3.2. Растущая луна: зверь во мне

Удаган спрятал девушку за своей спиной, но ей это не помогло: магия, безвредная для него, убивала Эвилел. Хоть бы один миг передышки — истинная кровь дала бы силу девушке противостоять отхи.

Есита уже подскочила к клетке, когда эйм-лев, бесшумно подкравшийся сзади, прыгнул ей на спину. Отхи извернулась как кошка, почувствовав опасность, и встретила его таким же магическим ударом. Огромный зверь с жалобным рыком, отлетел на скалы, перекувыркнулся несколько раз, и остался неподвижно лежать на камнях, неловко вывернув шею. Руки Удагана разжались, он беззвучно осел на землю.

Но краткой передышки и вправду хватило Эвилел, чтобы прийти в себя. Отхи хотела нанести последний удар, но Эвилел тоже выбросила вперед открытую ладонь. Будто маленький ураган понесся с горы в сторону отхи. Ее швырнуло на землю и буквально расплющило: грудная клетка вогнулась, хлынула кровь. Есита не издала ни звука, лишь открыла шире глаза, которые тут же подернулись дымчатой пленкой. Ураган утих.

Эвилел так быстро, как могла, поспешила вниз. На середине спуска подвернула ногу и дальше полетела уже кубарем, прикрывая от ударов голову. Не обращая внимания на ссадины, внизу, преодолевая хромоту, поспешила к эйму. Она исцелялась с каждым шагом, и вскоре уже бежала к телу льва. Опустилась перед ним на колени, с трудом подняла косматую морду.

— Ну, что же ты? — она едва сдерживала слезы. — Ты ведь не такой уж хрупкий. Она не могла тебя убить. Не могла.

Знакомые слова сменились неразборчивым шепотом. Она водила ладонями над телом эйма, а древние слова сплетались в ажурное полотно, укутывавшее льва. Только она могла видеть, как светящиеся зеленые кружева парили в воздухе, а затем опустились на эйма, закутав его в плотный кокон. Еще немного и они словно впитались в короткую желтую шерсть, растворились в нем. Теперь он должен встать. Обязан.

Время превратилось в густой мед, оно окутало девушку, залепляя рот, нос. Эвилел задыхалась и тонула в медленно текущих мгновениях, стараясь продлить их хоть немного, чтобы дать последнюю возможность льву исцелиться. Если он хотя бы шевельнется, Удаган тоже встанет. Но вот "мед" потек быстрее, превращаясь в полноводную реку, удержать которую не хватило бы сил и у самого могущественного мага, а лев так же неподвижно лежал у ее ног.

Древний язык вновь сменился шелестом, еле различимым из-за рыданий.

— Ну, что же ты... что же ты... Ты ведь не можешь...

— Лела?..

Она сначала подумала, что ей почудилось. Медленно повернулась. Удаган сидел на корточках в двух тростях от нее и тревожно всматривался в девушку.

Эйм-лев легко поднялся и исчез за холмами. В один миг она вскочила, бросилась к эйману. Он едва успел встать, чтобы поймать девушку.

В кольце его рук она то ли била, то ли гладила его грудь.

— Ненавижу, ненавижу тебя! — Эвилел все еще плакала. — Как ты мог? А если бы она убила тебя? Тебе же нельзя к ней, магия для эйма смер... — она не договорила, с рыданием спрятав лицо у него на груди.

— Тише, тише, солнышко, — он ласково гладил ее по спине. — Все обошлось... Ты меня спасла.

— Я тебя ненавижу, ненавижу, — она успокаивалась, губы скользнули по могучей шее, скуле. Она привстала на цыпочки, поцеловала его веки. — Я тебя ненавижу, слышишь?

— Слышу, слышу, солнышко. Уже все прошло, — он чуть отстранил девушку, но та вцепилась в него с новой силой и целовала везде, куда только доставала. — Господи, да пожалей же меня! — взмолился он. — Я же мужчина... — Эвилел отодвинулась, так же крепко цепляясь за рубашку, посмотрела в глаза. Только посмотрела, но он, как всегда, понял ее без слов. — Лела?.. — прохрипел он, а потом медленно склонился и очень нежно поцеловал.

Поцелуй быстро бы перешел во что-то большее, но она, обняв его за шею, выдохнула в самое ухо.

— Не сейчас, Ле. Там принц. Он умирает. Я позову монахов. Не сейчас, ладно?

Удаган с усилием кивнул и разомкнул объятия. Девушка подошла к клетке, осмотрела замок, по-прежнему не касаясь его руками.

— Помоги, — попросила она эймана.

Он пожал могучими плечами, оглядел землю, словно ища подходящий камень, чтобы сбить замок, и... отправился обыскивать отхи. Ключ нашелся довольно быстро. Он вытащил Ялмари из клетки. Эвилел встала на колени и точно так же, как только что над эймом, водила ладонями, оживляя бесчувственное тело.

— Он дышит, — с облегчением сообщила она. — Все будет хорошо. Он выживет. Только надо дать ему воды. Столько дней на солнце, — она удивленно уставилась на эймана — Удаган подал ей бурдюк.

— Я сходил, пока ты колдовала, — объяснил он с усмешкой. — Даже не сильно нагрелась в шатре отхи. Магия, наверно.

— Подержи ему голову, — попросила Эвилел. Удаган приподнял Ялмари, а девушка влила воду в рот. Принц дрогнул и застонал. — Перенеси его в тень, — попросила она. — Сейчас принесу что-нибудь из шатра.

— Может, лучше его прямо туда отнести?

— Нет, не хочу. Там могут быть следы враждебной магии. Мне будет тяжело. Да и ему не легче. Она до последнего надеялась убить его.

Вскоре девушка устроила ложе в тени холма, Удаган бережно, будто ребенка, переложил туда Ялмари.

— Это ведь ненадолго, — опять объяснила Эвилел. — Они уже за холмом. Положим его на носилки и отнесем в монастырь.

— Лучше сразу в Энгарн, — возразил эйман. — Он быстро оклемается. Оборотень ведь.

— Да, — согласилась она. — Так будет лучше. Монахи проводят их. Подлечат принца, если что. И защитят. А мы вернемся в монастырь, — словно невзначай уточнила она. — Но отсюда надо уходить. Ногала слишком близко. Кто знает, что они собираются делать.

"И где сейчас Норсон", — угадал Лев то, что она не договорила.

— Хорошо, — согласился он.

Из-за холма появились верблюды. Монахи замедлили ход, и один всадник опередил их. Шрам сполз с верблюда и подбежал к Ялмари.

— Что с ним? — потребовал у Эвилел.

— Он жив, — сообщила она, вновь превращаясь в Хозяйку монастыря. — Завтра, а может, и к вечеру, он будет в порядке. Ахалия, — тут же отдала распоряжение, — нам нельзя задерживаться. Отправляемся прямо сейчас, приготовьте носилки. Доставите принца к Аваримским горам. Оттуда вы доберетесь? — вновь обратилась она к полуполковнику.

— Конечно! — недовольно бросил он, хотя за такую щедрость должен был бы благодарить.

"Злится, что сразу не дали монахов, — догадался Удаган. — Но кто мог знать..."

Все зашумело, закружилось. Кто-то делал носилки, которые можно было бы закрепить на верблюде, кто-то готовил могилу для отхи, кто-то раздевал принца, омывал и смазывал его раны под строгим взглядом полуполковника. Эвилел о чем-то спрашивала, отдавала приказания, лорд Нево присел в тени, вид у него был измученный и безразличный. Удаган почти неотрывно следил за девушкой. Она делала вид, что не замечает этого взгляда. Но что-то было между ними. Что-то, позволяющее чувствовать, что она с ним, хотя не смотрит и не разговаривает. Точно невидимые нити, позволяющие ощущать не только каждое движение друг друга, но каждую мысль и эмоцию. Единственный недостаток — он стал глух ко всему остальному. От созерцания Эвилел его отвлек только болезненный вскрик.

Там, где только что лежал принц, копошилась куча-мала: кто-то хрипел, кто-то стонал, кто-то звал на помощь. На карачках отползал в сторону Сорот и поднялся только на безопасном расстоянии, опираясь о клетку. Трясущимися губами произнес:

— Ш-ш-шереш. Я-а т-такого не в-видел...

Удаган слышал это уже за спиной, разобрав, что у подножия холма дерутся. Глаза Ялмари сверкали по-волчьи, и он сражался, душил, рвал зубами каждого, до кого мог дотянуться. Хорошо еще в волка не обратился, а то бы собирали они сейчас монахов по кускам. Недолго думая, Лев улучил момент и с размаху ударил его кулаком в висок. Глаза принца закатились, он обмяк и осел на землю. Удаган помог встать полуполковнику, к ним спешили другие монахи.

— Что произошло? — Эвилел подошла ближе.

Шрам стиснул зубы — рука у него была перебита.

— Он пришел в себя и кинулся на нас, — сквозь стон сообщил еще один пострадавший. — Стал одного душить. Мы удерживали его, но он слишком силен даже для здорового.

— Да он вообще не человек, — осмелел Герард. — Вы видели, как у него глаза сверкали? А клыки? Нам подсунули кого-то вместо принца.

Эвилел склонилась над телом.

— Осторожно, — предупредил Удаган, но девушка не обернулась. Она вновь водила руками над принцем, закусив губу. Заметив еле заметное шевеление, Удаган грубо оттолкнул ее и поймал принца в объятия: едва Ялмари пришел в себя, снова захотел убить тех, кто находился рядом. Удаган был силен, а Ялмари ранен, но принц рвался так, будто от этого зависела не только его жизнь, но и жизнь самых близких ему людей, в то время как Лев боялся убить оборотня. Он начал терять силы, вскрикнул, когда зубы впились ему в плечо.

— Поверни его ко мне! — крикнула Эвилел.

Эйман дернулся всем телом, разворачивая принца, девушка выбросила вперед раскрытую ладонь, и парень снова обмяк.

— Он будет спать, — сообщила она прежде всего Шраму, который забыл о боли. — Полчаса у нас точно есть.

— Он сошел с ума, — полуполковник словно оправдывал Ялмари.

— С ума сошел?! — возмутился лорд. — Я видел сумасшедших. У них таких клыков не бывает!

— Нет, — медленно произнесла Эвилел, — это не душевная болезнь. Это может быть только заклятие. Он явно не узнает нас. Принимает за врагов. Но, к сожалению, я не могу снять заклинание отхи. Мне надо вернуться в монастырь. Может быть, там я найду, как помочь ему.

— Принца тоже надо отвезти в монастырь, — с готовностью подтвердил Сорот.

— Нет, — решительно возразил Шрам, — принц должен вернуться домой. Полад... Он что-нибудь придумает.

— Он придумает, как нам обоим голову отрубить! — заорал Герард. — За то, что не углядели за королевским дитятком. Я не поеду с ним! Не хочу, чтобы во сне он мне горло перегрыз.

— Он поедет домой, — набычился полуполковник.

Назревала драка, и Удаган быстро встал между людьми.

— Будет так, как скажет Хозяйка монастыря, — успокоил он.

— Он может ехать домой, — вынесла вердикт Эвилел. — Шрам отвечает за жизнь принца, он считает, что дома он быстрее найдет помощь. Пусть так и будет. Если я что-то узнаю раньше, то сообщу. Ахалия, подай мою сумку, — она достала оттуда небольшой глиняный сосуд и подала Шраму. — Вот, добавляйте несколько капель в воду, и он будет спать. И его обязательно надо связать, чтобы он не напал внезапно. Ле, свяжи его прямо сейчас.

— Сорот пусть свяжет, — отмахнулся он. — Я его щадить буду, а он, опасаясь за свою жизнь, свяжет крепко.

— Я к нему не притронусь! — угрюмо огрызнулся лорд.

— Придется тебе, Ле, — усмехнулась девушка. — И не щади его.

Эйман закрутил Ялмари в веревки, как в кокон. После этого ему влили первую порцию снотворного.

— Ты можешь добавлять капли и в еду, — напутствовала Эвилел Етварта напоследок, пока Ялмари укладывали на верблюде и прочно закрепляли носилки.

Как только все были готовы, девушка благословила монахов.

— До Аваримских гор, — напомнила она. — Я жду вас обратно.

Они еще немного подождали, глядя вслед каравану. Как только последний верблюд скрылся за горизонтом, девушка обняла Удагана за шею.

— Ты чуть не умер, дважды спасая меня, — ласково шепнула она, целуя его. — Я тебя ненавижу!

17 уктубира, Чарпад

Бред сменялся явью на краткий миг и вскоре он перестал отличать, что происходит на самом деле, а что только мерещится. Ялмари видел то ослепительное солнце, то какую-то красотку в вызывающе прозрачных одеждах — шлюхи в Энгарне и те одевались скромнее. Она приезжала на огромной ящерице, рассматривала его, смеялась, ковырялась в его ранах, что-то клала внутрь, отчего тело болело еще сильнее. Потом приходил маг в сером балахоне. Сверкая из-под капюшона алыми глазами, он невнятно бормотал над Ялмари, доставал что-то из его ран, грубо запихивал обратно, затем разрезал череп, так что кровь заливала лицо, и ковырялся внутри. Он хотел одного, чтобы уже быстрее маг сделал то, что ему нужно и убрался.

Приятных снов, где к нему приходила Илкер, больше не снилось, только дурные. Но оказалось, что может быть еще хуже.

В один из дней раны вспыхнули голубым пламенем, которое обычно сопровождало магию, а затем клетка, в которой его держали на солнце, растворилась в воздухе. На песке недалеко он различил труп девицы. Теперь она не выглядела красавицей, ее будто переехала карета: колесо вмяло грудную клетку внутрь, разорвало плоть, перемололо кости.

А он почувствовал прилив сил. Его кто-то освободил. Теперь можно бежать, найти Шрама и Сорота, вернуться домой...

Мерзость появилась внезапно, словно привлеченная его мечтами о доме. Он не мог назвать это другим словом. Кроваво-красные пупырчатые твари, размером с большого медведя бродили вокруг. Пузыри на их коже надувались и лопались, из них сочилась слизь, заливая многочисленные зрачки, которые то прорезались по всему телу, то закрывались, как раковины моллюсков. И если глаз было много, то пасть, усеянная длинными и короткими острыми зубами, только одна. Такая пасть клацала прямо перед ним, заставляя морщиться от тошнотного запаха.

И эти мерзости еще и разговаривали. Они поворачивались друг к другу, разевали зубастые рты, открывали глазки, и слышалось какое-то бульканье, вперемешку с утробным рычанием. Качались всем телом, точно соглашались, или вертелись на месте, выражая недовольство.

Потом как щелкнуло что-то в сознании, и он разобрал их речь. Они собираются напасть на Энгарн, помочь Загфурану. А его возьмут в заложники. Если бы он не был принцем, они бы сожрали его. И всех, кого они встретят на пути они сожрут.

Вот тогда он и бросился на них. Преодолевая отвращение, грыз, ломал, душил каждого, до кого дотягивался. Потерял сознание, когда когтистая лапа саданула в висок, сдирая кожу с половины лица. Но как только пришел в себя, снова дрался и почти одолел одно чудище, если бы ему на помощь не пришли другие. Ему будто выдавили глаза — стало темно и пусто. Но, и бродя в этой темноте, он знал, что как только выберется, снова нападет, и будет убивать. Они могут связать его, опоить, стукнуть по голове, чтобы он потерял сознание. Но как только он придет в себя, будет бороться.

Он не оставит попыток никогда, потому что самое страшное, что может случиться — это мерзость-людоед, завоевывающая Энгарн.

19 уктубира, Песчаный монастырь

День был полон забот. Эвилел была величественна и холодна, как настоящая Хозяйка монастыря. Кого-то выслушивала, о чем-то выспрашивала, что-то планировала и никогда даже взгляд не бросала в сторону эймана, ходившего за ней словно тень. Но ему это и не требовалось. Главное, что она была рядом.

Как только они вернулись, девушка уединилась в Одинокой башне, потом сразу встретилась с Тагиром Свальдом, долго беседовала с ним, после чего он будто почернел и сидел в библиотеке, не спускаясь и на обед. Утром он пришел к Эвилел такой же мрачный, лохматый, заспанный и сообщил, что возвращается в Энгарн. Хозяйка монастыря благословила его, дала верблюда и все необходимое для пути. Дала еще что-то, сунув в ладонь, так что почти никто не заметил, кроме Удагана, который наблюдал слишком внимательно. Попросила, чтобы, когда Свальд доберется до Аваримских гор, он отпустил верблюда — животное само вернется домой, в монастыре особые верблюды. Свальд уехал, не позавтракав. Это он зря.