Печать богов

Мгновенная дрожь пробежала по Башне Небесного Ведовства. Здание замерцало зеленью, от фундамента расползлись по мостовой трещины. Из-под крыши блеснула яркая вспышка.

Великая Магистресса удивлённо смотрела на склонившуюся над ней расплывчатую фигуру. Гость погружал в её грудь дымчатую руку и сжимал сердце, мешая произнести заклинание.

— Ты должен был погибнуть со всеми, — прошептали обескровленные губы. — Ты должен был...

Шёпот прекратился. Мудрейшая закатила прекрасные очи, дыхание прервалось.

— Не нужно было разворачивать лист, — проговорил гость. — Меня не убить столь простым изгнанием духа. Вы были правы, за всё нужно платить.

Он уложил остывающее тело в кресло, сокрушённо поцокал языком и растаял.

Не успевшая выступить из стен здания слизь засыхала на подувшем ветру. Тоненькая корка шелушилась и опадала на площадь диковинными листьями. Башня Небесного Ведовства, пробыв зелёной всего пару минут, снова поменяла окраску и стала такой, как преджде. За одним, пожалуй, исключением: в ней не осталось живых людей.

В холле Башни Людского Ведовства залегла тишина, заполнив все углы и ниши. Среди устилавших пол и центральную лестницу обгоревших трупов расположилась скульптурная композиция: лысый лопоухий эльф с плетями, растущими из рук, душит измученного ловца нечисти в шляпе с оборванными полями. Скульптуру создали, судя по всему, из гипса. Внезапно фигура человека шевельнулась. Она чихнула, подняв с себя облако белесой пыли, и попыталась освободиться от захвата. С треском сжимавшая шею плеть отломилась. Святой охотник Давид Адами — это был он — шлёпнулся на пол от неожиданно скорого освобождения и чихнул.

Струя синего пламени сорвалась с Посоха-Дракона и устремилась к горбуну, поглотив стоявший у неё на пути древний колодец. Виктору показалось, даже камни полыхнули, будто сухие дрова. Когда огонь опал, на месте колодца зияла обрамлённая кольцом оплавленных, растрескавшихся камней дыра. Бывший послушник прищурился, прикрыв лицо ладонью от жара. Сзади раздался глумливый голос горбуна:

— Так-так, дорогой Виктор, ты нашёл неплохую игрушку. Но она тебя не спасёт.

Синее пламя прочертило вокруг бывшего послушника круг, испепеляя настенные факелы и оставляя борозды в стене. Оборачиваясь, Виктор ударил огнём, изливавшимся из посоха, словно кнутом. Позади никого не было.

Бывший послушник ощутил опасность в последний момент. Не обладая реакцией святого охотника, как раз устраивавшего взрыв в катакомбах, он всё же успел отклониться. Тонкий чёрный хвост, оканчивающийся маслянисто поблёскивающим треугольным жалом, молнией ударил с потолка, рассёк ткань рубахи и врезался в пол, выбив фонтанчик каменной крошки. К потолку понеслась синяя струя, на локоть разминувшаяся со спрыгнувшим вниз горбуном.

Кем-кем, а человеком горбун точно не был. Находившееся перед Виктором существо лишь напоминало горбатого человека в дорожном плаще. Из рукавов высовывались продолговатые когтистые пальцы с выраженными суставами, над горбом высился на целых три локтя гибкий хвост, выраставший из-под полы плаща. Он слегка раскачивался, похожий на удивительную змею. Надвинутый на лоб капюшон затемнял верх лица, зато удалось рассмотреть квадратный подбородок, снабжённый выпирающими клыками. Губы кривились в вечном оскале. Горбун присел на корточки, коснувшись когтями пола. Очевидно, он готовился к нападению.

Виктор дал мысленный приказ посоху атаковать, и тот послушно, как в первый раз, выстрелил языком синего пламени по врагу. Горбун непостижимым образом переместился вправо, и огонь жадно лизнул пустое пространство. Хвост со свистом вспорол воздух, клинок рубанул по оружию ведуна. Посох разломился на две неравные части. Оголовье в виде драконьей головы осталось в руках, нижняя часть отлетела прочь.

Кто-то внутри Виктора закричал от боли. Бывший послушник почувствовал, будто ему отсекли руку, и тоже закричал, но не услышал себя. Посоха-Дракона больше нет! Задание Франсуа Миролюбивого провалено! Как он объяснится со святым? Что делать? Успокоиться, собраться и дать врагу отпор. Боги небесные какой отпор? Что он может без чудесного посоха? Подставить грудь под удар, чтобы всё скорее закончилось?

"Идиот! — возник голос Франсуа Миролюбивого на границе сознания. — Ты знаешь, чем всё закончится в случае победы горбуна".

Тогда необходимо уносить ноги!

"Ну-ну, попробуй. Схлопочешь жалом в спину".

Тогда сражаться? Драться с Аполли без оружия бессмысленно, он чересчур быстр и опасен. Но я же Избранный, придумаю что-нибудь. Хотя, какой я, к рогатому кролику, Избранный...

Пока Виктор ошарашено смотрел на обломки посоха, воспользовавшийся его замешательством горбун подскочил к нему и ударил рукой наотмашь. Бывшего послушника подбросило в воздух, он пролетел добрых шесть шагов и упал на каменные плиты. Счастье, что ударом ему не свернуло шею. Придя в себя, он привстал на четвереньки. Аполли ухватил его за волосы и, приподняв, шарахнул лбом о пол. Виктор распластался, из рассечённого лба потекла кровь, заливая глаза. Почти ничего не видя, удерживая в руке обломок Посоха-Дракона, он подобрал под себя колени, локти и опять постарался встать. Горбун вытянул его вдоль спины хвостом, заставив улечься и застонать сквозь крепко сжатые зубы. Пересиливая себя, бывший послушник поднял голову, подтянул дрожащие руки для следующей попытки. На сей раз Аполли не препятствовал ему. Виктор встал на ноги, упёрся ладонями в дрожащие колени, выплюнул окровавленный зуб и попробовал выпрямиться. Его шатало, точно под порывами ураганного ветра. Он повернулся к горбуну.

— Чего ты добиваешься? — взъярился Аполли. — Почему не ползёшь отсюда? Почему не молишь о пощаде? Почему не пытаешься договориться со мной, согласившись на роль предводителя адской армии? Неужели хочешь стать мучеником? Цепляешься за свою веру, как утопающий за соломинку! И, кстати, куда ты подевал мой Жезл Потерянных Душ?

— Вряд ли меня пропустят на небеса, — прохрипел Виктор. — Я не оправдал доверия святого и богов. Они в меня верили. В меня поверили Агнесс и даже командор Карающих. Предавать веру нехорошо, Аполли. И я не предам...

Хвост хлестнул по ногам, и бывший послушник рухнул, не подавая признаков жизни. Горбун, бормоча себе под нос ругательства, приблизился к нему, нагнулся и отпрянул. Знак Франсуа Миролюбивого, запечатлённый на запястье, полыхнул синим пламенем, охватившим обломок посоха.

— Вечно с этими ведунами проблемы, — буркнул Аполли, пятясь. — То в Кровавую Белку обратятся, то во что похуже.

Виктор открыл глаза. Сила переполняла его, от водопадом вливающихся в память знаний становилось дурно. Он судорожно вздохнул и не ощутил боли в сломанных рёбрах. Спокойствие овладело им. На краткий миг он забыл, где находится, что делает. Бывший послушник неторопливо встал, оглядел зал. Ему не были видны собственные глаза — насыщенная синева пылала вокруг двойной серо-голубой радужки. Он вдруг осознал, что ему не нужен посох. И всё-таки, испытывая уважение к Франсуа Миролюбивому, он поднял с пола обломки и засунул в сумку.

— Аполли, где ты? — позвал он, разглядывая стены и потолок. — Здесь темновато, я не вижу тебя.

Виктор ничего не сделал, только пожелал, и зал опоясала стена ревущего синего пламени. За грудой камней, бывшей недавно колодцем, затаилась низкая горбатая фигура. Она бросилась к человеку, хвост дёрнулся вперёд, целя в лицо. Ведун вскинул руки, их в мгновение ока объял огонь, оформившийся в синие звериные лапы. Они удлинились, сомкнулись на шее горбуна и с размаху впечатали его в стену. Затрещал материал дорожного плаща под лижущими его язычками пламени. Аполли взревел, жало хвоста замолотило по камням, раскалывая плиты. К огненным лапам хвост не приближался.

— Хорошо-хорошо, ты силён, признаю, — просипел горбун. — Я согласен на почётную ничью. Забудем обиды, начнём всё с начала, а? Отпус-сти-и...

— Не выйдет, демон. Прощай.

— Так, да? Что ж, дорогой Виктор, если хочешь расстаться, я не против. До встречи!

Плащ на горбу Аполли разорвался, вздыбив громадные перепончатые крылья. Они захлопали, нагоняя ветер. Демон замотал головой, схватился за пальцы огненных лап, с трудом отжал их от горла и вывалился из синих тисков. Взмахнув крыльями, он взмыл вверх, проломил потолок и, разворотив перекрытия, пропал из виду.

В следующее мгновение потолок обрушился, навеки запечатав вход в таинственное обиталище тёмных эльфов.

Поймав улепётывающего крысолюда за хвост, ди Вижен размозжил ему голову молотом и огляделся. В соборе не осталось прислужников Шапочника, а вот их изуродованные тела валялись повсюду. Сам командор тоже выглядел неважно. Помятый шлем съехал набок, ограничив обзор, облачение было продырявлено, в панцирном нагруднике виднелись следы от когтей и зубов, камзол и юбка понизу свисали жалкими лохмотьями, ткань над левым плечом пропиталась кровью.

Крысолюд в одежде понтифика, наблюдавший за боем, фыркнул и потёр нежно-розовые ладошки. Он произнёс ругательство, обозначавшее конец всему живому, потеребил посох и неожиданно застыл, к чему-то прислушиваясь. Ди Вижен различил нарастающее колебание пола, затем с улицы донёсся грохот, и он узрел в разбитом окне стрелой мелькнувший силуэт крылатой твари, летящей на юго-восток.

— Вот, — крысолюд прорычал ругательство, обозначающее скверное состояние дел и, в общем-то, звучавшее так же, как конец всему живому. — Аполли, — он сказал ругательство, смысл которого сводился к побегу, — Эльф, — последовало ругательство, значащее конец всему, — и мне пора. Ну, командор, может, свидимся!

Он раскинул руки, словно хотел кого-то обнять, и распался десятками чёрных и серых крыс, бросившихся врассыпную. Ловить грызунов, разбежавшихся в разные стороны, ди Вижен счёл ниже собственного достоинства; к тому же, сил у него оставалось только на то, чтобы выбраться из зала и упасть на лавочку для бедняков на паперти. "Интересно, куда запропастился Сандини с посохом Франсуа Миролюбивого?" — подумал он.

Вместо эпилога

Ни облаков, ни речек с окушками, ни лавовых потоков и смоляных котлов с варящимися грешниками. Посмертие оказалось куда более унылым, чем предполагал Виктор. Серая мгла, в которой мечутся серые тени. И всё. Верно, Франсуа Миролюбивый разгневался и определил его сюда за невыполнение задания. Потихоньку закрадывалась мысль: может, это место между небесами и преисподней, что-то вроде секретарской приёмной в покоях Великой Магистрессы? Когда-то она его к себе вызывала. Давно это было. Чего хотела от него старая карга, так и осталось неизвестным. Нет, он представлял, что именно могла она от него хотеть. Наверно, отчитала бы за ту интрижку с одной из ведуний. Ну, может быть, отчитала бы за интрижку с двумя ведуньями. Хотя, что теперь думать о начальстве. Лучше вспомнить красотку Агнесс, о ней всегда приятно вспоминать. И о том, как они вместе лупили крысолюдов в лаврасских подземельях. Что с ней стало, с красоткой Агнесс? Что стало с Башнями Ведовства, Орденом Мудрости, Лаврацем? Узнать бы. Глянуть бы разочек на Агнесс, услышать её.

— Господин командор, кажется, он просыпается!

Нет, не может быть! Неужели Всеотец сжалился над ним, и он слышит её? Звонкий, точно ручеёк, сбегающий по весне с горных круч, голосок.

— Агнесс, дорогая, вы уверены?

— Да, господин командор, абсолютно уверена. Его веки задрожали!

И окружающий мир как-то вдруг начал меняться. В светлеющей серости проступили контуры предметов. Над ним кто-то склонился. Рыжие волосы, подобно огненному цветку, обрамляли знакомый овал лица. Она?..

— Агнесс?

— Виктор! Да, это я!

К постели, заправленной шёлковыми простынями, подошёл командор Ордена Карающих Арно ди Вижен. Одет он был в белоснежный камзол с золотистыми кинжалами, вышитыми на высоком жёстком воротнике и манжетах.

— Доброе утро. Рад видеть вас бодрствующим, — искренне улыбнулся он. — После двух недель глубокого сна, думаю, вы выспались. Как ваше самочувствие?

— Спасибо, хорошо. Что со мной? Как я здесь очутился? Оборотень сбежал?

— Успокойтесь. Мы нашли вас на Соборной площади. Там образовался очень большой обвал после того, как из-под земли выскочил демон. Да, настоящий демон. Выскочил, чисто ошпаренный, и улетел. Подозреваю, в этом ваша заслуга. Восстановительные работы на площади будут идти ещё долго. Пострадало множество построек, в том числе Башни Ведовства и собор. А находитесь вы в резиденции Ордена Карающих в Лавраце. Некромант побеждён, планы врагов разрушены. Подробности позже, сейчас вам нужны покой и хорошая пища. Ах да, чуть не забыл. Орден Мудрости прекратил существование, с вас сняты все обвинения, и нынче вы значитесь безработным. В связи с сим печальным фактом хочу предложить вам место в Ордене Карающих. Агнесс, между прочим, уже вступила в наш Орден. — Ди Вижен хитро подмигнул девушке. О том, что он ей дал всего два варианта выбора — либо вступить в ряды Ордена и работать с Виктором Сандини, либо быть сожжённой на костре по обвинению в противоестественном сведении со свету женихов — он не сказал. Правда, девушка совсем не протестовала против работы в паре с бывшим послушником. — Она, между прочим, ухаживала за вами всё время, пока вы спали, так что вам стоит её поблагодарить. О посохе не волнуйтесь, мы его склеили и сдали в музей Франсуа Миролюбивого. Ну, отдыхайте и решайте. — Командор загадочно улыбнулся. — Вам предстоит многое узнать. Ни о чём не волнуйтесь! До встречи!

Сжав на прощание запястье Виктора, на котором виднелся знак святого, ди Вижен вышел. Вокруг бывшего послушника засуетилась Агнесс.

— Вы знаете, я познакомилась с таким замечательным человеком! — сообщила она. — Его зовут Анатоль Пьетро Мали, он нашёл моего совиного голубя. Такой интересный старичок!

— Да, прекрасный старик. Я знаю его с детства...

Она говорила и говорила. Виктору было приятно слушать её. Он почувствовал себя счастливым.

Ему действительно предстояло узнать от командора о многом. Например, о том, что его отметили печатями сразу несколько богов — Гортиил, Чусан и Лакергиль, прознавший о новом Избранном от соглядатаев в Церкви. Печати слились в одну, образовав неразрывную духовную конструкцию — Печать богов. Жизни она не угрожала, зато из неё Виктор мог черпать силы Повелителей небес и преисподней. О Печати богов было известно до рождения Сандини из божественных откровений, и за ним всю жизнь следил Орден Карающих. Предстояло Виктору узнать больше и о доверенном лице понтифика Арно ди Вижене, принявшем обязанность по присмотру за Избранным, а также о тайне Великой Магистрессы — полуэльфийки, решившей возродить народ тёмных эльфов, из-за чего пошедшей на сделку с некромантами восточных болот. И о нарождающемся противостоянии некромантов и демонов и о том, что назревает Великая война. Но обо всём этом Виктор узнает потом. А пока он был счастлив из-за новой любви, новой работы и... и, в конце концов, просто потому что остался жив.

— ... Шеф, всё пропало!

Крик разнёсся по пустым залам затерянного в болотах храма и распугал лягушек, загоравших на растрескавшихся ступенях крыльца.