Иллюзия Свободы

— Но... в той пещере, я полагаю, нельзя трансгрессировать, иначе бы не нужна была лодка и такие трудности, чтобы добраться до чаши. Тогда бы уже и сам Волан-де-Морт и Регулус просто переместились в пещеру, — сказал Гарри.

— У эльфов своё волшебство, не такое, как у нас, правильно? — уточнила Гермиона. — В Хогвартсе они трансгрессировали в любую сторону, а мы не могли.

Наступило молчание, Гарри переваривал услышанное. Как мог Волан-де-Морт совершить такую ошибку? И пока он думал об этом, Гермиона ледяным тоном произнесла:

— Разумеется, Волан-де-Морт считал ниже своего достоинства вникать в особенности домовиков и на манер всякого чистокровки относился к ним, как к животным. Ему и в голову не пришло, что они могут обладать волшебством, о котором он ничего не знает.

— Высший закон домовика — приказ хозяина, — нараспев сообщил Кикимер. — Кикимеру велели идти домой, Кикимер пошел домой...

— Вот видишь, ты сделал, что тебе велели, ведь так? — ласково сказала Гермиона. — Значит, в невыполнении приказа ты не повинен!

Кикимер, раскачиваясь все с той же скоростью, потряс головой. Он зарыдал так, что произносить связных слов больше уже не мог. По щекам смотревшей на него Гермионы текли слезы, однако притрагиваться к нему она больше не решалась.

Гарри опустился на корточки и потряс головой, стараясь прояснить ее.

— Я не понимаю тебя, Кикимер, — в конце концов, сказал он. — Волан-де-Морт пытался убить тебя, Регулус умер, чтобы сокрушить Волан-де-Морта, и все-таки ты с радостью выдал ему Сириуса? С радостью отправился к Нарциссе и Беллатрисе и передал через них сведения Волан-де-Морту...

— Гарри, у Кикимера голова устроена по-другому, — сказала Гермиона, утирая слезы тыльной стороной ладони. — Он раб. Эльфы-домовики привыкли к дурному, даже жестокому, обращению. В том, что сделал с Кикимером Волан-де-Морт, ничего такого уж необычного не было. А войны волшебников — что они значат для эльфов вроде Кикимера? Он предан людям, которые добры к нему, и миссис Блэк, наверное, была добра, а Регулус был добр определенно, вот он и служил им с полной охотой и разделял их верования. Я знаю, что ты хочешь сказать, — продолжала она, увидев, что Гарри собирается ей возразить, — что взгляды Регулуса изменились... Но, похоже, Кикимеру он об этом не сказал, так? И я, пожалуй, знаю почему. И Кикимер, и родные Регулуса чувствовали себя в большей безопасности, придерживаясь давних воззрений на чистоту крови. Вот Регулус и старался защитить их всех.

— Сириус...

— Сириус вел себя с Кикимером ужасно, Гарри, и не смотри на меня так, ты знаешь, что это правда. Когда Сириус перебрался сюда, Кикимер уже провел в одиночестве долгое время и, наверное, изголодался по хоть какой-нибудь привязанности. Уверена, "мисс Цисси" и "мисс Белла" были очень милы с Кикимером, когда он оказался у них, вот он и услужил им, рассказав все, что они желали узнать. Я давно говорила: волшебникам еще придется заплатить за то, как они обращаются с домовиками. Что же, Волан-де-Морт заплатил... и Сириус тоже.

Гарри не стал с ней спорить. Глядя на домовика, рыдавшего на полу, он вдруг вспомнил слова, сказанные ему Дамблдором всего через несколько часов после смерти Сириуса: "Сириус... никогда не считал Кикимера существом, чьи переживания могут быть столь же глубокими, как человеческие..."

Выпрямившись, Гарри так и остался стоять, погруженный в размышления, как и Гермиона, которая пристроилась рядом. Наконец он нарушил молчание.

— К нам в руки попала вещь, которую Волан-де-Морт хотел спрятать ото всех. Для охраны которой наполнил целое озеро инферналами! Столько предосторожностей! Что же в нём такого?! — со всё более возрастающем интересом он смотрел на медальон.

— По-моему, нам нужно срочно рассказать об этом Дамблдору! — Гермиона так же не смогла отвести заинтересованного взгляда от медальона, который Гарри рассматривал со всех сторон, крутя в ладони.

Гарри задумчиво взглянул на неё.

— Мы обязательно расскажем ему, но не сейчас и уж точно не по почте. Мы постараемся сами узнать как можно больше, а потом всё расскажем директору.

— Но, Гарри...

— Гермиона, нас как всегда оставят за бортом, лишив всей информации! Всё равно всё, что касается Волан-де-Морта, затрагивает и меня. Вспомни хотя бы философский камень, дневник Тома, если бы не наше вмешательство, как бы всё могло обернуться.

Зная, какая она ответственная в таких серьезных вещах, Гарри постарался привести как можно более убедительные и весомые доводы.

— Ну, пожалуйста, Гермиона, давай пока сами поищем все, что сможем, а потом, если у нас ничего не получится, расскажем обо всём директору. Пролежал же он столько лет без дела, и еще некоторое время, если о нем никто не узнает, ничего не случится. Возможно, в нем спрятана какая-то загадка, которая поможет мне одолеть Волан-де-Морта. Или таинственная сила, которой он завладел и припрятал до поры до времени. Как это ни тяжело признавать, но именно на мне лежит клеймо пророчества — устранить Волан-де-Морта, так что именно я и должен во всем разобраться.

— Гарри, это недопустимо! Ты понимаешь, что мы сделаем? Мы скроем ото всех, и даже от директора, такую важную вещь! А вдруг сила, спрятанная в нем слишком опасна? Сам посуди, что сделал для сохранности этого медальона Волан-де-Морт. Это говорит о том, что к нам в руки попала не просто драгоценная безделушка, и мы не можем ею "играться". Что будет, если он попадет не в те руки? Да вообще, что сейчас думать, если мы даже не понимаем, что это такое! Как мы сможем уберечь других и себя от этой вещицы, не имея о ней ни малейшего понятия? Что мы скажем потом, когда о нём узнают? И что еще хуже, как мы будем себя чувствовать, если узнаем, что, скрыв его, мы навредили всем, или вообще из-за него кто-то пострадал?

Возможно, Гарри затронули бы убеждения Гермионы, но, несмотря на весь риск, он отчетливо понимал, что стоит только узнать кому-то о медальоне, как директор его тут же заберет, а они узнать что-либо смогут не скоро, и только тогда, когда Дамблдор посчитает это нужным. Поэтому как бы он не хотел спорить или, тем более, ссориться, Гарри решил попытать счастья и дальше упрашивать её сохранить всё в секрете.

— Гермиона... Гермиона, я тебя прошу, не нужно никому вообще ничего говорить, тогда никто и не пострадает! Он не будет валяться где попало, так что никому не принесёт вреда. А мы за это время узнаем, что это за вещь. Пожалуйста, пойми, если мы только заикнемся о нём, его тут же отберут и ничего не скажут. Кто, как ни ты, знает, что директор лишнего слова мне не скажет, если не посчитает это нужным. А он считает нужным ничего не говорить и не объяснять мне, что к чему, до тех пор, пока всё не закончится. Но что это мне даст? Если это связано с Волан-де-Мортом, то связано и со мной. Поэтому, прежде всего я имею право знать. К тому же именно мы его обнаружили.

— Не главное, кто это нашел, — тихонько возразила Гермиона.

— Но важно то, что именно мне приходится рисковать своей жизнью в этой борьбе, и именно я ничего не знаю, все, делая сослепу, на удачу, которая в любой момент может закончиться. Вдруг от этого медальона зависит исход пророчества и моя жизнь? — Гарри для большего эффекта взял ладошки Гермионы в свои и сжал их. — Пожалуйста, давай хотя бы попытаемся. А если что-то пойдет не так или мы ничего не найдем, тут же расскажем Дамблдору.

Он понимал, что сейчас всё зависит от решения любимой, и очень надеялся, что она, как бывало и раньше, ради друзей пойдет против нарушения правил, установленных другими, которые сам Гарри считал несправедливыми и бесполезными, а потому был полностью убежден, что поступает правильно.

По её выражению лица и позе он четко видел, что в ней борются две силы: рассказать обо всем директору и не нарушать правила, и нарушить правила, но помочь ему. Вот только учитывая аргументы, которые она привела, Гарри не был уверен в решении, которое она примет.

Наконец, после довольно продолжительной паузы, Гермиона спросила:

— Но это очень опасно, где мы будем хранить его?

Лицо Гарри просияло:

— Я знал, что ты поймешь меня! Хранить.... Но ведь у нас есть хранитель, который уже неплохо справлялся со своей обязанностью до этого. Кикимер, — обратился он к домовику.

— Я хочу попросить тебя кое о чем, Кикимер, — сказал Гарри.

В поисках помощи он взглянул на Гермиону: приказ он хотел отдать мягко, но в тоже время не притворяясь, будто это не приказ. Впрочем, его изменившийся тон, видимо, заслужил одобрение Гермионы — она поощряюще улыбнулась ему, в то же время еще не до конца осознав, какое именно задание Гарри хочет поручить домовику.

— Это очень важно. Мы хотим закончить работу, которую начал хозяин Регулус, хотим... ммм... сделать так, чтобы его смерть не была напрасной. Я хочу, Кикимер, чтобы ты... — эльф кивнул, поднялся на ноги, а на Гарри вдруг накатило вдохновение. — Кикимер, я, ээ... хотел бы, чтобы ты взял эту вещь, — сказал он, вкладывая медальон в руку эльфа. — Пусть она будет у тебя, пока мы не сможем уничтожить её и выполнить приказ Регулуса. Я уверен, он был бы рад, если бы именно ты владел им и охранял его, пока мы не сможем его уничтожить, и если после уничтожения темной сущности медальона, сам он останется целым, пусть он будет и дальше в твоей собственности, как в знак благодарности за все, что ты...

Эльф, взглянув на медальон, одурело и горестно взвыл и снова бросился на пол. Почти полчаса ушло у них на то, чтобы успокоить Кикимера, до того потрясенного переходом медальона, за который его любимый хозяин отдал свою жизнь, в его собственность и возможностью выполнения приказа дорогого хозяина Регулуса, что он и на ногах-то стоять не мог. Заверив домовика также в том, что он больше не допустит разграбления имущества Блеков, Гарри отпустил его на кухню, предварительно разрешив ему снова тренсгрессировать в пределах дома.

В ответ он получил заверения от Кикимера, что тот не подведет и сохранит медальон как самое драгоценное сокровище. А также будет помогать хозяину защищать его имущество. Домовик отвесил глубокий поклон Гарри и даже как-то смешно дернулся в сторону Гермионы — возможно, то было попыткой уважительного прощального привета. А потом раздался обычный громкий хлопок: домовик трансгрессировал.

— Бедная миссис Блек, она так и не узнала, что стало с её сыном. А Кикимеру даже нельзя было что-либо сказать, потому что он получил приказ! И как после такого не бороться за права домовых эльфов? Нет ничего хуже, чем быть безвольным рабом!

— Мне кажется, Гермиона, мало бы кто согласится с тобой, и Регулус Блэк в том числе. Домовики счастливы служить своим хозяевам, они не знают другой жизни и не хотят её знать. Им не нужна свобода, за которую ты так активно борешься. Но уж точно и я согласен, что волшебники должны задуматься о своем отношении к домовикам и научиться понимать, что у них также есть чувства. Первым, кто мне это показал, был Добби, но я никогда не забуду урок, который, сам того не зная, мне преподал Кикимер... Выходит, Регулус был смелым человеком, он не только смог признать свою ошибку, но и решился на борьбу со своим прежним кумиром, сильнейшим волшебником, за которым пошли многие аристократические семьи, в том числе и семья Блэк. Жаль, что Сириус этого никогда не узнает, может, это как-то изменило бы отношения между ними, — грустно вздохнул Гарри.

— Да, мы все ошибались в брате Сириуса. Но я хочу сейчас поговорить о другом. Боюсь, что было ошибкой — отдавать такую вещь Кикимеру, мы ведь не знаем что это. Если Волан-де-Морт прикладывал такие усилия, чтобы спрятать и охранять медальон, то это что-то очень важное для него. А то, что столь важное для него, значит, еще более нехорошее для всех нас. Что было бы, сумей Флетчер украсть вещи из дома, а с ним медальон?

— Гермиона, но еще более опасно было бы оставить его у себя. В Хогвартс я его взять не могу, я же не буду носить его везде и всюду с собой, а в спальне оставлять нельзя. А вот Кикимер довольно неплохо смог охранять его все эти годы, так что никто и ни о чем не узнал, поэтому он лучше всего подходит для того, чтобы оберегать его и дальше от посторонних глаз, до тех пор, пока мы не сможем его открыть и уничтожить. К тому же на доме сейчас будет дополнительная защита, так что не только посторонние, но и никто из ордена не сможет добраться до него, даже если захочет. Я бы мог даже отправить домовика в своё поместье, но это вызовет ненужную шумиху. Придется объяснять куда он делся, а нам этого не нужно, так что я просто прикажу Кикимеру перебраться в защищенную часть дома.

— Может, ты и прав, время покажет... Кстати, о времени. Давай не будем терять его, ведь перед нами стоит очень важная задача. Теперь нам нужно найти не только информацию о том, как защитить дом, но и всё возможное про медальон Регулуса.

— Скорее уж Волан-де-Морта. Но ты права, давай приступим к делу немедленно, — несмотря на то, что за день они изрядно утомились, Гарри согласился с предложением Гермионы, осознавая важность поисков. — Тогда ты займешься заклятиями, потому что я уже столько всего пересмотрел по этой теме... Еще немного информации из этой области и меня начнет мутить от получившейся "каши". Сейчас я тебе дам книги, в которых я нашел что-то более-менее подходящее, а сам займусь поисками информации о медальоне. Пожалуй, начну с раздела "Тёмные артефакты и семейные реликвии".

Обложившись книгами, они увлеченно, насколько позволяла усталость, занялись "копанием" информации в глубоких недрах библиотеки, не замечая, как течет время.

Когда бури и эмоции поутихли, и размеренность поиска стала потихоньку надоедать, Гарри всё чаще стал задерживать свой взгляд на Гермионе. В голову ему стали приходить мысли совершенно в другом направлении от поисков. Может быть, усталость или позднее время так повлияли на него, но он стал замечать, что всё меньше мог сосредоточиться на книгах и всё больше увлекался мыслями о любимой девушке.

Выгодно разложив вокруг себя стопки книг, Гарри из-за них стал наблюдать за подругой, сидящей на противоположном конце большого стола. Ему нравилось вот так ненароком подглядывать за ней. Приносило удовольствие видеть, как она поправляет случайно выбившуюся прядку, или как она внимательно исследует книги, иногда водя по ним пальчиком. Ему представлялись вот такие же семейные вечера, когда они бы вместе занимались в библиотеке. Зная Гермиону, таких вечеров, а может, и ночей было бы не мало.

"Но не все, уж я бы об этом позаботился, — замечтался Гарри. — Да и перерывы мы бы делали почаще. Кстати, на счет перерыва, уже поздно и пора идти спать. Если я не утащу сейчас же отсюда Гермиону, то она так и уснет на месте. Можно было бы отнести её на руках прямо в спальню, — он окинул взглядом фигуру девушки, как раз в этот момент тянувшейся к полке за новым фолиантом. — Воздушная, грациозная, легкая, красивая, самая драгоценная ноша, которую бы мне пришлось нести в своей жизни... Д-а-а, раскатал губу, рискну так сделать, и она меня в порошок сотрет. А может, рискнуть и узнать что будет, — ухмыльнулся он. — Кто может мне запретить помечтать? Может, чем больше я буду мечтать, тем больше шансов, что хоть одна сбудется".