Носорог

А что было делать? Оставлять сбрендившего хафла одного в столь странном месте и не менее чудной компании я точно не собирался, так что даже попытайся этот "цапль" преградить мне путь, у него бы вряд ли что-то получилось...

— О, юный Берриоз. Рад вас видеть... — раздавшийся с винтовой лестницы в углу холла, ровный, лишённый каких-либо интонаций, голос заставил меня отвлечься от разглядывания, замершего истуканом у входной двери, слуги. А взглянув на спустившего к нам хозяина дома, я вынужден был признать, что тот смотрелся едва ли не колоритнее своего слуги. Высокий и худощавый, пожилой седовласый гейс с идеальной осанкой, совершенно невозмутимым выражением лица и арктически холодным взглядом, он даже в мягком домашнем костюме и пушистых тапках выглядел, словно герцог на королевском приёме... или король дающий аудиенцию очередному просителю. И ладно бы только выглядел. Он же, сволочь, давил силой, причём явно не прикладывая к этому никаких усилий, можно сказать, неосознанно. Вот только легче от этого не становилось. Силы у этого благообразного господина явно было побольше чем Старого Уорри... и была она, судя по моим ощущениям, совсем не доброй. Слишком холодной, слишком чуждой.

— Добрый день, мейн Тодт! Грым, знакомься! Перед тобой сам Ровальд Тодт, доктор химерологии и танатологии Саксготтской академии, дипломированный целитель и знатный исследователь растительного и животного мира Южного материка, — в отличие от своего знакомца, Падди так и фонтанировал эмоциями. И плевать сейчас было хафлу на возможное недовольство хозяина дома. Он, похоже, даже сумасшедшее давление его силы не ощущал... самоубийца. — А я к вам с подарком, доктор Тодт!

— Вот как? — даже вопросительную интонацию, я скорее угадал, чем услышал в голосе этого... существа. — Интересно... Что ж, проходите, в гостиную господа. Йорген, подай нам вечерний взвар.

Слуга Тодта с еле слышным скрипом кивнул и, дёрнувшись, заковылял в сторону высоких двойных дверей, за которыми обнаружилась довольно уютная комната с большим овальным столом, окружённым массивными троноподобными креслами и занявшим чуть ли не полстены, огромным жарко натопленным камином. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть и ломаные движения, слуга оказался довольно шустрым малым. Так что не прошло и пары минут, как стол гостиной оказался заставлен принадлежностями для чая... Но дожидаться, пока Йорген разольёт содержимое заварника по чашкам, Падди не стал. Говорить об эксперименте с простейшим зельем, "доверенном одному синекожему неумехе", он начал ещё до того, как приземлился в кресло, а закончил... едва перед ним оказалась наполненная ароматнейшим травяным взваром, кипенно-белая чашка из невесомого, тончайшего костяного фарфора.

Хозяин дома смотрел на нас по-прежнему холодно, но хафла слушал со всем вниманием, и даже задавал уточняющие вопросы, смысла которых я вообще не понимал. Да мне, в принципе, в их разговоре были ясны лишь предлоги и междометия! В остальном же... словно они и не лэнгри вовсе говорили, а на каком-нибудь сиддском наречии. Из островных.

— Интересно, — вновь протянул доктор Тодт и, полюбовавшись на стоящую перед ним колбу с пресловутой чёрной жижей, провёл над ней ладонью. Жидкость тут же взбурлила, но стоило магу убрать руку, как она вновь успокоилась. — Чрезвычайно интересно...

— Да-да, — нетерпеливо закивал Падди. — Так что вы думаете о моём предложении?

— А тут и думать нечего, — индифферентно пожал плечами маг. — Но, стоит ли тратить время на какие-то проверки, если я и без того ощущаю в вашем друге совершенно определённые колебания энергии, присущие моим коллегам... точнее, тем из них, что успешно прошли спонтанную инициацию?

— А были те, что прошли её но не достигли успеха? — удивился Падди. Хозяин дома в ответ кивнул, отчего мой приятель, кажется, сильно удивился. — Э-это как? Всегда считал, что инициация либо была, либо — нет. В первом случае, инициируемый посвящается определённому аспекту силы, во втором — гибнет, и третьего не дано, разве не так?

— Всё так. Но, вот, Йорген, как раз, пример такого безуспешного прохождения инициации, — равнодушным тоном откликнулся Тодт, вот только мне почему-то показалось, что маг прячет в уголках тонких бескровных губ ехидную ухмылку. Впрочем, это вполне могла быть игра отблесков пламени в камине. — Инициацию он не прошёл, но ведь и умершим, как мы видим, его назвать нельзя... Живым, правда, тоже.

— То есть, он кха-кходячий тр-руп? — невольно вырвалось у меня.

— Я предпочитаю определение: "немёртвый разумный", — неожиданно подал голос обсуждаемый нами слуга... о-очень скрипучий, надо заметить, голос.

— Полностью с тобой согласен, Йорген. Трупы, даже ходячие, к мышлению не способны, как бы мы с коллегами ни старались исправить это досадное недоразумение... тогда как наличие у тебя весьма светлого ума, я считаю фактом неоспоримым, — поддержал его хозяин и, покосившись на беззвучно открывающего рот Падди, покачал головой. — Впрочем, мы несколько отклонились от темы. Мейн Грым, прошу прощения за столь долгое невнимание к вашему присутствию. Профессиональные интересы и увлечённость порой превращают магов в совершеннейших невеж, и мы с уважаемым мэтром Берриозом, увы, не исключение...

— Право, не стоит извиняться за подобное, — растянув губы в широкой ухмылке, я перешёл-таки с вербального общения на куда более удобные текстовые сообщения, на этот раз, ради разнообразия, выдавливаемые собственной силой на медной пластине. — Я прекрасно понимаю, что такое стремление к знаниям, и вовсе не был обижен вашим невниманием. В конце концов, я ведь сам увязался за Падди, и пришёл в ваш дом незваным. Не так ли?

Бровь Тодта дёрнулась, пока он читал проявляющийся на медной пластине текст. Почти незаметно, так что если бы я не вглядывался столь внимательно в лицо собеседника, то вряд ли смог бы уследить за этим микродвижением. Но... увидел же. А значит, доктор не так уж холоден и невозмутим, как ему хочется казаться. Запомним.

— И тем не менее... — протянул хозяин дома, смерив меня долгим взглядом, но отвлёкся на изобразившего лёгкое покашливание хафла, и вздохнул. — Впрочем, оставим это. Как я вижу, вы вполне вменяемый молодой огр, что, признаюсь, изрядная редкость даже в менее отдалённых от вашей родины местах, уж поверьте знающему разумному. Более того, вы — огр прошедший инициацию Смертью. И это ещё большая редкость, по крайней мере, на островах точно. Я не буду спрашивать, как вам это удалось, где и при каких условиях. Инициация — процесс глубоко частный, можно сказать, интимный, и интересоваться его подробностями в нашей среде не принято.

— Буду знать, — черкнул я, но доктор, кажется, вовсе не обратил никакого внимания на изменившиеся надписи.

— Как бы то ни было, вы, молодой огр меня заинтересовали, и я хочу предложить вам небольшую подработку, с которой ваш друг Берриоз, к моему сожалению, справиться не в состоянии, равно как и подавляющее большинство его коллег на этих забытых Многоликим островах. Здешние учёные, к моей досаде, слишком уж настороженно относятся к танатологии, и это наложило определённый отпечаток на их знания и возможности... если, вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. Впрочем, это не так уж важно... Итак, что мне от вас нужно, — продолжил он, и, ткнув пальцем в послушно булькнувшую чёрную жижу в колбе, пояснил: — Это, так называемая "суть посмертного вздоха". Получается из компонентов преимущественно животного происхождения, и только у зельеделов прошедших инициацию Смертью. Я могу предоставить вам несколько рецептов наиболее оптимального пути получения этого зелья, но не собираюсь ограничивать в экспериментах с иными материалами, если, конечно, вам это будет интересно. А может быть, даже буду платить за некоторые из них, но в этом случае, я буду требовать личного присутствия при эксперименте, или, как минимум, подробных записей о его проведении. Как я вижу, с последним проблем быть не должно, учитывая вашу грамотность. Что скажете, Грым?

— Ну дык, — прохрипел я в ответ, не постеснявшись утереть рот рукавом рубахи. Уж больно резанули по ушам внезапно прорезавшиеся снисходительность и высокомерие в голосе мага. С Берриозом он общался куда более... ровно. С сёрбаньем отхлебнув из чашки едва тёплый взвар, я довольно осклабился, — Сговоримся, док...

Даже не дрогнул, с-скотина. Хотя, мне показалось, что снисходительность в его взгляде на миг уступила место лёгкой усмешке. Померещилось, должно быть.

— Мейн Тодт, — ошпарив меня уничтожающим взглядом, вмешался Падди. — А разве вы сами...

— Не могу, — развёл руками хозяин дома, переключая внимание на хафла. — Я не проходил инициацию. Способности к танатологии можно назвать моим родовым даром, так что необходимости в пересечении границы Сущего, у меня до сих пор не возникало. И, признаться, надеюсь, что такая надобность появится ещё нескоро.

— Врождённая способность, да? Как умение обращаться с камнем у тех же диких кобольдов? — вновь ощерился я, перебивая Падди, вновь вытаращившего на меня глаза... от возмущения, полагаю.

— Врождённые умения, Грым. Более высокая ступень развития доставшегося по наследству дара, который я вполне успешно перевёл в разряд полноценных осознанных умений, — отозвался по-прежнему невозмутимый доктор Тодт. — Итак, вас интересует моё предложение?

— Объём, время, стоимость ингредиентов? — черкнул я на пластине, и в этот раз танатолог не стал её игнорировать.

— Две пинты в неделю. Приготовление такого объёма по моей рецептуре займёт порядка четырёх часов вашего времени. Стоимость ингредиентов составит от полутора до двух корон. Я готов платить по одному соверну за пинту.

Вот так я и стал поставщиком зелий для мага-танатолога, оказавшегося, по совместительству, ещё и очень неплохим целителем, известным в Тувре вообще, и в Граунде в частности, не меньше, чем дипломированные маги-специалисты Королевского колледжа. Правда, круг клиентов доктора Тодта был несколько... сомнителен. Но с другой стороны, кто-то же должен лечить тех, до кого официальным властям империи нет никакого дела? И плевать, что основные научные интересы доктора лежат совсем в иной области. Наоборот, связи в теневой части Тувра, наработанные за счёт помощи его обитателям, изрядно помогают ему в "продвижении науки", как обтекаемо именует свои эксперименты с мертвым и живым сам доктор Тодт. А куда деваться? Не любят островные маги и власти танатологов. Боятся, наверное. Вот и приходится мастеру изворачиваться, как умеет. А умеет он неплохо, да...

— О чём задумался, Грым? — на высокий барный стул перед стойкой, за которой я, по традиции всех барменов, натирал до скрипа очередной стакан, приземлилась гибкая фигурка Дайны.

— О знакомстве с доктором Тодтом, — честно признался я, выводя надпись на застеклённую пластину с песком. Орчанка удивлённо приподняла бровь, но тут же посерьёзнела.

— Вот, кстати о нём. Я закончила заказанный доктором артефакт для переливания... жидкостей, — чуть замявшись на последнем слове, произнесла она и, сделав долгую паузу, договорила на одном дыхании, словно нырнула в омут с головой: — И после его оплаты, я бы хотела уехать из города.

Я замер. Хеймиты, конечно, обещали помочь с восстановлением разума моей зелёной подруги, но... так быстро?!

— Накхсовкхсем или... — выдавил я. — А кхак же твой дом? Лавк-кха?

— Нет, что ты! — вскинулась было Дайна, но тут же тихо добавила: — На месяц, может быть, на два. Хочу проведать родные места. Я же не была в Музене с тех пор, как дед увёз меня на "Ласточку", знаешь...

Я понимающе кивнул, а орчанка говорила всё быстрее и быстрее, чуть ли не захлёбываясь словами. О том, что её жизнь после побега от Пиккардийца и его банды стала похожей на сон, местами приятный и даже радостный, но такой зыбкий и... невнятный. О том, как пугающе легко оказалось забыть о родне и погибшем деде. О городе и орочьей общине, в которой она росла, о старых друзьях и подругах. И о том, как она словно очнулась, проснулась и... пришла в ужас от собственного поведения. Как пугали её воспоминания о сладком забытьи и тумане, в котором проходили последние несколько месяцев жизни. Дайна говорила, а я... я слушал, и постепенно, камень чуть было не раздавивший мне сердце, словно растворялся, исчезал под напором эмоциональной речи подруги. Дайна оживала прямо на глазах, и я не мог, не имел права обижаться на неё за то, что она наконец очнулась от сковавшего разум морока и решилась навести порядок в собственной жизни. Единственное, что я мог и должен был сделать, это...

— Помощь нужна? — осведомился я, когда орчанка наконец выговорилась, замолкла и, устало вздохнув, приняла протянутый мною бокал с лёгким малиновым вином, которое я и держал-то лишь для неё. Остальные посетители предпочитают напитки покрепче.

— Последишь за моим домом, пока я буду в отъезде? — с явным облегчением в голосе попросила она.

— Об этом могла бы и не спрашивать, — ответ я расписал уже на привычной "барной" застеклённой доске с песком. И, стерев первую надпись, тут же заменил её другой. — Деньги, сопровождение, оружие?

— Ты серьёзно? — удивилась Дайна, но, увидев мой взгляд, осеклась и, благодарно улыбнувшись, договорила: — Не стоит, Грым. Оружие и деньги у меня есть, а сопровождение... найму пяток бойцов в Пампербэй. Их должно хватить.

— Увер-рена? — прищурился я, и орчанка кивнула, резко, без малейших сомнений. Что ж... Я нырнул под стойку бара и, вытащив из спрятанного там сундучка небольшой медальон, заказанный мною у Уорри специально для такого случая, положил его перед Дайной. — Капни каплю крови на рубин, надень медальон на шею и никогда его не снимай.

— Это что? — с интересом покрутив в руках серебряный кругляш на цепочке, поинтересовалась Дайна.

— Амулет возврата, — отозвался я. — Берриоз сделал по моей просьбе специально для тебя. Кровь нужна для привязки. Капнешь на медальон, и его не то что сорвать или украсть, даже обнаружить на тебе не смогут. Зато, в случае опасности, тебе достаточно будет крепко сжать его в ладони, и он вернёт тебя сюда из любой точки мира.

— Грым... — орчанка запнулась, катастрофически потемнела лицом и, вдруг перегнувшись через стойку, решительно ухватила меня за шею. Поцелуй вышел до-олгим. — Спасибо, синенький!

Глава 3. Правильно заданный вопрос не подразумевает отсутствия ответа

Пока находящаяся под неназойливым присмотром Агни, Дайна наводила шороху, собираясь в поездку, я нашёл-таки время побеседовать с незадачливыми пациентами саксготтского доктора с характерной фамилией, которых ему сам же и "организовал". И начал, понятное дело, с подчинённых владельцев кабака на Часовой площади. Ну... бывших владельцев, бывшего кабака, если быть совсем уж точным. Но тут мне не особо повезло. Вышибалы, работавшие под началом братьев Ротти, оказались тем, чем и выглядели, то есть, классическими дуболомами-исполнителями из разряда: есть приказ — ломай, нет приказа — отдыхай. Иными словами, ничего толкового они мне рассказать так и не смогли, хоть и горели желанием угодить заглянувшему к ним в гости улыбчивому синему носорогу, во что бы то ни стало. Всё же, несмотря на общую ограниченность, с памятью у этих мускулов всё было в порядке, и нашу недавнюю встречу, в результате которой они оказались на больничных койках, подчинённые братьев-франконцев помнили замечательно.