| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Теперь на северном фланге мы вышли на оперативный простор. На юге тоже все было неплохо — наступающие с того направления немцы тормознули перед нашими опорными пунктами, которые крыли фашистов плотным пулеметным и минометным огнем, а попытка немцев ударить гаубицами превратилась в контрбатарейную борьбу с нашими 150-мм монстрами, закончившуюся для нападающих плачевно. Попытки немцев поманеврировать в поиске слабины нашей обороны натыкались на засады из ДРГ и танкопехотных взводов — после таких засад у немцев пропадало всякое желание искать слабые места, да и немного у фрицев было возможностей для маневра — люди, а особенно техника быстро таяли под многочисленными обстрелами из лесов — наша авиаразведка отслеживала перемещение немецких колонн и натравливала на них наши засадные группы, которые частыми обстрелами не только уменьшали численность фрицев, но и тормозили их продвижение, заставляя при каждом обстреле разворачиваться в наступающие цепи, проводить атаку, потом снова перестраиваться в походные колонны — уже через три дня немцам надоело искать какое-либо место для прорыва среди лесов и болот и они запросили у командования усиление в виде танков и артиллерии. Ни того, ни другого у командования под рукой не было — все либо уже было на востоке, либо шло туда. В результате немцы и на юге откатились и окопались.
На севере же, пока немцам нечем было закрыть прорыв в их обороне, мы стянули в несколько колонн наши боевые части и скорым маршем рванули на восток к Барановичам, частым гребнем по параллельным маршрутам снося чахлые заслоны и гарнизоны в населенных пунктах. Впереди мы пустили небольшие колонны 'оборотней' — взвод, максимум — рота, которые заходили в населенные пункты и начинали резню из бесшумок, а следом подходили основные силы — уже в нашей форме и на нашей технике, которые производили дозачистку — фрицы были просто не готовы, что технологии Брандербурга-800 будут применены против них, некоторые даже начинали возмущаться нецивилизованными способами ведения войны — ну да — слышали не раз это 'А нас-то за что ?'. Так что мы были в городе раньше немецкого крика. Изначально мы планировали сделать наскок на город, порушить-пограбить и так же быстро отойти обратно. Но по пути нам попался лагерь военнопленных, в котором было более пяти тысяч наших бойцов, а в трех километрах далее — и лагерь командиров. Тут уже быстро не отойдешь.
Сформировав колонны, мы дошли до города и после трех часов уличных боев выбили немцев — там были уже только тыловые части и достойное сопротивление нам оказала только рота СС, но с автоматами и пулеметами против снарядов из автоматических пушек они долго не простояли и все легли в каменной каше. В награду нам досталось тыловое обеспечение и боеприпасы трех пехотных дивизий — составами были забиты все пути — партизаны дальше на восток подорвали мост и возникла пробка. Спасибо им за это огромное. Заодно подцепили и аэродром с бомбардировщиками и истребителями — его уж трогать не стали — самим пригодится. На ремонтном заводе обнаружили хороший задел для танкового батальона — более полусотни Т-34, десяток КВ-2, двадцать единичек и двоек, три Т-3. Это в дополнение к нашим. Там же нашли и более трехсот ремонтников из немецких танковых дивизий — это сразу наполовину подкосило возможности немцев по восстановлению танков.
Закипела работа. Немного откормить, подлечить, сформировать в подразделения, вооружить, расстрелять предателей и пособников, сформировать штаб соединения, определиться с ближайшими планами, потренировать, окопаться — недели для этого явно было мало, но дурдом немного утих. Старшие командиры пытались качать права, но были унасекомлены фактом их попадания в плен и необходимостью смытия позора кровью. Поскрипели зубами, но пока смирились, особенно когда узнали, что у нас тут целый район наш — естественно, на нашем фоне они смотрелись блекло, поэтому быстро притухли.
Немцы не дали бы нам этой недели, если бы мы не разнесли с воздуха несколько крупных железнодорожных и автомобильных мостов. Воздушное прикрытие на них было не на всех, да и те, увидев свои самолеты, лишь удивлялись чего это они заходят на мост, тренируются что ли. А потом начинали падать бомбы и становилось слишком поздно. Движение в южной и центральной Белоруссии встало. Успела проскочить лишь танковая рота фрицев, но полегла, не дойдя до Барановичей, хотя и нам крови попортила немало — разменялись с фрицами танками один-к-одному, что для нас неприемлемо. Хорошо хоть все танки остались нам, так что две трети и наших и немецких снова введем в строй. Да и танкистов смогли вытащить почти всех, правда, некоторым предстоит долгое лечение, но выжившим немцам все-равно хуже — они-то в плену.
Из нашей же первоначальной июльской команды было убито треть, ранены почти все, но эти оставшиеся стали командирами или помощниками командиров новых подразделений и стали обучать пополнение уже по новой методике. Она еще не устоялась и постоянно совершенствовалась, но общие принципы были понятны и эффективны, поэтому все тренировки подразумевались как само собой разумеющееся.
Мосты в Бресте мы также разбомбили, но вернулись лишь два бомбардировщика из семи, да и те можно было считать бомбардировщиками условно. Немцы уже прослышали про бомбежки на своих же самолетах и успели подтянуть туда кучу зениток и истребителей. Летели ночью, поэтому хоть кто-то смог вернуться.
Из наших и трофейных истребителей сформировали истребительный полк из тридцати четырех самолетов — немецких и наших И-15, И-16, пары МиГов, и она весь конец августа постоянно моталась на отражение воздушных атак. Сразу же, еще до 'получения' самолетов, мы перестроили схему взаимодействия — перешли на двойки. Радиофицировали все самолеты нашими радиостанциями для оперативного взаимодействия в бою, а машины ведущих — более мощными станциями для связи с землей. Вылетали только полным составом, поэтому наши потери были один к трем-четырем фрицам — мы их просто задавливали массой — одна группа завязывала бой и тут же с замаскированных аэродромов подтягивались еще мелкие группки, которые плотно вцеплялись в немцев и рвали их по кусочкам. Но их все-равно было больше, так что надолго нас не хватит — продержимся хотя бы неделю — уже хорошо. Еще было пять самолетов дневной разведки на базе трофейных хорьхов — немцы по ним не стреляли, потому что думали что свои, а вот наши иногда постреливали. Договорились что не будут стрелять по хорьхам вообще, точнее — будут стрелять после того, как не отзовется по оговоренному каналу. Десяток По-2 применяли как транспортники — вся десятка за один рейс могла доставить полторы тонны груза — немало. Конечно, всем десятком они никогда не использовались, но закинуть корректировщиков или снайперов, боеприпасы для ДРГ, перевезти раненного, доставить куда-то связного — эта работа была для них в самый раз. Ну и тренировка летчиков.
С танками тоже пошли по проверенной схеме — ставили противотанковое орудие на легкий танк, снимая с него башню и превращая в самоходку, крепили толстую лобовую броню из бутерброда сталь-бетон-сталь, усиливали подвеску. Это будут средства борьбы с танками. Средние танки оставляли как есть — будут средствами зачистки от пехоты. На часть легких танков ставили автоматические пушки — они становились одновременно и ПВО, и средствами огневой поддержки танков.
Одновременно весь конец августа и первую половину сентября мы опутывали местность узлами обороны — формировали опорные пункты на перекрестках, причем так, что рядом расположенные могли поддерживать друг друга минометным огнем. Так получался опорный район, ограниченный тремя-пятью пунктами, который изнутри поддерживался батареей гаубиц и тремя танковыми взводами — самоходок, средних танков и танков ПВО/огневой поддержки. Всего сформировали три таких района — Барановичи, Зельва и Гродно, который также захватили наскоком с хорошими складами — войск у немцев тут было мало — фронт ушел уже далеко. Во время рейдов узнали еще о пяти лагерях, естественно, провели операции по освобождению и численность наших войск к началу сентября достигла почти двадцати тысяч — если по составу было более чем нормально, то по вооружениям и запасам — полный швах. Не хватало даже винтовок, не говоря уж о чем-то автоматическом или какой-то броне. Про самолеты лучше вообще забыть. Нас не трогают только потому, что не знают как до нас добраться. Авиации это не препятствует, поэтому она висит над нами довольно часто. Раскинулись мы на более чем двести километров — бей где хочешь и как хочешь. Тем более что сидим в узловых точках железной дороги Западной Белоруссии, и как только починят мосты, эти дороги понадобятся — тут-то нам и придет конец. Но и силы на себя отвлекаем знатно — нас блокировали несколько дивизий, на нас отвлекли бомбардировочную авиацию. Предыдущими акциями мы показали, что кусачие, и теперь нас если и не боялись, то принимали во внимание. Прямо живи и радуйся.
ГЛАВА 26.
И, пока можно было жить, мы налаживали производство чего только возможно. В районе восстановили Советскую власть — нашли всех депутатов что еще остались, выбрали новых, я тоже выбрался и пробил себе должность самого главного по облисполкому.
Точнее, меня выбрали одним из членов и уже они — председателем Верховного Совета Народных Депутатов ОР БССР — Освобожденных Районов Белорусской ССР — так мы окрестили нашу территорию. Была идея назвать ее не 'Освобожденной', а 'Особой', но после некоторых размышлений от этого отказались — иначе могут возникать вопросы 'Это чем же вы таким особенные ?'. А нам вопросов лучше избегать — к 'освобожденным' не подкопаешься, и вместе с тем название говорит, что это не вся БССР, а только ее часть. Называть наш районы 'Отдельными' тоже не хотелось, памятуя о позорном названии ОРДиЛО для Донбасса.
Инициатором плясок с наименованиями и выборами стал я. Дело в том, что та войсковая часть, в которую мы принимали новобранцев и окруженцев, разрослась просто до неприличия — одних стрелковых рот в ней было уже под сотню, а с учетом последних пополнений при освобождении из лагерей общая численность перевалила уже за тридцать тысяч — по сути, это уже армия. А с созданием же новых частей были проблемы — эти вопросы находились в ведении властей СССР. То есть, по сути, надо бы обращаться к ним, но у нас не было с ними связи, а те небольшие группы, которые засылались на территорию БССР и в конце концов выходили на контакт с нами, не обладали такими полномочиями, да и со связью были проблемы — максимум — до какого-то шелудивого узла связи дивизионного масштаба, который к тому же зачастую не отвечал — и хорошо если по техническим проблемам — рация там вышла или просто немцы оттеснили их за пределы радиодоступности, а то ведь в начале войны могло быть всякое. Да и были эти группы порой какими-то мутными — все к нам принюхивались и присматривались. В общем, мутить с ними какие-то дела не хотелось. Могут ведь и вообще быть шпионами — суют нам какие-то бумаги, а как их проверить ? мы ведь и сами можем какие угодно бумаги нарисовать.
Делать же из нашей армии партизан было бы неправильно — их потом, после скорого освобождения территории БССР, просто рассуют по воинским частям — и плакали все наши наработки по тактике — было как-то сомнительно, что их будут применять в РККА, хотя, конечно же, и боевая обстановка у нас и у РККА была очень разной — может, не все применимо и по объективным причинам, а не просто 'в уставе такого не написано'. Но, все-таки, хотелось бы сохранить наши структуры, чтобы продолжить совершенствование нашей тактики.
Доводы, конечно, сомнительные в плане логики, но они были для внешнего использования и пока прокатывали — их нелогичность и неразумность просто терялась на фоне других дел, инициатором которых я стал — я начинал понемногу использовать свой авторитет, пока он был на пике или даже еще шел вверх. Основным же внутренним мотивом для меня было то, что мне хотелось сохранить эти части под моим руководством — они стали бы моим щитом против возможного преследования со стороны властей СССР (правда, пока не знаю как именно — не устраивать же новую гражданскую войну). Иначе придется скрываться всю жизнь, а то и вообще бежать на запад. Хотя это был самый крайний вариант — все-таки хотелось бы принести пользу своей Родине, народу, и сделать это можно было только находясь здесь, точнее — находясь здесь, сделать это было проще — ну, если сохранится мое влияние.
Была еще одна лазейка избежать преследования — стать депутатом Верховного совета БССР — согласно статье 34 конституции БССР 'Депутат Верховного Совета БССР не может быть привлечен к судебной ответственности или арестован без согласия Верховного Совета БССР, а в период между сессиями Верховного Совета БССР — без согласия Президиума Верховного Совета БССР.'. И вот если пролезть в этот Верховный Совет — меня будет уже не так просто 'привлечь'. Естественно, могут получить это согласие Совета — но это уже другой вопрос. Главное — принципиальная возможность 'избежать' — есть.
И я по ней работал. Дело в том, что существующий-то ВС БССР никуда не делся ! Он просто выехал на восток, но продолжал свою работу. Наверное. Информации про это у нас не было. Так вот задумка заключалась в том, чтобы освободить значимую часть республики и провести на ней новые выборы — у действующих в настоящий момент депутатов полномочия заканчиваются летом сорок второго, и я рассчитывал под это дело и протиснуться в ВС. Это как поляки со своей операцией 'Буря' в конце войны — пытались поднимать восстания при приближении РККА, чтобы наши входили в города, в которых уже присутствует польская власть. Тогда у них ничего не вышло, но это было тогда, а сейчас — еще посмотрим. В конце концов — попытка не пытка. Работы, конечно, предстоит много. Но ее цена — моя жизнь. Нет, может, я и накручиваю, может, никто меня преследовать и не будет. Но соломку подстелю.
Так что у меня было два направления работы по прикрытию своей 'жэ' — ВС БССР и боевые части. С организацией же новых частей, повторю, все было непросто. Как я уже говорил, этот момент является прерогативой центральной власти СССР. В конституции БССР в статье 13 говорится 'БССР обеспечивает за СССР в лице его высших органов власти и органов государственного управления права, определенные статьей 14 Конституции СССР.'. А в Конституции СССР:
'Статья 14. Ведению Союза Советских Социалистических Республик в лице его высших органов государственной власти и органов государственного управления подлежат:
...
ж) организация обороны СССР и руководство всеми вооруженными силами СССР;
...
'
Я не входил ни в 'Статья 30. Высшим органом государственной власти СССР является Верховный Совет СССР.', ни в 'Статья 64. Высшим исполнительным и распорядительным органом государственной власти Союза Советских Социалистических Республик является Совет Народных Комиссаров СССР.' — то есть по закону военные дела были не в моем ведении.
Правда, была 'Статья 16. Каждая Союзная республика имеет свою Конституцию, учитывающую особенности республики и построенную в полном соответствии с Конституцией СССР.', в которой больше всего мне нравилась фраза про учет особенностей республики. То есть могли быть отклонения от конституции СССР.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
