пока не выяснили все нюансы, сопутствующие этому, ну и так далее. Однако первый шаг был сделан именно Леелом...

... а потом к нам в Арктиду пришла Любовь.

— То есть?

— Именно Любовь и именно с большой буквы. Видишь ли, невозможность иметь общих детей незаметно изменила нас. Мы перестали влюбляться. Между нами возникали симпатии, мы ругались и ссорились, у нас были интимные связи, как между арктидами, так и с людьми. Не было одного, не было Любви. Такой Любви, когда ночь с любимой пролетает как миг, а час без нее тянется вечность, когда, не задумываясь, совершаешь такое, о чем раньше и в мыслях бы не подумал, когда за свои поступки тебе никогда не бывает стыдно, и не потому, что ты такой бессовестный или наоборот приторно правильный, а потому, что Любовь хранит тебя и не дает совершиться недостойному. Именно такая любовь пришла к нам. Аспер привел девушку — человека. Ее звали Рада, она даже не была ничьим кровичем, обычная человеческая девушка. Невероятно красивая: длинные русые волосы, зеленые искрящиеся глаза, точеная фигурка. Она поражала детской непосредственностью, весельем и остроумием. Но самое главное, она была умна, с ней было интересно просто разговаривать, она могла поддержать практически любую тему, в рамках своей информированности, конечно. Где Аспер раздобыл такое чудо, я не знаю, только с первых же дней ее пребывания у нас она стала всеобщей любимицей. Если бы не ее рост, все-таки арктиды почти вдвое выше людей, она ничем не отличалась бы от нас. Связи с людьми нам, сам понимаешь, не возбранялись, но приводить человека к нам и оставлять у нас жить — такое раньше никому в голову не приходило. Но видел бы ты в то время Аспера. Он весь светился от счастья, как начищенный самовар, он был влюблен, как пацан шестнадцатилетний. Они не расставались практически ни на минуту, даже когда Аспер был занят делами, Рада всегда была с ним. Ни у кого из нас не возникало даже мысли разлучить их. Ни у кого, кроме Кратоса. Он влюбился в нее, что называется с первого взгляда, а она видела только Аспера, другие для нее не существовали. Кратос пытался говорить с Аспером, дескать, негоже приводить человеков в наш дом, хочешь развлекаться — развлекайся, но на их территории, зачем же жить с ними. Получил гневную отповедь, в том духе, что не тебе решать, с кем мне жить и что делать, не суй свой нос в чужое счастье. Это была не первая на моей памяти размолвка между ними, но самая серьезная — это точно. Разругавшись с Аспером, Кратос попытался получить поддержку среди нас и даже нашел себе несколько союзников, но и это мероприятие ничем не увенчалось. Мы видели, как он страдает, и жалели его. Он чувствовал нашу жалость и злился еще больше. Со временем Кратос смог взять себя в руки или, по крайней мере, сделал вид, что успокоился. Страсти улеглись, жизнь вернулась в привычное русло, пока вдруг однажды мы не обнаружили мертвое тело Рады и исчезновение Кратоса. Она была убита, а Кратос бесследно исчез. Не помню, говорил ли я тебе, но способность, оставшаяся у всех арктидов после активации, была телепатия. Мы постоянно ощущали мыслефон всех живых арктидов независимо от расстояния. Так вот мыслефон Кратоса отсутствовал. Мы его не слышали. Это могло означать только одно: Кратос был мертв. Проведенное расследование показало, что у Рады перелом основания черепа: ей банально свернули шею. Арктиду, учитывая разницу в размерах и физической силе, это труда не составило бы. А связав это с отсутствием Кратоса, мы пришли к выводу, что он, так и не совладав со своей любовью к Раде и получив, видимо, очередной отказ, убил ее и сам покончил с жизнью. Правда, тела его мы так и не нашли, но это сути не меняло.