3.2. Растущая луна: зверь во мне

День был полон забот. Монастырь большой. Есть, конечно, наставники, но они не все вопросы могут решить. Ведь одно дело поговорить о чем-то с человеком, хоть и владеющим магией, а совсем другое — с той, в ком течет истинная кровь, кто знает то, чего больше никто на Гоште не знает. Например, что смерть принца погубит всех...

День был полон забот. Но ночь принадлежала только им.

Одинокая башня — единственное место в монастыре, куда не заходил никто из монахов. В ее самой верхней комнате лежала Книга Сущего, ожидая, когда ей зададут очередной вопрос. А чуть ниже находились покои Хозяйки монастыря. Под пологом песочного цвета они умещались вдвоем, потому что кровать здесь стояла чуть шире, чем в остальных комнатах...

Эвилел удобно устроилась на широкой груди, и водила пальчиком по буграм и впадинам, рисункам и родинкам. Удаган блаженно улыбался.

— Теперь я понимаю, почему тебя так любят женщины, — мурлыкнула она.

— Лела, ну можно хотя бы сейчас не... — возмутился эйман.

— Обиделся! Дурачок, — она ласково засмеялась. Никогда раньше он не слышал ее смех. — Это был комплимент, между прочим.

— Странный у нас медовый месяц, — заметил он, убирая ее шелковистые волосы, чтобы увидеть глаза.

— А у нас медовый месяц? — черные брови взлетели вверх. Вполне невинно, но на сердце стало муторно.

— Выходи за меня замуж, — попросил он очень серьезно. Девушка перевернулась на спину и снова засмеялась, но на этот раз грустно. — Почему ты смеешься?

— У эйманов есть такой обычай? — поинтересовалась она. — Сначала соблазнять девушку, а потом предлагать ей выйти замуж?

— С чего ты взяла? — недоумевал Удаган.

— Просто недавно читала об одном эймане... Он полюбил волчицу... Ну... девушку-оборотня. Долго за ней ухаживал и все-таки ее добился. И сразу после этого предложил ей стать его женой.

— Не понимаю, — поразился Удаган. — Этого не может быть. Ты читала о моем брате? Что это за книга такая?

— Да вот такая... — мурчала Эвилел, елозя волосами по его груди, но уже ничто не могло его отвлечь.

— Лела, у тебя получилось прочесть Книгу Сущего? — не поверил он.

— Конечно, получилось! — она перевернулась на бок, устроилась у него подмышкой, и голос теперь звучал невнятно и глухо. — Почему у меня могло не получиться? Во мне ведь течет истинная кровь. И как, по твоему, я узнала, что вы умираете в пустыне без воды? Откуда я узнала, что принца пленили, и что если его убьют, то...

— Там так и было написано? — Удаган задумчиво перебирал ее волосы. — Что если принц погибнет, то погибнет Гошта?

— Там ничего не было написано, это-то и пугало. Обычно читаешь о человеке, а перелистаешь, можно узнать, что будет через сто лет после его смерти, через двести. Обычно ничего не меняется, все остается по-прежнему, но тут... Сначала война, в этом году, сразу после его смерти, а дальше книга не открывалась вообще, будто страницы склеились, а когда я попробовала разлепить их, испачкалась в крови. Я очень испугалась. Никогда раньше не видела подобного. Когда мы вернулись, я первым делом посмотрела, изменилось ли что-то, ведь принц в таком состоянии... В общем, он умрет не сейчас. Чуть позже. В самом начале войны. Но Гошта будет жить. А Свальд станет монахом, если тебе интересно. А еще...

Она прятала лицо у него на груди и говорила, говорила, словно боялась, что если замолчит, он задаст вопрос, на который отвечать не хотелось. Но Удаган все-таки задал его, перебив девушку.

— А что там сказано о нас, Лела? Ты ведь читала это тоже, правда? Ты станешь моей женой?

Он попытался поднять ее голову, но она оттолкнула его, только перебралась на грудь, снова начала выводить узоры на нем.

— Мы не можем жить вместе, Ле, — тихо возразила она. — Я должна выйти замуж за князя.

— Но почему?! — вскинулся Удаган, привстал на локте, но девушка скользнула на простынь лицом вниз, так и не поднимая взгляд на эймана. — Скажи, а вот о том, что мы будем вместе, что ты станешь моей, ты тоже в Книге Сущего прочитала?

— Нет, — голова мотнулась, но так и не поднялась. — Это я сама... захотела, чтобы было так.

— Вот видишь! — воскликнул он. — Не обо всем там написано. И не все предопределено, мы сами меняем судьбу.

— Иногда да, — согласилась Эвилел. — Но не сейчас. Я не могу поехать с тобой, потому что эйманы живут слишком далеко, а я отвечаю за монастырь, до тех пор пока мой сын или дочь не достигнут шестнадцати лет.

— Я могу остаться, — заверил эйман. — Здесь магия Охотника не действует на меня, я не слышу его.

— Ты не можешь остаться, Ле, — так же неслышно, но настойчиво объясняла она, точно уговаривала непослушного ребенка. — Глава дома Льва не покинет эйманов в трудную минуту.

— Лела, ну что за ерунда? — рассмеялся он. — Никакого дома Льва не существует. Есть дом Гепарда, но даже если Гепард внезапно умрет, я все равно никогда в тот Дом не вольюсь и тем более не стану главой. Я принадлежу семье Каракара. Ты забыла?

— Это ненадолго так, — устало сообщила она. — Скоро Обряд. Эйманы убьют Охотника. Одни из них не знают, что произойдет после этого, другие догадываются, но хотят использовать это в свою пользу. Они убьют Охотника и будут бороться, чтобы захватить амулет. И в это безвременье, пока нет Охотника, эйманы будут умирать, начиная со старших. Пока все успокоится, пока появится другой Охотник... Очень мало эйманов выживет. Может быть, в десять раз меньше, чем сейчас. Ты будешь старшим в доме Гепарда. И станешь главой дома Льва.

У него перехватило дыхание.

— Отец? — еле выдохнул он.

— И твой брат... тот, что Сокол. Он же пойдет Охотника убивать и за спинами отсиживаться не будет. Они погибнут.

— Господи, почему ты не предупредила? — он наконец обрел дар речи, перевернул ее на спину, заглянул ей в глаза, но девушка зажмурила их. — Лела, — умоляюще прошептал он. — Почему ты не предупредила, Лела?

— Потому что ничего не изменишь! — выкрикнула Эвилел так, что он сел. И она тоже села. — Ничего не изменишь, понимаешь? Я там все пересмотрела. Охотник погибнет. И еще многие погибнут. А если ты попытаешься их остановить, тоже погибнешь. Понимаешь? Вы там больные совсем. Охотнику не верите, верите главам Домов. Они убивают, кого хотят: эйманов, их жен, иногда детей. Убивают и лгут, что виноват Охотник или люди, а вы верите. Такие доверчивые, с ума сойти можно. Ты же не умеешь плести интриги. Ты вот и сейчас, услышав все от меня, все равно пойдешь и вылепишь все в лоб Воробью или Орлу. Потому что не унизишь себя подлостью. А вот они унизят. И я рада, что они умрут, а ты будешь жить.

— А как же мой отец, Лела? Я должен позволить им съесть его? Брата должен бросить? Отсидеться тут? Это не подлость, по-твоему?

Эвилел опустила голову, волосы закрыли лицо.

— Обещай, что будешь хитрым, — попросила она. — Обещай, что не будешь верить им на слово.

— Не буду, — пообещал он. — Теперь не буду.

— Я дам тебе своего верблюда, — она положила руку ему на плечо. — У нас верблюды лучше обычных, но этот особенный. Если не будешь останавливаться, будешь ехать и днем и ночью, — а он так сможет — ты успеешь как раз на Обряд. Может, не к самому началу, но успеешь. И спасешь Охотника. И тогда все будет как прежде. Своего отца и брата спасешь. Самых старых не спасешь. Не успеешь.

— Так написано в Книге Сущего? — уточнил он.

— Нет! — резко ответила девушка. — Я считать умею. Обряд 23 уктубира? Я знаю, что за четверо суток ты сможешь добраться на моем верблюде до эйманов. И если ты будешь осторожным и хитрым, ты сможешь все предотвратить.

— Мне надо ехать прямо сейчас, — он вскочил, начал натягивать монашескую одежду, но Эвилел удержала его.

— Там в углу твоя одежда. Которую ты обычно носишь. Верблюд у врат. На нем собрано все, что тебе нужно в дорогу. Ворота тебе откроют.

Он сел на кровать.

— Ты все продумала, Лела? Ты знала, что я сегодня уеду?

Она обняла его за шею, поцеловала плечо, как тогда, когда он чуть не погиб, защищая ее.

— Я знала, что ты покинешь меня, если узнаешь. И возненавидишь меня, если я не предупрежу. Я сделала все, чтобы увеличить твои шансы выжить. Потому что мне надо знать, что ты жив. Надо знать, понимаешь?

— Лела, солнышко мое, все будет хорошо, слышишь? Я туда и обратно. От самого страшного удержу и сразу вернусь, слышишь? Через неделю... Ну, через две, я вернусь. Слышишь? Я тебя люблю, слышишь? Я обязательно вернусь, — он собирал губами ее слезы.

Она долго держалась, но все-таки не выстояла до конца. Хотя и сейчас стискивала зубы, потому что хотелось кричать, а приходилось только тихонько плакать, и делать вид, что веришь уговорам.

— Ты мне веришь? — спрашивал он нежно.

— Да, конечно, — кивала она, а слезы все лились. — Я тоже тебя люблю.

— Ты подождешь? Две недели подождешь, пока я приеду?

— Конечно, — она улыбнулась. Зрелище было жалкое, но это все, что она могла выдавить из себя. — Я и дольше подожду, ты только приезжай.

— Я приеду, — еще раз заверил он.

Надо было уходить, а он не мог, потому что девушка плакала. Пришлось взять себя в руки. Эвилел вытерла слезы, улыбнулась ярче, искренней.

— Ты не обращай внимания, — попросила она. — Но мы так мало были вместе. Тебе пора идти. Пусть Эль-Элион благословит тебя, — она приложила ладонь к его лбу, потом к плечам. — Иди.

Удаган быстро оделся.

— Я люблю тебя, — он снова поцеловал ее и вышел. Только сапоги по витой лестнице застучали.

Девушка еще посидела немного прислушиваясь. Будто надеялась, что он вернется. Но за дверью стояла тишина. Тогда она натянула обычное песочное платье, кожаная обувка обняла ногу, согревая.

Даже если бы кто-то находился рядом, он бы не услышал ее шагов. Свет ей был не нужен, она скользила по лестнице вверх, почти сливаясь со стенами.

В самой верхней комнате из окна в хорошую погоду с одной стороны можно было разглядеть Аваримские горы, а с другой — Великий океан. Здесь не поставили ничего кроме круглого стола, на котором лежала огромная книга. Эвилел подошла к столу, ноги не держали, и она вопреки неписанному правилу не использовать силу там, где можно обойтись без магии, перенесла сюда стул из спальни. Тяжело опустилась на него, дрожащими руками раскрыла книгу.

У любого другого человека ее пожелтевшие от времени страницы остались бы пусты. Но от ее прикосновения листы засияли голубоватым светом, так что не нужна была свеча, и девушка различила черные буквы.

Снова хлынули слезы, и чтобы сосредоточиться, она водила пальцем по строкам и читала вполголоса: "Я тоже тебя люблю, — ответила невеста князя", — тут голос ее сорвался, и она подождала немного, чтобы успокоиться, а затем продолжила чтение. "Ты подождешь? Две недели подождешь, пока я приеду? — спросил..."

Следующее слово она так и не смогла произнести. С шумом захлопнула книгу и обессилено упала на нее:

— Господи, что же я наделала... Что же я наделала, Господи...

— Ты ведь помогла ему, — мужской голос раздался откуда-то от двери.

Эвилел не могла увидеть говорящего, даже используя магию, но она и так знала, кто это.

— Это помощь? — поинтересовалась она вкрадчиво. — Ты считаешь это помощью?

— Ты хотела, чтобы он жил. Он будет жить. Долго.

— Но не счастливо, да? Почему всегда одно и то же, ты можешь мне объяснить? Почему или — или. Почему нельзя дать человеку, эйману, оборотню, немного обычного счастья, без всяких условий? — вскипела она.

— Я не знаю, — устало отозвались от двери. — Может, дело во мне.

— Потому что ты несчастлив? — поразилась Эвилел.

— Счастье — это что-то такое... То, что оно у тебя было, узнаешь, когда его теряешь. А в настоящем найти его трудно. Но так везде. Не только у меня. Люди встречаются, теряют друг друга. Обретают что-то иное. Но иногда бывает, они сами создают себе проблемы. Как ты, например.

— Я? — поразилась Эвилел. — Я?!

— Ты, — насмешливо повторил он. — Я, конечно, понимаю, что ты из тех, кому нравится страдать. Но зачем же делать еще хуже? Жизнь и так, знаешь ли, не мед.

— Ты о моей свадьбе речь ведешь? — спросила она прямо.

— О ней, — согласился он. — Это твое решение. Это не предопределено.

— То есть, по-твоему, я должна похоронить себя в монастыре?

— Ты не знаешь, что тебя ждет.

— Я? Знаю, — заверила девушка с яростью. — Я выйду замуж за князя и верну королевство, которое когда-то принадлежало твоему сыну. И если я не могу иметь счастье, я буду иметь власть и богатство.

— Да-да, — хмыкнул он. — Только не забудь, что так решила ты. Ты, а не кто-то другой.

Он исчез, но Эвилел выкрикнула вслед, надеясь, что он услышит:

— А ты помни, что твоя доброта — ложь. И то, что ты предлагаешь, — выбор из двух зол — это ложный выбор! Нет у нас никакого выбора!

Что-то теплое и ласковое скользнуло по лицу, будто мама погладила, утешая. Эвилел вздрогнула и... проснулась. Из окна на нее падал солнечный луч: за ее спиной, словно всплывая из глубины океана, всходило солнце. На щеке отпечатались золотые узоры, украшавшие обложку Книги Сущего. Девушка потерла ее, потом поднялась. Был этот ночной разговор сном или явью? Но уходя, она еще раз оглянулась на книгу, которую больше не желала открывать, чтобы узнать что-то о себе, и негромко пробормотала:

— Нет у нас никакого выбора. Ни у кого.

19 уктубира, Беероф

Они впервые за это время собрались вместе в доме Ароди. Повод был отменный — камни Зары уложили в подвале под залом Совета и тщательно замаскировали слоем угля и досок. Щутела установил там небольшие "ловушки" — если кто-то потревожит тайник с камнями или войдет в подвал без их ведома, они сразу об этом узнают.

— Честно говоря, я сомневался, что у нас получится, — заметил Юцалия, глотнув хорошего лейнского вина, привезенного по такому случаю.

— Не верили и все равно ввязались? — удивился Ароди.

— Это не в первый раз, — отмахнулся Юцалия. — Я приехал в Кашшафу, чтобы помочь принцессе и абсолютно не верил в то, что у меня что-то получится. Однако, слава Эль-Элиону, она жива. Хотя сами знаете — она была в шаге от смерти. А здесь у нас постоянно что-то происходит. То дом отберут для какого-то заседания, то подвал окажется занят. Если бы не наш добрый гофмейстер... — он улыбнулся Ароди.

— Я тогда, наверно, впервые орал на Цагаада, — рассмеялся Элдад. — Бедняга не знал, что сказать. Привык, что мы вместе развлекали Манчелу... Даже не заметил, как много изменилось со смерти короля. Но это ведь неслыханно: занять подвал под свои нужды, не поставив об этом в известность меня. Воспользовался положением при дворе. Слуги думают, если его не посадили, значит, он имеет власть.

— Что он там хранил? — поинтересовался Яур.

— Уголь. Им мы прикрыли камни Зары, — посмеялся Фирхан. — Ароди купил его недорого, объяснив тем, что граф провинился.