— Ваагх! — согласно громыхнули подошедшие нобы и младшие ваиводы.
— Ваагх!!! — я радостно присоединилась к остальным. Радость окрыляла. Бальшой босс сказал! Мы! Пойдем!! На север!!!
Гелдиира
Караван из владений д'Ин Амита подошел вовремя. Рисковать, полностью перестраивая стену — никто не стал, но големы споро возводили из привезенного камня несколько малых укреплений, которые д'Ин Амит назвал редутами и люнетами, чтобы максимально затруднять оркам штурм основной стены. В спешно восстановленной кузнице големы выковали новые створки ворот, взамен выбитых тараном, а сам таран — затащили внутрь. В очередь же строительства Места Силы были внесены лаборатория алхимика, почему-то не возведенная предыдущим хозяином этих земель, и вторая кузница.
Д'Ин Амит не стал истерично рушить доставшийся ему замок, и спешно перестраивать "под себя" — враг слишком близко. Хотя лояльность войск, которые можно нанять в Серых холмах, и сомнительна, но, мы, темные эльфы, знаем, как обеспечить, чтобы даже самые нелояльные войска не повернули оружие против своих хозяев. В конце концов орки в Подземье — явление отнюдь не редкое, так что как заставить этих полуживотных служить настоящим хозяевам Подземельной Тьмы — истинный народ отлично знает. И некоторые способы я подсказала своему любовнику. Честно говоря, он немного скривился, но согласился, что это вполне может быть полезно. Правда прибегнуть к найму (и, соответственно, вполне рабочим способам истинного народа) он согласился только в случае, если нехватка сил станет очевидной. Конечно, это может быть поздно, но... В данном случае этот мужчина — противоестественно-главный. Я могу только советовать.
Железные драконы и стаи призванных переставшими испытывать дефицит маны магами и джиннами д'Ин Амита летающих тварей почти всех стихий отправились разорять поселения орков, в которых Гхыртыкбургуз мог бы получить подкрепления. Из этих рейдов железные драконы временами возвращались потрепанными, а призванные летуны — и вовсе несли потери. Но драконов спешно чинили, а потери среди призывов и вовсе никто не считал.
Зато эти загонные отряды притаскивали еще живых орков, которые не совсем добровольно принимали участие в ритуалах, проводимых демонологами и некромантами, пополняя защитников Серых холмов бойцами, заведомо более лояльными, чем орки, которых пока что никто не торопился нанимать.
Светленькая демонстративно выразила свое неодобрение подобным методам пополнения армии, и удалилась. Как она сказала, "полноценного древесного стража за день-два не создать, но вот вырастить во рву цветы, вдыхать аромат которых для любого, способного к дыханию, будет несколько опрометчиво — вполне возможно". Так что сейчас она ковыряется во рву... склоны которого уже вполне себе бодро зеленеют. Хоть она и дура светлая, но дело свое знает!
В общем, Серые холмы готовились к обороне.
Маэлрос
Как один из князей Великого дома Серебряной ивы, я, разумеется, не мог себе позволить, войдя в мар'гуилдэ3, подобно глупым туима, перенимающим всякую гадость от эдайн, плюхнуться на "удобные" диваны, выращенные вдоль стен.
Увы, современная молодежь глупа и не уважает мудрость старших и древние традиции, бессмысленно перенимая "новые, более удобные и прогрессивные" у этих полуживотных — эдайн. К сожалению, некоторые выходки беспутных туима приходится просто терпеть, дабы не усугублять конфликтов в обществе. Но это не значит, что всякие новомодные штучки, вроде уже упомянутых диванчиков, мне нравятся. Ведь те, кто рассаживаются там, демонстрируя пренебрежение тренировками тела и стойкостью духа, тем самым лишают себя замечательных эстетических переживаний, поскольку все настоящие мар'гуильдэ, в отличие от простонародных заведений нижнего яруса, выращены таким образом, что наилучший вид открывается именно с середины комнаты, где и расположены места для правильной беседы. К тому же, это эдайн не могут достаточно длительное время пребывать в правильной позе, вот и вынуждены изобретать себе подставки под задницы. Перворожденным не знакомо такое понятие, как "затекание", зато рассаживаясь на этом непотребстве — глупые туима сами отказываются от некоторых возможностей старых школ владения мечом, в которых множество атак начинаются прямо из энва-хамбэ. Вот и сидят они на этих подпорках, путаясь в собственных мечах, потому как для высокого искусства отнятия жизни при помощи острого лезвия такая поза неестественна. Нет, конечно, настоящий мастер Меча должен уметь убивать в любом состоянии, но где мастерство, а где — туима? Молодые глупцы и вовсе частенько пренебрегают мечом в пользу лука, который, конечно, тоже оружие вполне традиционное и правильное... но имеет и некоторые недостатки, которые приходится закрывать другим оружием и навыками его использования.
Я прошел к центру комнаты, и опустился на одно из мест, специально для того предназначенных. Бессмысленные ростки сейчас пренебрегают традициями настолько, что, даже если им приходится отказаться от людских изобретений, плюхаются на пол где попало, даже не подозревая, сколько можно сообщить собеседнику простым выбором места для принятия энва-хамбэ. К примеру, сейчас мой выбор означает, что я — хозяин, согласный принять гостя. Опустись я на полшага дальше, и древесный узор под моими ногами намекнул бы любому, умеющему видеть и понимать, что я ищу одиночества, и не желаю, чтобы в этой комнате присутствовал кто-то еще. Учитывая суммы, которые приходится выплачивать за возможность посетить мар'гуильдэ такого уровня, случайных посетителей: всякой бессмысленной черни и бесшабашной молодежи здесь практически не бывает, и подобные желания — склонны уважать.
Я внимательно осмотрел себя. Разумеется, поправлять ничего не требовалось, но подобное действие было необходимо, чтобы не создать у самого себя впечатления глупого варвара, не понимающего необходимости поддержания совершенства в любой ситуации.
Мой сегодняшний собеседник появился точно в назначенное время. Уже хорошо. А вот то, как парень в одежде с символами Парящего журавля с тоской покосился в сторону диванчиков — серьезно уронило мое мнение о нем. Правда, надо сказать, что место для себя он выбрал правильно. По древним традициям такое размещение справа-спереди от хозяина демонстрировало уважение к мудрости старшего и готовность к серьезному разговору со стороны младшего. А то, что это место находится как раз там, куда мне удобно махнуть мечом даже не вставая из энва-хамбэ... это, право же, случайное совпадение.
— Элен сейла люменн оменнтиэльво4, — чеканные строки древнего этикета позволили с ходу задать правильный настрой.
Правда, от молодого я подобающего ответа даже не ожидал, так что краткая форма приветствия, более подобающая для случайной встречи где-то в лесу — не стала для меня неприятным откровением. Похоже, мой собеседник даже не понял, насколько глупо выглядит, используя простое пожелание здоровья, пусть и дополненное подобающим поклоном. Но и это — тоже полезная информация об оппоненте в сегодняшнем разговоре.
Мы молчали. Понимание того, что начинать серьезный разговор до того, как будет выпита первая чаша анта'алассэ, напитка, дарующего радость и понимание, есть недопустимое варварство — доступно даже туима, только вчера покинувшему Коа'Нессэ.
Лоссэ5 опустилась так, чтобы дополнить нашу с гостем конфигурацию, придав ей недостающие завершенность и симметрию. На специальную дощечку она выложила ветвь, дарованную меллорном, и пучки восемнадцати трав, боле половины из которых не растут нигде, кроме Вечного леса, а треть — вообще только там, куда падает тень меллорнов. Разумеется, для напитка, радующего Перворожденного не подходили грубо сорванные, а то и опаленные огнем листья. Каждый лист, выложенный лоссэ — светился Жизнью, и девочке приходилось поддерживать их в этом состоянии своей магией. Так что лоссэ — весьма уважаемая профессия, на одном уровне с скульпторами жизни6 и певцами металла7. А уж в этой мар'гуильдэ по понятным причинам не было места дилетантам.
В строгом порядке, определяемом вековыми традициями, травы погружались в кипяток, бурливший в калпа'алессэ8, где отдавали свои жизни, ради создания подлинного произведения искусства. А между закладками, в строго отсчитанный момент времени, лоссэ добавляла в сосуд листок, сорванный с ветви меллорна, формируя и направляя магию напитка. Признаться, даже если бы я смог в точности повторить то, что делает эта девушка — у меня, в лучшем случае получилось бы нечто "терпимое", и то, это я, скорее всего, себе льщу. Не говоря уже о том, что достигнуть выверенной изящности движений подлинного лоссэ можно только многолетними тренировками, что делает подлинный анта'алассэ напитком "не для всех". Мастера-лоссэ встречаются отнюдь не столь часто, как мне, возможно, хотелось бы.
Помощник лоссэ принес подобающие случаю чаши. Естественно, холодный металл даже не прикасался к теплому дереву, из которого были созданы эти чаши. Это пусть всякая чернь на нижних ярусах хлебает простонародное пойло из поделок хоббитов, гномов, а то и эдайн. Настоящее анта'алассэ пьют исключительно из чаш, созданных скульпторами жизни. И теперь продукт их искусства следовало всесторонне оценить прежде, чем приступать к серьезной беседе.
Лоссэ вопросительно посмотрела на меня. Видимо, эти пошлые веяния, согласно которым беседа может начаться с первым глотком божественного напитка, дарованного Перворожденным самой Атарэ, проникли и сюда. Разумеется, я легким движением запретил ей уходить. Первые глотки анта'алассэ обязательно следует делать в присутствии мастера, чтобы позволить ей подстроить результат своего труда для каждого из присутствующих на церемонии. Иначе это будет не произведение искусства, а обычная массовка... пусть и выше среднего уровня.
Еще некоторое время я, отпустив закончившую свой нелегкий труд лоссэ, наслаждался напитком, смакуя не столько его вкус, сколько искусство мастера, сотворившей этот шедевр. А осознание того, что мастер по возрасту не далеко ушла от рядовых туима — наполняло меня оптимизмом и верой в возможности Перворожденных.
Но вот анта'алассэ распита, теперь уже можно обращаться к более утилитарным напиткам и приличной беседе.
Признаться, мне хотелось продолжить разговор обсуждением изящного пейзажного решения, вид на который открывался с нашего места. Труды скульпторов жизни и мастеров стихий (по меньшей мере — ветра, воды и воздуха, хотя, ходили слухи, что и Мастер Огня принимал участие в построении этого парка, хотя я, признаться, и не видел необходимости в этом. В общем и целом — это было бы достойным и уместным продолжением беседы. Однако, посланник Парящего журавля счел бы это издевательством (и даже не скажу, что совсем уж несправедливо).
— Слушаю, — кивнул я собеседнику, намекая, что ему следует представиться. Он — знает, к кому пришел, а я о нем — только то, что выяснил в ходе церемонии распития анта'алассэ.
— Я — Милларэн, младший князь Дома парящего журавля, — представился посланник.
Владетельный князь? Пусть и младший? Неплохо. Совсем неплохо. Даже можно сказать — хороший ход для начала переговоров. Обычно на такие вот предварительные встречи присылают "кого не жалко", чтобы в случае чего — свести претензии к "юности и самонадеянности глупого туима, преступившего пределы порученного ему дела".
Я кивнул, поощряя посланника изложить суть его дела. И молодой князь погрузился в дебри красноречия. Он явно не произносил заученную речь, но искренне переживал все перечисляемые проблемы и неустройства Вечного леса. Но в целом, речь заставляла вспомнить занесенную Неумирающими фразу: "космические корабли бороздят Большой театр". Смысл этих слов так и оставался непонятен (да никто особо и не собирался вникать в особенности существования эдайн, пусть и иного мира), но вот эмоциональный ореол этих слов однозначно позволял считать их подлинным произведением искусства, которое вряд ли будет забыто Перворожденными.
Признаться, мне было несколько скучно. Подобные речи я слышал во множестве, да и произносить приходилось пару раз. Но я не позволил скуке отразиться в моем облике, продолжая благосклонно внимать, совершая подобающие и предписанные этикетом жесты согласия, присоединения, или же сомнения и отказа. Это практически не требовало от меня каких-либо усилий, позволяя в основном заниматься вычленением реального смысла: того, что хотят от нас Парящие журавли, и что могут предложить нам.
В целом, картина смотрелась довольно-таки любопытно. Парящий журавль предлагал стать центром кристаллизации недовольства политикой Высокого князя, в форме некоего философского учения Единой Живой силы. Положения этого учения представлялись мне несколько спорными, но понятно, почему они имеют такую популярность у туима. Взамен нам предлагалось не дать Высокому князю и его союзникам задавить "мирное философское течение" силовыми методами.
— ...и невозможно привести живущих к подобающему порядку и управлению, пока не восстановленное изначальное, нарушенное Губительными силами Хаоса единство...
"Единство"? — подумал я. — "Или Единение?" Но этот вопрос так и остался незаданным. Если Дом Парящего журавля позволит хоть немного пошатнуть позиции Дома Серебряной звезды, из которого вышел вот уже третий подряд Высокий князь, их следует использовать. А любоваться медленным танцем зеленой травы — будем потом.
Гровилэн
Прямо во дворе крепости Высокого лорда распахнулся огненный портал, в который с той стороны прыгнула совсем молодая девчонка. Прежде, чем коснуться туфа, из которого складывалась поверхность внутреннего двора, прошедшая портал развернула кожистые крылья, и продемонстрировала неприличный жест тем, кто остался с той стороны. Там, впрочем, не остались в долгу. Через срез портала в раскаленный дыханием разверстых могил воздух шестого круга влетел истекающий золотым свечением Знак. Там, наверху... Хотя, наверное, это не совсем правильно. Направление на столь упорно сопротивляющийся завоеванию мир могло быть каким угодно: это зависело от направления миграции бесов, средней численности перелетных кирпичей и настроения лорда, владеющего данным доменом... Но, поскольку лордом данного владения являюсь я сам, то раз я сказал, что место, откуда открылся портал — было "наверху", значит — наверху. Так вот, там, откуда вырвалась суккуба, этот знак рванул бы с такой Силой, что дожидаться перерождения ей пришлось бы пару-другую веков. Но здесь, в сердце моих владений, где пространство и даже отчасти — время были подвластны моей воле, все ограничилось почти безопасной, хотя и болезненно резанувшей глаза, вспышкой.
— Урфир... — кивнул я прибывшей, показывая, что помню ее. Признаться, мне несколько странно, но многие из младших считают тот факт, что я помню их имена — наградой. А поскольку мне это действительно ничего не стоит — то и обращаюсь я к тем, кто вернулся с Внешней стороны9 только так.
— Господин... — суккуба сложила крылья, и опустилась на колено, приложив правый кулак к груди.
— Слушаю! — поторопил я ее.
