Заставила себя переключиться. Приподняв ногу Сергея, я обрадовалась: самое страшное место — пятка вскрылась! Господи, как хорошо, что гангрена не успела добраться до пальцев!.. Вооружившись ножницами, я принялась со всеми предосторожностями срезать и кожу, и прогнившую плоть.

Не заметила даже, как ушёл Андрей.

— Ну, что скажешь? — спросил Сергей.

— Месяца через два начнёшь на костылях передвигаться, — отозвалась я, любовно вытирая с пятки сочащуюся слизь. — Или хватаясь за мебель и стены.

А через минуту поняла, что он молчит. Закончила заматывать пятку. Посмотрела снизу вверх и осторожно спросила:

— Я что-то пропустила? О чём ты спросил?

— Ну, было кое-что, — пробормотал он. — Что Андрея успокоило. Он тебе потом скажет. А пока мне хотелось бы вернуться к работе.

Несколько недоумевая, я быстро собрала всё, что нужно, и час тихохонько, с вязаньем, просидела на диване в его комнате. Он почти и не оборачивался ко мне. Да и чего смотреть, пока вяжу?.. А потом час закончился — и я на законных основаниях смылась.

Дверь закрывала — оглянулась. Он кресло развернул — смотрит. Кивнул.

Перед завтраком спросить Андрея, что они там выяснили, не успела. Пока готовили, пока туда-сюда... Выяснилось, что почему-то опаздывает на завтрак Александр, который, насколько я успела заметить, со вчерашнего дня ещё ходил какой-то более рассеянный и углублённый в себя.

Я резала хлеб на кухне, когда дверь распахнулась, в кухню ворвался Андрей, с грохотом пораспахивал дверцы стенных шкафчиков и быстро перебрал невидимые, но весело зазвеневшие бутылки.

— Вот св... ! — возмущённо и в то же время со странным чувством сожаления сказал он.

— Что случилось? — с любопытством спросила я.

— Да я не сообразил, когда крёстная приехала, что надо спрятать... Что здесь же Шурик, блин!

Он выглядел и в самом деле обуреваемым каким-то сложным и, кажется, противоречивым чувством.

— Андрей, я у вас человек новый. Возможно, это меня и не должно касаться, но... Раз уж ты начал, может, закончишь? Что происходит?

— Шурик вдрызг пьяный. С ночи накачался. В зюзю, — мрачно сказал Андрей. — И ведь я мог предвидеть! Нет, забыл!

— А крёстная тут при чём?

Андрей скривил рот, словно не зная, говорить — нет ли.

— Любовь у него великая к ней. С самого первого момента, как на свадьбе Сергея и Лины Марину увидел, всё приставал к ней со своими чувствами. И сейчас... Как увидит — напивается по полной... Блин — ещё раз! А я забыл!

"Я... не хочу, чтоб ты ему приснилась..." Почти шёпотом...

— А... Марина знает?

— Знает, конечно. Приставал же.

— И что?

— В смысле — что?

— Как она к этому относится?

— Смеётся, конечно. Ну, ругается, если уж очень липнет. Она ж замужем. Дядя Гриша — мужик насмешливый, не вмешивается. Говорит: подцепила заразу — сама дезинфицируй. Да и разница у них в возрасте немаленькая. А Шурик всё равно не отстаёт. Ну куда он ей? Он и выглядит как пацан, и росту у него для неё не хватает... И вообще...

Вспомнив воительницу, я попыталась представить рядом с ней Александра. Да, несмотря на возраст, Александр выглядит абсолютным мальчишкой. Она высокая, стремительная воительница. Он — небольшого росточка, меланхоличный ангел-пессимист. Не пара. Тем более — третий лишний... Я затаённо вздохнула. Поэтому Марина пыталась вчера с ним разговаривать, когда он замкнулся за ужином. Сочувствует. Если я правильно поняла. И, если я правильно поняла, почему он не хотел пускать меня ночью к Сергею, Александр сочувствует мне... Неужели у меня на лице написано, что я влюблена? И тоже третья лишняя... И по годам не ровня...

— Не. Жалеть, — раздельно произнёс Андрей, оказывается внимательно следивший за моим лицом. Он забрал у меня доску с хлебом. — На шею сядет.

— Не жалею, — как можно более спокойным голосом сказала я. И тут же поинтересовалась: — Я не совсем поняла, что имелось в виду, когда вы разговаривали с Сергеем про Лину. Что-то там про компьютер и интоксикацию.

— Ты не слышала? — удивился Андрей.

— Слышала, но краем уха получилось. Зато у Сергея пятку прорвало, и она теперь чесаться будет! — радостно сообщила я. — Что значит — выщелочивание гнили продолжается!

— Не понял. И чему ты рада? — внимательно посмотрел он на меня.

— Так чесаться — значит, выздоравливать будет! Вспомни, у тебя наверняка бывали царапины. Когда заживает — чешется. Ну? Давай про компьютер.

— Сергей сказал, что он спал сном праведника из-за твоего отвара и ничего не помнит. Если Лина и приходила, то он её не видел. А компьютер... Когда врачи сказали, что у него гангрена, он перелопатил весь Интернет в поисках излечения и многое узнал о состоянии организма, поражённого гангреной. Учти, Оля, он откровенен, но только со своими, хотя любой мог бы про это узнать, загляни он в Интернет. На данный момент, если бы даже Лина попыталась его... ну, совратить или соблазнить, он был бы не дееспособен. В связи с интоксикацией организма. Он к этому относится спокойно, потому как (это он так пошутил) он собирается быть в полной боевой готовности уже скоро — в связи с каким-то событием в своей жизни. Всё ясно?

— Ага. Всё, — ответила я.

И подумала, что могла бы поверить Сергею, если бы не два... нет, даже три "но". Когда Лина раздевалась перед ним, он подхватил её халатик. А говорит — спал. Я как вспомнила, как представила: он ловит её тёплую вещичку — тёплую, потом что она только что была на ней, на её теле... Аж мурашки по спине...

Второе — уверенность Лины. Андрей не зря же был возмущён её хозяйским поведением и наглостью. Мне она только предложила погладить её вещи. Даже спросила, не могу ли я... Андрею уже приказала.

А третье... Я не верю тому, что сказал Андрею Сергей про свою мужскую несостоятельность. Ну не выглядит он так! Хотя мне ли быть спецом в этом деле... Ведь он сам сказал, что именно хочет меня!.. Но любопытство взыграло. Как сказал Сергей? Работа сидячая? Но если не знать про гангрену, хозяин дома выглядит богатырём.

— Андрей, а Сергей занимается каким-нибудь видом спорта? То есть — занимался?

— На цокольном этаже дома у него система есть — для бодибилдинга. А что?

— Нет. Ничего. Просто интересно.

Вот и сработали все три "но".

Но какое мне-то дело до этого?

И почему я такая логичная? Может, в таких делах не надо быть рассудительной? А может, я его и не люблю, раз настолько рассудочна?.. Даже голова заболела от тяжёлых неотвязчивых дум. Беспощадный Андрей оглядел кухонный стол и велел:

— Пошли наверх. Вроде всё взяли.

Я прихватила хлебницу и последовала за ним.

Александра на завтраке не было. А Лина вошла последней, больше похожая на брата — вялая и чуть с обиженной миной, будто стоически переносит тяжкое оскорбление, чем на ту светскую красавицу, которой я её до сих пор видела. Что это с нею?

Правда, к Сергею она подошла как обычно — сесть рядом, и тот не возражал. Зато Марина Львовна вдруг подсела ко мне, а я ведь с Андреем!.. Боюсь, Сергей здорово обзавидовался нашей компании! Лина с ним говорила о чём-то — вроде как поддерживала лёгкий светский разговор, а ему так очевидно хотелось к нам, в нашу, хоть и негромкую, но энергичную болтовню со смехом и подколами!

Под конец разговора Марина (велела мне звать себя так) напросилась ко мне после завтрака в комнату — посмотреть на вязанье, да и поболтать немного.

— ... Пока Сергей гуляет по саду!

Сергея последняя фраза насторожила.

— Вы это о чём?

Марина мгновенно преобразилась в томную даму и томно, почти с французским прононсом пропела:

— Мы о том, что, пока хозяин дома совершает традиционную прогулку, мы собираемся на девичник — с мужским стриптизом!

— Мама! — укоризненно воскликнул Сергей.

Я и Андрей — хохотали в голос. Лина — надулась.

— А что такого? — удивилась Марина и усмехнулась: — У нас свои дела — которые между нами, девочками.

— Мама, не хулигань.

— Тиран и деспот, — констатировала Марина. — Разве я такого сына воспитывала?

Перепалка между ними продолжалась недолго. Андрей извинился и принялся убирать со стола — я взялась помогать ему. Не бросила, даже перехватив лёгкую гримаску брезгливости на прелестном лице Лины. Хотя была очень благодарна Марине, которая, ни слова не говоря, сложила стопку тарелок и понесла вместе с нами вниз.

Когда она вышла из кухни, а Андрей аккуратно сложил всё в посудомоечную машину, оказывается хранившуюся до сих пор в кладовке на цокольном этаже дома, а сейчас, в связи с наплывом гостей появившуюся в кухне, я спросила:

— Послезавтра уже праздник у Сергея. Как же ты собираешься в этот день работать? Или будешь готовить всё заранее?

— Ну, во-первых, этот праздник будет только для своих, которых в самом деле наберётся достаточно, но — слава Богу! — не толпа. Во-вторых, я ни пальцем не пошевельну в пятницу. Мы заказали всё в ресторане с выездом на место. С меня только посуда. Строго по списку. Так что я тоже буду среди гостей. А ты? — Он вгляделся в мои глаза. — Хочешь, я повезу вас завтра с сестрой по магазинам? Что-нибудь себе приглядишь на пятницу.

— Андрей... На пятницу я хочу отпроситься. Думаю, Сергей возражать не будет. Утром ноги перевяжу, а вечером необязательно: один раз не сделаю — ничего не случится.

— Сомневаюсь, что Сергей возражать не будет, — пробормотал Андрей.

Марина оказалась расспросчицей не хуже Сергея. Она заставила меня рассказать всё: о семье, о доме, о родителях — в том числе и о бабуле-травнице, обо всех моих увлечениях. Болтая закадычными подружками, сидели на кровати — Марина первая предложила, чтобы уютней было. Между нами развалился довольный-предовольный Стах, поглядывая на столик, придвинутый к кровати. На столике стояли ваза с яблоками и две креманки с мороженым — оказывается, Марина тоже обожает эти лакомства. А выставил их нам Андрей, забежавший перед прогулкой Сергея.

Марина так искренне восхищалась моим вязаньем, что я повытаскивала все свои недовязы, — и мы увлечённо обсуждали, какие вещи могут выйти из них, а какие лучше переделать. Посмотрели и обсудили журналы. Намерились всего. Особого восторга и хихиканья удостоились... мм... удостоилось вязаное бельё из соединённых между собой цветочков. В них... э... В этом бельё мне осталось довязать только завязки, а потом — носи с удовольствием. Марина немедленно заказала мне такое же.

— Муж — обалдеет! — с интонациями интриганки-искусительницы пропела Марина.

Я с завистью вздохнула: судя по некоторым репликам, кажется, муж Марины и так балдел от жены — безо всяких прибамбасов.

В общем, мы наболтались, нахохотались — да так, что живот заболел. Настроение, в последнее время полезшее было вниз, взбодрилось...

Вот так, счастливо смеясь, довольные друг другом и проведённым вместе часом, мы с Мариной, обнявшись за пояс, вышли из комнаты — как раз в тот момент, когда Андрей придержал входную дверь, чтобы Сергей въехал в холл. За его креслом безмятежно шла Лина. Кажется, ей и в голову не пришло в несколько шагов обогнать Сергея, чтобы собственноручно открыть ему дверь.

Весёлая улыбка Марины при взгляде на бывшую сноху растаяла до тени — холодной и слегка презрительной. Сергей взглянул на нас, задержал цепкий взгляд на матери и жёстко сказал:

— Не надо, мама. Это ненадолго.

Я даже позавидовала: ну и у них и взаимопонимание!.. Что имел в виду Сергей? Что срок "баша" Андрея заканчивается и Лине волей-неволей придётся взять бразды правления всем хозяйством? И тогда ей будет уже не до презрительных взглядов на некоторые стороны хозяйственного бытия?

Между тем Сергей кивнул мне:

— Оля, зайди, пожалуйста, и посмотри, что у меня с перевязкой. Такое впечатление, что тряпки на левой ноге упали. Некомфортно.

При виде конкретно искривлённого рта Лины мне вдруг так захотелось взять банку со снадобьем и разбрызгать вонючку по всем углам апартаментов Сергея! Чтобы эта фифа вообще больше не появлялась вблизи хозяина дома!

Как говорил один ребёнок: "С кем поведёшься — так тебе и надо!" Час в обществе воительницы не прошёл даром. После того как представила воинственное действо, вздохнулось полегче. Я уже спокойней пошла по пандусу вслед за Сергеем, размышляя только о том, как же тряпки могли упасть — я ведь хорошо замотала мешки на них. Он оглянулся на меня — взгляд вниз, чуть улыбнулся. Я слегка, почти бесшумно фыркнула, но руку на подлокотник опустила. И затаила дыхание, хоть наших рук с первого этажа уже не видно: он снова накрыл своей ладонью мою ладонь.

Открыла ему дверь, выждала, пока заедет, и сразу пошла в ванную. Если уж тряпки точно свалились, надо будет заново их поменять. Вышла и в первое мгновение не поняла. Где Сергей? В комнате с компьютером его нет.

Его спокойный голос окликнул меня из спальни:

— Оля, я здесь!

Он и в самом деле оказался в этой комнате. Сидел задумчивый, будто напряжённо размышляющий о чём-то, спустив левую ногу чуть за подножку. Сумку с перевязочным материалом я отложила в сторону, чтобы рядышком была. Пришлось присесть не на корточки — слишком низко оказалась сдвинутая нога, а на колени. Только взялась закатывать ему штанины, как Сергей чуть перевесился через край подлокотника, будто что-то выглядывая на полу.

Ничего не понимая, я наклонилась в ту же сторону: что там?

Сильная рука метнулась за мою спину и обняла меня, словно поймав — ладонь у меня под мышкой. И приподняла, вынуждая уже не сесть — а встать на колени. Губы в губы — его тёплое дыхание:

— Попалась...

Все думы вылетели из головы. Смотрела в омут его мягко темнеющих зелёных глаз — и тонула с последней мыслью: "Пусть будет всё, как будет... Пусть будет..."

Сама не заметила, как ещё привстала на коленях, чтобы ему удобней было обнимать меня, чтобы не наклонялся... Всё равно не отпустил. Белые волосы упали вокруг моего лица, щекоча и сводя с ума... Сухие от горячего дыхания губы коснулись моих губ. Его язык осторожно прошёлся по верхней губе, пробуя, узнавая... Взрывая меня и заставляя плакать от счастья. Мягкими прикосновениями губ он снимал мои слёзы... И я не выдержала — сама прильнула к его рту, жёсткому, требовательному. Он пил моё дыхание, я — пила его... Тепло нашего дыхания смешалось так, что мы уже задыхались от буйства сумасшедших чувств, которые странным вихрем окружили нас и волновали, заставляя обнимать друг друга так, словно видимся в последний раз перед долгим расставанием.

Вскоре я обнаружила, что уже стою, склонившись к нему и запустив пальцы в его волосы, а он крепко держит ладонями моё лицо, будто страшась, что я вот-вот сбегу. Мы ослепли — глаза в глаза, задыхаясь и поспешно передавая друг другу последние остатки воздуха... Мир отступил, оставив нас наедине.

27.

Вооружившись расчёской-массажкой, я медленно и осторожно расчёсывала ему волосы. Когда мы более-менее успокоились, он мельком пожаловался на головную боль, а я, внутренне торжествуя, тут же предложила сделать ему массаж. Встав за креслом, одной рукой вела расчёской по волосам, другой, ладонью, — гладила по расчёсанному, совершенно шалея от этих простых прикосновений. Сначала он пытался одновременно работать на компьютере, и расчёсывание ему вроде не мешало. Но как-то так получилось, что он расслабился и прислонился головой ко мне. Глаза закрыл. Искоса поглядывая на него, я видела, как он расслабляется всё больше, как постепенно проступает вокруг рта странная горечь в виде складок, и мне хотелось бросить расчёску и просто гладить его по голове, только бы ему было хорошо...